Моя ветвь

Александр Николаевич Коробов, 2020

Поэма посвящается отцу, Коробову Николаю Артемовичу, участнику Великой Отечественной войны, и его семье. История большой семьи.

Светлой памяти моего отца,

Коробова Николая Артёмовича, посвящается

I

Ты родился в двадцать пятом,

Двадцать пятого числа,

Хоть февральская то дата,

Но в Киргизии весна.

Вся природа воскресала,

Цвёл тюльпан и дикий лук,

И в реке форель играла,

С гор бежащего Кунюк.

Эту бурную стремнину,

У селения Кунту,

Укротил мой дед плотиной,

Воплотив свою мечту.

Смысл в том — мельничная тема,

Наболевшая давно:

То для всех была проблема —

Где молоть своё зерно?

Так, что здесь мечты совпали

Всех, кто в той округе жил,

Рядом мельницу поставил,

И проблему дед решил.

Дело шло на удивленье

Быстро, споро стройки той,

Но без дедова уменья

Всё осталось бы мечтой.

Дед был мастер на все руки.

Как гласит о нём молва:

Знал ремёсла, знал науки,

Словом, в деле был — глава.

Как сказали бы, от Бога,

Люди дар в нём оценив.

По характеру был строгий,

Но был добр и справедлив.

II

Тут копнуть поглубже надо:

Лет полста до того дня,

Мельницу построил прадед,

Мельник, Коробов Илья.

Но построил не простую

Мельницу по той поре —

Он построил паровую,

Может, первую в стране.

Но, скорее, в данной стройке

Топливо взымело вес:

На реке Тобол, в Петровке,

Уголь прям наружу лез.

Вот идея зародилась,

Видно, в технике «гуру»

Прадед был — и появилось

«Ноу-хау» на пару.

От угля в посёлке дымном,

Где с семьёю прадед жил,

Дед седьмым родился сыном

И Артёмом назван был.

Жаль, немного сохранилось,

В роду фактов об Илье.

Знаю, Настенька родилась,

Дочь, последняя в семье.

Ей Артёмово потомство,

Всё ж, обязано собой —

То она свела знакомство

Деда с будущей женой.

Детям дал образованье —

Самый верный капитал.

Но, не менее, чем знанье —

В них характер воспитал.

Старший, Фёдор, стал фотограф.

Был в столицу приглашён.

При Советах был картограф.

Но погиб при съемках он.

Офицеры трое были —

Всё, что здесь известно мне:

Видно, жизнь свою сложили

В Первой мировой войне.

Десять лет до той трагичной

Вести, что пришла в семью,

Пятый сын прадеда, мичман,

У Цусима пал в бою.

А, Василь, стал металлургом —

Это сын Ильи шестой.

Стала, кажется, хирургом,

Настя, начав медсестрой.

Лишь Артём в прадеда дело

Вник до тонкостей спеца:

Всё в руках его горело,

Словом, сын пошёл в отца.

В общем, каждый взял по силе,

Крест свой — дочь и сыновья,

Но служили все России,

Впрочем, как и сам Илья.

Из восьми детей — от рода,

Четверо пустили ветвь:

Настенька, Василий, Фёдор,

Ну и ясно, что — мой дед.

Здесь хотел поставить «точку»,

Дав семьи последний штрих.

Но прочёл я снова строчки,

Что с пера слетали в стих.

Стыдно стало, что те беды

Гладко так легли в мой лист:

В них трагедия прадеда, —

А прошёлся, как статист.

Как же пред такою долей

Не склонить главы своей:

Где брал силы? Где брал волю? —

Хоронить своих детей!

Христианское смиренье? —

Разве дело только в нём:

Эту веру, сверхтерпенье —

Русским духом мы зовём.

Уловить тот дух поможет,

Даже, может быть, понять —

Истина, что мир не может

Без Руси существовать.

Знал своё предначертанье

Всей подкоркою, прадед,

И в борьбе за выживанье

Коренил свой русский след.

Это всё, что мне известно

Из прадедовой семьи.

Может быть, Вам интересно

Знать источники мои?

Из семейных есть преданий,

Есть — от первого лица.

Но в основе моих знаний

Книги дяди и отца.

Потому вести так сложно

Речь о прадеда судьбе:

В мемуарах, как и должно

Больше пишут о себе.

Потому — то жанр не лучший,

Чтоб жизнь рода описать.

Может, явится мне случай

Всё подробнее узнать?

Может, прадеда потомки,

Что свою пустили ветвь,

Мне напишут о Петровке,

И прольётся новый свет?

Хоть, прекрасно мне понятно —

То — не более, чем вздор:

Слишком много, безвозвратно,

Утекло воды с тех пор.

Всё же чудеса бывают,

И всё сложится, как знать,

Ну, а нынче цель иная —

О моём отце сказать.

Пред которым я обязан

За рождение моё.

Кровной ветвью я с ним связан

И в ответе за неё.

Будут здесь мне их писанья

За источники служить:

Дядины — «Воспоминанья»,

Папы — «Прожитая жизнь».

Они главные герои —

Мой отец и брат Кузьма:

И написано с душою,

И талантливо, весьма.

Мемуары дают понять-

Суть нам и исток всего.

Но, а мне живую память

Не заменит — ничего.

III

А теперь мы возвратимся,

Вновь на мельницу в Кунту,

Где Артём наш поселился,

Самый младший сын в роду.

Он не знал, конечно, ранее

Благодатных этих мест.

Но вопросом выживанья —

Стал с Петровки переезд.

У Артёма к тому часу

Было шестеро детей.

Пропитанье встало сразу,

Главным бременем тех дней.

Дети труд узнали рано,

Но — по году своему.

А жена его, Татьяна,

Всем была под стать ему.

Синеглазая брюнетка

Из полтавского села,

Мастерицей была редкой —

Что бы в руки не взяла.

Ткала пряжу и вязала,

И прослыла за швею:

На машинке обшивала

И соседей и семью.

Вела споро и умело

Все домашние дела.

И при этом всегда пела,

И усталость не брала.

Часть забот, пред ней стоящих,

Разделила на детей:

Тот, кто старше, те за младших

Отвечали перед ней.

Как бы жизнь была не сладка,

Как не лезла в дом беда:

Дети были все в порядке,

И накормлены всегда.

(Тот же дар и те уменья

Узнаю в сестре моей.

При нехватке подтвержденья,

Дополнял портрет — по ней.)

Я б назвал — семейным ладом —

Что она сложила здесь.

И всегда с ней муж был рядом,-

Может, в том секрет и есть?

Видно, это было главным

В выживании семей.

А в строительстве державном-

Заселение земель.

Чтоб не подвиг предков наших

В демографии страны,

Нету и сомненья даже —

Давно б выродились мы.

Но семья несла недолго

Испытаний тяготу.

Шла к наладке, понемногу,

Жизнь, с строительством в Кунту.

Стройка шла с утра до ночи:

«Миром» — дамбу, водоём.

А вот мельницу и прочье —

В большей части, сам Артём.

Водоём в семь соток вышел,

А за тем его концом —

Хозпостройки, ну а выше —

Дом с верандой и крыльцом.

Ну, а сразу за домами

Был разбит фруктовый сад,

И вдоль берега, рядами

Посадили виноград.

От реки канал прорыли,

Обводняя огород.

С годом, мельницу пустили —

И пошёл в семью доход.

Хоть и благий край для жизни —

Как за мерку не возьмись,

Но, вода там, в полном смысле,

Означала — эту жизнь.

Вскоре живность появилась

Для питания — своя,

И над всем этим трудилась

Вся Артёмова семья.

На строительство, дополню —

Ушло около двух лет.

И ещё раз вам напомню,

Что Артём — это мой дед.

Так что стройка начиналась

С рождества твоей сестры,

А когда же завершалась —

Подгадал на свет и ты.

Так шутил наш дядя Кузя.

Но, хоть как тут не гадай:

Родилась сестра Маруся,

А за ней — брат Николай.

Ты родился уже в новом,

Ещё пахшем саманом,

Доме сытом и здоровом,

Для тебя уже — родном.

Это знаково рожденье

На своём куске земли.

С ним — начало восхожденья,

Духом, вспрянувшей семьи.

В честь кого тебя назвали —

Николаем, мне не весть.

Может, брата так же звали?-

Их у деда ж было шесть.

Я за лет прошедших, далью

Не узнаю уж о том.

За тебя я свечку ставлю

Пред «Угодника» столом.

Начинался двадцать пятый —

Год мечты, надежд, любви.

Год сулитель, год глашатай —

Процветания семьи.

И ничто не предвещало,

Что идёт в их дом беда.

Каждый верил в то, что ждала

Их счастливая судьба.

И четыре года позже,

В день Великого поста,

Появилась на свет Божий

Твоя младшая сестра.

Вот теперь семья вся в сборе:

Сам Артём с женой своей.

К ним — немало и в ту пору —

Целых девять душ детей.

Пять сынов, четыре дочки —

Капитал семьи — живой.

Набухали щедро почки,

Деда ветви родовой.

Старший сын его, Алёша,

Вскоре в дом жену привёл.

Стал он мельником хорошим,

Подменял отца в помол.

В нём еще одна сидела,

Родовая, видно, страсть:

К музыкальному он делу

С детства тягу стал питать.

Он на прадеда гармошке

Лет с шести играть начал.

Даже сам он, понемножку,

И мелодьи сочинял.

Было время, дед с прадедом, —

Помоложе бывши чуть,

Заиграют как дуэтом —

Вся Петровка — тут как тут.

Как о них бы говорили:

«Первым парнем на селе»,

Все по очереди были:

Прадед, дед мой, Алексей.

В те года в Петровке жила

Вдова графа одного,

Вот она и обучила

Нотной грамоте его.

Осознав тот дар бесценный,

Размечтался заиметь,

Как маэстро полноценный,

Посолидней инструмент.

В доме было две гармошки —

Дед Артёма и Ильи.

Все играли, но Алёшку

Они так — не превзошли.

Впрочем, всё семейство, в целом,

Как уже писал о том,

Музыкальный слух имело

И играло — кто на чём.

Мой отец, к примеру, тоже

Был хороший гармонист,

На гитаре, скрипке — позже,

Он играл, пел — как артист.

Жену Лёши Пашей звали —

Дева яркой красоты.

Времена его настали

Воплощения мечты.

И в Пишпеке, по заказу,

Продав скот, баян купил, —

Что в приданое за Пашу,

Он от тёщи получил.

Приобщил к искусству Пашу:

За доход с помола свой,

Купил бубен ей и даже,

Съездить думали в «Большой».

Правда, тёща как узнала,

Что такой чудак их зять,

Сразу в обморок упала,

После — стала уважать.

Через год и дочка Ксеня

Вышла замуж за Петра.

Поселилися, на время,

В летней кухне, у пруда.

Хоть профессьи не имея —

Жених видный по селу:

Дед приставил к Алексею

В обученье ремеслу.

Пётр способным оказался

По всем мельничным делам,

К концу года уж справлялся

Он со всей работой сам.

Пару слов о теме важной:

Такса здесь была одна —

Мельник брал с «пудовки»¹ каждой, —

«Гарнец»², за помол зерна.

Счас, тот «гарнец» приходилось

Им делить на три семьи.

Тут-то деду пригодилось,

Вспомнить навыки свои.

Дед, как отмечалось выше,

Многие ремёсла знал:

Делал бочки, клепал крыши,

Кожи квасил, вычинял.

Обувь шил потреб различных,

С шерсти валенки катал —

Если раньше для нужд личных,

То теперь — и на базар.

Был и «костоправом» местным —

Правил вывихи, хребты.

И в Пишпеке был известным.

Но — не брал с людской беды.

(Тем уменьем, в роду деда,

Алексей наш обладал.

Может, — не уменье это,

А, наверно, Божий дар?)

Третий, возрастом, был Миша,

Но лишь в третий класс ходил:

С переездами, так вышло,

Что два года пропустил.

Дальше, Ваня шёл и Кузя —

Первоклашки, в те срока.

После — Аня и Маруся,

Затем Коля — всё пока.

______________

¹Ёмкость (чаще деревянная), вмещающая 16 кг зерна

²Ёмкость (чаще деревянная), вмещающая 3 кг зерна

Поспешил назвать я Фросю —

Её не было ещё.

Но уже были вопросы,

И сейчас их освещу.

Те событья столповые,

Как катком потом прошлись —

Судьбоносны, роковые —

Круто изменили жизнь.

IV

Продолжалось заселенье

Территории страны.

Шёл народ на освоенье

И Киргизской целины.

По долинам, близ теченья

Горных рек — то там, то тут,

Возникали поселенья,

Расселялся русский люд.

Украинский, белорусский,

То есть суть — один народ:

Кто здесь истинный, кто — русский,-

Разве то кто разберёт?

Ведь Россия пятистольна.

Как история гласит:

До Москвы, первопристольной,

Ещё было три Руси.

Был язык всегда единый.

Века ж два тому сейчас —

Кто-то очень дальновидный

Разъязычных сделал нас.

(Дескать, в пользу, без сомненья —

Ноги-то снутри растут.

Но благие намеренья

Знаем мы куда ведут.

Так устроена природа —

Биполярная среда,

Есть у каждого народа

Свои выродки всегда.

Люди — что-то, вроде, поля,

Оно требует уход.

Если власть его не полет —

Сорняками зарастёт.

Вот тогда — пиши пропало:

Гибнет разом огород —

Распадается держава,

Вырождается народ.

Всё ж, потуги те напрасны:

Русофобским их делам

«Коды» наши неподвластны

Рукотворным дележам.

Ему надо лишь пробиться,

Зову крови с глубины:

Слиться, чтобы возродиться —

Мы судьбой обречены.

Русский мир — есть Полюс света,

В этом смысл его и суть:

Нести Правду на планете —

Свыше вычерчен нам Путь.

Потому нам Провиденье

Дало всё, чтоб устоять.

Наш характер, сверхтерпенье —

Чтоб мир в мире удержать.

Что ж поделать, коль от роду,

Сразу, как себя постиг,

Мессианскому народу

Сатана пути мостит?

Если сбросим груз мессии,

Как сейчас, с Пути сойдём —

Потеряем мы Россию,

Растворимся, пропадём.

Но оставлю размышленья

Я о смуте наших дней…

А ведь нити к проясненью

Из двадцатых ведут к ней.

НЭП и «фабрики рабочим»,

А «земля крестьянам» — так,

Появился, между прочим,

Фабрикант, кустарь, кулак.

И при этом Власть Советов.

И неважно что потом

Было много мер, запретов —

Чтоб пошёл страны подъём.

Вот и НЭП подняли снова —

Тут и Ленина магизм:

В перестройке Горбачёва,

Больший дать «социализм».

Ведь в одном ряду стояли —

НЭП, социализм, подъём.

Но на НЭПе и застряли

В новом мышленьи своём.

Подводя черту, отмечу

Всех его деяний суть:

Горбачёв был как Предтеча,

Постелив иуде путь.)

Но вернёмся мы в то бытье,

Чтоб народа жизнь понять.

И продолжу я событья

По порядку излагать.

Кто был Ленин для народа?

Как воспринят был тогда,

В те, трагические годы? —

Как Второй приход, Христа!

Потому — чтоб не касалось,

Всё за подписью его,

Русским людом принималось,-

Как от Бога самого.

Людям НЭП дала свободу

Строить собственную жизнь.

И земля теперь народу

В их стране принадлежит.

Что ж ему потребно более,

Чем землицы «застолбить»,

И иной, конечно, доли,

Чтоб по-новому зажить.

По стране шло расселенье.

Уезжали насовсем.

(Кстати, это есть решенье

И сегодняшних проблем.)

Подымалася пластами

От рассвета до темна.

Засевалася хлебами

Вековая целина.

За одну лишь весну, сразу,

Вкруг Пишпека и до гор,

Хлебный клин возрос в два раза,

И сулил хороший сбор.

Сам Пишпек, как поселенье

Был недавно сер и мал.

После ж твоего рожденья

Он столицей Фрунзе стал.

Город рос и масса встала

Продовольственных потреб.

Но зерно — для хлеба мало —

Без муки — не будет хлеб.

Как уводят жизнь от плана,

Её тут же, с этих пор,

Обрекают, поздно ль, рано —

В недобор иль перебор.

Мельниц тоже не хватало.

Вот той истины пример:

Ремесло Артёма стало

В спросе, выше всяких мер.

Зачастили в это время

Гости с дальних кишлаков.

У них мельничная тема

Не сходила с языков.

Дескать, залежь всю подняли —

Не осталось и следа.

Где молоть зерно — не знали, —

Не наездишься ж сюда.

-«Своя мельница назрела —

До трёхсот уже дворов.

Но по мельничному делу

У нас нету мастеров».

Просят деда, Христа ради,

Чтоб построил он, как ту,

Но на их реке, Нораде,

Мельницу, что и Кунту.

-«У тебя ж сын мельник тоже.

Что ж толчётся он с тобой?

Мы же приймем и поможем —

Отделяй его с женой.

От общины всей мы скажем:

Будет нам как сын родной.

И костьми на стройке ляжем-

Только мельницу построй».

У Артёма мысли были

Молодых устроить, дом.

Но, чтоб люди предложили?

И помочь бы брались в том?

И мечтать не мог он ранее,

Что его все, наперёд,

Те заветные желания,

Вдруг, озвучит сам народ.

Дед, конечно, согласился.

И к полудню, день спустя,

Он уже в Нораде мылся,

Под приветствия крестьян.

Сверху солнце припекало,

Шёл к закату месяц март.

Пыль по берегу стояла,

От пришедших к воде стад.

Но привёз не Алексея,

Он на этот, первый, смотр:

Рядом с дедом — дочка Ксеня,

С нею муж её был, Петр.

Всем понравилось селенье,

Даже школа была в нём.

Вызывало лишь сомненье —

Где желали водоём.

Топографию проверив,

Артём вычертил проект.

И на местности отмерил

Весь свой мельничный объект.

День потратил на расчёты

И копание шурфов.

Прощитал все земработы

В категориях грунтов.

А на утро, лишь проснулась

В блеске солнечном река,

Как на берег потянулось

Населенье кишлака.

Люди шли не только сами,

Взяв лопаты и кирки,

Но и ехали возами,

Запряжёнными в быки.

Большинство киргизов было.

Но в последние года,

Их народность подразмыло,

Русской, хлынушей сюда.

Нету правильнее мненья,

Чем народная молва.

А вождям — мудрей решенья —

Услыхать его слова.

То же самое и в частном,

Плюсы-минусы, сведя,

Киргиз пользу видел ясно,

От совместного житья.

«Эта русская активность,

Жизнь меняет в кишлаке.

И одна лишь позитивность

В умном брате, добряке».

Знал Артём людские чаянья,

В общем смысле, видел свой.

Вспомнил он их обещанья:

«Лечь костьми» на стройке той.

Как кишлак в единстве слился —

Защемить могло до слёз,

Понимал он, что случился

Человечий симбиоз.

Если в деле совпадает

Интерес у всех сторон,

Там препятствий не бывает,

Успех дела, предрешён.

Могут даты в жизни деда,

Подтвердить эти слова:

Что уже, на конец лета,

Завертелись жернова.

Всё для мельницы достали —

Дед муку давал в обмен.

Меж собой киргизы звали,

Её «Ксеня тегермен»¹.

Через месяц, может, позже

В дом свой въехала семья,

И делила «гарнец», тот же,

Уже только на себя.

И в тот год, как сообщают,

Те ж источники, мои ж,

Дед с Алёшей начинают

Мельницу на Джеламыш.

Здесь опять опередили —

Вышло всё, как на Норад:

Строить сами предложили,

И, конечно, дед был рад.

_____________

¹ (кирг.) — мельница Ксени

Хоть мешала и погода —

Дело ж осенью, зимой,

Но весной, через полгода,

Мельница вступила в строй.

И пока на Джеламыше

Строил мельницу Артём,

Главным мельником стал Миша,

В кишлаке своём родном.

Кончил он «Четырёхлетку»,

Что в Кунту — на три села:

Тогда школа — семилетка

Только в городе была.

Прибыл срочно дед с Норады,

Мишу к делу приобщить:

Что на годик ему надо,

Счас учёбу отложить.

Знал, что сын, как всё семейство,

С делом мельничным знаком,

И назначил ему место —

К Лёше, быть учеником.

Подражая Алексею,

Он приличный мельник стал,

И работою своею

Брату мало уступал.

(Разница, что у Алёши,

Как в Артёме, как в Илье —

Дар к тому ещё был Божий,

Что есть редкость на Земле.)

С сентября, как писал выше,

Он заглавный мельник стал.

(Алексей на Джеламыше

Вместе с дедом пропадал.)

Надо было утверждаться,

Что — вопрос, в пятнадцать лет,

И, чтоб «марке» удержаться,

Наезжал со стройки дед.

В марте мельницу пустили, —

Праздник был с причины той.

По обычью, окропили

Джеламышевской водой.

Алексей на ней проделал

Первый, пробный помол свой,

И простившись, дед уехал

С облегчённою душой.

Как поклажа с плеч свалилась:

Детям дело свое дал,

И, пока что всё сложилось,

Как о том он и мечтал.

«Алексей на Джеламыше,

Ксеня — на реке Норад.

Если б стало оно Мише

Делом жизни — был бы рад.

Но учиться детям надо,

Чтобы кем-то в жизни стать.

А безграмотного стада —

Участь — чтоб им понукать.»

Вспомнил молодые годы,

Что отец его, Илья,

Половину всех доходов

На учёбу выделял.

«Ваня с Кузей уже третий

Класс заканчивают тут,

Скоро и другие дети

В школу местную пойдут.

А вот Мишу нужно в город

На учёбу отправлять,

Ничего, что ещё молод, —

Жизнь-то надо начинать.

Я и сам, немногим старше,

В Оренбурге один жил.

Если б не учился дальше —

Недоучкой так и был.

Но, теперь уж будет легче,

Подошла наша пора:

«Гарнец» станет втрое крепче…

Ну, не в три, так в полтора.»

Вновь судьба его услыша,

Посылала добрый знак.

Может, едя с Джеламыша,

Думал дед, примерно, так?

И ещё сюда добавить:

Он сказал, как с дрожек слезть:

–«Надо стол в дворе поставить,

Пусть приходят люди есть.»

Этот факт отобразили

Два источника мои:

В основном киргизы были

«На подкормке» у семьи.

Отдавала и одежду,

Им Татьяна от детей,

Хоть у ней самой, как прежде,

Была куча малышей.

Всех просящих к столу звали.

Вот, пример — киргиз Кульчар:

Конец ознакомительного фрагмента.