Мастер и Путь. Слепок с эпохи

Владимир Ишечкин, 2015

Документами и памятью поколений подтвержден слепок с эпохи. Ее атмосфера окутывает железнодорожную станцию в междуречье Дона и Волги. По законам творчества, с этой небольшой станции начинается соприкосновение Олимпа и нашей действительности. Внимание античного мира задерживается на путейцах. В работе отцу наследует сын, дорожный мастер. Трудовым подвигом он приносит славу своей малой родине. Это донской казак. Имя дала ему степь, фамилию – Дон, работу – Приволжская железная дорога. В то же время общество слабо противостоит загрязнению окружающей среды, вечному жилищному кризису, странным методикам и расчетам на железнодорожном транспорте. Пассажирские перевозки почему-то принято считать убыточными, тогда как само население служит источником прибыльных грузовых перевозок. Одно с другим не вяжется. Содержатся конструктивные предложения.

Станция Арчеда

Степь ошарашили ливни.

В Арчеде поперхнулся раскатистый гром.

Не храпел, а крестился во сне управдом.

А на станции вовсе дошло до маразма.

Там шипела зигзагообразная плазма.

Это свежую молнию рельсовый стык

Ухватил и держал за дрожащий язык.

Подчинялись кому-то небесные силы.

Кто-то с молнии сполз, как с колхозной кобылы.

Был одет он в широкий холщовый хитон.

Пригодился бы в ливень еще капюшон.

Это прибыл Гефест, бог огня и металла.

Утихала гроза от Балкан до Урала.

Прохромал он сквозь стены в пустой кабинет

И оставил начальству от Зевса пакет.

Из конторы пустой заглянул в мастерскую.

Да, по случаю полночи, тоже пустую.

Метры рельса с торца он нарезал как сыр.

Можно было подумать, готовится пир.

Вот к нарезке слетелись ионы в растворе,

Засверкала она грудой золота вскоре.

Инкрустация света прибавила враз,

Заиграл на пластинах граненый алмаз.

Пофамильные оттиски на позолоте,

Профиль Зевса небритого на обороте,

Ожерелье из мелких блестящих подков…

Сувенир или орден путейца готов.

Всех изделий хватало на каждого в штате,

До последней технички на малой зарплате.

Ожерелье путейцам позволит, поди,

Именную награду носить на груди.

Древний бог потянул за фрамугу. И что же?

Птичьей стаей влетели портфели из кожи.

Сувениры, не тратя впустую минут,

Оценили в портфелях удобный приют.

Оттянул повелитель сильнее фрамугу:

— Окажите, как другу, вторую услугу.

Улетайте в контору (Луна вам свети!)

Арчединской дистанции ж.д. пути…

Он не знал, что смышленые с виду портфели

Сами не достигают указанной цели.

И начальник, врываясь с утра в кабинет,

Обнаружил всего лишь секретный пакет.

В нем таился приказ как подводная лодка.

Был назначен Донецков главой околотка.

Он пополнил дорожный состав мастеров.

Но зачем же на этом секретный покров?

Даже пункт о вручении всем сувенира,

Скажем прямо, поставил в тупик командира.

На какие шиши! Он не Крёз и не туз.

Пусть расходы берет на себя профсоюз.

Сам начальник был частью служебной культуры,

Знатоком ее разной аббревиатуры

Но про ЗЕВС не слыхал. Что могла означать

Эта служба, ее золотая печать?

Позвонил он коллегам в соседние дали.

Нет, о новой структуре там тоже не знали.

Вот в конце было ясно, о чем же тут речь:

Прочитать, продублировать, тщательно сжечь.

А на транспорте нашем сплелись воедино

Безопасность движения и дисциплина.

Продублировал лично начальник приказ,

И пакет, как предписано, пеплом угас.

Тем же утром любитель воздушного флота

Выбрал тихую степь для прощального взлета.

И для молний рассеял сигнал-автостоп.

Но они не слетались на этот сироп.

Слишком чистыми были небесные своды.

Нависала угроза нелетной погоды.

Нет ни змейки огня, ни вперед ни назад.

Не поймать в атмосфере попутный разряд.

Как такси пригодилась бы ведьма со ступой.

Ситуации не было более глупой.

Хоть к Олимпу беги напрямик босиком.

Непонятно, чем занят в степи Проселком

Шли часы. Бормотал он от вздоха до вздоха,

Что Россия большая, а с транспортом плохо.

От жары выцветала небесная синь.

И духи de Chanel побеждала полынь.

От густого настоя полыни — абсента

Степь дурела и — несколько стран континента.

Самогон de l`absinthe через мелкий портал

Эту сущность до самых печенок достал.

В сумасшедшей степи в роли мерзкого беса

Стал Гефеста преследовать образ Ареса.

Афродита, жена, обнимается с ним,

И скрывает двоих целомудренный дым.

Этот пасынок Зевса — серийный убийца.

Родила его Гера, серьезная львица.

Как ни врал про цветок козлоногий певец,

У Ареса не мак, а фракиец отец.

Ночью шквал разметал отравляющий полог.

К Дону сущность отнес и осел там же сполох.

Шелестела осока, но с красной строки:

— Excellence! Танаис, левый берег реки…