Арфио. Все или ничего…

Владимир Савич

Несмотря ни на что заполучить старинный манускрипт Магдалины, передающий своему обладателю деньги и власть над всем миром. Именно такая задача стоит перед обычным студентом Григорием Яблонским. Бегство от КГБ, постоянная угроза жизни и разбитые сердца любимых девушек – цена за находку. Но стоит ли игра свеч?..

Картина третья

После разговора с ректором Григорий решился на крайний шаг. Никуда не ехать, а остаться в столице. На первое время можно было устроиться дворником, кочегаром, а там Бог не выдаст, свинья не съест. Партия? Да он в нее и вступить-то хотел только ради столичного распределения, а раз его нет, так на какой хрен сдалась эта партия!

Однако не прошло и двух недель, как Григорий Яблонский вновь оказался в ректорском кабинете. Но уже не в роли просителя.

— А вот и снова вы! — Дружески улыбнулся ректор и барственным жестом указал на

стул.

— Прошу вас, Григорий. Садитесь. Вот сюда.

Яблонский присел на стул, что стоял рядом с ректорским столом. В нем обычно

сидел зам. ректора по учебной работе. Дмитрий Алексеевич какое-то время, явно выжидая нужного момента для начала разговора, копался в бумагах. Затем встал и направился к книжным стеллажам. Открыл махонькую (почти незаметную) дверцу и достал из нее коньяк, шоколад, фрукты и элегантные (тонкого стекла) рюмки.

— Это поможет нашему разговору. — Ответил на немой вопрос Григория ректор. — Прошу.

Дмитрий Алексеевич протянул наполненную светло—золотистой жидкостью рюмку. Григорий выпил.

— А теперь закусывайте, — Дмитрий Алексеевич подвинул студенту тарелку с тонко нарезанными ананасами. — И внимательно слушайте. Разговор меж нами будет серьезный очень, я подчеркиваю, очень конфиденциально-личным.

То есть дальше этого кабинета он выйти не должен. Хотя, как говорят, если тайну знают двое, то её знает и свинья. Но хочу вас предупредить, милейший, если вдруг свинья узнает суть нашего разговора, то не я, снова подчеркиваю, не я, а вы окажетесь рядом с ней. То есть ваша жизнь превратиться в свинячье, если так можно сказать, прозябание. Подумайте?

Дмитрий Алексеевич замолчал. Взял в руки бутылку и наполнил рюмки.

— Ну, так как вы готовы меня выслушать?

— Готов. — Очищая апельсин, согласился Григорий.

— Вы, кажется, хотели остаться в столице? — Начал с вопроса Дмитрий Алексеевич.

— Хотел бы, но не могу. — Жуя цитрус, и оттого проглатывая буквы, ответил Григорий. — Направление Гороно. Любимая мать. Ее будущие внуки не позволяют мне это сделать. Ведь так?

Яблонский явно (уже догадавшись, что руководитель института что-то от него нужно) насмехался над собеседником. Дмитрий Алексеевич, проглотив (за которую в другое время круто экзекуцировал бы Яблонского) ироническую пилюлю, и спокойно ответил:

— Да ситуация, конечно, архисложная, но как говорится — нет нерешаемых проблем, есть неправильные решения!

Хозяин кабинета поднял рюмку, выпил и аппетитно сжевал протянутую Григорием апельсиновую дольку.

— Как я понимаю, — вытирая руки салфеткой, сказал Григорий, — выполнив ваше дело, я останусь в столице?

— Совершенно точно, мой дорогой.

— Но может быть я не смогу его выполнить?

— Сможете. Это такой пустяк, что даже смешно говорить!

— Ну, если пустяк, то я готов выслушать.

— Раз готовы, то тогда я незамедлительно посвящаю вас в пучину моего, точнее нашего с вами дела.

Дмитрий Алексеевич положил возле Яблонского фотографии дамы, о которых их недоброжелатели говорят «старая мымра».

— Кто это?

— Это Татьяна Алексеевна Вышнепольская. Университетский преподаватель научного атеизма.

Сказал ректор.

В кабинете повисла тревожная пауза.

Григорий вспомнил отрывок из детективного романа и, спугнув паузу, залепетал:

— Я. Я, что должен ее… ее… того… убить?

Руководитель учреждения весело и необычайно громко рассмеялся:

— Да нет, никого убивать не нужно. Бог с вами, успокойтесь.

— А что же тогда?

— Я объясню. Видите — ли, я страстный коллекционер эзотерической литературы: Баркер, Папюс, Безант, Альфонс Луи Констант, Блаватская, Гурджиев, Данил Андреев. Слышали такие имена?

— Краем уха слышал только о Блаватской и Гурджиеве.

— Ну, что ж и этого уже достаточно. Так вот, у Татьяны Алексеевны есть интересующая меня книга, которая называется «Винилиной Книгой» В нашей среде ее еще именуют «Манускриптом Магдалены». Так вот — ни продать, ни поменять, ни подарить этот манускрипт эта, с позволения сказать, особа мне, как я ее ни упрашивал и что только ни сулил, не хочет. Но если гора не идет к Мухаммеду? Правильно. Мухаммед идет к горе! И я хочу, чтобы этим Мухаммедом стали вы… Да вы, мой дорогой друг Григорий. Именно вы!

Дмитрий Алексеевич по-отцовски потрепал студента за щеку и продолжил:

— Вы должны проникнуть в квартиру Татьяны Алексеевны. Забрать нужную книгу и принести ее мне.

— Я в чужую квартиру! — Изумился Яблонский. — Как же я туда попаду? Я что должен ее взломать, проникнуть через форточку…

— Вижу, мой друг, — разламывая шоколадную плитку, сказал ректор, — начитались вы в детстве «Записок следователя» небезызвестного Шейнина. Но хочу вас успокоить, проникать в форточку и ломать фомкой дверь решительно не нужно. Мы же с вами интеллигентные люди! И посему мы пойдем другим путем. И путь этот весьма прост, мой друг. Вы должны познакомиться с дочкой Татьяны Алексеевны и…

— Зачем?

— Объясняю. Затем, чтобы с ее помощь попасть в квартиру.

— То есть?

— А то и есть. Вы познакомитесь с дочерью Татьяны Алексеевны…

— Но как же я с ней познакомлюсь?

— Вы, мой друг, а) не перебивайте старших, б) существует масса способов, как познакомиться с девушкой. Можно ошибиться телефонным номером, наступить ей в метро на ногу, выступить в роли разносчика телеграмм, попросить алкаша за бутылку напасть на девушку и героически ее отбить.

— Допустим, — согласился Яблонский, — но я даже не знаю, как она выглядит!?

— Это пробел мы немедленно устраним.

Дмитрий Алексеевич открыл ящик письменного стола и достал фотографию:

— Вот она. Зовут ее Катя.

Яблонский взглянул на фото и поморщился.

— Да, не Мерлин Монро. Не Грета Гарбо:)))) Катя, но что делать!? Ради столицы можно и приударить недельку другую за дурнушкой. Вам же с ее лица воду не пить. Короче познакомитесь, вскружите ей ее голову, а такому красавцу как вы, это сделать даже проще, чем съесть шоколадную дольку. Кстати, держите. — Дмитрий Алексеевич протянул студенту шоколадный квадратик. — Через недельку-другую, но, не называя себя

настоящим именем и не вводя ее в детали вашей биографии, осторожно напроситесь к ней на чашечку кофе и заберете, она находится в книжном шкафу, что расположен в гостиной их квартиры, на первой полке во втором ряду четвертая с края, интересующую меня книжицу. Согласитесь, все гениально просто и главное никакого криминала.

Яблонский забросил в рот шоколадный квадратик, разжевал, проглотил сладкую шоколадную кашицу и сказал:

— Хорошо, допустим, я возьму эту книгу, но хозяева увидят образовавшееся пустое место, поднимут крик, начнутся поиски…

— Ну, начнутся и дальше что?

Яблонский неопределенно пожала плечами.

— Вот именно. — Ректор уморительно повторил жест. — Хватать кого? Некого, если вы, разумеется, не назовете свое имя, фамилию, дату рождения и размер ваших сапог, но я полагаю, вы этого не сделаете? Нет — правильно! Ну, а в образовавшееся пустое место, вы поставите вот эту штуковину. — Дмитрий Алексеевич открыл дверцу своего стола и положил рядом с Яблонским обтянутый пожелтевшей кожей, похожий чем-то на толстую общую тетрадь, книгу. — Вот так, мой милый, Дмитрий Алексеевич всегда думает на два шага вперед.

— Хорошо. — Барабаня пальцами по желтой старой коже, сказал Яблонский. — И что мне ее всегда тягать с собой?

— Не нужно ее никуда тягать. Взять ее с собой нужно только тогда, когда для этого будет создан благоприятный момент. Понятно?

— Понятно. — Кивнул головой Григорий. — Я могу сейчас эту книгу взять с собой?

— Разумеется.

Яблонский положил манускрипт в папку, задернул молнию и, приподнимаясь со стула, сказал:

— Дмитрий Алексеевич, я ничего не обещаю, но постараюсь выполнить вашу просьбу.

— Я вам дам постараюсь! — возмутился ректор. — Вы должны это сделать. Слышите, должны! От этого можно сказать, зависит моя и ваша судьба.

— Судьба? — Удивленно, переспросил, вновь садясь на стул, Яблонский. — Ну, моя понятно, но ваша. Разве книга может играть роль в судьбе человека?

Ректор подумал и сказал таинственным с придыханием голосом:

— Эта книга, дорогой мой, может! Она многое может. Она может практически все! Ректор налил Яблонскому еще одну рюмку:

— А вы?

— Нет, — отрицательно качнул головой ректор, — у меня еще совещание в Обкоме. А

вы пейте, пейте, пейте и как говорят в народе — дело разумейте.

Яблонский опрокинул рюмку, коньяк обжог горло, скользнул по кишечнику, полоснул по желудку и приятной волной ударил в голову, придал голосу шутливую ноту:

— Дмитрий Алексеевич, а не отдаете ли вы свою судьбу в мои руки?

— Как это?

Студент бегло обрисовал возможный вариант.

–… мы влюбимся вдруг в друга, поженимся, и я получу столичную прописку вместе с судьбоносной для вас книгой?

Дмитрий Алексеевич нахмурился. Брови его возмущенно вздыбились. Ноздри угрожающе расширились.

— Тогда я вам кое-что расскажу…