Мастер и Путь. Слепок с эпохи

Владимир Ишечкин, 2015

Документами и памятью поколений подтвержден слепок с эпохи. Ее атмосфера окутывает железнодорожную станцию в междуречье Дона и Волги. По законам творчества, с этой небольшой станции начинается соприкосновение Олимпа и нашей действительности. Внимание античного мира задерживается на путейцах. В работе отцу наследует сын, дорожный мастер. Трудовым подвигом он приносит славу своей малой родине. Это донской казак. Имя дала ему степь, фамилию – Дон, работу – Приволжская железная дорога. В то же время общество слабо противостоит загрязнению окружающей среды, вечному жилищному кризису, странным методикам и расчетам на железнодорожном транспорте. Пассажирские перевозки почему-то принято считать убыточными, тогда как само население служит источником прибыльных грузовых перевозок. Одно с другим не вяжется. Содержатся конструктивные предложения.

Олимп

И не слабо, хотя это тайной сокрыто,

На Олимпе-горе пировала элита.

Перед Зевсом белуги метали икру,

Ею он заедал Самогон, точка, ру.

Афродита без мужа — стоял он у горна —

Усмиряла коктейли горстями попкорна.

Рядом нежился Пан. Горный полукозел

Афродиту не раз пьяным глазом обвел.

— Ты мой козлик, — шепнула она кавалеру,

Потащила его в именную пещеру.

Но брезгливые камни молчали в ответ.

Тамада Аполлон, бог порядка и меры,

Просто выпал осадком в норвежские шхеры.

Над пещерой сгорал от стыда помидор.

Фонари — Амстердама стыдятся с тех пор.

Как на Старую площадь вползала чернуха,

Так и Зевсу о дочке шепнули на ухо.

— Афродита, вернись! Повторяю: назад!..

И отцовский приказ подтвердил камнепад.

Голосок долетел из пещерного схрона:

— Что естественно, папочка, то не позорно.

— От Дионы она, — поддевала жена. —

Значит, папа блудил, а она не должна?

— Не разборчивы женщины в выборе цели.

— Потому что мы созданы лишь для постели.

— Что ты, Гера! А чувство? Кипенье страстей?

— Зевс, любовь — увертюра к рожденью детей.

Баба, Зевс, попадает под вашу десницу.

Но никто не убьет в нашем теле блудницу.

— Так зачем ты разбила античный сосуд?

— Ревновала.

— А в мыслях разгуливал блуд?

— Угадал!..

Ярость мужа не знала предела.

И семья континентов у нас поредела.

Сверху ринулась осыпь болидов, комет,

Будто свадьбу встречали горстями монет.

Откровенна жена — воцаряется хаос.

Хуже, если она муженька водит за нос.

Может некое диво, незнамо откуль,

Кувыркаясь, нырнуть в водоем Чебаркуль.

Тамада Аполлон жаждал мирной развязки.

Поспешил объявить песни, танцы и пляски.

Дрязги стихли, наметился праздничный круг.

И химеры в него натащили подруг.

После лиры и арфы бренчали кифары.

Хоровод разделился на группы и пары.

Подносили вакханки вино от лозы

И нарезанный сыр от овцы и козы.

Под трень-брень своих струн два известных сатира

От вина отвлекали участников пира.

Первый пел, что Харон дорожит часом икс.

А второй, с хрипотой, — что не хочет за Стикс.

Громовержец внимал им и слушал Гермеса.

И не понял из речи его ни бельмеса.

— Ты хороший лазутчик, — сказал. — Но торгаш,

Покровитель коррупции. Маму продашь.

— Я служу становлению среднего класса.

А в итоге? Упрек от отца и гримаса.

— Ладно! Выпей, отведай картошечки-фри

И доклад свой доходчиво мне повтори.

— Получил я письмо от сарматов и скифов

Под секретной охраной запутанных грифов.

В междуречье Ра — Дон… Ой, пардон!.. — Танаис

Неплохой человек в думах крепко завис.

Иногда он сидит как Мыслитель Родена.

Только локоть не давит другое колено.

Сразу видно, что он современный казак.

Опирается лоб на солидный кулак.

— В чем опасность? И есть ли на деле тревога

Для команды Олимпа и каждого бога?

— В том опасность, что люди под натиском дум

Променять могут разум на шурум-бурум.

Трудно мыслить потом о святом и высоком.

Всю команду с Олимпа смахнут ненароком.

Сгинет праздничный пир. Ни любви ни игры.

Ухнет сказочный мир прямо в тартарары.

Дабы так не случилось, решаю задачу:

Кто неправильно мыслит, я переиначу.

Кто пытается думать, у той мелюзги

Профилактики ради, прочищу мозги.

Штаб не спит, изучаются люди и риски.

Поступают ко мне объективные списки.

С казаком агентура попала впросак,

Не вмещается он в эти списки никак.

— Ты, Гермес, отдохни. Эта нервная тряска

Никому не нужна. Продолжается сказка.

Я не склонен влиять, раздвигая века,

На порядки в стране, на судьбу казака.

По сравнению с ним, ты зеленый, ты — viror.

Не мешай казаку сделать вывод и выбор.

— Батя! — вспыхнул Гермес, — Ты не путаешь слов?

Ты не так говорил на планерке богов.

Кстати! Я у тебя нахожусь на подхвате.

Еду, как на коне, на твоем постулате:

Достучаться до всех, откликаться на грипп,

Чтоб не таяла вера в священный Олимп.

Если рухнет она вместе с нами под ноги,

То людьми будут созданы новые боги.

— Ты, сынок, опоздал и пока не прозрел.

Нас в Европе давно заменил новодел.

Мы всерьез предавались обидам-печалям

И решили на днях: от планеты отчалим.

В черном небе призывно мерцали миры.

Звездолет разводил на лужайке пары.

Погрузилась команда с животными, скарбом.

Джентельмены утерли носы своим бабам.

Оставалось задраить посадочный люк,

Как случилось до боли знакомое вдруг.

На крылатых сандалиях, в чем нет секрета,

Ты везде нас нашел бы со скоростью света.

Мы не ждали тебя, мы не брали кредит.

Но услышали: кто-то снаружи стучит.

— Вылезайте! — потребовал будущий Вовка. —

На горе вам ни с кем не нужна рокировка…

Он оформил в одной из ответственных сфер

Акт, который в Мытищах заверил Notaire.

И теперь на Олимпе не бросим квартир мы.

Новодел это — наши дочерние фирмы!

Я не знаю, кто он. Но проворный сатир

Разузнал, что он в будущем любит кефир.

— Батя! Вовка сварганил великое дело.

Быть подолгу в долгу небо нам не велело.

— Мы поможем его земляку-казаку

Не осаживать мысли на полном скаку.

Ты ступай. Да Гефеста из кузницы кликни.

Мы пошепчемся…