Разносчик пиццы

Диана Бош, 2010

Артур не разделял любовь жены Лидии к вечеринкам, но вынужден был терпеть. Вот и в этот вечер у них собралась компания. Встреча не предвещала ничего хорошего, ведь некоторые из гостей не выносили друг друга. Когда внезапно погас свет, Лидия исчезла… Остап принес пиццу, заказанную Артуром, и ужаснулся тому, что произошло в доме. Он оказался там не случайно, но пока не мог понять, связаны ли эти пугающие события с тайной, которую поведала ему тетка… Аманда верила в легенду о Хозяине Кладбища – Бароне Субботе, приходящем за человеком в его смертный час. Другие гости Артура отнеслись к ее рассказу скептически, несмотря на то, что с двумя людьми в доме уже случилось несчастье… Чтобы все получилось так, как хочется, не всегда нужен хитроумный план. Иногда достаточно простого стечения обстоятельств…

Глава 5

— Почему я должен давать показания первым? — громко возмущался Филипп. — Мадам Валерия изъявила желание высказаться, вот пусть и говорит. Она же все про всех лучше нас самих знает!

— Дойдет черед и до Валерии, — не сдавался Лямзин, — а сейчас мне хотелось бы выслушать вас.

— Это просто черт знает что такое! Отдохнул, называется, в выходной. Врагу не пожелаешь. Да никуда я не пойду! Что я, преступник какой-то? Нет чтоб посидеть всем вместе в гостиной, помянуть добрым словом усопшую…

Лямзин вдруг остановился, осененный идеей, и Филипп едва не сбил его с ног, не успев вовремя затормозить.

— А знаете, это мысль. Пожалуй, так и сделаем. Останемся в гостиной и выслушаем присутствующих.

Лямзин сел за стол и достал блокнот и диктофон.

— А вот скажите-ка, любезный Эдуард Петрович, — произнес Филипп, удобно устраиваясь в кресле у камина, где сидел раньше, — как вы думаете, зачем мадам Валерия льет на меня грязь?

— Я никогда не вру, — выпалила она.

Лямзин заинтересованно посмотрел на нее и одобрительно кивнул:

— Похвальная черта. Надеюсь, мы сегодня в этом еще не раз убедимся.

— А лить грязь, Филипп, это значит выкладывать непроверенные слухи, — презрительно бросила Валерия.

— Вот видите, она продолжает настаивать. Ее медом не корми, а дай мне свинью подложить. Она меня не любит, ненавидит даже. И все из-за Лидии, — пожаловался он.

— То есть вы никогда не были с Лидией любовниками?

Филипп сник.

— Ну, не то, чтобы совсем… Была симпатия, не скрою, — Филипп с неудовольствием оглянулся. — Мне не хотелось бы в присутствии всех ворошить прошлое покойной.

— Вы сами отказались беседовать наедине, — напомнил Лямзин.

— Ладно. Дело давнее, в конце концов. Это случилось несколько лет назад и было неожиданностью для нас обоих. Возникла эмоция, почудилось, что это любовь. Оказалось — мираж. Две половинки от разных кувшинов, которые не лепились друг к другу. Даже романа толком не вышло, так, маленький эпизод в долгой земной жизни.

— Не врите, вы были влюблены в нее, как мальчишка, а старая любовь не ржавеет, — холодно улыбнулась Валерия.

— Похоже, это вы о себе, — ехидно уточнила Аманда. — Никак не можете избавиться от ревности к бывшему мужу? Подполковник, вам, думаю, будет интересно узнать, что Филипп и Валерия состояли некогда в законном браке.

— Вот как? — встрепенулся Лямзин, словно борзая, почуявшая дичь. — Валерия, ничего не хотите об этом рассказать?

Та смерила Аманду презрительным взглядом.

— Тебе-то откуда известно?! Это было сто лет назад и не даст абсолютно никакой полезной информации.

— И все-таки?

Кожа на шее и груди у Валерии пошла пятнами, и это единственное, что выдало ее волнение, — в лице у нее не дрогнул ни один мускул. Она посидела немного, раздумывая о чем-то, потом протянула руку и взяла рюмку со стола. Лямзин быстро отодвинул от нее початую бутылку водки, видимо откупоренную кем-то ранее.

— Мне вы нужны трезвой.

Валерия вздохнула.

— А, черт с вами, — махнула она рукой. — Но курить-то я имею право?

— Если никто не против, то почему бы нет. Мне это не мешает.

Она кивнула и, затянувшись, задумалась, глядя в стену. Потом подняла голову и пожала плечами.

— Да, собственно, и рассказывать-то нечего. Первый курс института, влюбились, поженились, прожили полгода и разошлись. Ерунда. Детская блажь.

— Ну что ты, Лерочка, разве из-за блажи ненавидят? — елейно улыбнулся Филипп.

— Неправда, я любила тебя. Тот, кто любит, не может ненавидеть.

— Еще как может. И именно поэтому ты ушла тогда, когда была более всего мне нужна.

— Ты мог меня удержать.

— Уговаривать — значит насиловать. Я не мог обречь на проблемы и лишения ту, кого любил. Но ты могла бы остаться сама. И я очень хотел, чтобы ты осталась! Я надеялся и верил, что ты тоже любишь меня.

— Нет, — застонала она, закрывая уши руками. — Ты все врешь, я ничего не хочу слышать.

Лицо ее исказила гримаса боли.

Лямзин обеспокоенно посмотрел на нее и, налив минералки, придвинул к ней стакан.

— Валерия, успокойтесь. Вот, выпейте воды.

— Не надо, — она отодвинула от себя стакан. — Хорошо, раз уж так получилось, я расскажу… и давайте покончим с этим. Мы поженились совсем молодыми по большой любви и, как уже было сказано, прожили чуть больше полугода. Причиной разрыва послужила измена моего бывшего мужа.

— Я не изменял тебе, — с нажимом сказал Филипп, но она никак не отреагировала на его реплику, продолжая говорить все тем же равнодушно-холодным тоном:

— После того как мы расстались, мне казалось, что исчезнем из жизни друг друга навсегда — мир не слишком велик, но в нем вполне можно затеряться. Долгое время нам это удавалось. Признаться, порой я даже думала, что мое замужество — это просто давний полузабытый сон. И вдруг Лидия сообщает, что выходит замуж. На ее свадьбе я узнала, что друг Артура и партнер по бизнесу — мой бывший муж Филипп. Но никому не сказала об этом. Да, мы оба предпочитали делать вид, что не знаем друга друга, даже Лидия не подозревала о том, что между мной и Филиппом что-то когда-то было.

— Артур, а сколько лет вы были женаты?

— Семь.

— Значит, семь лет назад вы, Валерия, встретили своего бывшего мужа Филиппа на свадьбе сестры, и чувства вспыхнули вновь.

— Глупости, все давно прошло.

— Хорошо, допустим. Насколько вы были близки с Лидией?

— Достаточно.

— Вы любили сестру?

— Разумеется. После смерти отца я считала своим долгом заботиться о ней. Это была его последняя воля.

— Когда умер ваш батюшка?

Валерия помолчала, потом холодно ответила:

— Девять лет назад, больше чем за два года до свадьбы Лидии. Это была автомобильная авария, погибли он и его жена. Обещание не разлучаться отец взял с нас обеих еще раньше. Он тогда был тяжело болен и думал, что умирает. Я ему обещала.

— А до смерти отца вы часто виделись с Лидией?

— Нет. У нас большая разница в возрасте, я не воспринимала ее как сестру. Мне сперва трудно было смириться с тем, что отец бросил мою мать, женившись на женщине много моложе себя.

— Давайте уточним: до смерти отца вы практически не виделись с сестрой, а после стали жить вместе. Я правильно понял?

— Да.

— И тогда же у вас появились родственные чувства?

— Естественно.

— Но родственные отношения не всегда предполагают дружбу. Вы были дружны?

— Да какое это имеет значение, в конце концов! — взорвалась Валерия.

— Отвечайте на поставленный вопрос! — повысил голос и Лямзин, а потом чуть спокойнее добавил: — Решать, что имеет значение, а что — нет, здесь буду я.

— Отец хотел, чтобы мы сблизились, и все время предпринимал попытки подружить нас. Но разница в возрасте и отсутствие общих интересов сводили все его старания к нулю. Только позже, когда мы стали жить вместе, я сумела разглядеть в ней то, чего не видела раньше, — интересную личность. И лишь тогда я стала ее воспринимать как взрослую, равную себе, а не ребенка, которого надо воспитывать. И все равно я не понимаю, зачем вы об этом спрашиваете.

— Филипп, вы что-то хотели добавить? — повернулся Лямзин к Котову.

— Да. Хочу уточнить: я всегда был честен с Валерией. Всегда.

— Чушь, — она саркастически усмехнулась.

— Да, у меня были проблемы, я тогда влез в ужасные долги. Мне нужна была поддержка, Валерия же отказалась понять меня. Когда не получаешь помощи от близкого человека — это больно, когда не получаешь ни от кого — беспросветно. К счастью, мне повезло, меня вытащили буквально из петли. А ты, дорогая, в тот момент, брезгливо поджав губы, катила к своей маме.

Валерия вспыхнула, глаза ее болезненно заблестели, и она нервно подалась вперед, собираясь что-то сказать.

— Кстати, забыл спросить, — предупредил ее вспышку Лямзин, — Валерия, вы заверили меня, что никому не рассказывали о своем браке с Филиппом, даже Лидии. Но откуда же об этом стало известно Аманде?

— Это вопрос не ко мне.

— Филипп? Аманда? — Лямзин выжидающе посмотрел на них.

— Ну… — Аманда слегка замялась, — он сам мне сказал…

— Филипп?

— Да чего тут непонятного, подполковник, — не выдержала Валерия, — сказать это он мог только в постели и будучи не совсем трезв. Так и запишите: мой бывший муж всегда был неразборчив в связях.

— Что?!! — взревел Макс, поворачиваясь к Аманде. — Ты мне изменяла?!

Лямзин не успел перехватить его руку, так быстро он отвесил оплеуху Аманде. Она схватилась за щеку, и из глаз ее брызнули слезы.

— Прошу без рукоприкладства, — заорал Лямзин, — что вы позволяете себе, Максимилиан!

Глаза Макса бешено вращались, ноздри раздувались, как у породистого скакуна.

— Это было до тебя! Мы даже еще не были знакомы с тобой! — выкрикнула Аманда и стремглав выскочила из гостиной.

— Я бы на вашем месте извинился и вернул девушку, — посоветовал Максу Лямзин.

— Сама придет, — неохотно ответил тот, но все-таки вышел. Вернулся он почти сразу, буркнув, что ее нигде не видно, а на дворе опять начался дождь.

Лямзин кивнул, но про себя отметил, что он или разучился понимать нынешнюю молодежь, или Макс вовсе не любит Аманду.

— Пожалуй, продолжим. Артур, у меня вопрос к вам. Кто мог желать смерти вашей жене?

Артур слегка наклонил голову, размышляя. Кончики его пальцев слегка дрожали, вокруг глаз залегли тени. Эдуард много повидал за свою жизнь смертей, и иногда люди так переживали, что едва не теряли рассудок. Но здесь не было сильного горя. Горечь, растерянность — да, но не отчаяние горячо любящего мужа. Он продолжал разглядывать его, отмечая в уме те детали, на которые раньше не обратил внимания. Высокий, худощавый, но через тонкую ткань белой сорочки угадываются отлично накачанные крепкие мышцы. Аристократически бледное нервное лицо, тонкие светло-пепельные волосы, длинные пальцы пианиста — и в противовес им, разрушая мягкий и поэтичный образ, — дерзкий взгляд стальных глаз. Еще Лямзин рассмотрел обручальное кольцо на безымянном пальце, которое, похоже, было немного велико его обладателю и держалось на суставе так, что могло в любой момент соскользнуть.

— Да никто. Лидия была абсолютно безобидным человеком, у нее не было врагов.