Метка магии

Джорджия Бауэрс, 2021

Всю жизнь Матильде твердили, что магия – опасная штука. Правило гласит: никогда не используй колдовство, чтобы причинить боль другому, иначе имя жертвы станет шрамом на твоем лице. Но девушка-ведьма не желает подчиняться. Она жаждет мести и быть популярной в своей школе, дружить с самыми красивыми парнями. И способ найден: наказывать своих врагов, скрывая отметины. Однако когда Оливер узнает секрет Матильды, парень не только не боится ее потомственного дара, но даже хочет узнать о нем больше. Ребята сближаются, но начинают происходить страшные вещи: в округе находят тела животных со странными отметинами, а после и вовсе умирает их общая знакомая. Матильда винит себя, но ничего не может вспомнить. Теперь ее сила вышла из-под контроля, и девушка должна выяснить, кто стоит за всем этим, прежде чем появится новая жертва…

Глава 8

Тринадцать дней до Хэллоуина

Матильда была готова к вечеринке уже несколько часов, когда разрешила себе покинуть оранжерею и направиться ко входу коттеджа Ферли. Ее желудок бурлил от неустойчивой смеси нервного возбуждения, поэтому она сделала долгие успокаивающие вдохи, шагая по гравийной дорожке.

Как всегда, ночь помогла ей успокоиться. Матильда заглянула в лес и теперь черпала силы в тайнах и тенях своих предков. Между деревьями показалась фигура, и девушка остановилась, вглядываясь в темноту.

— Кто здесь? — позвала она.

Раздался резкий вдох, и волосы Лотти рассыпались ореолом, когда она оглянулась. Матильда нахмурилась, когда ее мама попыталась спрятать то, что было у нее в руках: какая-то серебряная ручка мелькнула в лунном свете. Прежде чем Матильда смогла понять, что это было, оно исчезло в складках пальто Лотти. Матильда открыла рот, чтобы спросить, что та делает, но Лотти развернулась и исчезла между деревьев.

— Хорошо, мама. Странно, даже для тебя, — сказала Матильда, продолжая спускаться по тропинке, отложив спор на будущее.

При виде Оливера, шагающего по посыпанной гравием подъездной дорожке, замерзшие пальцы Матильды загудели от жара. Ветер кружил вокруг нее, предвкушая предстоящую ночь, и она продолжала заправлять волосы за уши в тщетной попытке контролировать их.

Оливер протяжно присвистнул, его глаза внимательно изучали каждый кирпич и трещину в коттедже Ферли.

— Хороший дом, — похвалил он.

— Спасибо, — поблагодарила его Матильда, оглядываясь через плечо, — он принадлежит нашей семье на протяжении многих поколений. Это место, где жила Айви.

— Айви из колдовского колодца? Та самая?

Матильда кивнула:

— С тех пор его перестроили, но она жила именно тут.

— Ух ты, — удивился Оливер, поднимая брови.

— Это твоя машина? — перевела тему Матильда, закусив губу и кивнув на крошечную машину перед домом.

Оливер оторвал взгляд от своих ног и улыбнулся:

— Так и есть.

— Ты вообще помещаешься внутри?

— Это похоже на очень крепкие объятия, — сказал Оливер, скрестив руки на груди, когда подошел к Матильде, — моя другая машина была лучше, но нам пришлось ее продать. Но все равно колеса. Я не знал, можно ли парковаться на подъездной дорожке?

— У нас это разрешено, — ответила Матильда, быстро шагая к машине и удаляясь от непрозрачной занавески, которая дрогнула в окнах спальни Нанны Мэй.

— Подожди, подожди, — поспешил Оливер, в то время как Матильда потянулась к ручке пассажирской двери, — я помогу.

— Спасибо, — произнесла Матильда, улыбаясь, когда скользнула на сиденье и посмотрела на Оливера, прежде чем он закрыл дверь, — но я уверена, что смогла бы справиться с этим сама.

— Эй, я вообще-то профеминист! Но я бы умер от стыда, если бы дверь отвалилась еще до того, как началось наше свидание.

Матильда улыбнулась. Они еще даже не выехали на вечеринку, а девушка уже наслаждалась обществом Оливера.

Парень обошел машину и со скрипом открыл дверцу, затем сумел проскользнуть на водительское сиденье.

— Готова? — спросил он.

— Готова, — подтвердила Матильда, стараясь не рассмеяться, когда Оливер забрался внутрь, как большой дружелюбный гигант, пытающийся уместиться в смарт. — Как долго ты за рулем?

— Уже год, — ответил Оливер, проверяя зеркала, а затем отстраняясь, — жаль, что я не научился магии до этого — не стал бы ждать, пока мне исполнится шестнадцать, или переживать из-за экзаменов в автошколе.

«Почему я об этом не подумала, — пронеслось в мыслях Матильды. — О, я знаю, потому что не похоже, чтобы мне было куда ездить».

— Что бы тебе понадобилось для подобного заклинания? Эм, как вы это называете… заколдованные права? Полицейский бы посмотрел на карточку и увидел фальшивую дату рождения?

— Или сработало бы заклинание контроля, — продолжила Матильда, глядя в темноту ночи. Она взглянула на Оливера, который улыбался ей, — что?

— Это круто, да? Говорить о заклинаниях, колдовстве и прочем.

— Да, очень круто, — сказала Матильда, прикусив губу, чтобы улыбка не разорвала ее щеки, — хотя единственные разговоры, которые я когда-либо вела с мамой, были о магии.

— Но это, должно быть, хорошо? Учишься у своей мамы?

Матильда кивнула.

— И моей бабушки. Было бы неплохо поговорить о чем-нибудь другом, хотя не то чтобы моя бабушка на самом деле много говорит.

— Она не разговаривает?

— Опять эти вопросы.

— Прости, скажи мне заткнуться.

— Я просто шучу. Она по-настоящему не разговаривала с тех пор, как мой папа «ушел», — Матильда ненавидела себя за то, что заключила это слово в кавычки. Но она просто не знала другого способа объяснить случившееся.

— Значит, он не ушел? — спросил Оливер.

— По словам моей мамы, он ушел. Он бросил нас. Это ее версия событий, и она придерживается ее

— Но ты думаешь иначе.

— Он бы этого не сделал. Мама заставила его уйти, я знаю, что она это сделала, — сказала Матильда, глядя на свои руки.

— Ты не обязана говорить мне это, если не хочешь.

Матильда оперлась локтем на дверь и посмотрела на Оливера: его брови постоянно хмурились, когда он сосредотачивался на тихих дорогах. Она сделала вдох, затем выдохнула вместе со всеми мыслями, которые застряли у нее в горле с того дня, как исчез ее отец.

— Тебе повезло, что ты не принадлежишь древнему роду и не вырос в доме, где все пропитано магией. Мой папа был таким же, как ты, и делал все, что мог, чтобы научиться этому ремеслу, чтобы попытаться угодить моей маме. Но он никогда не был достаточно хорош, и она отталкивала его все дальше и дальше, пока он не оказался слишком далеко. Много ли ты знаешь о разнице между происхождением и знанием?

Оливер покачал головой:

— Я даже не знал, что есть какая-то разница, пока ты мне не сказала.

— Хорошо… Просто существует много вещей, которые обученная ведьма может делать наравне с потомственной. Но есть заклинания, которыми ей никогда не овладеть.

— Например? — спросил Оливер, взглянув на Матильду.

— Ну, в родословных всегда есть фамильяр, — Оливер нахмурился, глядя на Матильду, и девушка пожала плечами, — это традиция. Кроме того, у нас иногда есть дар сверх нашей «обычной» магии, такой как телепатия или ясновидение.

— Правда? — брови Оливера от удивления поползли вверх.

— По-моему, этот вопрос все еще обсуждается. Моя бабушка убеждена, что она может видеть будущее, но я замечала, что она лишь угадывает погоду.

— Она, вероятно, тайно использует приложение «Ведьмовская погода», — пошутил Оливер с улыбкой, — что еще?

— Хм, у тебя нет предков, которые могли бы направлять тебя, поэтому иногда твоя магия может быть непредсказуемой.

— Согласен, — сказал Оливер, — у меня есть сгоревшая пара новых кроссовок «Найк» в доказательство этого.

Матильда улыбнулась:

— У потомственных ведьм всегда есть гримуар, который передается из поколения в поколение.

— Гримуар?

— Семейная книга, книга теней, как угодно. Она впитывает сущность каждой ведьмы, которая делает в ней записи, сохраняя силу родословной для следующего поколения. Обученным ведьмам не разрешается даже прикасаться к нашим гримуарам: сила в них настолько священна. Черт, сколько лекций я читала об этой книге. Отказаться от своего гримуара — это величайшая измена, которую может совершить ведьма из рода: те, кто был до вас, накажут за презрение, лишив вас и вашу семью магии. Брось свой гримуар, брось свою магию, — произнесла Матильда, подражая ворчливому голосу матери, — магия родства всегда будет более мощной из-за поколений, которые ее создали. У ведьм, которые сами познают магию, нет нашей истории; они не живут, не едят, не спят и не дышат магией.

— Ты говоришь так, как будто это работа на полный рабочий день.

— Так и есть. Иногда. — Матильда выглянула в окно.

— Твой папа стал изучать магию из-за твоей мамы? — спросил Оливер.

— Он сказал мне, что одна из причин, по которой он влюбился в нее, заключалась в том, что она являлась ведьмой, и он был в восторге от того, что магия оказалась реальной. В детстве ему было довольно одиноко, поэтому он погрузился в магию, такую как магия фокусника, карточные фокусы, монеты из ушей и тому подобное. Поскольку он никогда не мог быть таким могущественным, как моя мама, я думаю, он чувствовал, что должен компенсировать это всеми этими маленькими трюками в рукаве. Он научил меня нескольким вещам, — вспоминала Матильда, улыбаясь Оливеру. — Они очень полезны, когда мне нужно кого-то отвлечь, чтобы я могла стащить что-то личное для заклинания. В любом случае, когда он встретил мою маму, он оказался поражен миром, который она открыла ему, но никак не мог идти в ногу, и он никогда не чувствовал, что достаточно хорош для нее или ее ковена. Ему приходилось все время работать, потому что она проводила все свое время на встречах с другими ведьмами вместо того, чтобы самой устраиваться на работу.

Мысли Матильды вернулись к тому дню, когда отец уехал, к тому мгновению, когда он последний раз водил ее на урок верховой езды.

— Я все время слышала, как они спорили о ее ковене, а потом, когда я видела его в последний раз, он заставил меня пообещать никогда ни к одному из них не присоединяться, — Матильда вздохнула. Оливер посмотрел на нее, его лицо было серьезным, — итак, теперь, когда приближается мой семнадцатый день рождения, мама настаивает на том, чтобы я присоединилась к ним.

— И это последнее, что ты хочешь сделать.

— Вот именно.

— Когда у тебя день рождения?

— На следующей неделе, — сказала Матильда.

— Ну, с днем рождения на следующей неделе, — улыбнулся Оливер.

— Спасибо, — ответила Матильда, покраснев.

— Ты все еще часто видишься со своим отцом?

Матильда покачала головой:

— Не совсем. Мы общаемся по телефону и переписываемся, но ему трудно прийти, и я сомневаюсь, что он хочет рисковать. Хотя он приедет навестить меня в следующие выходные.

Оливер взглянул на нее и улыбнулся.

— Но хватит о моих родителях. Расскажи мне о своих маме, папе и сестре.

— На самом деле рассказывать особо нечего, во всяком случае, по сравнению с историей вашей семьи, — заметил Оливер.

— Чем они занимаются?

— Они владели компанией по продаже тренажерного оборудования, но продали ее, потому что это отнимало у них слишком много времени. Сейчас папа работает в спортивном центре, мама вообще не работает, и, как я уже сказал, сестра — заноза в моей заднице. — Оливер взглянул на Матильду: — Интересно, что бы они сказали, если бы узнали, что я разъезжаю с ведьмой на своей машине.

Матильда улыбнулась, ее плечи расслабились, когда они заключили молчаливое соглашение больше не говорить о родителях.

— Технически тут две ведьмы.

Оливер улыбнулся ей, затем указал вперед, сбавляя скорость.

— Дом Шона там, наверху, но я припаркуюсь здесь, иначе буду назначен водителем для всех сегодня вечером. — Он выключил двигатель и посмотрел на Матильду: — Готова?

— Готова, — ответила Матильда, мельком взглянув на себя в зеркало автомобиля и задаваясь вопросом: кто же, черт возьми, этот очень счастливый человек в отражении.