Договор на любовь

Дарья Белова (2024)

— В обмен на помощь в разводе ты просишь… — слова застревают в горле как косточка. Даже сложно сделать вдох. — Тебя, — заканчивает просто и расслабленно. Я уставилась в его глаза будто никогда в жизни не видела этого человека. Из лап одного монстра рискую попасть к другому. И кто безжалостней — не знаю. — Это жестоко. И неправильно, — упрямо говорю. Влад горько усмехается. На секунду показалось, что он просто пошутил и сейчас возьмет свои слова назад. — Выбирай, Ника, либо с ним, — взглядом указывает на дверь, где несколько минут назад скрылся мой муж, — либо со мной.

Глава 1. Вероника

— Куда ты дела те документы, Вера? Признавайся! Иначе пожалеешь, — голос моего мужа трезвонит колоколом по всему телу.

Я забилась в угол, обхватила колени руками и молчу. Любое слово может его спровоцировать, уже знаю.

Он мечется по спальне и выкидывает мои вещи из ящиков комода, шкафа, вытряхивает все из папок на столе. Попросту бесится.

— Где эти чертовы бумаги, которые ты стащила? — смотрит волком. Стараюсь сохранить холодный и непроницаемый взгляд, но мне до колик страшно. Я боюсь своего мужа.

— Ты никогда их здесь не найдешь, — отвечаю тихо, но уверенно.

Сейчас я жажду, чтобы он свалил из моей квартиры. Потом снова поменяю замки, а он найдет способ достать ключи.

Его все знают, все уважают, все боятся. И никогда, ни при каких условиях не встанут у Тараса Уварова на пути.

— Я бы не стала хранить документы там, где у тебя до сих пор есть доступ, Тарас, — придаю голосу ровности и строгости, внутри все сжимается от ненависти к нему.

Он наступает на меня большими шагами, заставляет вжаться в стенку, и рвано дышать. Мой муж когда-то был чутким и добрым, я полюбила его с первого взгляда и мечтала создать с ним крепкую и верную семью. Не вышло.

В какой-то момент он превратился в самое настоящее чудовище. Может, виной его строительный бизнес, который разрастался дикими темпами. Мне порой становилось не по себе от таких масштабов и суммами, которые крутятся у его носа.

— Вера, солнышко мое, — говорит опасно-ласково и движется в мою сторону.

В горле разрастается вязкий ком, вымолвить слово попросту невозможно.

— Куда ты дела те документы? Они очень важные, ты понимаешь, да?

— Дай мне развод, я все скажу, — упрямо уставилась в его бледно-голубые глаза, которые когда-то и поразили меня похлеще стрелы Амура, и стараюсь не отводить взгляда. Внутри все натягивается, я слышу скрип натяжения.

— Развод? Ты смеешься? Да никогда. Ты была моей, моей и сдохнешь! «Сука!» — мерзко говорит и сплевывает в прямом смысле этого слова.

Я вижу противно расползающуюся белую слюну на паркете, и к горлу подкатывает настоящая тошнота. Приходится увернуться и стараться не дышать. Я ведь чувствую ее запах, а на языке пощипывает ее отвратный вкус.

Тарас отвлекся на звонок, воспринимаю это как мимолетную передышку. Быстро хватаю свой телефон с тумбочки и запираюсь на замок в ванной.

В прошлый раз я не смогла защититься от его гнева, которому никак не могу дать объяснение. Он влепил мне пощечину, словно раздал «пять» своим друзьям. Вроде как само собой разумеющееся.

После того, как он ушел, я написала заявление в полицию. Но оно потерялось спустя пару дней. Очевидно тот, до кого дошло мое заявление, решил не связываться с фамилией Уваров.

— Ну и куда ты спряталась, киса? — приторно-нежным голосом говорит под дверью и хитро постукивает.

Перестаю адекватно соображать. Все мысли свернулись в трубочку, остался только голый инстинкт, который кричит в рупор: «Защищайся, иначе убьют».

Пожалуй, сейчас мне страшнее всего. Когда Тарас начинает говорить так ласково — жди беды.

— Сука! Открывай и говори, где эти чертовы бумаги! Вера, блядь!

Он ругается крепко, сыплет такими угрозами, что лучше сейчас вскрыть себе вены, но не видеть и не чувствовать того, что он обещает со мной сделать.

Трясущимися руками открываю список контактов. Звонить в полицию? Я даже им перестала доверять. Меня никто не может защитить. А сама я как тонкая веточка против ураганного, шквалистого ветра.

Набираю первый исходящий номер. Я звонила ему, потому что нужно было срочно принять продукты, а этот татуированный тип куда-то пропал. Как же он меня раздражает!

— Звонишь извиниться? — расслабленно отвечает.

На заднем фоне смех, музыка и милые женские голоса. Ему сейчас хорошо, возможно, весело. Не исключаю, что он выпил. Теперь не знаю, что хуже, разъяренный муж за стенкой или бесячий пьяный шеф ресторана?

— Линейный проезд, дом девять, — сдавленно шиплю в трубку, надеясь, что Влад не скинет звонок и все расслышит, — квартира тридцать два.

— Уоу, полегче, ледышка! Мне типа на свидание сначала надо сходить.

Тарас с силой бросает что-то в дверь ванной. При желании, он сможет сорвать ее с петель. Но отчего-то ждет. Просто маринует, пока я от страха полезу на стену и словлю галлюцинации.

— Влад, пожалуйста! — прошу.

Я готова и правда умолять, чтобы кто-то пришел мне на помощь. Готова пообещать все, что угодно, лишь бы избавиться от Уварова раз и навсегда.

Снова удар в дверь, теперь кулаком. Уверена, осталась глубокая вмятина.

— Удавлю, тварь! — кричит уже не своим голосом громко-громко.

— Сейчас буду, — тон и голос Влада меняются моментально, будто подменили человека.

Снова усаживаюсь в угол, закрываю голову и уши руками. В детстве, когда мама с папой часто ругались, я также пряталась за стенкой. Напевала дурацкие детские песенки сквозь слезы, раскачивалась взад-вперед и ждала, когда шум стихнет.

— Рано или поздно ты выйдешь. Никуда не денешься, — последнее, что он сказал мне через дверь.

Тарас громко бьет посуду, сыплет ругательствами и кому-то звонит. Я слышу это отдаленно, но четко. Все звуки смешиваются в один долгий гул, под который я закрываю глаза, и, кажется, на стрессе выключаюсь.

Дергаюсь и ударяюсь больно коленом о скол кафеля, когда противный сигнал дверного звонка заставляет сердце завестись заново.

«Он пришел, чтобы помочь…»