Глава 11
Вот что я выяснила об Иви за оставшуюся часть «Змей и лестниц»: она была напористой, не боялась высоты, не чувствовала боли и определенно осознавала, как действовала на Грэйсона.
Ей здесь было самое место, в Доме Хоторнов, в семье Хоторнов.
Эта мысль вертелась у меня в голове, когда мои пальцы вцепились в край крыши. Кто-то протянул мне руку и обхватил мое запястье.
— Ты не первая, — сказал мне Джеймсон тоном, который ясно давал понять, что знает, как я отношусь к этому. — Но и не последняя.
Эта честь в конечном итоге достанется Ксандру и Макс, которые слишком долго сражались подушками друг с другом. Я посмотрела поверх Джеймсона на скат крыши.
На Грэйсона и Иви.
— По шкале от «скучный» до «печальный», — съязвил Джеймсон, — как бы ты его оценила?
Не дай бог, Джеймсона Хоторна поймают на том, что он открыто заботится о своем брате.
— Честно? — Я прикусываю губу, задержав ее между зубами на мгновение дольше, чем следовало, и понижаю голос: — Я волнуюсь. Грэйсон не в порядке, Джеймсон. Думаю, он не в порядке уже давно.
Джеймсон подошел к краю крыши — к самому краю — и посмотрел на простирающуюся вдаль территорию поместья.
— Хоторнам нельзя быть не в порядке.
Он тоже страдал, а когда Джеймсон Хоторн страдает, он идет на риск. Я знала Джеймсона и то, что есть только один способ заставить его признать боль и избавиться от яда.
— Таити, — сказала я.
Это было кодовым словом, которое я не использовала легкомысленно. Если Джеймсон или я говорили: «Таити», — другой должен был, образно говоря, обнажиться.
— В твой день рождения была годовщина смерти Эмили, два года. — Плечи и спина Джеймсона напряглись под рубашкой. — Мне почти удалось не думать об этом, но сейчас не худший момент сказать мне, что я не убивал ее.
Я встала рядом с ним, прямо на край крыши, не обращая внимания на шестидесятифутовый обрыв.
— Ты не виноват в том, что случилось с Эмили.
Джеймсон повернул ко мне голову.
— Сейчас также не худший момент сказать мне, что ты не ревнуешь Грэйсона, к которому очень близко стоит Иви.
Мне хотелось узнать, что он чувствует. Это было частью того, что мысли об Эмили с ним сделали.
— Я не ревную, — сказала я.
Джеймсон заглянул мне прямо в глаза.
— Таити.
Он раскрыл мне себя.
— Ладно, — рассердилась я. — Может быть, ревную, но не совсем Грэйсона. Иви — дочь Тоби. Которой я хотела быть. Я думала, что была ею. Но ею стала она, она неожиданно появилась здесь, она связана с этим местом и со всеми вами. И да, мне не нравится это, я чувствую себя мелочной из-за этих мыслей. — Я отошла от края. — Но я собираюсь рассказать ей о диске.
Неважно, могла ли я довериться Иви, я чувствовала, что мы хотим одного и того же. Теперь я понимала, что, должно быть, значило для нее встретиться с Тоби, ощутить себя желанной.
Прежде чем Джеймсон успел усомниться в моем решении насчет диска, Макс забралась на крышу и села.
— Писе-е-ец, — протянула она. — Я никогда больше этого не сделаю.
Ксандр появился следом за ней.
— Как насчет завтра? В это же время?
Они привлекли внимание Грэйсона и Иви.
— Так что? — спросила Иви, на ее лице читалась беззащитность, голос звучал твердо. — Я прошла это маленькое испытание?
В качестве ответа я вытащила из кармана рисунок диска и протянула его Иви.
— В последний раз, когда я видела Тоби, — медленно произнесла я, — он забрал у меня этот диск. Мы не знаем, что это, но он стоит целое состояние.
Иви уставилась на рисунок, а затем перевела взгляд на меня.
— Откуда ты узнала о нем?
— Он оставил его моей матери. Также было письмо. — Это все, что я смогла заставить себя сказать ей. — Он когда-либо рассказывал тебе о нем? У тебя есть предположения о том, где он хранит этот диск?
— Нет, — покачала головой Иви. — Но если кто-то действительно забрал Тоби, чтобы получить это… — У нее перехватило дыхание. — Что они сделают с ним, если он им не отдаст диск?
И, подумала я, чувствуя подступающую тошноту, что они сделают с ним, если диск получат?
