Затерянная между мирами. В поисках судьбы

Ольга Дмитриевна Иванова, 2017

Еще недавно я была одержима мужчиной, для которого являлась просто другом. Как говорят – не судьба. Может в следующей жизни? Или в другом мире? Где-то события могли сложиться совсем иначе. И я никогда не узнала бы об этой возможности, если бы не дар "на счастье", что превратился в перст судьбы.

ЗАТЕРЯННАЯ МЕЖДУ МИРАМИ

В поисках судьбы

Глава 1

Ненавижу свадьбы…

— Ты совсем сбрендила? — Не успела я переступить порог ЗАГСа, как ко мне, полыхая негодованием, подлетела Маша.

Ярко-бирюзовое платье, купленное по такому «важному» случаю, ладно облегало ее изящную фигурку, на медно-рыжей головке мудреная прическа, а хорошенькое, почти кукольное личико доведено до совершенства искусным макияжем. В общем, к роли свидетельницы она подготовилась ответственно.

— Привет, подружка, — криво усмехнулась я, проигнорировав ее вопрос.

— Что ты вытворяешь? — перешла на шепот Маша.

— Не понимаю, о чем ты… — невозмутимо повела плечами.

Ее тонкие пальчики тут же ухватились за мое запястье, увлекая куда-то за собой. Оказалось, в туалет.

— Что это за вид? — Маша развернула меня к зеркалу. Ее уже начало потряхивать от возмущения, а на щеках проступили красные пятна.

— Нормальный вид… — протянула я, равнодушно рассматривая свое отражение.

Глухое черное платье, темные волосы собраны на затылке в пучок. Еще шляпка есть, тоже черная. И даже светло-серые глаза, словно не желая выделяться на фоне этой выпячиваемой черноты, приобрели оттенок графита.

— То есть ты считаешь нормальным явиться на свадьбу в наряде для похорон?

— А разве я пришла на свадьбу? Нет… Как раз таки на похороны. Похороны моей несостоявшейся любви.

Я с напускным спокойствием выдержала осуждающий взгляд подруги.

— Катька, все-таки ты сумасшедшая, — убито прошептала она. — И себя изводишь, и другим жить не даешь… Саша пригласил тебя на свадьбу как близкого друга, искренне желая поделиться своим счастьем, а ты решила устроить ему этот глупый спектакль с траурным нарядом? И даже букет не принесла…

— Извини, по пути не попался цветочный магазин. А так купила бы пару гвоздичек…

— Дура! — не выдержав моего глумления, взвилась Маша. — Да угомонись ты наконец! Саша женится! Он не твой, понимаешь? И никогда им не был!

Последние слова обожгли меня своей правдой, причинив острую боль. Я знаю. Он не мой. И никогда им не был. Но не могу с этим смириться…

— Не могу смириться…

— Знаешь что, Катя… — в голосе Маши появились стальные нотки. — Несмотря на то, что мы подруги, я считаю, тебе не место на этой свадьбе… Уходи… Не порти людям праздник…

— Ты права… — медленно кивнула. — Я уйду… Только попрощаюсь с нашим женихом…

— Не смей, — встревоженная Маша попыталась меня остановить, но я лишь отмахнулась от нее, стремительно покинув туалет.

Меня сразу же поглотила разноцветная толпа гостей, и пришлось лавировать в море букетов, шариков и прочей свадебной мишуры.

— Саша! — окликнула я, когда все препятствия были успешно преодолены, а перед глазами маячил знакомый белобрысый затылок.

— О, Кать, привет! — Он обернулся почти мгновенно. — Хорошо, что пришла!

Его улыбка была широкая и бесконечно счастливая. Но не стоило питать иллюзий: она предназначалась не конкретно мне, а всему миру. И если бы сейчас на моем месте стоял наш сосед-пьяница дядя Веня, эта улыбка не потеряла бы и толики сияния.

— Привет, — я тоже попыталась улыбнуться, хотя это казалось почти невозможным. Еще более невозможным оказалось не смотреть в сторону белоснежного вороха кружев, в которых утопала стоящая рядом невеста. — Можно тебя на минутку?

— Если только на минутку, — пожал плечами не-мой жених. — А то нас вот-вот позовут в зал…

Мы отошли в сторону, и Саша, привалившись плечом к стене, торопливо спросил:

— О чем разговор?

Но я медлила. Стояла и просто глазела на него, впитывая в себя каждую черточку его лица. Хорошо, что додумалась надеть туфли на высоких каблуках: теперь я была почти одного роста с ним и могла насладиться всем, что так любила. А любимым было все… И прозрачно-голубые глаза, чуть надменные и горделивые, но от этого еще более притягательные. И высокий лоб, всегда будто чуть нахмурившийся. И прямой, как по греческому канону, нос. И жесткий, выступающий вперед подбородок. И даже едва заметные круги под глазами, за которые его друзья в шутку прозвали «рыцарь печального образа». Я же считала, то эта деталь придает его образу еще больше аристократизма и благородства. Да, для меня Саша был самым настоящим принцем…

— Так что ты хотела? — вновь нетерпеливо спросил он, с тревогой поглядывая на дверь зала регистрации.

И я вдруг растерялась. Вся моя бравада куда-то улетучилась, и я выпалила совсем не то, что хотела изначально:

— Помнишь, когда-то… Когда мы только познакомились, ты обещал, что всегда будешь меня защищать и помогать?

Саша удивленно сморгнул:

— Помню. Наверное. Это ж в классе третьем было, так?

— В четвертом, — поправила я.

— У тебя что-то случилось, да? — озарило Сашу. — Тебе нужна моя помощь?

— Нет… — я начала злиться на себя за то, что не могу правильно выразить мысль, а следом и на Сашу за то, что тот не может понять все тонкости моих душевных переживаний. — Хотя, да… Случилось, — последнее слово прозвучало более решительно, а потом, собрав всю волю в кулак, наконец произнесла: — Я люблю тебя.

— Что?.. — Взгляд Саши по-прежнему блуждал в районе заветной двери, а мое признание он, похоже, даже не расслышал.

— Я люблю тебя, — повторила громче.

— Шурик, твоя очередь! — оклик кого-то из друзей вновь оторвал внимание Саши от меня. И теперь уже безвозвратно: из зала бракосочетания вывалилась возбужденная компания во главе с новой ячейкой общества, тем самым освободив место для священного ритуала следующей паре.

Улыбка Саши стала еще шире, но при этом взволнованней. Он все-таки повернулся ко мне и, схватив за плечи, легонько встряхнул:

— Я тоже люблю тебя, Юрковская! Ты очень хороший друг…

— Но я тебя люблю не так! — Однако мой надломленный стон уже никто не слушал.

— Пожелай мне удачи! Все-таки я первый раз женюсь! — напоследок весело прокричал Саша, и дальше я видела лишь его удаляющуюся спину.

Гость, заходивший в зал последним, похоже, перестарался и захлопнул дверь с таким грохотом, что все, кто остался в вестибюле, синхронно вздрогнули. Для меня же эта захлопнувшаяся дверь стала личной гильотиной: раз — и отрубили голову. Раз — и сердце разбито одним небрежным движением. Разбито навсегда.

Медленно, как сомнамбула, я пошла к выходу. Теплый майский ветерок тут же рванул мне навстречу, не догадываясь, что меня уже ничто не может согреть… Хотелось одного: поскорей сбежать из этого ненавистного места. Однако сил хватило лишь дойти до ближайшей скамейки, на которую я и рухнула как подкошенная. Потом сорвала с себя неудобную шляпу и без сожаления отправила ее в мусорную корзину, стоящую рядом. А ведь Саша даже не обратил внимания ни на эту чертову шляпу, ни на мой эпатажный наряд, который я надела назло ему же…

Назло… Опять назло… Вся моя сознательная жизнь, начиная лет с пятнадцати, была заполнена лишь этим «назло», чаще всего глупым и бессмысленным. Но я не знала, как жить иначе. Не знала и все. Как сделать так, чтобы Саша был только моим? Чтобы я снова стала для него той девочкой, которую он защитил от нападок одноклассников и пообещал, что и впредь придет на помощь, только позови.

…Я перевелась в их класс в конце младшей школы, но принять меня в свои микромир ученики не спешили. Даже не знаю, за что на меня так ополчились: училась нормально, не была ни заучкой, ни двоечницей, одевали меня родители на уровне, во внешности тоже не было явных изъянов, старалась быть со всеми дружелюбной, с радостью шла на контакт… Только все равно нашлись те, кому я пришлась «не ко двору» и пытались настроить против меня весь класс. И только Саша, который имел непререкаемый авторитет, смог поставить моих обидчиков на место, а потом еще долгое время опекал меня. Так, благодаря ему, я постепенно влилась в коллектив, завела подруг и друзей, неприятные дни забылись, а Саша по-прежнему был где-то рядом. И я думала, так будет всегда. Нет, тогда я еще не влюбилась в него, просто радостно было осознавать, что есть мальчик, готовый защитить меня и прийти на выручку в любое время. Эдакий мой личный рыцарь, благородный, отважный, справедливый.

Но все изменилось с наступлением, так называемого, пубертатного периода. Когда все мысли, поступки и действия подчинены только гормонам, а те, кто еще вчера играл в машинки и куклы, сломя голову летят навстречу взрослой жизни и пытаются вкусить все ее запретные плоды как можно быстрее. Так случилось и со мной. Вернее, с Сашей. Мои розовые очки разбились вдребезги, когда в девятом классе я узнала, что у него появилась девушка. Ну как девушка… Думаю, в любой школе и во все времена есть две-три старшеклассницы, которые «помогают» неоперенным юношам-птенчикам превратиться во взрослую птицу, то бишь мужика. Редко кому отказывают. Поэтому если кто-то из парней спешит поскорее распрощаться с презираемым детством, то милости просим… Была и у нас одна такая, Таня Быкова, училась на год старше. Нет, девочка была довольно милая, со стройной фигуркой и хорошеньким личиком, училась даже неплохо, да и не всех брала под свою «опеку», а только симпатичных мальчиков и только из хороших семей. На «всяких нищебродов и алкоголиков», как говорила она сама, не разменивалась. «Ботаники» тоже были не по ее части, а вот Саша пришелся по вкусу. Именно тогда я первый раз осознала смысл выражения «земля уходит из-под ног». Прочный и устойчивый до этого мир пошатнулся, а «мой» Саша вдруг стал принадлежать другой. Сначала я отказывалась признать, что меня это волнует, что сердце разрывается совсем не от ревности, и слезы, застилающие глаза, никак не связаны с тем, что он перестал замечать меня и все больше времени проводил в чужой компании.

К счастью, «эпоха» Быковой скоро закончилась, и я уже было вздохнула с облегчением, но возмужавший Саша нашел себе другую девушку, только на этот раз милую и скромную, из параллельного класса. И, казалось, увлекся ею всерьез. Я же поняла, что у меня тоже все всерьез, и Саша необходим мне как воздух. Не зная, как вернуть его внимание, я стала ярче одеваться и краситься, придумывала тысячу поводов, чтобы обратиться к нему за помощью, даже следила за ним из-за угла время от времени. Но тщетно: Саша видел во мне лишь свою одноклассницу и подругу детства. Тогда в ход пошла тяжелая артиллерия: я принялась кокетничать со всеми его приятелями. А однажды на дискотеке, увидев, как он целует свою девушку, впала в такое отчаяние, что сама подарила свой поцелуй его лучшему другу Костику. Это было мое первое осознанное «назло», которое, естественно, не привело меня к желаемой цели. Зато за ним последовало второе «назло»: я согласилась встречаться с Костиком, который, оказывается, давно был ко мне неравнодушен. Так я вновь вошла в круг близких людей Саши, пусть и в роли девушки его друга. Теперь мы часто бывали вместе, и даже иногда он делился со мной своими личными проблемами. Я же лелеяла надежду на то, что скоро, совсем скоро, осталось подождать еще чуть-чуть, и Саша наконец поймет что я, я — та единственная, которая нужна ему.

Но до окончания школы у Саши сменилось еще несколько девушек, а я так и осталась в «зоне дружбы». С Костиком рассталась на выпускном сама, тем более что наши отношения так и не стали по-настоящему близкими и серьезными. Зато понеслась сломя голову поступать в тот же институт, что и Саша. У меня всегда была склонность к языкам, но я стала учиться на инженера. Сама удивляюсь, как мне удалось получить диплом, пусть и весь заполненный тройками. За время учебы в институте совершила еще два крупных «назло». Первое — отдала свою девичью невинность, долгие годы хранимую для Саши, пьяному однокурснику из общаги. Решилась на это, потому что поняла: Сашу моя девственность совершенно не интересовала. Зато он с удовольствием лишал ее других студенточек с младших курсов. До сих пор с омерзением вспоминаю, как терпела то болезненное елозанье внутри своего тела и задыхалась в алкогольных парах, источаемых моим первым мужчиной. А после всего долго стояла в душе, пытаясь смыть с себя запах чужого пота. Самое обидное, что Саша был свято уверен, что моя личная жизнь так же бьет фонтаном, как и его, поэтому нисколько не смущался обсуждать со мной свои очередные любовные похождения. После одной из таких истории я и сотворила свое самое идиотское «назло»: наглоталась таблеток. К счастью, то ли доза оказалась слишком мала для того, чтобы распрощаться с жизнью, то ли таблетки были не те, но я просто проспала целые сутки, а потом несколько недель мучилась с желудком. Об этом моем «назло» знала лишь одна Маша, которая, высказав весьма в нелестной форме все, что думает обо мне и моей дурости, взяла с меня слово, что я забуду о своей любви к Сашке навсегда. Такого я, конечно, пообещать не могла, но сказала, что постараюсь. И старалась, честно старалась держать свою любовь в узде. Но только до того момента, как получила приглашение на Сашину свадьбу.

И вот сегодня совершила очередное «назло». На этот раз точно последнее, ибо дальше уже смысла чудить не было…

Или все же не стоит терять надежды? Она, как говорят, умирает последней… Да и брак — дело ненадежное. Опять же говорят, в мае лучше не жениться — будешь маяться всю жизнь… Так что, может, еще разведутся…

— Добрейшего денечка, — прокряхтел кто-то рядом.

Я нехотя повернула голову, посмотреть, кто это осмелился вклиниться в мои мечты, у которых только-только стали пробиваться новые крылышки. Какой-то старичок. Невысокого роста, щупленький, в забавном клетчатом пиджаке поверх белой водолазки и почему-то в джинсах. Из-под приплюснутого берета выбиваются старомодные бакенбарды, нос картошкой, а в васильковых глазах пляшут веселые искорки. И самая выдающаяся деталь — трость с полированным набалдашником в виде головы то ли волка, то ли медведя.

— Здравствуйте, — отозвалась я, подозрительно поглядывая на незнакомца.

— Не возражаете, если присяду рядом? — тот улыбнулся прищурившись.

— Конечно, присаживайтесь, — я попыталась за вежливостью скрыть зарождающееся недовольство: и почему он выбрал именно мою скамейку?..

— Погодка сегодня отличная, — протянул старичок усевшись. — Смотрите, какое небо голубое… И листья еще такие яркие, не запыленные… Москва весной особенно прекрасна…

— Да, действительно… — пробормотала я в ответ, параллельно обдумывая план побега.

— Ох, простите, забыл представиться! — вдруг спохватился собеседник. — Карл Генрихович…

— Очень приятно. Катя, — выдавила я улыбку.

— А что ж вы, Катенька, в такой чудный весенний день грустите? — не унимался старик. — Или не с кем его провести?

Последний вопрос заставил меня дернуться и отвести глаза, проговорив в сторону:

— Просто иногда хочется побыть одной…

Старичок на это протяжно вздохнул, а потом выдал нечто странное:

— Бедная, бедная девочка… И такая глупая… Выдумала себе любовь, поверила в нее, а потом сама в ней и запуталась…

У меня что-то неприятно защекотало в груди, и я осторожно уточнила:

— Вы сейчас о ком?

— О тебе, Катюша, о ком же еще? — снова вздохнул Карл Генрихович.

— Извините, но тогда я не понимаю, что вы имеете в виду, — мой голос стал жестче, зато сердце принялось биться как сумасшедшее.

— Все ты понимаешь, — вновь улыбнулся старик. — Только не хочешь этого признавать… Даже себе не хочешь признаться, что ошиблась… Что это и не любовь вовсе… А обыкновенное чувство собственничества…

— Да как вы можете так говорить! — взвилась я. — Вы же ничего не знаете обо мне! Не знаете о том, как сильна моя любовь!

— Это ты еще ничего не знаешь о любви… — покачал головой Карл Генрихович. — Любовь — это не доказывать кому-то, что ты лучший, и тем более не делать чего-то назло… Вопреки… Не калечить свою и чужую жизнь в угоду неких эгоистичных порывов… А не задумывалась ли ты, что этот парень, который как раз сейчас женится, — Старик махнул тростью в сторону ЗАГСа, — возможно, и не твоя судьба?

Теперь я просто не могла найти нужных слов для достойного ответа, а просто хватала ртом воздух, которого вдруг стало катастрофически не хватать. И лишь одна мысль металась в голове: «Откуда? Откуда этот старикашка столько знает обо мне? Кто ему рассказал про меня и Сашу?»

А тот продолжал поучать меня:

— А что, если тебе по судьбе предназначен другой человек, но из-за своей выдуманной любви ты не сможешь его разглядеть?

— Я не верю в судьбу, — мне наконец удалось немного выправить дыхание. — Это, во-первых. А во-вторых, признавайтесь, Карл Генрихович, кто вас ко мне подослал? Мои родители? Или Маша? Вы ведь психолог, да? Хотите вправить мне мозги? Тогда зря стараетесь… Я все равно…

— Катя, Катя, — покачал головой старик, глядя на меня как на неразумное дитя. — Никто меня к тебе не подсылал… Я просто увидел грустную девушку и захотел ей помочь стать счастливой…

— Я не верю вам. — Я закинула сумку на плечо, намереваясь уйти и тем самым прекратить это безумный разговор с «подсадной уткой». А то, что он подослан, я уже не сомневалась.

— Подожди. — Карл Генрихович неожиданно протянул мне некий предмет, похожий на крестик. — Возьми хотя бы это…

— Что это? — Я недоверчиво покосилась в сторону незнакомой вещи.

— Просто небольшой амулет. На счастье. — Выражение, которое промелькнуло в глазах старика, показалось странным, но я, сама не ведая зачем, послушно взяла крест. — Вот и хорошо, — улыбнулся он и вдруг снова показал в сторону ЗАГСа. — Смотри… Вон тот парень…

На крыльце действительно показалась знакомая толпа. Сияющий Саша нес на руках свою теперь уже жену, весело хлопали пробки от шампанского, приглашая отметить свершившееся событие, гости сбивались в кучки, чтобы запечатлеться на праздничных фото…

— Видишь, как он счастлив? — словно издалека донесся до меня голос Карла Генриховича. — Это потому что он уже встретил свою судьбу… И это не ты.

Это не я…

Мне казалось, что я смирилась с этим в минуту, когда не услышала ответ на свое признание. Но я ошиблась. Осознание реальности, горькое и безысходное, настигло меня только сейчас, при виде искреннего счастья возлюбленного. Горло сдавило спазмом от накатывающих рыданий, а глаза заволокла пелена из слез.

Я сорвалась с места, и ноги понесли меня вперед, не разбирая дороги. Бежала, давясь плачем и ничего не видя перед собой. Опомнилась, лишь когда почувствовала, что в ладонь врезается что-то острое. Амулет, подаренный стариком… И в ту же секунду увидела, что стою в самом центре оживленного перекрестка, а на меня несется автомобиль.

Последнее, что я запомнила, были чьи-то крики и жуткий визг тормозов. Вокруг вспыхнул яркий свет, и я стала падать куда-то в бездну, пока мое сознание окончательно не отключилось…