Арфио. Все или ничего…

Владимир Савич

Несмотря ни на что заполучить старинный манускрипт Магдалины, передающий своему обладателю деньги и власть над всем миром. Именно такая задача стоит перед обычным студентом Григорием Яблонским. Бегство от КГБ, постоянная угроза жизни и разбитые сердца любимых девушек – цена за находку. Но стоит ли игра свеч?..

Картина четвертая

В покои к его преосвященству Жан—Марку Деплюси вошел человек. Капюшон длинного плаща скрывал его лицо, но это не помешало его преосвященству узнать начальника инквизиционной тюрьмы Патрика Лемезье

— Что случилось, Патрик? — встав из-за стола, спросил Жан—Марк Деплюси. Глухим потусторонним начальник тюрьмы ответил:

— Ваше Преосвященство, осужденная на костер ведьма из Верданье просит о встрече с вами.

— Что ей от меня нужно? — подойдя к книжному шкафу и вынимая из него книгу, поинтересовался Его Преосвященство. — Насколько я помню, она отказалась от покаяния.

— Вы правы, Ваше Преосвященство — отказалась.

— Так что ж ей нужно?

— Не знаю, Ваше Преосвященство. Она утверждает, что это очень важно лично для

вас.

— Они все так утверждают — порождения ехидны, перед лицом смерти.

— Так мне ее привести?

Его Преосвященство открыл книгу на нужной ему странице. Пробежался быстрым

взглядом по странице. Закрыл ее и сказал:

— Хорошо, приведи.

— Слушаюсь.

Начальник тюрьмы, пятясь как рак, вышел из покоев.

Его Преосвященство вернулся к столу и взял в руки дело.

«Все тот же набор преступлений, — усмехнулся Его Преосвященство. — Хоть бы что-нибудь новенькое. Надо бы предложить Святейшему отцу открыть при Ватикане школу сочинителей, а то ведь потомки будут смеяться над нашими убогими и стереотипными обвинениями. Нужна новая струя. Хотя за подобное предложение с меня живого могут содрать кожу и поджарить на медленном огне. Но делать что-то ведь нужно…»

Мысли его преосвященства прервал вновь появившийся в покоях начальник тюрьмы.

— Слушаю тебя, Патрик.

— Я привел ее, Ваше Преосвященство. Прикажете ввести ее в ваш кабинет?

— Да, разумеется.

Патрик приоткрыл дверь и приказал:

— Входи.

В кабинет вошла одетая в лохмотья, с синяками и шрамами на некогда красивом лице молодая женщина.

В душе Его Преосвященство шевельнулось атрофированное за много лет работы с отступниками, еретиками и ведьмами чувство сострадания.

— Патрик, дай ей стул — приказал Его Преосвященство. Женщина тяжело опустилась:

— Благодарю вас — тихим голосом сказала женщина.

Его Преосвященство кивнул головой и чуть улыбнулся. Он налил в бокал вина, привезенного ему из монастыря, протянул его ведьме:

— Как тебя зовут?

— Магдалена.

— Магдалена, — Его Преосвященство с удовольствием покатал во рту лидирующие консонанты М—Г-Д женского имени. — Как грешницу, спасенную Господом нашим Иисусом Христом. Только та Магдалена покаялась в грехах своих и стала на путь благодеяний, а ты нет. Почему ты не покаялась?

— Мне не в чем каяться, Ваше Преосвященство.

— Вот как — Жан—Марк подошел к столу, вытащил оттуда дело и, постучав по нему пухлыми пальцами, поинтересовался:

— А это что? Тут и колдовство, и гаданье, и порча домашнего скота, покушение на миропорядок и демонизм, и шабаши, и половое сношения с дьяволом…

Женщина, грустно покачав головой, ответила:

— Ваше Преосвященство, если бы вас подвергли таким пыткам, каким подвергали меня, то чтобы избавиться от невыносимой боли, вы бы заявили, что являетесь не только служителем дьявола, а им лично.

— Никто тебя не пытал — вступил в разговор начальник тюрьмы. — К тебе были применены дозволенные его святейшеством меры дознания.

— Хороши меры — женщина подняла юбку. Его святейшество увидел обезображенную испанским сапожком ногу.

— Не смущай взор его преосвященства своими прелестями… Блудница! — Патрик одернул юбку.

— Хороши прелести — усмехнулась женщина. — Хотя когда-то они были. И тот, кто их добивался, не получил и написал на меня донос. Не добившись моего расположения, он оклеветал меня, Ваше Преосвященство.

— Женщина рухнула на колени — помогите мне, умоляю!

— Ты только за этим и пришла? — Поинтересовался Жан—Марк. — Тогда мне не о чем с тобой разговаривать! Не я решаю твою судьбу, а суд. Суд же вынес вердикт — виновна. Оспорить решение суда я, если бы даже и хотел, не могу! Уведи ее, Патрик. Прощай, женщина, и да простит тебя господь наш Иисус Христос.

Патрик схватил Магдалену за шиворот и потянул к двери.

— Нет, погодите, Ваше Преосвященство, я хочу вам еще что-то сказать. Выслушайте меня. Дайте мне всего несколько минут?

— Патрик, оставь ее.

Начальник тюрьмы отпустил женщину.

— Говори, — Его Преосвященство указал Магдалене на стул.

— Пусть он выйдет — попросила женщина. — Это личный разговор.

— Подожди за дверью, Патрик — приказал Жан—Марк.

— Но это не положено, Ваше Преосвященство.

— Ничего, сделаем исключение.

— Но я хотя бы свяжу ей руки. Вы даже не можете себе представить, на что способны эти порождения ехидны.

— Почему же не могу. Я еще пока не лишен чувства воображения, — улыбнулся, вспомнив о школе для сочинителей судебных историй, Его Преосвященство. — Но с Божьей помощью я справлюсь с этой ядовитой змей, да и ты стой за дверью.

Патрик вышел из кабинета. Его Преосвященство налил в бокал вина и протянул ее

Магдалене:

— Пей и рассказывай, только быстро — у меня вот-вот должно начаться заседание комиссии.

Женщина выпила, вытерла рукавом губы и стала быстро рассказывать.

— Ваше Преосвященство, у меня есть Винилины книги.

— Кто такая эта Винила и что это за книга? — спросил Его Преосвященство.

— Винила — это прорицательница….

— Ага, значит ведьма. Хорошо, продолжай.

— Легенда гласит, — продолжила свой рассказа Магдалена, — что Винилины книги попали в Аргонею пять веков назад…

— Что такое Аргонея?

— Аргонея, Ваше Преосвященство, это огромный материк, что ушел под воду пять тысяч лет тому назад.

— Если он ушел под воду, — усмехнулся Его Преосвященство, — то как же уцелели книги?

— Книги не тонут, Ваше Преосвященство — спокойно ответила Магдалена.

— Допустим, — согласился Жан—Марк. — Но ты сказала книги, а мне сказала, что у тебя есть одна книга, а где остальные?

— Да вы не перебивайте меня, Ваше Преосвященство, а слушайте.

— Хорошо, продолжай, — согласился Его Преосвященство.

— Так вот, эти книги Винила предложила купить за неслыханную цену Аргонейскому царю. Государь посчитал, что девять сомнительных свитков того не стоят.

— Никто, будучи в здравом уме, — ответил он на предложение, — не станет этого делать, женщина.

Винила как только услышала отказ царя, тут же сожгла три свитка и предложила ему оставшиеся шесть за первоначальную цену.

— Да ты с ума сошла! — воскликнул государь.

Тогда женщина сожгла еще три книги и снова повторила свое предложение.

— Да я прикажу тебя за это бросить к голодным львам!

— А разве в твоей этой Аргонее водились львы?

— Разумеется.

— Врешь, колдунья! — Жан—Марк сильно хватил кулаком по столу. — Львы и прочие хищники были сотворены Создателем на Земле, а не на какой-то там дьявольской Аргонее.

— Ваше Преосвященство, мы говорим с вами сейчас не о сотворении Земли, а о Винилиной книге — вернула разговор в русло темы Магдалена. — Если хотите, то позже мы могли обсудить и вопросы мироздания.

— Упаси меня Господи от подобных дискуссий с ведьмой — Его Преосвященство быстро перекрестился, поцеловал свои пальцы и продолжил: — Продолжай лучше говорить о книге.

— Так вот, — продолжила Магдалена, — Винила только усмехнулась в ответ на царскую угрозу. Взяла, да и сожгла еще две, и тут же попросила за оставшуюся книгу еще большую цену!

Наконец государь понял, что рукописи эти непростые, и купил уцелевшую книгу, после чего Винила исчезла. Эта книга сейчас хранится у меня — закончила свой рассказ Магдалина.

Его Преосвященство встал. Походил, разминая затекшие ноги, по кабинету. Вновь сел за стол и спросил:

— Почему же ее не нашли во время обыска… твою эту книгу?

— Потому что она спрятана в потайном месте. Если вы отпустите меня, я укажу вам место, где она хранится. С помощью этой книги вы можете изменить свою судьбу. Вы можете стать, например, святейшим папой, управлять миром…

— Почему же ты не купаешься в богатстве, а сидишь в тюрьме? — усмехнулся Жан-Марк. — Почему не управляешь миром, а вскоре сгоришь на костре?

— Потому что посвященный, а я таковой являюсь, не может воспользоваться знаниями и силой в ней содержащейся.

— Ага, так ты у нас посвященная!

— Да.

— Ну, вот — криво улыбнулся Его Преосвященство, — а говоришь, что осуждена напрасно. Нет, дочь моя, наш суд никогда не осудит невиновного человека.

— Ваше Преосвященство, за достойную сумму денег наш суд осудит, кого угодно…

вам ли этого не знать…

— Молчи! Порождение ехидны! — Его Преосвященство стукнул кулаком по столу. — А лучше говори, что в этой книге?

— Я осуждена, — продолжала, не взирая на окрик, Магдалена, — Ваше

Преосвященство, не по этому делу, а по наговору его сия…

— Прекрати болтать, грешница, а то я прикажу вырвать тебе язык! Его сиятельство не стал бы порочить безвинную душу. Сама сказала только что, что ты посвященная. Стало быть, ведьма. Где твоя книга, колдунья!? Укажи ее местонахождение. Я с ней ознакомлюсь, и если она действительно может то, о чем ты только что рассказала, то я помогу тебе вновь обрести свободу.

— Я укажу место, вы заберете книгу, а меня сожгут на костре.

— Даю тебе слово, — пообещал Его Преосвященство. — Если книга действительно стоящая, то я тебя освобожу.

— Вы не обманете меня?

— Я же сказал, что нет.

— Поклянитесь.

— Может быть, мне еще стать на колени перед ведьмой? — возмутился Его

Преосвященство.

— Я не ведьма!

— Говори, где твоя книга?

Магдалена, приложив к губам палец левой руки, указательным пальцем правой подозвала к себе Его Преосвященство.

— Нас могут подслушать — тихим голосом объяснила она Жан—Марку.

— Говори — подставляя свое ухо к женским губам, приказал Его Преосвященство.

На следующий день Магдалену в клетке для диких зверей привезли на площадь. Там уже бесновалась празднично одетая по поводу сожжения ведьмы толпа. Тюремщики вытащили обреченную из клетки и передали палачу. Рядом с ней поставили клетку, в которой сидела черная кошка. Палач вывернул руки осужденной и потащил к ее обложенному соломой постаменту.

— Стой смирно, — Возведя ее на эшафот и прислонив к столбу, приказал палач, — Стой смирно, если не хочешь долго жариться на огне.

Палач поднял валявшуюся на эшафоте веревку и крепко, так что невозможно было вздохнуть, привязал ее к столбу.

— Он меня не обманет. Он же обещал, — бормотала женщина. — Ведь он дал слово.

— Грош цена слову сатаны, — затягивая последний узел, сказал палач. — Он всех обманывает.

В это время к эшафоту подошел Его Преосвященство.

— Вот твоя книга, ведьма. — Сказал Его Преосвященство и поднял над головой обтянутый телячий кожей манускрипт. — Я положу рядом с тобой, чтобы лучше горел костер.

— Но это не моя книга! Люди, он обманул меня! Он взял мою книгу, а в костер

кладет, пустую бумагу. Ваше Преосвященство, вы украли мою книгу. Вы обманули меня. Как вам не совестно? Вы будете гореть за это в адском огне.

— Закрой ей рот, — приказал Жан—Марк.

— Не сжигайте хотя бы кошку, — жалостливым голосом попросила Магдалена. — В

чем повинно перед вами бедное животное?

— Молчи, сатанинское отродье, — истязатель сильно ударил Магдалену по лицу. Голова ее безвольно упала на грудь.

— Поджигай, — приказал Его Преосвященство, и быстро перекрестившись, пошел к трибуне для официальных лиц.

Палач поднес факел к соломе. Она вспыхнула синеватым пламенем и тотчас же яркие жаркие языки пламени коснулись ног Магдалены.

Женщина очнулась, подняла голову и, взглянув к уже усевшемуся на свое место преосвященству в глаза, крикнула:

— Будьте вы прокляты! — крикнула Магдалена в пасмурное осеннее небо и добавила,

— и те, в чьи руки попадет эта книга!

— Гори! Гори, ведьма! Гори! — Радостно заорал собравшийся на площади народ. — Гори!

В костер полетела клетка с кошкой.

И тут произошло невероятное. Ведьма вместо того, чтобы гореть, стала растворяться в воздухе, за ней веселой трусцой побежала черная кошка, а вместо них на костре загорелось Бог весть откуда взявшееся соломенное чучело. В шуме пламени слышался демонический смех.

— Ведьма колдует! Ведьма колдует! — Народ бросился бежать с площади. За ними бросились официальные лица.

Палач, видевший за свою карьеру и не такое, остался возле костра и поддерживал пламя до тех пор, пока на его месте не осталась только груда синеватого пепла. Истязатель собрал его в мешок и высыпал пепел в специально вырытую для этого

яму.

— Отче наш…

Прочел он молитву и забросал яму землей.

— Вы не боитесь быть проклятым, мой друг? — Закончив рассказ, спросил ректор у

Яблонского. — Не боитесь, так сказать, кары небесной!?

— А вы, Дмитрий Алексеевич? — Вопросом ответил Яблонский.

— Я, мой милый, прожил на свете столько, что уже ничего не боюсь, а вам жить еще да жить. Так что подумайте?

— Да шучу я, шучу, — поспешил успокоить ректора Яблонский. — Подтруниваю. Не нужна мне ваша книга, я хочу остаться в столице.

Дмитрий Алексеевич пробарабанил по столу своими аристократическими пальцами ритмический рисунок и сказал:

— Я пригласил вас сюда, мой друг, не в КВН играть! Не сценарий для институтского капустника писать, а по серьезному делу. Поэтому шутки в сторону.

Ректор замолчал и принялся чиркать шариковой ручкой пометки на полях лежавшего перед ним документа. Закончив, он продолжил:

— Дело ваше. Вы можете в нее влюбиться, жениться, нарожать с ней кучу прелестных дитятей, но книга в кратчайшие сроки должна лежать вот на этом, — Дмитрий Алексеевич ударил кулаком по полированной поверхности, — столе. В противном случае,

я вас в порошок сотру. Зарубите себе это, мой друг, на вашем греко—римском носу. Ну, а если все пройдет гладко, то вы получите свободное распределение. И оставайтесь себе Бога ради в столице. Я только буду этому рад. Ну, собственно и все! На этом будем считать разговор законченным.

Ректор протянул студенту руку. Яблонский пожал крепкую сухую ладонь и направился к выходу.

— Да, вот еще что, — остановил Яблонского хозяин кабинета и, протянув ему коричневую сторублевую купюру, сказал:

— Это вам на любовные расходы: кино, вино и прочие деликатесы.