Договор на любовь

Дарья Белова (2024)

— В обмен на помощь в разводе ты просишь… — слова застревают в горле как косточка. Даже сложно сделать вдох. — Тебя, — заканчивает просто и расслабленно. Я уставилась в его глаза будто никогда в жизни не видела этого человека. Из лап одного монстра рискую попасть к другому. И кто безжалостней — не знаю. — Это жестоко. И неправильно, — упрямо говорю. Влад горько усмехается. На секунду показалось, что он просто пошутил и сейчас возьмет свои слова назад. — Выбирай, Ника, либо с ним, — взглядом указывает на дверь, где несколько минут назад скрылся мой муж, — либо со мной.

Глава 5. Вероника

Меня разрывает от отвращения к нему. И ненависти. Даже сложно разобраться, какое из чувств превалирует.

Варианта одеться плохо или небрежно — нет. Попытка такая была, но она провалилась, когда Тарас вышел из себя и залепил мне пощечину на глазах у водителя и ребят из охраны.

Я чувствовала себя униженной настолько, что боялась посмотреть кому-либо из них в глаза. Обнимала себя руками и хотела умереть. Никто и никогда не поднимал на меня руку. Кроме мужа, который якобы меня любит.

Достаю из шкафа длинное черное платье. Оно полностью закрыто, даже руки и шея. Туфли на высокой шпильке, дорогие украшения. Продав их, можно пополнить бюджет какой-нибудь африканской страны на несколько месяцев вперед.

И обручальное кольцо. Я ведь его снимаю каждый раз, когда возвращаюсь с таких мероприятий.

Там гравировка — «Моя навечно». Так пафосно и пошло звучит. И как хорошо, что мне достаточно смазать руки жирным кремом, чтобы снять ненавистный обруч. Вон, вампирше в «Ночном дозоре» палец пришлось отрезать, чтобы избавиться от кольца.

— Ты опоздала, — первые слова, которые говорит мой муж, когда я сажусь к нему в машину.

— Извини.

“Я бы вообще не спускалась, не приходила и в жизни тебя больше не видела,” — говорю про себя. Но лишь отворачиваюсь к окну и смотрю на сменяющие друг друга картинки города.

Усадьба Нефедовых — партнеры Тараса, — как и положено, находится в самом дорогом поселке под Москвой. Уже на подъезде чувствуешь богатство на вкус. Оно приторно-сладкое до скрипа на зубах.

И никогда мне не нравился. От него тошнота комом стояла в желудке, а выйти он не мог, раствориться тоже. Как проглотил кусок не пережеванной шоколадки и подавился. Горло саднит от этих ощущений.

— Тарас, Вероника, как хорошо, что вы приехали, — Катерина Нефедова — хозяйка всего, не знаешь кто представляет большую ценность в их семье, — прошу, проходите.

Целуем воздух около щек, чтобы не дай бог, не коснуться губами кожи и не оставить след. И вымученно улыбаемся. По крайне мере, моя улыбка точно вымученная.

— Мы надолго здесь? — спрашиваю, как только отошли от Нефедовой.

— Как скажу, так и поедем, — отрезает слова грубо, словно силой рвет.

Спустя четыре часа вновь сажусь в машину. Долгие, утомительные, безумные четыре часа. Готова получить уже свой «Оскар» за ту игру, что показывала всему этому обществу. Как-то читала интервью одного актера, так вот он однажды сказал: «Играть плохих людей, злодеев, достаточно просто, а вы попробуйте сыграть хорошего человека! Того, кому стоит верить».

Слова не претендуют на истину, но в чем-то с ним согласна. Я играла роль замечательной жены.

Теперь у меня дикая усталость, глаза закрываются, за ребрами давит сердце.

— Тарас, — шепчу еле-еле.

Водитель останавливает машину, за нами тормозит внедорожник, из него выходят двое парней — охрана, которую он иногда берет с собой. Для статуса. Ему ведь никто не посмеет угрожать.

— Когда это все закончится? Когда ты уже меня отпустишь?

— Объяснял уже сотни раз, — он злится. Нервно выходит из машины, громко хлопнув дверью. Обходит и открывает мою. Галантный, чтоб его, — отпускать я тебя не собираюсь.

Выхожу и облокачиваюсь на машину. Ноги не держат, руки свисают вдоль тела, не в силах даже поднять их, чтобы отыскать ключи в клатче.

— Я тебя больше не люблю, Тарас, — чуть громче говорю. Хочу хоть как-то достучаться. Вдруг получится? И именно этот тысячный раз сработает, — и ты меня не любишь!

— Я тебя не люблю? Сучка неблагодарная!

И снова эта пощечина. Должна была привыкнуть, но не получается. По телу проходит разряд тока от места, где мазнула его ладонь. Рефлекторно прикладываю ледяную руку к щеке.

На нас вновь смотрят парни из охраны и водитель. В этот раз я обвожу их взглядом, прошу помощи. На их глазах ударили женщину! А они стоят, и… безмолвно смотрят. В их глазах серое безразличие.

Меня трясет всю от накатившей обиды и злости. Так не хочется чувствовать себя беспомощной, но не получается. Я правда никак не могу себя защитить.

— Иди сюда, — цедит сквозь зубы и вдавливает мое тело в свое.

Не успеваю опомниться, как он сминает мои губы в поцелуе. Удерживает голову и языком проталкивается в рот. Я чувствую вкус алкоголя, сигар и дурацкой рыбы, которую я терпеть не могу. Горькая слюна обволакивает мой рот как противное лекарство.

Мне неприятно и гадко. Уваров стал противен, и я не хочу чувствовать его на своем теле и во мне.

— Блядь, такая же вкусная, — отстраняется, чтобы сказать это, и снова целует. Яростно, подавляюще, по-животному.

Не могу оттолкнуть.

— Может, мне подняться, а? — спрашивает.

— У… у меня месячные, — вру. Мне тяжела только мысль, что он может поиметь меня, даже не раздеваясь, в коридоре. Как однажды…

— Ну, есть еще способы, — и опускает взгляд на губы.

Пальцем обводит границы, с силой надавливает на них, кружит и удовольствие испытывает.

— Пожалуйста, Тарас. Не сегодня, — прикрываю глаза.

— Завтра. Я приеду к тебе завтра. Будь готова, — безразлично говорит, словно не терзал мои губы зубами и пальцами несколько секунд назад.

Чуть отталкивает в сторону, садится в машину, и все эти мужики выезжают со двора.

Несусь в квартиру, будто за мной кто-то гонится. Смахиваю непрошенные слезы, размазывая косметику.

Гадкие чувства впрыскивается в кровь, заменяя собой все нужные клетки.

Я не хочу. Не хочу больше этого.

Предел любого человека можно узнать. Не бывает тех, кто готов постоянно терпеть. Это как болевой порог, он у всех разный. Мой предел наступил только что, мой болевой порог меня размазал по стенке несколькими минутами ранее.

Я хватаю свой телефон и набираю его.

— Да? — рычит грозно. Черт, внутри трясется все от паники, стоило услышать его звериный рык.

— Влад, я согласна, — выпаливаю из пушки, пока не передумала.

–… на что? — удивленно спрашивает. Я даже как-то в ступор впала. Теперь все произошедшее уходит на второй план. На первый вытесняется другое — он все забыл? Как… как он мог?

— Я согласна на условия твоего договора, — выговариваю каждое слово. Четко, без промедления.

Пусть лучше он, чем Уваров.

Молчание. Долгое.

–… ты куда, блядь, это ставишь? Мозги свои переварил как обеденный бульон? — ругается на кого-то. Стараюсь ровно дышать, но получается скверно. Воздуха будто перестало хватать, каждый вдох стал короче, — перезвоню.

Влад скидывает звонок первым.