Телохранитель для принцессы

Вероника Летова (2024)

Мирослав приходит в дом своего врага, чтобы отомстить. Красавице Ладе, избалованной дочке уважаемого бизнесмена, требуется телохранитель, и Мир рад возможности проникнуть в логово того, кто лишил его единственного близкого человека и остался безнаказанным. Он также не прочь поиграть с этой капризной принцессой, которая привыкла понукать всеми окружающими без разбору. С ним это точно не пройдет… Только вот Мирослав не знает, что скрывает ото всех кажущаяся беспечной и беззаботной богатая девочка. На самом деле ее жизнь полна страха, вечного страха перед человеком, для которого люди — лишь марионетки, и Лада по воле судьбы стала одной из них.

ГЛАВА 3

На следующий день Лада сидела с отцом за завтраком, с отрешенным видом ковыряя в тарелке творог с ягодами. Голова просто раскалывалась от мрачных мыслей, боль пульсировала в висках и в глазах. Ей стоило огромных усилий утром привести себя в порядок после бессонной ночи в слезах. Кажется, ей это удалось, раз отец ни о чем не догадался.

Вчера она провела с Абагаевым два часа в этом чертовом ресторане. Ее тошнило от еды, тошнило от страха, тошнило от него самого, но он, казалось, ничего не замечал или умело делал вид. Он был на удивление терпелив, он никуда не торопился, он выжал из нее все соки, прежде чем отпустил. Долгие нудные нравоучительные беседы, пространные философские рассуждения, цитаты из классики, разговоры об искусстве, раздражающие и пугающие вопросы о ее жизни… Никогда два часа не тянулись для нее так долго.

Потом он подарил ей еще одну драгоценную безделушку — усыпанные бриллиантами беспроводные наушники, проводил к автомобилю с ее собственным телохранителем за рулем, вежливо, но сухо распрощался и отправил домой.

Дома ее вырвало, как и в прошлый раз, — видимо, естественная реакция на этого человека. Наушники она раздавила и выбросила. Как он мог подумать, что она станет носить подаренные им побрякушки?..

— Семен Михайлович, доброе утро, — вдруг показался в столовой ее телохранитель Андрей, заставив вздрогнуть и выйти из транса. Он выглядел таким невозмутимым и спокойным, как ни в чем не бывало. Чувство вины его явно не мучило и спал он этой ночью крепко в отличие от Лады. В его голосе не слышалось ни нотки тревоги. Он и не думал опасаться, что она могла что-то рассказать отцу. Просто зашел, как обычно, поговорить о делах. Наверное, вновь хотел втереться в доверие и выслужиться. — Мне вчера что-то не понравилось, как у вашего БМВ двигатель работает, — поведал он со знанием дела, как большой специалист. — Какой-то странный звук. Его бы в сервис свозить.

— А-а? Что? — отвлекся от прочтения утренних новостей в смартфоне Семен Михайлович. — Да-а, Андрей. Приса-аживайся. Выпьешь с на-ами кофе, — рассеянно произнес хозяин дома. — Что та-ам, ты говоришь, с машиной?

— Да вот двигатель… — начал он, уже отодвигая стул, но Лада его оборвала на полуслове.

— С какой это стати прислуга будет пить кофе за одним столом с нами? — резко выпалила она ледяным презрительным тоном. — Пусть ждет на улице, охраняет территорию и следит за въездом. В доме ему делать нечего.

У телохранителя на каменном лице медленно поползла вверх одна бровь. Отец так даже чашкой громко звякнул о блюдце и чуть не поперхнулся.

— Ла-ада, что ты себе позволя-аешь? — нахмурился он, опешив. Пожалуй, такого поведения он от своей дочери никогда не ожидал, потому и нужных слов не заготовил. Только Лада больше не собиралась притворяться милой и покорной.

— Я сказала, что не буду есть с ним за одним столом! — четко и резко повторила она, чтобы ни у кого не осталось сомнений в твердости ее намерений. — Если тебе это не нравится, я могу есть в другом месте, а ты пей кофе с ним.

— В чем дело? Что произошло?.. — Теперь Семен Михайлович уж точно заподозрил неладное и недоуменно поворачивался то к дочери, то к телохранителю. Зависла неловкая пауза.

— Я… не знаю… — наконец растерянно пожал плечами Андрей, изображая полное недоумение. Приходилось признать, что это получалось у него весьма убедительно, что взбесило Ладу еще больше.

— Что-то должно произойти, чтобы из дома ушли посторонние люди и дали мне спокойно позавтракать? — заявила Лада высокомерно. Нет, она никогда не была такой, но сейчас в ней кипело столько ненависти и чувства несправедливости, что ей было плевать, как это выглядело.

Изумленно выслушав очередной ее выпад, отец задумался, затем нахмурился и откашлялся.

— Иди-ка прогуляйся, — недобро кинул он в сторону Андрея. Тот не стал заставлять босса долго себя уговаривать и мгновенно испарился за дверью. Просидев с полминуты под тяжелым взглядом отца, Лада тоже поднялась с места, собираясь уйти.

— А ну-ка сядь! — резко одернул ее папа, пригвождая к месту. — Это что еще за выверты?!

— Мне нужно личное пространство! — холодно отрезала она, понимая, что обвинительный тон отца вовсе не осаждает ее, а лишь заводит еще больше. — У нас в доме постоянно толпа посторонних людей, которые подглядывают, подслушивают и суют нос не в свои дела! Мне это надоело!

— Если ты не заметила, эти люди убирают за тобой, готовят для тебя, покупают для тебя все необходимое, позволяют тебе пальцем о палец не ударять! Ты даже яичницу приготовить не можешь! Не говоря о том, что не представляешь себе, как помыть унитаз! Может, хочешь, чтобы все эти обязанности перешли к тебе?!

Лада вскипела. Она вполне могла возразить, что он платит бешеные деньги ее телохранителю за то, чтобы тот ее защищал, а не отвозил на свидание к похотливому мерзкому старику, который к тому же угрожал и самому отцу, но не стала этого делать. Страх все еще оставался самым сильным ее чувством из всех. Он руководил ею. Он подчинял себе. Лада больно закусила губу, чтобы на глазах не выступили слезы.

— Если хочешь, чтобы я стала уборщицей и кухаркой, без проблем! Буду все драить с утра до ночи! Кстати, я умею готовить и тете Наташе не раз помогала с уборкой! Просто… — она захлебнулась собственным гневом, не зная, что еще сказать. — Просто я не переношу этого амбала! Он тупой и страшный! И постоянно ходит за мной тенью! Пусть уволится!

— Мы уже говорили об этом!

— Найди мне другого! Если тебе так хочется, чтобы я выглядела глупой избалованной богатенькой стервой перед своими одноклассниками, хотя бы найми мне нормального охранника!

Отец помрачнел. Когда-то давно она испугалась бы такого выражения на его лице. Только не сейчас. Теперь в ее жизни были вещи и пострашнее.

— В чем конкретно он провинился? — холодно отчеканил отец, мрачно глядя на нее исподлобья и нервно постукивая по столу костяшками пальцев.

Лада возмущенно помотала головой, изображая недоумение и сарказм.

— А что, он не может просто мне не нравиться?! — воскликнула Лада высоким, сорвавшимся голосом, дрожа от негодования.

Отец ухмыльнулся, покачав головой. Вот и все — она проиграла. Он больше не воспринимал ее всерьез. По ее спине холодной струйкой пробежалось отчаяние. Она сглотнула и тоже усмехнулась. Что за детскую истерику она закатила?.. Если уж она решила скрывать правду, то стоило помалкивать и делать вид, что все нормально. Только она больше не была уверена, что выдержит все это и дальше. Тем более, если Абагаев перейдет от слов к действиям. Когда он перейдет.

— Я, видимо, и правда слишком тебя избаловал… — наконец вынес свой вердикт папа. — Всегда жалел тебя, потому что ты осталась без матери так рано, а я не мог тебе ее заменить… Не мог дать столько внимания и любви. Но, кажется, ты уже переходишь границы.

Упоминать маму в ссорах всегда было для них запретным приемом. Это было жестокой манипуляцией — упрекать Ладу подобным образом. Больше она не чувствовала себя виноватой. Наоборот, она лишь убедилась, что правда была на ее стороне.

— Мне жаль, что у тебя такая плохая дочь и что ты оказался плохим отцом. Мама была бы разочарована в нас обоих.

Глаза отца расширились и наполнились чем-то, что Лада не могла описать одним словом. Чем-то неопределенным, опасным, и в то же время в них читалась какая-то уязвимость. Ей стало стыдно, что ответила папе тем же, но остановиться уже не могла. Она встала, забрала с дивана заранее приготовленную сумку и направилась к выходу. К входной двери тенью метнулся дядя Юра, дворецкий и управляющий их домом в одном лице, без сомнений, внимательнейшим образом прислушивавшийся к завязавшейся стычке. Это взбесило еще больше.

— Понравилось шоу? — хамовато улыбнулась она, пытаясь заглянуть ему в лицо, пока он дожидался в прихожей, когда она наденет куртку.

— Вы ко мне несправедливы, — заметил он осторожно, но глаз от пола не отрывал. — Я слежу за хозяйством и за прислугой, а ваши с отцом дела меня не касаются.

— Ах, вот как! — Лада презрительно скривилась, высоко задрав подбородок и приподняв брови. — Почему же вы всегда торчите под дверью во время всех важных разговоров? Почему крадетесь по дому неслышно, как тень? Почему оказываетесь в самых неожиданных местах в самое неподходящее время?!

По сути ей не было никакого дела до дяди Юры. Она давно к нему привыкла. Он по сути стал частью привычной для нее обстановки, как учителя в школе или одноклассники. Не все из них нравились, но от них ведь невозможно было избавиться, поэтому со временем с их присутствием вполне можно было примириться.

— Я просто стараюсь всегда быть под рукой, чтобы помочь, как можно скорее, если будет необходимость. Ваш отец ценит расторопность и…

— Уверена, что мой отец больше всего ценит умение держать язык за зубами. Я, кстати, тоже, — раздраженно перебила Лада. — Так что если уж подслушиваете, то хотя бы не болтайте, где попало. А до остального ни ему, ни мне дела нет.

Произнеся это, Лада почувствовала себя ужасной стервой. Это было настолько не похоже на нее прежнюю, что ее даже передернуло. Впрочем, все равно не остановило, а лишь усилило эффект. Дядя Юра уже давно работал у них, знал ее с детства и всегда относился к ней с заботой и вниманием, даже присматривал за ней иногда, когда больше было некому. По сути весь их персонал был надежным, внимательным и уж точно не сплетничал на стороне, разве что между собой болтал. Равнять их всех с телохранителем, который, не моргнув глазом, продал ее бандиту, было абсолютно несправедливо. Совесть противно заныла, но и извиняться Лада пока что была не готова. Вылетела на улицу, как ураган. Дверь перед ней почтительно раскрыл дворецкий, который больше не возразил ей ни слова, и единственное, о чем она жалела в данный момент, что не может хлопнуть этой дверью изо всех сил из-за придерживающего ее дяди Юры.

Выйдя на крыльцо, Лада сбежала по лестнице и быстрым шагом направилась в гараж, по-деловому взглянув на часы. Больше всего ей хотелось уехать отсюда, бежать, куда глаза глядят, исчезнуть, спрятаться так, чтобы все бегали, сходили с ума, искали, но никогда не нашли… Глупое и детское желание, но зато какое притягательное и всепоглощающее!

В носу предательски защипало, на глаза навернулись слезы, но плакать она больше не собиралась, а от слез лучше всего помогала злость.

Андрей стоял, опираясь о сверкающий чистенький автомобиль и нервно поигрывал брелком от ключей, вертя его на пальце. Как только она подошла, он бросил на нее суровый взгляд исподлобья. Эта сволочь еще позволяла себе смотреть на нее так нагло, с вызовом, угрожающе. Лада стиснула зубы.

— Сегодня же ты пойдешь к моему отцу и уволишься, — отчеканила она холодно, стараясь смотреть ему в глаза и не отводить взгляд.

Этот скот в первый момент слегка опешил и замер, но потом вдруг недобро нахмурился, поигрывая желваками.

— Это с чего вдруг? Меня все устраивает, — пробасил он, тупо глядя на Ладу маленькими, ничего не выражающими глазками, как бык на красную тряпку. Еще бы его что-то не устраивало! Такой, наверняка, получал свое и от ее отца, и от Абагаева.

На мгновение Лада растерялась, почувствовав привычное уже отчаяние и беспомощность. Только на этот раз она не позволила слабости поглотить себя с головой, лишив воли.

— С того, что ты меня не устраиваешь, — заявила она настолько жестко, насколько могла. — И если ты завтра же не исчезнешь из нашего дома, я скажу Роману Олеговичу, что ты ко мне приставал. Он сделает с тобой то же, что вчера сделал со своим охранником. Ясно?!

Все упало у нее внутри и кровь отлила от лица, когда Лада осознала, что только что выпалила совершенно спонтанно. До бугая тоже дошло не сразу. Какое-то время он стоял, не двигаясь, и лишь недоуменно хлопал глазками, будто постепенно прожевывая и проглатывая по кусочку каждое слово. Вчера он наверняка видел, как его до полусмерти избитого коллегу выносили из ресторана под белые ручки, а потом затолкали в автомобиль и увезли в неизвестном направлении. Абагаев тогда сказал Ладе, что этот тип больше никогда ее не побеспокоит. Почему-то она поверила.

Лада сглотнула и заметила, как кадык шевельнулся на горле Андрея. Теперь он отвел взгляд, отвернувшись в сторону. Его пальцы дрогнули, а плечи поникли. Поняв, что он сдался, она почувствовала новый прилив сил.

— Чего стоишь? Я в школу опаздываю, — каменным тоном отчеканила Лада, вновь примеривая на себя роль хамоватой малолетней стервы, привыкшей всеми командовать и никого не жалеть.

Бугай послушно сдвинулся с места и пошел к водительской двери, сел за руль и завел двигатель. На сей раз выглядел он пришибленным и понурым. Кажется, теперь до него дошло окончательно. За всю дорогу он не проронил ни слова. Лишь изредка поглядывал на Ладу через зеркало заднего вида. Потом высадил ее в привычном месте и был таков. Больше она его никогда не видела. В тот день поздно вечером после всех дополнительных занятий ее встречал из школы отец. Он был крайне зол, но любые его упреки, крики, нотации, угрозы были намного лучше того, что она пережила за последние сутки. Она сидела и молча смотрела в окно, пока он неистовствовал. Когда он требовал от нее ответов, она отвечала односложно и даже не психовала. Лишь изредка глубоко вздыхала, потому что в груди постоянно не хватало кислорода, будто на грудь положили тяжелый камень, а горло слишком туго сдавили шарфом.

— Пап, хватит… — сказала она наконец устало. — Я не могу больше ссориться. Больше не выдержу.

В машине наконец-то повисла гробовая тишина. Очень долго они ехали в молчании, и Ладе вовсе не хотелось произносить что-либо вслух. Мыслей не было, а если в голове и всплывали обрывки тех фраз, что в запале высказал отец, то она тут же их подавляла. Дома игра в молчанку продолжилась до тех пор, пока тетя Наташа не позвала ее к ужину. Вид у нее был не очень-то приветливый. Видимо, слышала ее выступление за завтраком и обиделась. Впрочем, Ладе сейчас было не до нее. К тому же за ужином весь персонал оставил их в покое после того, как подали к столу, так что даже страшновато стало сидеть перед отцом один на один, зная, что он не в самом лучшем расположении духа.

Наконец папа вздохнул.

— Ка-ак прошел день в школе? — важно спросил он.

Лада невольно улыбнулась. Почему-то взрослым никогда не приходили в голову другие вопросы, будто школа — это было единственное, что их интересовало.

— Нормально, — небрежно пожала плечом она. — За контрольную по физике трояк получила. — Лада откашлялась. — Не очень поняла новую тему.

— Хм… Вот ка-ак. Может быть, нужен репетитор?

— Не нужен мне репетитор по физике. Я же не на физмат собираюсь поступать, а на экономический… — с легкой иронией отозвалась Лада. — Мне хватает тех четырех репетиторов, что уже есть.

— Ла-адно, тебе виднее, — отозвался отец и откинулся на спинку своего кресла. Его тарелка уже была пуста, и теперь он мягко перебирал пухлыми пальцами тонкую ножку бокала с красным вином, перекатывал его остатки на дне и разглядывал, как свет от торшера преломляется, проходя сквозь стеклянные стенки и насыщенно-бордовую сверкающую жидкость. Наконец ему надоело это занятие, он поставил бокал и подался вперед. — Что ты сказа-ала Андрею, что он сегодня же взя-ал расчет? — наконец выдал он, строго глядя на Ладу.

Лада поджала губы и дернула плечами.

— Ничего такого. Просто сказала, что он меня не устраивает.

— Его нанима-ал я-а, а не ты, — с укоризной заметил Семен Михайлович.

— Я сначала поставила в известность тебя, — безапелляционно, будто так и надо, заявила Лада.

Повисла пауза, во время которой она упорно делала вид, что ей все равно, хотя внутри у нее все ухало от страха. Когда отец вдруг начал раскатисто смеяться, Лада даже вздрогнула, а потом перевела на него недоверчивый взгляд.

— Ну и что смешного? — скривила губы она, когда папа успокоился.

— Мне ка-ажется, ты сможешь нача-ать проходить пра-актику в одной из моих компа-аний гораздо ра-аньше, чем я-а планировал. Сотрудники с хара-актером мне бы не помеша-али… — в его голосе на этот раз звучали теплые нотки, и Лада с облегчением выдохнула.

— В отделе кадров?

— Почему бы и нет для нача-ала… — отец допил вино и отставил бокал. Затем по-деловому сложил перед собой руки, будто приготовившись к долгому разговору. — Так что было не та-ак с этим телохранителем?

— Не знаю… — Лада нахмурилась. — Он… делал мне замечания, глупо шутил и нес всякую чушь. Он не серьезный.

— Сдается мне, что идеа-ального кандида-ата с такими придирками на-ам никогда-а не найти, — Семен Михайлович вздохнул. — А мне каза-алось, что вы с ним ла-адили.

Лада лишь фыркнула, не желая распространяться на эту щекотливую тему.

— Пап… а если бы со мной и правда случилось что-то плохое, как думаешь, телохранитель стал бы рисковать жизнью, чтобы меня спасти?

Отец недовольно приподнял брови.

— Хотелось бы в это верить, — не слишком-то уверенно произнес он, взял со стола пачку сигарет, зажигалку и придвинул к себе заранее приготовленную пепельницу.

— Просто я иногда думаю… — Лада рассеянно возила листик салата вилкой по тарелке, — имеет ли все это смысл… В конце концов, не принцесса же я какая-нибудь, чтобы кто-то жизнь был готов отдать за мою безопасность. Если честно, я не верю, что все эти… амбалы с горами мускулов готовы будут броситься прикрывать меня своим телом от пуль. А если так, то все это просто глупые понты… И ради чего?

Как ни странно, отец, казалось, слушал ее очень внимательно, да только отвечать не спешил. Может, он и сам постоянно задавался этим вопросом. Лада много раз пыталась представить себе ситуацию, в которой кто-то стал бы вступать в стычку с Абагаевым ради нее… Как такое возможно? Кто станет связываться? Ради чего? Она горько улыбнулась. По сути увольнять этого Андрея было бессмысленно. Любой другой на его месте поступил бы точно так же. Может, это цинично и жестоко, но кто сказал, что в мире существует справедливость?

Отец курил и как-то зло щурил глаза в угол комнаты, будто представлял там себе кого-то вместо огромной дорогущей китайской вазы.

Лада вдруг почувствовала ужасную усталость, отодвинула стул и встала с места.

— Пожалуй, пойду лягу сегодня пораньше. Что-то я устала… не выспалась прошлой ночью.

— Ты слишком много учишься, — очнувшись от своих мыслей, заметил папа.

— А что делать… экзамены на носу… — невесело заметила она, обошла стол, склонилась и ласково поцеловала отца в щеку. — Спокойной ночи, папуль. И прости меня, пожалуйста…

— Спокойной ночи, дорога-ая, — немного отрешенно проговорил он, вновь впадая в задумчивость. Уже когда Лада шла в направлении двери, Семен Михайлович вдруг словно опомнился. — Дочь! — позвал он. — Если бы случилось что-то нехорошее, ты обяза-ательно бы все мне рассказа-ала?

— Па-ап… — Лада даже развернулась, чтобы не прятать от него лицо и не вызвать ненужных подозрений. — Ну конечно… Что я, сумасшедшая… Да и что вообще может случиться? Я не такая уж важная персона, чтобы кого-то заинтересовать. Так что не переживай.

Отец коротко кивнул, и она уже готова была уйти, когда он вновь ее окликнул.

— Лада, зайди перед сном к Наталье и попроси у нее прощения. Ты сегодня вела себя из рук вон плохо. Так обращаться с преданными тебе людьми неприемлемо. Поверь, таких непросто найти. — На этот раз в его голосе звучал металл.

Лада беспрекословно кивнула.

— Конечно.

На этот раз все обошлось и, выйдя за дверь, она выдохнула. Спустившись на первый этаж, отведенный под комнаты для прислуги, по лестнице, устланной мягким ковром, Лада постучала в дверь тети Наташи и на пару секунд задумалась, что она скажет. Замок щелкнул, и в проходе появилась их домработница в домашнем халате, без косметики и без привычно уложенных локонов. Раньше Лада никогда не видела тетю Наташу такой, она привыкла к ее обычной строгой форме и идеальной укладке, поэтому теперь немного смутилась от неожиданности.

— Тетя Наташа… — дрожащим голосом вымолвила Лада, вдруг почувствовав себя ужасной дурой, глупой капризной девчонкой, эгоистичной и высокомерной, которой даже в голову никогда не приходило думать о других людях.

Видимо, по одному ее виду, виноватому и потерянному, добрая женщина прекрасно поняла, что Лада чувствует. Она склонила набок голову с мягкой улыбкой, взяла ее за руку и склонилась к ней, приобняв за плечи и поцеловав в лоб.

— Все будет хорошо, девочка, — прошептала она нежно. И эта трогательная ласка, эти слова вдруг укололи Ладу больнее любого оскорбления или удара. Она резко отпрянула, хлопая ресницами, на которых уже набухли крупные капли слез. Нет, она не хотела, чтобы ее жалели. Ей нельзя было становиться слабой. Она не имела права строить иллюзий. Моргнув, Лада смахнула слезы и поспешно вытерла мокрую щеку тыльной стороной ладони.

— Простите меня, пожалуйста, тетя Наташа. Я вовсе не хотела вас обидеть и не имела в виду вас, когда говорила всякие глупости за завтраком. Больше такого не повторится.

Произнеся все это скороговоркой, Лада отступила еще дальше. Тетя Наташа смущенно кивнула.

— Спокойной ночи, — добавила Лада более спокойным и нарочито официальным тоном, пряча плаксивые нотки куда подальше. Затем быстро повернулась и зашагала прочь, взбежала по лестнице и нырнула в свою комнату. Нет, она больше не позволит себе плакать и никому не позволит делать ее своей игрушкой. Она постарается что-то придумать, во всем разобраться и быть сильной.