Голос в моей голове

Василиса Романова (2024)

Первая часть из двух. Они из разных миров, из разных поколений. Она — человек, он — на уровень выше, вынужден отбывать наказание в мире людей. Их встреча — вопреки всем правилам и законам. Их взаимное притяжение — выше их способности с ним справиться. Их судьба — предопределена в обоих мирах. «Внезапно меня обдало знакомой волной тепла, и я открыла глаза. Мирослав стоял в нескольких метрах от меня. И так откровенно, неприкрыто, нагло любовался мной, что мне стало жарко, настолько, что казалось подо мной снег растает до самого асфальта. На секунду замешкавшись, он подбежал ко мне, снял свою кожаную куртку, и, завернув меня в неё по самый подбородок, подхватил на руки и понёс в сторону дома. — Что ты делаешь? Отпусти сейчас же! — Пищала я, брыкаясь и пытаясь освободиться из горячего плена рук соседа. — Я сама могу дойти! — Босиком и в одной простыне? — Слегка охрипшим голосом произнёс Мирослав, даже не глядя на меня и не ослабив хватку.»

1

Мира.

В мире не бывает ничего случайного. Каждое событие, даже самое, казалось бы, незначительное, имеет определенный смысл. Оно может запустить цепочку неожиданных поворотов, завязать такте узлы и банты на нити судьбы, что ты запоздало понимаешь, как недооценил маленькое происшествие.

Потерял ключи — опоздал на самолёт — не погиб в авиакатастрофе. Первое, что приходит на ум в качестве примера. Самое очевидное. О подобном пишут в интернете, рассказывают в телепередачах. И весь мир сокрушается: надо же, как повезло, если бы не эта случайность — не было бы человека. Но быть может, он и не должен был попасть на этот самолёт, или сесть на поезд, прийти в торговый центр или другое место, впоследствии ставшее могилой для большого количества невинных людей. Вдруг кто-то или что-то специально создаёт помехи, чинит препятствия, чтобы мы, как хомячки в лабиринте, шли в правильном направлении?

Что, если этот кто-то говорит с нами. Прямо так и говорит — словами и предложениями на человеческом языке. А мы — то слышим, то не слышим, то делаем вид, что это не с нами говорят. Мы ведь, конечно же, лучше всех знаем, что для нас правильно. Мы же — венец творения, хозяева своей жизни и судьбы. Позже, правда, сами и страдаем от своих решений. И уже не такие мы и хозяева, оказывается.

Если я — хозяйка, к примеру, кота, я за него решаю, что и когда он ест, в какие места ему можно и нельзя ходить, когда я уделю ему внимание и приласкаю, а когда — пройду мимо, раздражённо оттолкнув. И все самостоятельные «решения» кота ограничены моими хозяйскими дозволениями. Но мы же — люди, не коты и не хомячки. Или нет?

Не знаю, у кого как, но лично в моей голове есть голос. Я называю его иногда «мой повелитель», за то, что он зачастую говорит со мной в приказном тоне, сердито и грубо оценивает мои намерения и действия. Иногда он долго и упорно молчит, как бы я не взывала к его мудрости. Иногда — возникает словно чёрт из табакерки с совершенно сумасшедшими требованиями, и даже угрозами. Всегда ли я его слушаюсь (можно было бы добавить — и повинуюсь, но это точно не про меня)? Отнюдь. Как можно, я же не хомячок.

А потом внезапно случается неприятная ситуация, и не одна. И вот, проблемы уже валятся, как снежный ком, и ты просто не успеваешь их разгребать. Кажется, весь мир против тебя, всё вокруг ломается, теряется, горит, рушится прямо на глазах. Люди, раньше казавшиеся самыми дорогими, больно ранят, предают. Привычный уютный мир становится чужим и холодным. А ты уставшая, загнанная, готовая уже абсолютно на всё, стоишь посреди этого хаоса, и не понимаешь, за что? Почему именно с тобой? Где ты так напортачила, кого обидела? И вдруг, в момент твоей максимальной уязвимости из далёких глубин сознания всплывает то самое предупреждение — угроза от «повелителя», крупными буквами и с восклицательным знаком. «А я говорил!» — А я не послушала…

***

Мира, октябрь 2023г.

Хрупкие сухие листья шумно хрустят под ногами. Я медленно бреду по обесцвеченному глубокой осенью городу, вдыхая терпкий запах пыльных улиц. Местами облупившиеся фасады домов из старого фонда устало дожидаются своего часа, но в их окнах кое-где ещё теплятся последние искры жизни. Старый чёрный кот лениво растянулся на скамейке, подставляя покрытую редкими седыми волосками спину последним лучам солнца. Увидев меня, он беззвучно открыл пасть, и снова уткнулся носом в мягкое кошачье пузо. А я одернула руку, подавив желание погладить пушистого наглеца. Лишние привязанности, пусть и мимолётные, мне сейчас совсем ни к чему.

Я иду, шаг за шагом, всё ближе и ближе. И совсем не понимаю, чего я сейчас больше хочу: скорее оказаться там, или никогда не при каких обстоятельствах больше не возвращаться в это место. Сердце в моей груди стучит всё громче и отчётливее. Мозг непрошенными вспышками показывает события девятимесячной давности. Становится трудно дышать. Но я продолжаю идти. Шаг, ещё шаг… Узенькая улочка с разбитым асфальтом привычной дорогой ведёт меня к родному дому. К месту, где я была бесконечно счастлива, и где почти умерла. Больно… Слёзы застревают где-то в горле неприятным комом. Как же невыносимо больно! Я думала — смогу, я же сильная девочка. Но нет. Я слабая, маленькая, и я хочу к маме. Боже! Не дай мне сорваться и разрыдаться прямо здесь, перед тем самым обшарпанным подъездом. Пожалуйста!

Собравшись с последними силами, старательно подавляя всхлипы, рвущиеся наружу помимо моей воли, я поднялась на третий этаж. Непослушными руками с десятой попытки открыла входную дверь квартиры. Моей квартиры. Теперь официально, по документам. Я наконец оформила наследство. Моя крепость и место уязвимости. Моя персональная пыточная, к которой придётся как-то привыкнуть. Продать не поднимется рука, а жить здесь одной, без мамы — будет очень сложно.

Та же узенькая прихожая, с простеньким ремонтом. И мебель та же, и ковры, и шторы. И несчастный засохший цветок на подоконнике в кухне. Всё милое, родное, уютное. Квартира ещё хранит мамин запах — особенный, ни с чем не сравнимый, тёплый и пряный. Кажется, вот-вот зазвучит её голос из глубины комнат, а следом выйдет она сама — в тёплом флисовом халате с золотыми рыбками и со смешной резинкой в волосах. Как всегда, просияет, увидев меня, подбежит обнять, бросив кухонное полотенце куда придётся.

За эти объятия, такие крепкие и ласковые, за мамину улыбку, за её недовольное «Мирка, ну что ты в самом деле!», я бы сейчас без раздумий отдала всё, что у меня есть. Я бы душу свою продала. Я бы вернула все-все моменты, в которых я обидела свою мамулечку, причинила ей хоть капельку боли, и всё исправила. Я бы стала самой лучшей дочерью на свете! Я бы…

Её больше нет со мной. Долгих девять месяцев, две недели и три дня. Часы я перестала считать совсем недавно. А болеть так и не перестало… и сердце, и душа изнывают от тоски.

Мамочка моя! Разве ты не видишь, как плохо без тебя твоей доченьке? Зачем ты оставила меня, ушла, не обняв — ты же никогда, никогда так не делала?

Слезы обжигающим солёным потоком потекли по моим бледным бескровным щекам. Я утонула в собственных почти беззвучных всхлипах, съежившись комочком у входной двери. Время и пространство словно застыли вокруг меня, я могла почти физически ощутить их ледяное касание.

«Поплачь», — проникся жалостью голос в голове. И тут сорвало все планки. Я больше не могла сдерживать рыдания, срывающиеся на животный вой, вперемежку со стонами. Я больше себе не принадлежала и не подчинялась. Слишком долго я подавляла в себе страдания, пытаясь казаться сильнее, чем была на самом деле. Вся накопившаяся боль наконец прорвалась наружу, ломая меня, как тонкую осинку. Обнажая мою искалеченную душу, сметая старательно выстроенные мной барьеры, срывая защитные маски. Но мне это было необходимо.

Спустя тысячи секунд, показавшиеся вечностью, я обнаружила себя лежащей на полу в коридоре, с ключом, крепко зажатым в руке до красных отметин. Пытаясь выровнять дыхание, сбивающееся на прерывистые всхлипывания, я медленно подняла себя в вертикальное положение. На ватных ногах и со звенящей пустотой в голове еле доковыляла до старенького дивана в гостиной, и рухнула на него всей своей тяжестью. Перед глазами всё плыло. В мыслях — полный штиль. Такого со мной не было давно. Незапланированная перезагрузка жесткого диска без установки обновлений.

Настолько уставшей и измученной, казалось, я не чувствовала себя никогда. Разгружала вагоны, пахала, носила мешки с цементом — это всё я. Жутко хотелось уснуть, укутавшись маминым клетчатым пледом, отключиться от этой реальности. Она мне не понравилась. Я знала, что будет больно снова оказаться здесь, но не предполагала, что настолько. С трудом заставив себя доползти до шкафа, я достала плед, и замотавшись в него, как тушка тюленя, угнездилась на диване, медленно погружаясь в сон.

Настойчивый стук в дверь вывел меня из дремоты. Что? Почему стучат? Ах, да. Дверной звонок я выдрала с корнем в тот день… Он, конечно, не был ни в чём виноват. Но тогда почему-то именно он стал для меня источником самого невыносимого горя. Что ж… Нужно починить. Не люблю стук в двери. И в окна, и по батареям, и молотком по гвоздям. Просто не люблю — и всё. Никакие резкие звуки в последнее время.

Растрепанная, с красными опухшими от сна и слёз глазами, завернувшись в плед, как в плащ-невидимку, я побрела в сторону коридора. Без усилий подавила в себе мимолетное желание заглянуть в зеркало и хоть немного привести себя в порядок. Я никого не жду! А кому не нравится мой вид — могут не смотреть.

— Кто? — Я заглянула в глазок. Соседский мальчишка. Мир, чтоб его. Смешно: Мир пришёл к Мире. Нет. Всё-таки не смешно. Это всё чертовски не смешно.

— Привет. — я приоткрыла дверь, устало и недовольно выдохнув.

— Привет. Я это…Ключи принёс. — Мирослав смущённо протянул мне связку со знакомым брелоком.

— Спасибо. — я выхватила ключи из почему-то горячей ладони соседа и демонстративно захлопнула дверь. Не хочу никого видеть. Только не сегодня.

«Зря ты так…» — пробурчал голос в голове. Он всегда со мной на «ты». Хотя, чему удивляться — повелители по отношению к слугам всегда невежливы и грубы. Плевать. Не буду спорить с голосом. Зачем он вообще вмешивается в такие неважные мелочи, как возвращение дополнительного комплекта ключей соседским парнишкой. Да, возможно, это выглядело не очень вежливо с моей стороны. Но что теперь, мне следовало сделать прическу и макияж перед тем, как открыть ему дверь? И не нужно мне говорить, что достаточно было просто мило улыбнуться и обменяться парой фраз о погоде. Да, Господи! Почему вообще меня это заботит? Этот мальчик мне никто. Просто сосед из квартиры напротив. Может, его чаем с тортом нужно было угостить?

Всё! Хватит! Мысли, остановитесь!

Снова противный стук в дверь. Ну кто там ещё? Я раздраженно дернула дверную ручку, даже не посмотрев в глазок., и столкнулась взглядом с огромными растерянными глазами соседского мальчишки. Почему-то стало жалко его — такого взволнованного, взъерошенного, но как-то слишком внимательно разглядывающего меня.

Проглотив едкую реплику, я натянуто улыбнулась.

— Ты же здесь совсем одна? — неожиданный вопрос соседа застал врасплох.

На долю секунды я растерялась, пытаясь подобрать правильные слова для ответа. Мирослав, видимо, заметил моё замешательство. Он, сам краснея от смущения, протянул мне целлофановый мешок с румяными пирожками:

— Я…Вот, мама передала. Ты ведь голодная, наверное…

Мама, значит. Моё раздражение внезапно сменилось любопытством. За все двадцать с лишним лет нашего соседства эта женщина ни разу даже солью не поделилась. С чего бы такая забота? Вряд ли в ней жалость ко мне проснулась. Она собственного единственного сына не особо жалеет, насколько я знаю. Живёт для себя любимой, а мальчишка с шестнадцати лет вынужден работать и обеспечивать и себя и мать непутёвую.

— Проходи, Мирослав, — неожиданно для себя самой выпалила я. Что ж, чай с тортом — значит, чай с тортом. В нашем случае — с пирожками.

— А можно? — он так мило смущается, что всё, происходившее здесь всего пару часов назад, вдруг перестало иметь значение. Этот контраст между крепкой мужественной фигурой Мирослава, и его по-девичьи розовеющими щеками вызывает странные чувства во мне.

— Ну, я же пригласила, — искренне улыбаясь, впервые за последние несколько недель — уж точно, ответила я и забрала ещё тёплые пирожки из рук соседа. — Проходи на кухню, я сейчас.

Спустя пару минут, разглядывая себя в зеркале ванной комнаты, я безрезультатно пыталась разобраться в собственных непривычных ощущениях, переварить происходящее. Не получалось. Совсем. Будто меня перенесли в какую-то параллельную реальность, и всё происходит не со мной. Словно моими действиями управляет кто-то извне. Вот зачем я его позвала в свою квартиру? За какой, простите, такой надобностью? Что я с ним буду делать там — на кухне? Я даже не знаю, есть ли в доме чай, и сахар. И посуда вся наверняка пыльная. Вот… Кто меня за язык тянул? Просто обалдеть! При этом ещё и выгляжу, как те самые чудом выжившие герои в конце любого триллера, завернутые в фольгу на фоне разрушений, блеска мигалок и воя сирен.

Может быть, если я долго не буду выходить — он сам всё поймёт и уйдёт? Нет, это будет слишком странно. Тем более — он живёт в соседней квартире. Попросить уйти, сославшись на плохое самочувствие, тоже не вариант. Боже, да я просто чемпион по созданию неловких ситуаций для самой себя! Медаль мне за это точно положена.

Ещё раз критически оценив своё отражение, и поняв, что смысла возиться с этим сейчас нет абсолютно никакого, я всё же выползла из временного укрытия. Почему-то на цыпочках, стараясь почти не дышать, я подкралась к кухне и осторожно, не привлекая внимания, заглянула в приоткрытую дверь. Нет, он не ушёл. Мирослав сидел за столом, на минуточку, за накрытым столом. То есть, пока я в ванной копалась в своей голове, он сам вскипятил воду, заварил чай и даже переложил пирожки на тарелку. Какая прелесть!

— Я тут немного похозяйничал, — широкая белозубая улыбка Мира растопила последние островки льда в моём сердце, и заставила почувствовать вину за недавние намерения избавиться от него.

— Я вижу, ты — молодец. — Я уселась напротив парня, придвинув кружку, заботливо наполненную чаем почти до краёв, и вдохнула тот самый знакомый с детства аромат трав. Глаза предательски защипало. Мир умудрился найти мамины запасы любимого чая, и заварил именно его. Стараясь скрыть непрошенные слёзы, я сделала большой глоток, и ожидаемо обожгла губы и язык.

— Ты ешь, пирожки уже почти остыли, — сосед подтолкнул тарелку ближе ко мне.

— Спасибо. Что-то аппетита пока нет. Но ты не переживай — я обязательно попробую пирожки твоей мамы. Должно быть, они очень вкусные. — От моего внимательного взгляда не смогло укрыться то, как Мир стыдливо, всего на секунду опустил глаза. Да всё я прекрасно понимаю, милый мальчик, но так и быть, подыграю тебе. Сама не знаю, зачем.

— Мира, ты надолго приехала? — почему-то странно было слышать моё имя, озвученное его голосом. Я даже немного вздрогнула.

— Сама ещё не знаю. Пока ничего не планировала.

— А муж? — Мирослав мазнул взглядом по моей правой руке без кольца на безымянном пальце.

— А муж — объелся груш… Я теперь свободная женщина. Куда хочу — туда лечу. — Мне показалось, или на лице соседа и правда промелькнула радость? Мира, ты думаешь не о том!

— Ну а ты, Мирослав Валерьевич, чем занимаешься?

— Я? Учусь в колледже на юриста, работаю всё там же — в автосервисе, ну и так, курьером подрабатываю периодически. — Он громко отхлебнул чай, а я засмотрелась на его руки — крепкие, мускулистые. Когда он успел вырасти? Работа в автосервисе явно пошла ему на пользу. Так, Мира, стоп! Опять тебя занесло не в ту сторону. Хотя почему? Что плохого в том, чтобы любоваться красивым молодым мальчишкой, которого знаешь практически с его рождения? Может, мне больше никогда в жизни не предоставится такая возможность — попить чай в обществе юного красавца, да ещё и на собственной кухне. Хорошо, оправдание засчитано. Самой для себя.

— А что на личном фронте? — почему-то мысль о гипотетической девушке Мирослава неприятно скребанула где-то глубоко. Ах, Мира, Мира! — Прости. Ты можешь не отвечать…

— Ну, ты же ответила про мужа, — перебил парень, пристально заглядывая в мои глаза, и между нами повисло неловкое молчание. Что. Чёрт. Возьми. Происходит.

— Я пойду уже, поздно. — Мир прервал затянувшуюся паузу, поднимаясь из-за стола. Он явно привычным для него действием ополоснул свою кружку и поставил кверху дном рядом с мойкой, пока я ошарашенно наблюдала за ним, беззвучно открывая рот, словно рыба в аквариуме.

— Увидимся, — парень одарил меня прощальной улыбкой, и быстро скрылся в прихожей.

Звук захлопнувшейся входной двери вывел меня из состояния оцепенения. Ещё раз бросив взгляд на одинокую кружку рядом с мойкой и оставшиеся нетронутыми пирожки на столе, я заставила себя подняться и закрыть дверь на замок. Что это такое сейчас было? И я в итоге так и не поняла: есть у Мирослава девушка или нет?

2

Мира. Май 2003г.

Май. Веселый май, цветущий май! И я несущаяся на всех парусах домой из школы, радостно размахивая рюкзаком. Наконец-то седьмой класс позади. Теперь я восьмиклашка, и каждая дворняжка… Ну, и так далее и тому подобное. Ура! Нет. Урааааааа! Каникулыыыыыы! Мне казалось, этот день никогда не наступит, нудные наставления учителей, непонятные параграфы и сложные формулы придётся слушать и запоминать до конца своих дней. Контрольные, самостоятельные, зачёты — страшные слова… Прощайте до сентября! Я о вас буду помнить, но это не точно. Пляж, велосипед, ролики, танцы вечером у подъезда — ждите, Мира Алексеевна собственной персоной скоро почтит вас своим присутствием.

Доедая почти растаявшее мороженое, я вприпрыжку преодолела три этажа до двери нашей квартиры. Мама ещё на работе, она сегодня в день. А у меня куча планов на эти оставшиеся полдня. Ключ всё никак не находился в кармане, и я начала заметно нервничать. Ах вот ты где, негодник! Провалился в дырочку в подкладке пиджака. Пока я пыталась расковырять эту самую дурочку пошире, за спиной раздался громкий детский плач, и злополучный ключ звонко полетел на пол. Я невольно обернулась. Соседи из квартиры напротив — тётя Оля и Дядя Валера — видимо, привезли из роддома малыша. И он громко, надрывно оповестил весь подъезд о своём появлении.

— Здравствуйте тёть Оля, дядь Валера. Поздравляю. — Вежливо поприветствовала я соседей и поспешила к себе домой. На малыша, конечно, было жутко любопытно посмотреть. Ладно, успею ещё насмотреться. Они же рядом живут, наверняка будут с коляской гулять. Тётя Оля такая уставшая, замученная. А по дяде Валере невооружённым взглядом видно: отмечал рождение наследника, как в последний раз. Хотя, он и до этого частенько закладывал за воротник. Их ссоры с тётей Олей слышали все соседи, и даже привыкли к ним настолько, что уже тишина в их квартире вызывала подозрения. Но, с тишиной, судя по недавнему ультразвуку, теперь точно покончено.

3

Мира. Август 2008г.

— Мира, иди мой руки и за стол! — донёсся строгий мамин голос из кухни. А в воздухе витал восхитительный аромат моего любимого пирога с яблоками. Как же тут устоять? И плевать на диету. Успею ещё скинуть эти несчастные четыре килограмма, которые так портят мне жизнь. В самом деле, я же не толстая?

Я плотно обтянула свой живот свитером, пытаясь доказать своему отражению, что я вполне даже ничего. «Ничего из себя не представляю» — добавил внутренний критик, но я не собираюсь его слушать. Меня ждут мамин вкусный пирог и вечерняя дискотека в клубе.

— Иду, мам!

Звонок в дверь. Пришла соседка. Я налила себе самую большую кружку травяного чая, отрезала внушительный кусок пирога, и прильнула одним ухом к двери кухни. Мама с тётей Олей почему-то разговаривали очень тихо, периодически переходя на шёпот. До меня доносились лишь обрывки фраз: «Нет, я в ночь сегодня…», «А Морозовы из тридцать второй не смогут?», «ну, если совсем не с кем… Мирочка последит, куда деваться, мы же соседи…». Тут я не выдержала и вышла из укрытия с пирогом наперевес:

— За кем Мирочка последит? — недобро глядя на соседку поинтересовалась я.

— А доченька, тут такое дело… как бы… — если мама начала запинаться и путаться в словах, значит дело и правда такое себе.

— Какое? — продолжила я сверлить взглядом тётю Олю, прячущую за спиной маленького оболтуса.

— Дочка, ты же взрослая у меня уже, всё понимаешь. У тёти Оли срочные дела, а Мирика не с кем оставить. Мне на работу в ночь…

— И? — перебила я. — Ближе к сути.

— Доченька, ты же не оставишь с такой ситуации тётю Олю, знаешь же, как ей одной тяжело. Нужно с Мириком посидеть…

— Это на пару часов всего, я надолго вас не задержу, — встряла в наш с мамой разговор тётя Оля. Зря она открыла рот.

— Да вы издеваетесь что ли! — вспыхнула я, не выдержав этой душещипательной сцены. Уж я в отличие от мамы очень хорошо знаю, какие важные дела проворачивает соседка, пока за её малолетним сыном по очереди присматривает весь подъезд.

— Мирочка, дочка, — мама протянула было ко мне руку, но увидев нескрываемое раздражение на моём лице, опустила. — Ну что ты в самом деле. Ну, не чужие люди, в конце концов.

— У меня вообще-то занят сегодняшний вечер, и вытирать попу и сопли маленьким мальчикам я как-то не планировала. Так что, на меня не рассчитывайте. Мирик — без обид. — Я посмотрела на запуганного, забившегося в угол за спиной матери мальчонку, и внутри что-то болезненно сжалось. Захотелось растерзать эту тётю Олю на куски и развеять их по ветру. Как так можно со своим ребенком поступать? Да у него больше прав называть мамой кого угодно из нашего подъезда, но не её.

Я демонстративно громко отхлебнула чай из кружки, и поспешила покинуть этот балаган, скрывшись в своей комнате. Не буду я развлекать её сына, пока сама она, не стесняясь, веселится с чужими мужиками. «Посмотрите за Мириком, мне не с кем оставить малыша, спасите — помогите!». Тьфу! Противно! Только я своими глазами два раза видела её с разными мужчинами, выходящую из заведений с не очень хорошей репутацией. И большинство соседей знают, что на самом деле происходит, отказываясь сидеть с мальчишкой. И только моя мама — святая простота, готова пожертвовать своими интересами, да и моими в принципе тоже, лишь бы оставаться хорошей соседкой. Жалко пацана, очень, я не спорю. Но у нас своя жизнь! Пусть эта тётя Оля возьмётся уже за ум и займётся воспитанием сына. Сколько можно пользоваться маминой добротой? А пока мама сама это позволяет, Мирик так и будет расти без матери и отца. Тот тоже герой — свалил в закат при первых трудностях, оставив тётю Олю с грудным ребенком на руках. Да уж… Кто живёт в нашем подъезде — тот в цирке не смеётся… Дал же Бог Мирославу родителей.

4

Мира. Июнь 2018г.

Я ещё раз критически оценила своё отражение в зеркале: прическа вроде бы не примялась, только фату нужно немного расправить, а так в целом очень неплохо. Я невеста, даже не верится! А скоро стану женой. Новый статус, новая жизнь. Очень волнительно. Сердце гулко отбивает непривычный ритм, руки слегка дрожат, а во рту пересохло. Как долго я ждала этот день, и уже не надеялась на чудо. Хотя, мы с Андреем вместе четыре года, я почти отчаялась получить от него предложение руки и сердца. Он всегда почему-то считал это неважным, просто банальным штампом в паспорте и тратой денег впустую. Не знаю, что именно изменило его решение. Я старалась никак не давить и не настаивать. Даже не намекала. И вот — я в белом платье и фате жду своего суженого, выглядывая в окно. Вокруг суетятся фотографы, друзья, знакомые, но для меня они, как белый шум. Я будто не здесь. И на вопрос «счастлива ли я?» — я не смогу сейчас однозначно ответить. Скорее всего, это просто волнение. Или я так устала ждать, что годы ожидания отняли практически все силы, и на само важное событие их не осталось.

— Подъехали, подъехали!

— Жених, приехал, готовность номер один!

— А кольца где? У Жениха?

— Девчонки, фужеры забыли поставить на стол, они вон там — на верхней полке. Нет, не там. Постойте, сама сейчас достану.

Суета, все бегают туда-сюда, что-то громко обсуждают, что-то постоянно теряют и тут же находят. Кто-то незаметно уже начал отмечать, затерявшись в толпе гостей. А для меня время будто остановилось. Я словно вижу всё происходящее в замедленной съемке, со стороны. Слышу движение стрелок в часах, мерно отсчитывающих секунду за секундой. Я же этого хотела? Об этом мечтала, правда? Ну ведь правда? Только о чём — об этом? Стать законной женой Андрея, и быть с ним рядом в горе и в радости до конца своих дней? Или сидеть в белом красивом платье и ждать будущего мужа, с дорогими причёской и макияжем, быть в эпицентре праздника, получать поздравления и подарки? Я запуталась. Чёртово свадебное волнение. Всегда думала: чего там переживают эти невесты, напридумывали себе поводов, и трясутся, как осиновые листочки. А оказывается — вот оно как происходит: переосмысление своих действий перед важным шагом, ревизия собственных чувств и желаний, запрятанных в самых тайных закоулках сознания.

Я глубоко вздохнула, и ещё раз окинула взглядом окружающую обстановку. Ничего. Скоро зайдёт мой Андрей, и я успокоюсь. Возьму его за руку, спрячусь за его широкой спиной от всего мира, и мы зашагаем по жизни вместе, как одно целое, в одном направлении, абсолютно счастливые, бесконечно любящие друг друга. Так и будет. Обязательно.

— А вот и наша невеста! — выкрикнул кто-то из гостей, и я наконец увидела своего любимого мужчину, входящего в комнату с небольшим букетом белых роз в руке.

Андрей одобрительно улыбнулся, оценив мой внешний вид, подошёл ближе, мимолётно поцеловал в губы и, взяв за руку, прошептал мне на ухо: «Ты довольна?». Я растерянно кивнула, и крепко сжала руку будущего мужа. Не буду больше ни о чём думать, пусть всё идёт так, как идёт. Нужно отпустить наконец ситуацию, вырубить надоедливого червя, так старательно выедающего дырочку в моей уверенности, и наслаждаться своим днём. Стать довольной, какой меня хочет видеть мой мужчина.

И снова суета, поздравления, шампанское с бутербродами, шумные комментарии, громкие указания мамы — кто на какой машине едет в ЗАГС. И я постепенно тоже включаюсь в эту суматоху, делаю распоряжения, озвучиваю программу сегодняшнего долгого дня, направляю друзей и отвечаю на вопросы гостей.

Шумной толпой мы выходим в подъезд, кто-то поправляет мне фату и помогает приподнять пышную юбку свадебного платья. Кто-то несёт праздничные атрибуты, какие-то пакеты и коробки. А я совершенно не могу сфокусироваться на этих мелькающих лицах, кручу головой, словно пытаясь хоть за кого-то зацепиться взглядом, хоть что-то сохранить в своей памяти. И вдруг я сталкиваюсь с почти чёрными глазами соседского мальчишки, неотрывно рассматривающими меня с каким-то болезненным восхищением. Мимолётная мысль: именно такой реакции я сегодня ждала от Андрея, когда он вошёл и увидел меня в свадебном наряде, была жестоко подавлена и уничтожена.

— Поздравляю вас, — пробурчал Мирослав, ещё раз окинул меня с ног до головы странным взглядом, словно пытаясь запомнить мой образ, и зашёл в свою квартиру, громко хлопнув дверью.

Я вздрогнула и ещё крепче сжала руку Андрея. Но он будто и не заметил этого, потянул меня вниз по лестнице, по пути комментируя подробности предстоящего торжества. В моём уже изрядно уставшем мозге снова что-то зашевелилось. Умри, червяк! Сдохни уже наконец! Я выхожу замуж, и я — счастлива!

5

Мира. Октябрь 2023г.

Я проснулась с неприятным шумом в голове, будто после самого жуткого похмелья. Не удивительно, я почти не спала этой ночью. Запахи, звуки и даже тишина в этом доме пробуждали, как только я проваливалась в сон, и тут меня поджидала стая голодных до истязаний мыслей, готовых повторяться по кругу снова и снова, одна за другой с первой буквы, с первого предложения и до конца. Образы из воспоминаний, из непрожитых ситуаций кружились перед глазами, словно на сломанной, заевшей карусели. И так до самого утра.

Походкой зомби я побрела в сторону кухни, надеясь отыскать там хоть что-то, напоминающее кофе. Иначе я вполне себе смогу начать питаться человеческими мозгами. К моему удивлению, в шкафу оказались и новенькая банка растворимого кофе, и несколько видов чая, и даже целая коробка рафинада. Откуда? Хотя, какая разница. Мне сейчас в моём состоянии совершенно не хочется выяснять что-либо. Как там? — «Подумаю об этом завтра».

Горячий кофе медленно начал возвращать меня к жизни, превращая, наконец, в человека разумного. Очень много важных вопросов мне предстоит решить в ближайшие дни. Что мне делать дальше, как выживать в этом городе в одиночестве, как научиться выключать навязчивые воспоминания, я пока не особо представляю. Почему всё так сложно в этой жизни? Почему нельзя просто взять — и жить счастливо? Никого не терять, не болеть, не предавать близких, любить взаимно. Что с этим миром не так? Всё в нём пытается нас если не убить, то покалечить хотя бы морально.

Ещё один грустный вздох, и нужно брать себя в руки, а руки — в ноги, начинать уже что-то делать. Искать работу в том числе — денежка сама из ниоткуда не появится в моём кошельке. К моему огромному сожалению. Уже больше месяца я живу на свои и мамины сбережения, но надолго их не хватит. Начинать новую жизнь — так начинать! С чистого листа, с новой главы. Но сначала нужно навести порядок в квартире. В голове бы тоже не помешало, но с этим намного сложнее. Будем делать всё постепенно на этот раз, не бросаясь грудью на амбразуры, хватит с меня подвигов.

Взбодрившись дополнительно контрастным душем, переодевшись в домашние шорты и футболку, оставшиеся ещё со студенческих времён, я рьяно принялась за уборку. Окна, двери, кафель в ванной, фасады на кухне — были начищены до блеска. Ковры — убраны для последующей помывки, все следы пыли — уничтожены. Все мамины вещи я переложила в отдельный шкаф, и закрыла его на ключ. Пока я не в состоянии их перебирать и пересматривать. Собрала два больших пакета своих старых вещей, зачем-то бережно хранимых мамой, видимо, на случай войны. Что с ними делать? Выбросить или отдать кому-нибудь? Отнесу на помойку, если кому нужны — пусть сами забирают.

Накинув тоненькую курточку прямо на футболку с шортами, натянув на босые ноги старенькие потрёпанные кеды, и перекинув через плечо мешки с вещами, как заправский грузчик, я быстрым шагом направилась в сторону мусорных баков. Только бы никто не увидел меня в таком виде — растрёпанную, с голыми ногами и гулькой на голове. Сделав дело, оглянувшись по сторонам и порадовавшись пустому двору, уже хотела с той же скоростью бежать обратно. Как вдруг подпрыгнула от неожиданности, услышав над самым ухом:

— Мира, привет!

— Мирослав, Боже… — дрожащим голосом пролепетала я. — Зачем так пугать? У меня чуть сердце не остановилось!

— Прости, я не специально, можно просто — Мирослав, — он ещё и смеётся! Прибила бы на месте!

— Что ты тут делаешь? И откуда взялся? — тоном строгой учительницы поинтересовалась я, тщетно пытаясь натянуть коротенькую куртку на сверкающие белизной обнаженные бёдра. Это моё движение не ускользнуло от наглого взгляда соседа, и я смутилась. Что это опять такое? Когда он успел так осмелеть, чтобы вгонять в краску тридцатилетнюю тётеньку?

— Где тут? На помойке? — улыбаясь во все тридцать два зуба, продолжал издеваться Мир.

— На помойке. — Передразнила я зарвавшегося парня.

— Встречный вопрос: что ты тут делаешь? Да ещё и раздетая. Давно не болела? — Он снова скользнул взглядом по моим ногам, и мне внезапно стало жарко. Слишком близко ко мне стоит этот парень, и слишком приятно от него пахнет, на контрасте с мусорными баками за моей спиной. Парень… Мальчишка, Мира, двадцатилетний мальчишка. И пусть он выглядит, как взрослый мужчина, даже вон щетина на щеках, он тот самый мальчик, практически выросший на твоих глазах.

— Ты не ответил, — я мотнула головой, пытаясь сбросить наваждение.

— Это имеет значение? — в какие странные игры он со мной играет?

— Да, в принципе — нет, — я попыталась обойти препятствие в виде Мирослава, но он шагнул в сторону, преградив мне путь.

— Ты хочешь об этом поговорить? — нервно теребя карманы куртки, спросила я.

— О чём?

— О помойке, судя по всему.

— Нет, не очень. — Снова его пристальный взгляд, глаза в глаза.

— Ну, тогда я пойду, да? — Я легонько толкнула Мира, и он отступил на шаг назад.

— И тебе не интересен ответ на вопрос про мою личную жизнь? — Твою мать! Он издевается? Сердце моё, вопреки моему желанию, билось уже где-то в горле. Это же злость, злость ведь? Конечно, он же уже просто бесит меня!

— Нет, не очень, — отзеркалила я его слова, не скрывая раздражения. Метнув в Мира молнии взглядом, я демонстративно толкнула его плечом и размашисто зашагала в сторону подъезда, не без усилий подавляя желание обернуться и увидеть его охреневшую физиономию. У самой двери всё-таки не выдержала — посмотрела в его сторону. А он — стоит и нагло улыбается, мелкий засранец, не сводя с меня своих наглых черных глаз!

Захлопнув за собой входную дверь квартиры, прислонившись к ней спиной, я попыталась выровнять дыхание. Так быстро по лестницам я ещё не бегала. Будто за мной гналась толпа маньяков. Вот это я сдала зачёт по физкультуре! Тамара Семёновна гордилась бы мной!

Потом вдруг резко сорвалась и побежала на кухню, и как преступница, спрятавшись за шторкой, осторожно выглянула в окно. Конечно, Мирослав уже ушёл. Его же я там хотела увидеть? Мира, ты совсем ку-ку? Девочка-подросток что ли?

Я села на стул, и, потирая руками разгоряченные щёки, стала ошарашенно разглядывать узоры на кухонных фасадах. Конечно, за время, пока я выносила мусор, на них же цветы расцвели! Какой-то сюр. Я схожу с ума.

Год прошёл, как мы с Андреем фактически не живём, как муж и жена. После его предательства, мне противны стали все мужчины на свете. Потому что, видела их истинные лица, наблюдала воочию походы на сторону, свободную праздную жизнь, стремление к красоте, молодости и беззаботности, когда дома ждали замученные бытом жёны, уставшие, переставшие быть собой и принадлежать себе. Но была уверена, что мой Андрей уж точно не такой, он — исключение, он же любит меня, он же мне обещал, я ведь сама его выбрала, не могла же я так ошибиться? А оказалось, ещё как могла, и ошиблась.

Подозревать, что что-то не так, я начала ещё прошлой весной. Внезапные командировки, поздние совещания, долгие вечерние посиделки перед телевизором без меня и с телефоном в руках. «А ты, Мира, ложись спать одна. Я кино досмотрю — и приду». Я поделилась подозрениями с единственной подругой, она поддержала меня, подтолкнула искать доказательства измены — ведь со стопроцентной вероятностью, она есть. Уж чему-чему, а Таниному опыту не доверять — себя не уважать. В чужом городе почему-то только с ней у меня получилось наладить связь, как потом оказалось, дружить она со мной стала не бескорыстно, не из-за моих прекрасных человеческих качеств и доброй светлой души.

И вот, начали мы с Таней расследование, то ещё, надо сказать, удовольствие. И его результат поверг меня в шок. Как там говорят большие чиновники со звёздами на погонах? — Главное в расследовании не выйти на самих себя? Так вот, в моём случае так и произошло. Только вышла я на Таню, с её же помощью. Это сейчас я понимаю, что всё так и было задумано, чтобы избавиться от меня, как от ненавистной преграды между ней и её любимым мужчиной, по неприятному совпадению — моим мужем.

Было невыносимо больно. Я не могла найти себе места, опустошенная, униженная, преданная сразу двумя самыми дорогими мне людьми. Металась, как загнанный зверь, переезжала с одной съемной квартиры на другую, меняла работу одну за одной, искала себя. Не нашла, не смогла. Потом, собрав все последние силы в кулак, я дала себе слово, что эти люди никогда не увидят моих страданий, ни слезинки больше. Не заслуживают они. И я держалась, долго держалась, до второго января…

Смерть мамы просто вышибла последний дух из меня. Я полностью утратила хоть какую-нибудь опору в этой бессмысленной жизни. И в это же время — оформление развода, суд, раздел имущества. Андрей с Таней тогда, как стервятники, набросились на меня. Я проиграла. Всё, что мы с Андреем долго и упорно вместе наживали, всё, что собирали по крупицам за столько лет, прожитых вместе, досталось им. Оказалось, я никто, и всегда была никем. Они умело обвели наивную меня вокруг пальца, воспользовались моей слабостью, моей болью. С похорон я вернулась абсолютно бесправной, обманутой, ограбленной, не имеющей за душой совсем ничего. Раздавленная и уничтоженная, я даже не попыталась бороться. Сдалась без боя. Пусть всё так. Бог им судья…

После всего пережитого, одиночество — мой осознанный, выстраданный выбор. Я не готова ещё раз пережить подобное, потому что не вынесу больше на своих хрупких плечах тяжесть измены и предательства. И никому не позволю снова сделать мне больно. Ни при каких обстоятельствах. Это только моё личное право: причинять страдания себе.

6

Мира. Октябрь 2023г.

Очередная бессонная ночь снова высосала все мои силы. Какой-то день сурка, честное слово. Стало обидно и жутко жалко себя. Тем более в такой день. Не то чтобы очень особенный, но — целиком и полностью мой. Сегодня мне исполняется тридцать три. Совсем взрослая. Теперь ко мне должны обращаться не иначе, как «женщина», уступать место в автобусе, пропускать без очереди к терапевту и продавать лекарства по льготным ценам. Ведь это так работает?

Завернувшись всё в тот же клетчатый плед, я побрела на кухню в поисках спасительной чашки горячего кофе. Снова отложив размышления об источнике появления чайно-кофейно-сахарных продуктов в своём шкафу на потом, приняв дозу «лекарства» от зомби-болезни, я стала пролистывать список контактов в своём телефоне. Сто лет, если не больше, я ни с кем, кроме мамы, в этом городе не общалась. Последние полтора года — так уж точно. Как-то не до развлечений и встреч было. Но сегодня я просто обязана оторваться за все годы своих несчастий, назло врагам. Отметить свой день рождения, как не отмечала никогда, как в последний раз. Нахреначиться до потери памяти, чтобы вытравить из мозга всё, что до сих пор причиняет боль и не даёт жить спокойно.

Уже десять часов утра, а меня до сих пор еще никто не поздравил, кроме банка и ботов в соцсетях. Впервые со мной такое. Ещё пару лет назад всё было иначе. Самой первой всегда звонила мама, рано-рано, наверняка, ещё лёжа в постели. И каждое первое утро нового года своей жизни я ждала этого звонка, слушала мамины пожелания, затаив дыхание и по-дурацки улыбаясь. Потом были поздравления, цветы и подарки от мужа, друзей, коллег. Целый день до самого вечера. А сегодня всё по-другому. Я в полном одиночестве, никому не нужная, как оказалось. И правда, зачем я людям, если не могу приносить им пользу? Эх! Лучше бы тот, кто заботливо пополнил запасы горячих напитков на моей кухне, так же заботливо припрятал хотя бы одну бутылочку горячительного. Придётся всё делать самой: купить алкоголь и закуски, придумать праздничную программу для себя, заказать доставку цветов, и, старательно изображая удивление и восторг, самой же забрать букет у курьера. Что там ещё? А, праздничный торт непременно с тридцатью тремя свечками. И танцы, обязательно — танцы!

Пролистав уже половину списка в телефоне, так и не зацепилась ни за один контакт, ни за одно имя. Похоже, я и правда старею. Осталось завести сорок кошек для полноты картины. Что ж, одна — так одна. Так, стоп! А это что такое? Откуда имя Мирослава в моём телефонном справочнике? Ведь это тот Мирослав, о котором я думаю? Других знакомых с таким именем у меня нет. Не помню, чтобы мы обменивались с ним номерами. «Тот», — объявился «мой повелитель», когда не ждали. Вот спасибо, что подсказал. А то я же так давно не думала о соседском наглом мальчишке! Ладно, проехали. Проехали, Мира!

Я отложила телефон в сторону от греха подальше. Сама справлюсь. Справлялась же как-то раньше и с худшими ситуациями, больше года без перерывов и передышек, пусть и с переменным успехом. И то, что я сейчас сижу здесь и почти не плачу — обалдеть какое достижение! Так что, всё будет! Сегодня — мой день!

Спустя пару часов, пролетевших как-то совсем незаметно, на маленьком журнальном столике моей гостиной стояли бутылка белого вина, коробка конфет, тарелка с нарезанными фруктами и сыром и одинокий фужер из старого маминого набора. Ещё одна такая же бутылка была припрятана в холодильнике. Роль именинного пирога сегодня была торжественно доверена пирожному-корзиночке с пышной кремовой шапкой и фруктами, и всего одной свечке вместо тридцати трёх.

Напротив себя поставила мамин портрет и ещё один комплект столовых приборов, чтобы хоть как-то разбавить свой одинокий праздник. Включила музыку, зажгла свечку на «торте» и наполнила вином фужер почти до краёв. Всё, теперь я готова. Ещё курьер с цветами где-то в пути, но это подождёт. Начинаю отмечать. Не так уж много времени осталось от моего дня. Нужно успеть насладиться каждой его минутой. Пусть горько, тоскливо и отголоски боли просятся на свободу. Но я не дам этому испортить мне день рождения. Я хочу сегодня веселиться!

«Пусть в этом году моя жизнь наладится, хочу устроиться на работу, хочу найти друзей, хочу жить полноценно и без потрясений, как обычный человек. Вот такое у меня желание.» — Громко проговорила я в кремовую шапку именинного пирога, словно в микрофон, и задула свечку. Глоток вина непривычно обжёг всё внутри. Конечно, кто бы меня до этого праздника, поражающего изобилием, накормил. Потому что сама я как-то об этом забыла.

Второй фужер вина отправился по проторенной дороге вслед за первым, почти целиком. И вот моя голова уже не моя, мои мысли, как крестьяне после отмены крепостного права, разбрелись кто куда, а слезы, целый день дожидавшиеся своего выхода, вот-вот готовы сорваться с моих, на минуточку — накрашенных, ресниц. Как-то всё пошло не по плану. Нет, я на это не согласна. Мой день — мои правила!

Включив музыку на всю громкость, и не забыв захватить снова наполненный вином бокал, я принялась отплясывать перед зеркалом, надрывно подпевая: «А он тебя целует…». Танцуй так, будто тебя никто не видит. А я и танцую. И никто меня не видит. «…и ночами обнимает, к сердцу прижимает, а я мучаюсь от боли…» — одной рукой вытирая всё-таки прорвавшуюся слезинку, второй поднося фужер ко рту для очередного большого глотка, уже почти кричала я. При этом, не останавливаясь, танцуя, словно нахожусь в элитном клубе в мерцающих лучах стробоскопа, в самом центре танцпола. И все взгляды вокруг, преисполненные восхищением, направлены только на одну меня. Сегодня я — звезда.

Энергичный танец завершился одновременно с выпитым вином, и я упала на диван, обдумывая свой путь в сторону холодильника за очередной порцией алкоголя.

«Интересно, Мирослав знает, что у меня сегодня день рождения?» — возникла неожиданная мысль в моей голове по дороге на кухню. Если бы знал — поздравил бы? Хотя бы по СМС? И не запрещай мне, Мира Алексеевна, та часть меня, которая — последний выживший представитель здравого смысла, думать об этом. Сегодня мой день, и я делаю, что хочу. И пусть, завтра буду жалеть. Я сама делаю этот выбор.

Слегка зависнув над экраном телефона, сделав пару глотков вина для храбрости, я набрала сообщение трясущимися не то от волнения, не то от избытка алкоголя в организме пальцами: «Привет. Ты меня даже не поздравишь?». Ответ пришёл слишком быстро и неожиданно: «Мира, открой дверь.»

Что? В смысле — дверь? Я не готова! Как он сумел так быстро? Я выключила музыку, и плюхнулась на диван, обняв колени. Минута, две… Стук в дверь. Нужно всё-таки починить этот грёбаный звонок! И отключать его периодически, особенно вот в такие дни.

Мысленно ругая себя последними словами, я поплелась к входной двери, попутно поправляя растрепавшиеся после танца волосы, и одёргивая так и норовившее неприлично задраться мини-платье, которое я за каким-то хреном напялила. Стук сердца заглушил звуки поворачивающегося в замочной скважине ключа. Боже, что происходит?

Мирослав стоял на пороге в куртке и бейсболке с логотипом курьерской службы и с букетом в руках. Первоначальное удивление и поднимающаяся откуда-то изнутри радость быстро сменились догадкой: этот тот самый букет, который я сама себе заказала. Твою же мать! Какой позор! Вот это я попала, нарочно не придумаешь. Ведь Мир же видит, кем заказана доставка?

А он молча продолжал стоять и сканировать меня с головы до ног странным взглядом, пробирающим до дрожи. Да, я умею шокировать. Не только своим видом, но и поступками. Могу, умею, практикую.

— С днем рождения, — сосед наконец-то вышел из анабиоза и протянул мне букет.

Что же, позориться — так до конца. Я широко распахнула свои пьяные зелёные глаза, всплеснула руками и громко, по-мхатовски выпалила:

— Ой! Какая приятная неожиданность! А от кого это, там есть записка?

— Нет. — Коротко отрезал Мирослав, не выдав не единой эмоции.

— Ну ладно. Спасибо. — Разочарованно вздохнула я и забрала свой праздничный подарок.

— У тебя там вечеринка? Музыка громко играла, я не сразу смог достучаться.

Я внимательно посмотрела на соседа. Ни один мускул на его лице не дрогнул, тёмные глаза почти без зрачков совершенно ничего не выражают, ну просто покер фэйс.

— Вечеринка? А, да вечеринка.

— Ну я пойду, не буду мешать. Ещё раз с днём рождения. — Мирослав как-то слишком быстро развернулся и скрылся в темноте лестничного пролёта, оставив меня, озадаченную, стоять в дверях своей квартиры, на пороге вечеринки для одной очень дурной именинницы.

7

Мира. Октябрь 2023г.

Хорошо, когда человек делает то, что планирует. Прямо аплодирую таким ответственным и целеустремленным личностям. Они умеют строить жизнь по собственному сценарию. Такие они молодцы. Вот и я вчера — тоже была молодцом, просто умничкой! Запланировала — выполнила. Хотела нахреначиться — и нахреначилась! Вот прямо от души! Так, что мало что помню из вчерашнего позднего вечера, по всей видимости, перешедшего в позднюю ночь. Последние обрывки воспоминаний: как меня кто-то сажает в такси, потом темнота, потом я у двери квартиры, громко смеясь и теряя равновесие, пытаюсь найти ключи, снова темнота, потом я обнимаюсь с белым другом в туалете, и рядом точно кто-то стоит — и всё. Дальше пустота. Будто мой мозг промыли с хлоркой, прополоскали и всунули обратно — чистенький, новенький. И это я ещё глаза не открывала сегодня. Боюсь увидеть, во что превратилась квартира после вчерашней вечеринки. Господи, хоть бы рядом со мной в кровати никого не было. А то я вчера могла что угодно вытворить, сама же себе дала разрешение.

Глаза смогла открыть через боль. Хорошо, что шторы задернуты, иначе дневной свет убил бы меня, как того вампира. Голова с подушки никак не поднималась, но хотя бы повернулась в сторону. Фух! Одна! Прислушалась к звукам в квартире — вроде ничего необычного, непривычного. Значит посторонних нет. Даже если кто-то был (а кто-то точно был!), он ушёл, и я, слава Богу, теперь одна. Могу спокойно предаться самобичеванию. Хотя нет, даже на это сейчас нет сил. Голова просто как после атомного взрыва. Спасибо этому «кому-то» за бутылку минералки и упаковку аспирина на прикроватной тумбочке.

Спустя целую вечность, употребив лекарство, что не сильно помогло, тем не менее смогла поднять себя с постели и перетащить на кухонную табуретку. Я так понимаю, сегодняшний день просто выпадет из моей жизни, как, в принципе, и вчерашняя ночь — стерлась из памяти начисто. Короткие вспышки воспоминаний никак не могут собраться хоть в какую-нибудь картинку, чтобы я поняла: сильно мне себя ругать или не очень. Хоть бы — не очень! Но перед кем-то я точно вчера опозорилась, ведь именно моё общение с унитазом было удостоено стать почти единственным сохранившимся воспоминанием о вчерашней ночи. От этой мысли в животе неприятно забурлило.

Разглядывая в холодильнике остатки вчерашней роскоши в виде подсохшего сыра и потемневших яблок, я поняла, что не так уж и хочу есть. А вот пить хочу, будто вчера танцевала не в клубе, а в раскалённых песках Сахары. Сушнячок — забытое слово, и забытые со студенческих времён ощущения. Я осушила залпом две кружки с водой, и включила телефон, поставив его на зарядку. Так, приступим к лечению амнезии. Начать с сообщений или со списка звонков? Пожалуй, со второго.

Трясущимися пальцами, словно предчувствовавшими, что я наворотила дел вчера, нажала на иконку журнала звонков, и через секунду меня било крупной дрожью уже всю с головы до ног. Зачем я звонила Мирославу? В 23:59. Вот нахрена я это сделала? Что за необходимость такая была? Мало того, мы о чём-то с ним говорили целых тринадцать минут. Вот чёрт! Совсем не помню. Надеюсь, я не предала Родину… Вчера — точно могла. Боже мой! Что я ему наговорила? Я же никакущая была!

Сила шока, щедро приправленная порцией стыда, подняла меня с табуретки и заставила ходить взад-вперёд по маленькой кухне, повторяя трёхэтажные ругательства. Отборнейшие маты на чистейшем великом и могучем, и все — в мою честь. Потому что приличных слов совсем не осталось. И самое неприятное, что не позвонишь ведь и не попросишь: «Мирослав, не будешь ли ты так любезен напомнить, какую чушь я несла тебе по пьяной лавочке». Да я — просто сказочная идиотка!

Проверка телефона после бурной ночи оказалась лекарством вовсе не от амнезии, а от похмелья. Я потёрла щёки ладонями, зачем-то потянула себя за волосы с обеих сторон моей дурной головы, и закрыла глаза. Вот бы совсем исчезнуть, и не испытывать этого фееричного позора.

Но мой мозг, оклемавшийся после сильнейшего похмелья, словно вошёл во вкус. Решив не облегчать мою и так не завидную участь, он начал подбрасывать мне картинки вчерашних событий. Обрывочные, яркие, живые и заставляющие переворачиваться всё внутри меня. И я не понимала, что из этого — правда, а что — игра моего воспаленного и одурманенного алкоголем воображения.

Я мысленно снова возвращаюсь в клуб. Приехала я туда сама на такси. Какая жидкость в моей голове заставила это сделать — не имею ни малейшего представления. Вот я иду по коридору в сторону бара, в коротком, мать его, тёмно-зеленом платье с пайетками, прикрывающем только одно плечо и едва-едва — бёдра, в сапогах-чулках на высоком каблуке. Откуда это всё в моём шкафу оказалось — вообще без понятия. Никогда не носила ничего подобного. Если только, курсе на третьем. И ещё — вчера. Просто женщина — праздник!

У бара связь с космосом обрывается. Дальше — я на танцполе, развязно размахиваю руками, описываю восьмерки тем самым местом, слегка прикрытым подолом сверкающего платья, вокруг меня какие-то парни, рассматривающие меня, как удав кролика. Но мне именно это и нужно. Обласканная их вниманием, я начинаю двигаться ещё смелее, мои руки скользят по телу, я извиваюсь в такт льющейся музыке, одаривая хищными взглядами окруживших меня мужских особей. Сегодня удав — я, мои милые. Снова темнота. Чьи-то большие горячие ладони крепко сжимают мою талию и выдёргивают меня из этого круга порока и разврата. Я поднимаю голову и тону в больших тёмно-карих глазах. Вот зачем ему такие длинные ресницы? И опять провал. Медленная песня, приятная мелодия, всё те же горячие руки слишком крепко прижимают меня к мужской груди, я утыкаюсь носом в расстёгнутый ворот черной рубашки, и схожу с ума от невозможно приятного терпко-свежего аромата. Мои руки обвивают крепкую шею, мерные покачивания, повторяющие музыкальный ритм, расслабляют и будоражат одновременно. В голове только одна мысль: он пришёл, он обнимает меня, и мне так невыносимо приятно, что хочется поставить этот миг на паузу. И снова потеря связи с внешним миром.

Вспышка света, я пытаюсь усесться в такси с сомнительным успехом, Мир пытается надеть на меня куртку. Уровень пройден. Я, едва соображая, что происходит, наваливаюсь на парня и зачем-то тянусь носом к его шее. Я вампир? Дальше — темнота.

Снова яркий свет. Я у двери своей квартиры вишу на Мирославе безвольной тряпочкой, пока он пытается в моей сумке отыскать мои же ключи. Спустя долгое время, за которое я успеваю очень внимательно рассмотреть его лицо, волосы, руки, чёрную кожаную куртку с высоким воротом, которая чертовски ему идёт, у Мира всё получается. А я опять выключаюсь.

Белый свет больно режет глаза, мне так плохо, что желудок просто выворачивает наизнанку. Кто-то нежно гладит меня по спине и убирает волосы, противно липнущие к лицу. А мне хочется умереть прямо здесь, прямо сейчас. Темнота. И я возвращаюсь в сегодняшний день.

Божечки мои! Вот это я вчера дала джазу! Я думала, что всё плохо, но не подозревала, что настолько. Всё-таки сильно придётся себя отчитать, только боюсь, ругательств, достойных меня, ещё не придумали. И что мне со всем этим теперь делать? Ещё и Мирослава дёрнула! Балда! Ну кто-ты такая, а? Гулящая женщина… Я, оказывается, совсем тебя не знаю, Мира Алексеевна!

Я критически оглядела свой сегодняшний наряд — джинсовые шорты и белая майка. Вот в таком виде и нужно было встречать тридцать третий день рождения, тогда бы не угораздило потащить свою задницу в клуб навстречу приключениям.

Так, стоп. Нет. Ну нееет. Пожалуйста, пусть это я сама нашла в себе силы переодеться. Пожалуйста, Боже, сжалься надо мной! Ведь теоретически я могла это сделать? Ведь могла же? Ну что за…

Я закрыла глаза ладонями, издала протяжный звук — не то вой, не то рычание — и упала на диван лицом в подушку. А я ещё переживала, что позорюсь с букетом, заказанным самой себе. Дура! Как теперь смотреть Миру в глаза? Представляю, что он обо мне подумал. Можно я просто тихонечко тут умру?

«Эй ты, повелитель, почему ты меня вчера не остановил?» — мысленно предъявила я претензию молчаливому голосу в голове. Когда не надо — он вот он, когда надо — с огнём не найти. «Ты же должен мне помогать, или зачем ты вообще нужен?» В ответ, естественно, тишина. Ну и фиг с тобой!

Решив, что раз похмелье успешно излечено, амнезия — частично тоже, то можно приступить к очищению квартиры от последствий вчерашних возлияний, я включила уровень своей активности на максимум. Любимая музыка в наушнике должна способствовать успеху операции. А главное — отвлечь от навязчивых мыслей: почему Мир сегодня не написал и даже не поинтересовался моим самочувствием. Нет, всё понятно, кто же захочет видеть человека, испортившего вечер. У него же наверняка были планы, а тут я — пьяная звезда, свалилась — не увернёшься. Так, всё. Уборка, Мира, уборка.

С мусором я расправилась неожиданно быстро, что неудивительно — из всей «толпы» гостей на вечеринке свинячила я одна. Одевшись на этот раз потеплее, и надеясь, что увлекательное свидание с соседом на помойке не повторится, я поспешила во двор. На лестничной площадке задержалась взглядом на двери напротив. И заметалась, как белка в колесе, услышав звук поворачивающегося ключа. Я правда чокнутая! Не знаю, к радости или к разочарованию, но из двери соседней квартиры вышла тётя Оля. Выглядела она шикарно для своих лет: дорогая одежда, ухоженное лицо, макияж. Интересно, кто спонсор этой красоты? Надеюсь, не Мирослав? Хотя, какое мне дело, даже если и он.

— Добрый день, тёть Оль. — Нужно быть вежливой с соседями, как бы к ним не относилась.

— Здравствуй, Мирочка. Мирик говорил, что ты приехала. Ты тут надолго? — Затараторила женщина, а я услышала только одно: Мирик (она до сих пор так его называет?) обо мне говорил!

— Да, думаю, навсегда. — Только вздумай спросить про Мирослава, недоименинница!

— Это же здорово, что ты вернулась в родной город, в родительское гнездо. Как говорят: где родился — там и пригодился. Я и раньше не очень понимала, зачем ты уезжала, уж прости. Но моё мнение: лучше бы ты тут осталась, маме помогала. Может, и по-другому всё сложилось бы. — Да эта женщина мастер спорта по битью в больные места.

Я решила не отвечать ей, иначе я не выдержу и пошлю маму одного хорошего мальчика по известному адресу. А позориться ещё больше перед Миром как-то не хочется. Но тётя Оля не намерена была сдаваться:

— Болела Алла давно, а тебе не говорила, расстраивать не хотела. Всё на ногах переносила, сама, одна, и родни у вас нет, и помочь некому было. И ты далеко. И вот так всё случилось… Жалко очень.

— Спасибо за участие, — процедила я сквозь зубы, намереваясь всё-таки прекратить этот неприятный разговор, пока он не привёл к жестокому убийству.

— Вот Мирик мой — и учится, и работает, вечно занят. Но находит и время, и силы, чтобы матери помочь. Золотой ребёнок. По вечерам и иногда по ночам — курьером подрабатывает, там, говорит, платят хорошо. Но работа, конечно, сложная. — Продолжала соседка, а я навострила уши, мысленно зачеркнув всё плохое, что только что о ней думала. — Вот вчера, например, у него ночью какая-то крупная доставка сорвалась. Думала, сегодня в свой выходной мне полки повесит в темнушке, а он на работу ушёл, отменился выходной.

— Ладно, тёть Оль, ещё увидимся и обязательно пообщаемся, мне мусор нужно вынести и дел много. — Я больно прикусила губу, и понеслась вниз по лестнице, пытаясь переварить услышанное.

— Светка, привет! — радостно воскликнула я, услышав знакомый голос в трубке.

Неожиданный звонок студенческой подруги сегодня стал глотком свежего воздуха для меня.

— Не ожидала, да? — засмеялась она, — Да я сама, если честно, не ожидала. С прошедшим тебя! Вчера не получилось поздравить, но ты не думай — я не забыла!

— Спасибо, — а вот я бы сама с удовольствием забыла… — Ну, расскажи хоть, как дела? Номер, смотрю, местный, ты в городе что ли? — я уселась на табуретку, поджав колено.

— Да, мы с мужем тут по делам, на пару недель. Ты сама как? Хотя нет, не рассказывай. Давай завтра встретимся, и нормально по-человечески поговорим.

— Я «за» обеими руками и ногами. Только особо не знаю, где тут можно посидеть. Сама недавно переехала. — Задумчиво водя пальцем по краю кружки, сказала я подруге.

— За то я — знаю. Давай, пришлю тебе адрес. Часа в три дня нормально будет? Сможешь?

— Смогу в любое время, давай в три.

— Всё, договорились.

— Здорово, что позвонила! Очень рада тебя слышать!

— Ты там не прощайся давай, — снова засмеялась в трубку Света, — До завтра.

— Хорошо, пока!

Я отложила телефон в сторону, откусила внушительный кусок бутерброда с копченой колбасой и огурцом, и запила всё сладким чаем, тем самым — с травами. Ну, не так всё и плохо. Жизнь продолжается!

Поздним вечером, уже засыпая в своей такой уютной, мягкой постельке, после душа и в свежей ночной сорочке, я почувствовала вибрацию под подушкой. Наверное, Света адрес прислала, решила я, и поскорее достала телефон. Но сообщение было не от подруги. Я несколько раз потёрла глаза, чтобы убедиться, что мне не померещилось. «Мира, привет. Как себя чувствуешь?» — сообщение от Мирослава, и следом ещё одно: «Тебе что-нибудь нужно?». Улыбаясь, как последняя идиотка, я засунула телефон обратно под подушку. То, что мне нужно, милый мой мальчик, ты мне, к сожалению, дать не сможешь.

8

Иной мир.

— Кто ведёт этого человека по судьбе? — Мудрый нахмурил брови, внимательно наблюдая за происходящим на его глазах: двое — мужчина и женщина — обнимают друг друга в танце, и вокруг них — яркое нежно-голубое свечение.

— Сейчас — душа по имени Лад, до двенадцати лет — Мир, тот, что сослан. — Ответил другой мудрый, и кивком головы указал на танцующего молодого мужчину. — Что будем с этим делать?

— Всё нужно хорошенько обдумать, нужно срочно собирать совет! Вдвоём с тобой, дорогой Оттис, это дело не решить.

— Я не понимаю, Таус, разве так может быть, чтобы душа и человек так тянулись друг к другу? Ты посмотри на судьбу человеческой женщины — она же изменилась! И именно с двенадцати лет! — Оттис взял второго мудрого за руку и показал ему преступление, изменившее привычный порядок в двух мирах:

Две души пересекли границу Человеческого и Иного мира в одно время и в одном месте, нарушив закон — не являясь парой. Яркая вспышка, неконтролируемый выброс энергии. Её столько, что души не в состоянии поглотить. Эту вспышку замечают стражи.

Души — мужская и женская — стоят около пустой скамейки в парке, рассматривают зелёные деревья и кустарники, залитые светом восходящего солнца, радуются, что у них всё получилось. Мужская душа слышит странные звуки в кустах и заглядывает туда. Девочка-подросток тихо плачет, раскладывая сорванные цветы на траву. Она поднимает голову и замирает, увидев душу. Душа постепенно понимает, что человек её видит, заметно нервничает — ведь такого быть не должно! Душа испытывает жалость к человеку, они о чём-то разговаривают, девочка успокаивается. Мужская душа снова скрывается в кустах, вернувшись к женской душе, всё это время находившейся в укрытии. Они, взявшись за руки, возвращаются в Иной мир. Снова огромный выброс энергии, так же зафиксированный стражами.

— Именно после преступления души по имени Мир, дорогой Таус, судьба человека — девочки пошла по-другому пути. Этот человек проживает своё последнее воплощение в земной жизни, она почти готова стать душой.

— Но как такое возможно? Судьбы людей не меняются настолько сильно, даже после вмешательства душ. Люди сами выбирают неверные пути и ломают свои собственные жизни. Души лишь пытаются направить их в нужное русло. — Недоумевал Таус.

— Эта будущая душа должна стать парой души по имени Мир. Такова их судьба здесь. Но та лишняя энергия, что появилась при нарушении закона, как-то притянула их. Причём, притянула дважды: второй раз — после исполнения наказания. И теперь всё идёт не по плану. В этом нам и предстоит разобраться, дорогой Таус.

— А что же сосланная душа, дорогой Оттис? Сколько ему осталось отбывать наказание?

— Меньше человеческого года. — Мудрый многозначительно вздохнул. — При этом, усвоение последнего урока той человеческой женщиной кратно ускорилось. И ей больше не нужно столько времени жить в последнем воплощении…

— Но такие вопросы даже Совет мудрых не решает!

— Да, здесь нужно решение Премудрого.

— А как его получить? Они же никогда не вмешиваются!

— Уверен, до них уже дошла информация. И в ближайшее время решение будет получено.

9

Мира. Август 2002г.

Маленькое бездыханное тельце моего любимого ненаглядного Персика бережно укутано в самый красивый носовой платочек и сложено в коробку из-под маминых духов, такую особенную, с крышечкой. Раньше эта коробка была моей шкатулкой для всяких мелочей. Теперь я собираюсь провожать в ней в последний путь лучшего пушистого друга.

Я проплакала всю ночь. Понимаю, что хомячки живут мало. Но это всё равно жутко несправедливо! Я не готова вот так неожиданно, прямо сейчас расстаться с Персиком.

Сначала я думала, он просто спит в своей клетке, но, когда достала его — бедняжечка мой маленький был уже холодным. Снова слёзы на глазах, и пальцы ломит от непрошенного и не забытого ощущения его мягкой шёрстки, будто он и сейчас, свернувшись калачиком, спит в моей ладони. Но он больше никогда не окажется у меня в руках, никогда не будет бегать по мне, как по полосе препятствий, на набьёт до упора свои щёки вкусняшками. Его со мной нет. Я его больше не увижу. Пустая клетка, ещё хранящая следы маленькой хомячьей жизни, вызывает приступ острой боли где-то в районе сердца.

Кое-как дождавшись первых лучей солнца, осторожно и в то же время крепко держа двумя руками импровизированный гробик для Персика, я направилась в сторону городского парка. Одолжила маленькую мамину лопатку для комнатных растений и несколько цветков с клумбы у подъезда. У меня сегодня похороны друга.

Через сорок минут всё было кончено, и я почти беззвучно рыдала, поглаживая рукой слегка завядшие цветы на маленьком холмике. Это очень больно, оказывается, терять кого-то близкого. Невыносимо больно. И кажется, что эта боль не закончится никогда.

Я всегда буду помнить тебя, мой маленький, всю жизнь, до последнего своего вздоха — обещаю! Ты сейчас где-то там на радуге, в месте, где нет боли и страданий. Но ты тоже не забывай меня, пожалуйста, Персичек, ведь я любила тебя. По-настоящему, как умела. Ты был хорошим хомяком, и замечательным другом. Как же я теперь без тебя? Кто меня укусит за палец? Кто перегрызёт провод от магнитофона? Кто съест половину моего шарфа? Я бы сейчас всё-всё простила тебе, если бы ты мог ко мне вернуться, мой малыш. Слёзы бегут по щекам, не останавливаясь, и вот уже вся футболка в мокрых разводах. Плечи подрагивают от приглушённых рыданий. Я не хочу, чтобы меня услышали прохожие. Не хочу лишних взглядов и вопросов.

Треск гнущихся веток заставил меня на миг забыть о страданиях. Я, испуганно озираясь, отползла к стволу рябины, и вплотную прижалась к нему спиной.

Молодой мужчина, на вид — не старше двадцати пяти лет, высокий и настолько красивый, что у меня перехватило дыхание от восхищения, смотрел прямо в мои опухшие заплаканные глаза. А я смотрела на него, не в силах отвезти взгляд. Он притягивал меня, словно самый сильный в мире магнит, не отпуская, не позволяя даже пошевелиться. Он просто пригвоздил меня, словно бабочку, к этой несчастной рябине, полностью лишив воли. Казалось, мы целую вечность смотрели друг на друга, не смея вымолвить ни слова. А я готова была любоваться им ещё столько же, бесконечно долго, всю оставшуюся жизнь.

Мужчина заговорил первым, как-то странно прищурив глаза, и словно не веря в происходящее:

— Здравствуй. — Боже, его голос ещё красивее, чем он сам!

— Здравствуй…те… — пролепетала я всё так же, не сводя с него очарованных глаз.

— Ты здесь совсем одна? — Он присел на корточки передо мной, и внезапно всё вокруг поплыло и закачалось.

— Я…нет, то есть да… то есть… я… — Несла я бессвязный бред, просто захлебнувшись волной исходящего от мужчины тепла.

Он улыбнулся так искренне, с нежностью, внимательно осмотрел моё лицо и спросил:

— Ты плакала?

— Да… У меня… хомячок умер, — не без усилий выдавила я из себя в ответ.

— Не плачь, — снова его обезоруживающая улыбка, и мне уже совершенно не хочется плакать. Мне жизненно необходимо, чтобы он не уходил. Никогда.

— Мир, нам пора, — послышался женский голос из-за кустов, тоже невероятно красивый.

Что происходит? Я умерла вместе с хомячком и попала в рай? И ко мне спустились ангелы? Он — Мир (его так зовут?) — точно похож на ангела. Наверное, такие они и есть — до безумия притягательные, красивые, заполняющие своей энергией всё пространство вокруг.

Ангел по имени Мир быстро поднялся на высоту своего роста, огляделся по сторонам, ещё раз ласково улыбнулся мне и, даже не попрощавшись, исчез в раскидистых ветвях кустарника.

А я осталась сидеть, почти сросшаяся со стволом рябины, в состоянии глушёного окуня, часто моргая, и не в силах произнести ни звука, лишь с одной мыслью в голове: интересно, я его ещё увижу когда-нибудь?

10

Мира. Октябрь 2023г.

— И мы с ним ушли с этого мероприятия через чёрный ход, как два преступника, — звонко смеясь, Света отломила ложкой кусочек шоколадного пирожного, и поднесла ко рту. — Представляю, что подумали охранники, когда мы чуть ли не на ходу запрыгивали с Серёжей в такси.

— Вас туда больше не приглашали? — широко улыбаясь, поинтересовалась я и допила свой уже остывший чай.

— Да слава Богу, что нет! — Света махнула рукой. — Вот тебе и столица. А казалось бы — да?

— Я бы ещё раньше сбежала на вашем месте, не знаю, как у вас вообще терпения хватило.

— Так мы практически с самого начала и стали планировать побег, Серёжа через официантов узнал где этот чёрный ход, а он оказался где-то не то в борделе, не то в стриптиз-баре. — Возбуждённо продолжала свой рассказ Света.

— Серёжа знал, где искать, — рассмеялась я.

— С этим даже спорить не буду. — Света кивнула, и снова принялась за пирожное. — А у тебя что в жизни интересного? Если честно, не ожидала, что ты здесь.

— Да я сама не ожидала, — я грустно улыбнулась и отодвинула пустую чашку подальше от себя. — Как-то навалилось всё, вот пытаюсь выбраться потихоньку.

— С Андреем что? Совсем с концами?

— Бесповоротно. Там… длинная история. И неприятная.

— Так, а мы никуда не торопимся. — Света уселась поудобнее. — Делись, подруга.

— Ну, если вкратце, — я сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями. — Он мне изменял. С моей подругой. А потом они с ней же вместе меня обобрали до нитки. Вот такая я оказалась наивная дурочка.

— Так, погоди, если сроки не вышли, можно же апелляцию подать, может получится всё переиграть.

— Нет, Света, эта страница для меня перевернута. Не хочу больше ни видеть, ни слышать их обоих.

— Вот козёл! — Излишне громко выпалила подруга. — Надо же, а с виду и не подумаешь. Не человек, а сплошное разочарование. Не представляю, как ты это всё пережила?

— Да, если честно, пока не пережила. — Снова нахлынули болезненные воспоминания, и глазам стало больно. Не хватало ещё расплакаться в кафе на виду у всех.

— Эй, ну ты чего, — Света погладила меня по руке. — Не вздумай плакать из-за этих уродов.

Я вытерла непрошенную слезу со щеки, и печально улыбнулась подруге. Как вовремя она приехала. Сейчас, сидя с ней за столиком маленькой уютной кондитерской, я поняла, как я на самом деле одинока. Как мне не хватает нашего незатейливого студенческого общения, глупых подвигов, безбашенных поступков. Как я устала жить без всего этого, быть не собой, быть придуманным образом для кого-то, кто даже не смог оценить этой жертвы.

— Тебе нужно найти кого-нибудь, какого-нибудь мужчину. Нет, не какого-нибудь, а нормального, адекватного. Ты молодая, красивая…

— Нет, Свет, я не хочу.

— Ну что — не хочу? Надо! Не хорони себя, Мир.

— Не готова я пока. И нескоро буду готова.

— Ну, как скажешь. — Подруга отодвинула тарелку с недоеденным пирожным. — Мы тут ещё две недели будем. Можем сходить с тобой куда-нибудь, вспомнить бурную молодость.

— Куда, например?

— В какой-нибудь клубешник, — Света поиграла бровями, и изобразила руками движение из нашего студенческого танца.

— Я тут уже сходила недавно в клубешник, — засмеялась я, и прикусила язык.

— Опачки! Я жду подробностей.

— Не поверишь, я сама их жду.

— Это как?

— Я напилась в свой день рождения просто в хлам, одна, представляешь? Потом поехала в клуб. А дальше — всё, не помню ничего. — Почему-то про Мира не хотелось упоминать, мне важно было, чтобы он остался моей маленькой личной тайной.

— Я уверена, ты была там королевой! — заливистый Светин смех заставил обернуться мужчин за соседним столиком.

— Да-да, звездой! — хотела бы я тоже искренне посмеяться над этой ситуацией, но вышло как-то неубедительно. — На букву «П».

— И никого даже не подцепила? Не верю!

— Нет, видимо, в тридцать три цеплялка начинает отказывать. — Я изобразила подобие улыбки. Подцепила… Да я сама была, как прицеп, как приставучий репей.

— Что же, время беспощадно. Помнишь, мы с тобой и с Каринкой ночью по сугробам, на каблучищах, в коротких юбках и на дискотеку? Мама дорогая! Вот где королевишны были.

— Как такое забыть? Ещё и в минус тридцать! А Каринку не выпускали не утеплённую, помнишь, она в подъезде раздевалась и в пакете под лестницей оставляла толстые бабушкины штаны, свитер и шапку с шарфом? А потом после клуба обратно переодевалась. Вот мы бесстрашные были.

— Помню. — Грустно вздохнула Света. — Каринку жалко. Дурочка молодая.

— Я на неделе собираюсь к маме на кладбище, нужно и к ней на могилку сходить. Пойдёшь со мной?

— Нет, Мир, не люблю такие места.

— Ну да, туда не очень хочется приходить. — И это чистая правда. Мне проще общаться с мамой дома. Я каждый день с ней разговариваю, будто она жива и просто где-то в соседней комнате занимается своими делами. Мне так легче жить в нашей с ней квартире, делая вид, что ничего не изменилось.

— Послушай, Мира, а ты где работать собираешься? Не думала ещё? — Света внезапно оживилась и придвинулась ко мне поближе.

— Думала. Но пока на этом и остановилась.

— Тут такое дело: мы с мужем открываем сеть кафе в регионе, два заведения в Сибирске будут. И мы набираем штат сотрудников. Пойдёшь? — Подруга деловито достала из сумочки ежедневник и ручку.

— Что за вакансии?

— Администратор. Только сначала месяц нужно официанткой поработать, чтобы узнать всю кухню, познакомиться с принципами работы. Но обещаю, только месяц. Ты же в этой сфере не работала никогда? Зарплата вот такая в итоге на первые полгода, потом добавим в зависимости от раскрутки заведений. — Света написала на листе блокнота вполне приличную сумму. — Официанткой — две трети от этой суммы. Ну как?

— Как? Я готова попробовать, чего тут думать. Если не получится — ты же не перестанешь со мной общаться? — Предложение Светы очень вовремя, как и она сама. Не иначе, мне её небеса послали.

— Ну и отлично. Всё получится, ты девочка умная, быстро всему научишься. А там, думаю, и до регионального директора сети можно дорасти. А?

Мне бы так в себя верить…

— Договорились. Когда можно приступать?

— Вчера! Я шучу. — Света достала из сумки какие-то бумаги. А она подготовилась! — Вот список необходимых документов, если за неделю всё оформишь — вэлкам, в начале ноября можешь приступать. А в декабре небольшая стажировка на должность администратора и перевод. Всё официально с первого дня, мы — серьёзная организация.

— Ты всегда с собой возишь анкеты, списки? — Искренне удивилась я.

— Приходится. Никогда не знаешь, где пригодятся. Вот, как сейчас. — Она весело подмигнула мне, пряча обратно все рабочие принадлежности. — А не хочешь прямо сейчас посмотреть будущее рабочее место? Поехали! Давай, вставай!

Я округлила глаза. День сегодня всё интереснее и интереснее. Света — как вихрь: влетела в мою несчастную жизнь без предупреждения и спроса, всё разбередила, перевернула, что-то — наоборот поставила на место, и скоро снова исчезнет.

Мы поднялись из-за стола, я потянулась к сумке за кошельком. Но подруга схватила меня за руку:

— Не вздумай даже! Я пригласила — я заплачу. И не спорь!

Я лишь вздохнула настолько глубоко, насколько позволили лёгкие. Мне осталось только покорно плестись за этой женщиной-ураганом в сторону парковки. Как же я соскучилась по этой бьющей через все края энергии, жажде жизни, по напору, пробивающему себе дорогу в самых непроходимых местах. Света всегда была такой: старостой в группе, заводилой, инициатором приключений, и лидером в нашей троице. Мы с первого курса сблизились, как-то получилось само собой. И были практически неразлучны все пять лет учёбы в университете, хоть и жили в разных уголках города. Никакая непогода, ни болезнь, ни война, ни порабощение инопланетянами не могли нас остановить, если мы решили встретиться и куда-то пойти.

А теперь всё как-то печально. Я по уши в проблемах, чудом избежавшая депрессии, пытающаяся научиться жить заново. Карина больше не с нами, ушла… сама… Только Света, как ледокол, пробила себе дорогу к счастью, и крепко вцепилась в него зубами. К ней бы никакая Таня и на километр близко не подошла. Что же, горжусь своей девочкой!

Кафе оказалось в таком интересном месте — в арке, ведущей во двор, построенный буквой «П». Двухэтажное здание, первый этаж которого занимало собственно само кафе, а на втором, судя по пестрящим вывесками фасадам, располагались офисы разных компаний. Среди них я заметила знакомый логотип курьерской службы. В похожей подрабатывает Мирослав. Воспоминание о соседском мальчишке заставило сердце учащенно забиться. Только не здесь, Мира. И не сейчас!

Внутри кафе оказалось вполне просторным и уютным, Света провела меня по всем закоулкам и тайным комнатам — всё было на высшем уровне. Я познакомилась с будущими коллегами. Симпатичный голубоглазый бармен Стас даже пожал мне руку, крепко, долго, по-мужски. Увидев эту сцену, Света заговорщически мне подмигнула, а я в ответ изобразила закат глаз.

Мне здесь понравилось, и я готова попробовать себя в новой роли. Даже появилось странное чувство распирания от предвкушения чего-то неизведанного. Пусть всё получится!

— Светик, спасибо тебе огромное! — на выходе из кафе душа поэта не выдержала, и я крепко обняла подругу, пытаясь спрятать подступившие слёзы.

— Ну, брось, Мирка. Я же это из корыстных целей, — засмеялась Света, обнимая меня в ответ. — Я ведь лучше всех знаю, какая ты ответственная, трудолюбивая, неконфликтная, умная — мечта, а не сотрудник. И даже Стас заметил. Он, кстати, не женат.

— Света! Тебя не победить! — Легонько ударила подругу по плечу. — Не нужны мне никакие Стасы, и…

Я замерла, прилипнув взглядом к знакомой кожаной куртке. Сердце заскакало в груди, как взбесившийся кролик, а дыхания стало не хватать. Мирослав вышел из своей старенькой Тойоты, и направился в сторону одного из офисов. А я, словно примагниченная, следила за удаляющейся спиной соседского мальчишки, не обращая внимания на раскрывшую рот от удивления Свету. И никакая сила в этом мире не заставила бы меня сейчас отвести глаза от самого красивого вида в этом городе.

— Ого! — Подруга даже присвистнула. — Ты даёшь, мать! Это вообще законно? Ему есть восемнадцать?

Я вздрогнула.

— Это… Это просто сосед. И ему двадцать. — Язык мой меня совершенно не слушался.

— А, ну это в корне меняет дело. — Громко рассмеялась Светлана. — Я бы тоже с таким соседом была не прочь поразвлечься, будь я свободна и без предрассудков. Какой красавчик!

— Хватит, Свет. — Пытаясь скрыть раздражение, я изобразила вымученную улыбку.

— Окей!

Мы пошли с подругой к её новенькой дорогой машине, а меня всё не отпускало. Не уходило чувство злости на Свету за её слова о соседском мальчишке, несмотря на всё то неоценимо хорошее, что она для меня сделала. Не хотелось ни с кем обсуждать Мирослава, я не готова была делиться им, как чем-то самым сокровенным. Я испытывала необъяснимую потребность скрыть его от всего мира, оставить только себе. Глупая, глупая Мира! Ты попала!

11

Мира. Ноябрь 2023г.

Уже целых две недели я работаю официанткой в Светином кафе. Ну что сказать — мне на удивление нравится, даже очень. Удобный график, приятные коллеги, а самое главное — стопроцентная усталость после каждой смены, такая, что я еле доползаю до постели и отключаюсь. Мне даже сны не снятся. Нет ни навязчивых мыслей, ни бередящих душу воспоминаний — ничего. Пустота и покой. Эта работа — подарок судьбы, не иначе, нужный и своевременный.

Есть, правда, одно малюсенькое обстоятельство, ложка дёгтя, так сказать. Стас, который бармен, слишком активно и навязчиво проявляет ко мне своё особое отношение. Он довольно симпатичный, с этим не поспоришь. И весёлый. На его шутках-прибаутках, как на реактивном топливе, уставшие к концу смены девчонки с улыбкой дорабатывают последние часы. И я в том числе. Но эти подмигивания, попытки помочь, якобы нечаянные прикосновения, откровенные вопросы — раздражают и мешают. Не хочу я сейчас ничего. И никого.

Кстати, про «никого». Мирослава я не видела с того дня, как мы со Светой приезжали посмотреть моё новое место работы. Он просто исчез. Ни звонка, ни сообщения, ни его самого. Наверное, это и правильно. Мы друг другу никто, просто соседи. У него своя жизнь, молодая, свободная, полная новых ощущений. Уж я-то знаю, мне тоже когда-то было двадцать. Мы с ним из разных миров, из разных поколений.

«На самом деле, вы намного ближе, чем ты думаешь.» — Вынырнул из забвения голос в голове, словно специально запустив калейдоскоп из чувственных, будоражащих воспоминаний. И вот я уже не чувствую опору под ногами, плыву по волнам собственных ощущений, таких ярких и приятных. Мои веки опущены, губы слегка приоткрыты, дыхание ровное и глубокое, и розовый стыдливый румянец на щеках. Я шумно втягиваю ноздрями дурманящий, дерзкий и свежий аромат молодости и вседозволенности, будто этот мальчишка с тёмными глазами, обрамлёнными длинными пушистыми ресницами, прямо сейчас здесь. Кажется, повсюду его запах. Он сохранился на моём развратном платье, том самом из клуба, не скрывающем почти ничего. Я так и не решилась отправить его в стирку. Этот запах сводит меня с ума. И ещё ощущение горячих ладоней на моей талии, от которого я не могу избавиться. И дурацкое навязчивое желание уткнуться носом в шею Мирослава.

— Ты бы видела сейчас своё лицо, — выдернула меня из плена непрошенных образов и эмоций рыжеволосая Настя, моя коллега. Тоже официантка. И шёпотом на ухо добавила: — И лицо Стаса…

— Что? Что-то случилось? — Действительно, хороший и своевременный вопрос. А ещё: «где?» и «с кем?».

— Да нет, ничего такого. Просто, ты будто мысленно порнофильм смотрела. — Весело шепнула мне Настя. — Я на кухню за заказом. Твои столики с третьего по седьмой.

— Хорошо, — смущённо выдохнула я, пытаясь прийти в себя.

Почему мысли об этом мальчишке постоянно крутятся в моей голове? От них не скрыться, они врываются ураганом и сбивают меня с ног, где бы я не находилась. На работе, в магазине, дома перед сериалом… Что за болезненная тяга к нему? Я не хочу этого! Я не желаю о нем думать! Мне всё это не нужно! Скорее бы окончание смены, я снова приду домой вымотанная, неспособная хоть на какие-нибудь думы и действия, состоящие больше чем из трех слов, и отличающиеся от «поесть», «помыться» и «поспать».

Следующие два часа я ловко бегала по узким проходам с полными подносами, не успевая принимать и раздавать заказы. Полная посадка — это вам не шутки, и мои пять столиков расширились до десяти. Шумные разговоры, смех, звон посуды — всё это утомляло и отвлекало одновременно. Но это именно то, что что мне сейчас было нужно.

— За восьмой столик два фирменных пива, — я облокотилась на барную стойку, стараясь не смотреть на Стаса и не нарываться на лишние разговоры.

— Будет исполнено! — Радостно улыбаясь, словно выиграл в лотерею, ответил бармен. — Сегодня жарко!

— Нормально.

— Ты всегда такая серьёзная? — Поинтересовался парень, подставляя стакан к свежеоткупоренной кеге, и открывая кран.

— Нет. Только на работе. — Может, он помолчит уже?

— А не на работе ты какая?

— А не на работе — я сплю!

— Звучит заманчиво, — многозначительно подмигнул Стас.

Я ничего не ответила. А хотелось очень много интересного сказать. Слава Богу, меня вызвали за десятый столик так вовремя пришедшие гости. Поправив передник, приготовив блокнот и ручку, я разбежалась в направлении своей зоны обслуживания, как вдруг осеклась.

Эту черную кожаную куртку и эти темные взъерошенные волосы я ни с чем никогда не перепутаю. Мир садился за тот самый десятый столик, а с ним симпатичная, хотя чего греха таить — красивая, даже очень — молодая девушка. Он заботливо помог ей снять пальто и по-джентльменски отодвинул стул, сам сел напротив неё, лицом ко мне. И наши взгляды встретились.

Я замерла не в силах ни подойти ближе, ни перестать на него пялиться. Он тоже не сводил с меня глаз, ничуть мне не помогая. Даже девушка обернулась посмотреть, что здесь происходит. Она окинула меня равнодушным взглядом, и повернувшись к Мирославу, протянула ему меню.

— Добрый день. Приветствуем вас в сети ресторанов и кафе «Райский уголок». Вы готовы сделать заказ? — Наконец, найдя в себе силы подойти ближе, протараторила я почему-то охрипшим голосом.

Девушка начала что-то говорить, задавать уточняющие вопросы, я честно пыталась всё правильно записать с первого раза, но совершенно не получалось сосредоточиться. Пристальный взгляд Мирослава отвлекал, сбивал с мысли. После десятой попытки мне удалось принять заказ. Мир при этом не произнёс ни слова, он только согласно кивал на вопросы девушки, продолжая сверлить меня глазами.

Понятно, что наша встреча с ним здесь была вопросом времени. Он же работает в соседнем офисе. И вот, этот час настал. Когда я совсем не была готова.

Изо всех сил стараясь не споткнуться, я понеслась в сторону кухни отдать заказ. Вот бы можно было спрятаться здесь и провести остаток вечера, пока они не уйдут.

Что с тобой, Мира? Почему ты прячешься и убегаешь, как подросток? Возьми уже себя в руки! Ты — взрослая женщина! А он — мальчишка, с которым ты возилась, когда он ещё ходил на горшок. И хорошо, что он с девушкой. Значит, у него есть та самая личная жизнь, про которую он так ничего и не сказал. Он всего лишь твой сосед, он — тот малыш, которого привезли из роддома на твоих глазах. Опомнись уже!

С этими мыслями я вернулась в зал. Не буду обращать внимания на десятый столик. Только обслужу — и всё, это моя работа, и нужно выполнить её на «отлично». Неважно, кто за ним сидит. Хоть Президент, хоть сам Чёрт. Я ко всем гостям обязана относиться одинаково.

Отчаянно пытаясь не смотреть в сторону Мирослава, я продолжала ходить по залу от одного гостя к другому. Поздний вечер, заказов было много, а свободных минут для того, чтобы уделять внимание только одному столику — мало. Поэтому этот самый столик почти перестал для меня существовать, я старательно его игнорировала, специально выбирала путь подальше от него, периодически ловя на себе обжигающий взгляд тёмно-карих глаз.

Их скудный заказ я уже отдала, общаясь исключительно с девушкой, и даже одарив её своей фирменной рабочей улыбкой — как меня научили на короткой стажировке. Пусть едят свои отбивные, и идут отсюда подальше заниматься своими делами. Какими именно делами они будут заниматься — мне совершенно не интересно!

Раздав все заказы, окинув довольным взглядом переполненный зал, я подошла к барной стойке, и оперлась локтями о натёртую до блеска поверхность.

— Устала? — Стас не мог упустить момент, чтобы поговорить со мной.

— Есть немного. — Вздохнула я, морально готовая к бессмысленной болтовне бармена.

— Могу коктейлем угостить. Хочешь?

— Хочу!

— Безалкогольный мохито?

— Давай! — Я облизала пересохшие губы и положила голову на локти, ожидая свою порцию освежающего напитка. Только не смей оборачиваться, Мира!

Мохито от Стаса был настолько прохладным и вкусным, что я практически залпом уничтожила его.

— Если бы в нём был алкоголь — ты бы даже не заметила, — засмеялся бармен.

— Я внимательно следила за твоими руками, — парировала я, вытирая губы ладонью. Стас внимательно проследил за моим жестом, и его зрачки как-то странно расширились.

— Да тебе палец в рот не клади! — Восхищенно подмигнул он и облокотился о стойку слишком близко ко мне.

— Я никого к этому не принуждаю! — С вызовом посмотрела парню в глаза.

Стас задержал заинтересованный взгляд на моём лице, потом вдруг внимательно посмотрел мне за спину, и прищурившись спросил:

— Ты случайно не знаешь того парня?

— Какого? — Я сделала вид, что не понимаю, о чём он говорит. Лишь бы не оборачиваться!

— Того за десятым столом. Он весь вечер просто пожирает тебя глазами. Вы знакомы?

— Знакомы. Это мой сосед. — Я отодвинулась от Стаса и, взяв из подставки салфетку, стала мусолить её в руках.

— Точно сосед? — Не унимался бармен.

— А ты с какой целью интересуешься? — Первая салфетка была уничтожена в хлам, и я потянулась за второй.

— С такой, что он смотрит на тебя совсем не по-соседски.

— Глупости! — Слишком быстро и громко выпалила я. — Он маленький ещё, мальчишка совсем.

— Да я бы так не сказал.

— Может хватит уже? — Не выдержала я. — Он всего лишь соседский мальчик, который вырос на моих глазах, которому я вытирала сопли в песочнице. Пусть себе смотрит, мне-то что? Или ты думаешь, я готова вешаться на любого малолетку, который смотрит на меня как-то по-особенному? Мне сейчас не нужно ничьё внимание, тем более юных неопытных мальчиков. Я взрослая женщина, и меня абсолютно не интересуют вчерашние подростки.

Не знаю, кого я больше пыталась убедить: Стаса или себя. Но он примирительно поднял руки и как-то странно посмотрел поверх моей головы. Я резко обернулась, и внутри меня всё куда-то ухнуло. Мирослав прошёл за моей спиной в сторону уборной, одарив меня коротким ледяным взглядом, полным ни то презрения ни то отчаяния. Он всё слышал! Он точно всё слышал!

Мне стало нечем дышать, кровь отлила от бледнеющих щёк, и я обессиленно закрыла лицо ладонями.

— Тебе плохо? — Забеспокоился Стас.

— Мира, всё нормально? — Подбежала Настя и участливо погладила меня по плечу.

— Да, нормально, я сейчас. — Прикрыв глаза, я безуспешно пыталась выровнять дыхание.

— Так, пошли! — Настя взяла меня под локоть и повела в сторону женского туалета. — Зайди — умойся холодной водой, должно полегче стать. Сегодня народу очень много, ты, наверное, набегалась, утомилась. Бывает. Ничего страшного.

Я зашла в туалет и закрыла за собой дверь на замок. Повернув вентиль крана и сполоснув лицо холодными брызгами, я устало посмотрела на своё отражение. Тридцать три, и не меньше. Ничем это не скрыть. Темно-русые волосы, собранные в высокий хвост, к концу смены висят непослушными сосульками. Серо-зелёные глаза, замученные и слегка покрасневшие от тусклого искусственного освещения, не выражают ничего, нет в них былого огня, он погас, не выдержав навалившихся проблем. Я сильно проигрываю той, что сидит за столиком с Мирославом и мило с ним беседует. Она — прекрасна, как сама молодость. Они с Миром подходят друг другу. Да, я наблюдала за ними! Не смогла ничего с собой сделать. И да, я завидую ей. И ревную, что бы это не значило.

Мира-Мира, как же хорошо у тебя получается создавать вокруг себя неприятности. Удивительная способность. И ты никогда не можешь обойтись одной малюсенькой проблемкой, нужно собрать целое семейство, обвешаться ими, как новогодняя ёлка. Чтобы потом, геройскими усилиями, надсажаясь и ломаясь, их преодолевать. Только что от тебя в итоге останется? Горстка пепла?

Я запуталась. Заблудилась в этом ворохе проблем, и не знаю, с чего начать. Так не хочется снова чувствовать себя беспомощной, но это опять происходит. Я вернулась в ту точку, из которой нужно поднимать себя, вытаскивать за волосы, как барон Мюнхгаузен. Просто не верится.

Как я могла так вляпаться в Мира? Ну как? Он, ещё ничего не сделав, уже причиняет мне боль. Просто своим существованием. Отдельно от меня. Своими невыносимыми постоянно взъерошенными волосами, своим глубоким взглядом, пробирающим до мурашек, своими горячими прикосновениями, своим запахом, сводящим с ума, и превращающим меня в одержимую. А ведь между нами даже ничего не было! И не будет, уж точно никогда не будет!

Слегка пошлёпав себя по щекам, пытаясь вернуть им хотя бы подобие румянца, я решила, что пора бы вернуться к работе. Смена не закончилась, и меня ещё ждут дела. Мне уже намного лучше. Работы осталось всего-то ничего, а я ещё даже на восемьдесят процентов не упахалась. Непорядок! Всё, Мира, хватит жалеть себя. Вперёд — труба зовёт!

Бросив последний разочарованный взгляд на своё отражение, я дернула ручку двери, и выскочила в коридор, неожиданно с разбегу врезавшись носом в мужскую грудь, обтянутую тёмно-синей шерстяной водолазкой. До боли знакомый аромат терпкого табака, смешанного с прохладной свежестью океана, выбил почву из-под ног. Мирослав. Я подняла голову, и потерялась в пространстве, исчезла, испарилась, умерла. Всё вокруг потеряло своё значение, только его тёмные глаза, уносящие в бездну неожиданно нахлынувших эмоций, жар его ладоней, крепко и одновременно нежно придерживающих меня за талию. У меня не осталось сил, чтобы оказать сопротивление этому наваждению. Как ему это удаётся? Быть таким невыносимо притягательным и далёким одновременно? Вот так действовать на меня, отменяя все запреты и обещания, что я себе дала?

Мир наклонился к моим волосам, шумно втянул воздух, а я не могла унять дрожь во всём теле, жадно пытаясь сделать вдох. Он сам понимает, что делает со мной?

Мирослав осторожно убрал за моё ухо выбившуюся непослушную прядь волос, окончательно лишая воли, разжигая пламя где-то внизу живота, и прошептал, будто специально касаясь губами мочки: «Больше не напивайся так в клубах, взрослая женщина.»

Он ещё раз посмотрел на меня, задержался взглядом на приоткрытых губах, и ушёл, забрав с собой тепло, нежность и остатки моего самоуважения.

12

Мира. Декабрь 2023г.

Я уже больше получаса хожу взад-вперёд по собственной гостиной, измерив все её геометрические параметры, и практически стерев до дыр белые укороченные носки. Не могу ни сидеть, ни лежать, ни стоять на месте. Не могу найти удобное положение, не могу придумать себе занятие. И не могу не думать. Нетрудно догадаться о чём. Вернее — о ком.

Как так случилось, что соседский мальчишка, которого я знаю больше полжизни, настолько крепко засел в моей голове? Какие силы заставляют его там оставаться и днём и ночью без перерыва на обед? Зачем мне это? Почему именно мне и именно сейчас? Мало мне чудес предыдущего целого года жизни, едва не убившего меня? Мало, да? Всё правильно! Конечно! Я же недостаточно сильно страдала! Не сошла же с ума — значит ещё есть запас прочности, нужно доломать, чтобы наверняка. Чтобы я ползала и умоляла тех, кто там наверху управляет нашими судьбами, пощадить меня, не делать ещё больнее. Чтобы я жалела себя и ненавидела за собственную беспомощность, неспособность справляться, за очередное поражение.

«Всё, что сейчас происходит — нужно тебе,» — словно чёрт из самой преисподней объявился голос в голове.

— Заткнись! Выключись! Желательно, навсегда! Исчезни! — Громко закричала я, и со всей злости швырнула об стену ни в чём не повинную диванную подушку.

— Что мне нужно? Почему ты всегда говоришь загадками? Откуда ты знаешь, что мне нужно? Кто ты такой, чёрт тебя раздери? — Вторая подушка полетела вслед за первой. А я упала на колени и расплакалась, не в силах больше справляться с захлестнувшими эмоциями.

Меня просто разрывало от бессилия, от неспособности подавить в себе внезапно и так не вовремя вспыхнувшее чувство, от понимания, что все мои страдания напрасны, от жгучей ревности, неожиданно затопившей моё сердце, от страха потерять то, чем мне и так никогда не суждено обладать. Боже, какая я жалкая! Потерявшаяся, запутавшаяся в собственных страхах и комплексах! Взрослая женщина… — так он меня назвал? Да, взрослая! И да, женщина… слабая, утратившая опору, не верящая в себя, не доверяющая собственным желаниям.

Нет! Хватит! Довольно! Прекрати сама себя уничтожать, Мира! Не вздумай поддаться этой слабости! Это всё не достойно ни одной твоей слезинки. Они — не достойны!

— Иди к чёрту, Мирослав! — Вытирая мокрые от слёз щёки, параллельно размазав под глазами остатки туши, я поднялась с пола и быстрым шагом направилась в ванную.

— Идите вы оба к чёрту с той девушкой! И будьте там счастливы! — Грубыми резкими движениями смывая все следы собственной уязвимости с лица, твердила я. — А меня оставьте в покое, будьте так любезны! Я уж сама как-нибудь справлюсь! Разберусь, кого любить, кого ненавидеть, с кем ходить на свидания и напиваться в клубе! Всё правильно, я — взрослая женщина, и сама могу решать! И буду решать!

Насухо вытерев раскрасневшиеся щёки махровым полотенцем, взглянула на себя в зеркало, и рука потянулась на полку за косметичкой. Я покажу вам взрослую женщину! Нет. Не так. Я покажу себе, какой может быть взрослая женщина. Это вам не молодой игристый, быстро опьяняющий и так же быстро выветривающийся приторный напиток, от которого потом болит голова. Женщина за тридцать — дорогое вино, настоявшееся, вобравшее в себя до последней капли одурманивающий аромат переспевших ягод, терпкое, раскрывающееся всё больше с каждым глотком, не каждому дано оценить его вкус по достоинству. А я как раз знаю одного ценителя элитного алкоголя, который неоднократно на протяжении последних двух недель давал мне это понять. Возможно, мне всё же стоит перестать сопротивляться. От одного свидания от меня не убудет.

Сделав макияж, чуть ярче и смелее, чем обычно, уложив волосы мягкими волнами, и собрав их за ухом с одной стороны заколкой с искусственными изумрудами, подчеркивающими цвет моих глаз, я улыбнулась своему отражению. Другое дело! Такая Мира мне нравится!

— Да, Свет, привет. — Ответила я на телефонный звонок, застёгивая молнию на обтягивающей кожаной юбке.

— Привет. Тебе удобно говорить?

— Говори, для тебя у меня всегда есть время. — Сказала чистую правду.

— Я надолго не задержу. Звоню напомнить, что через две недели у тебя стажировка на должность администратора. Все подробности и обучающие материалы скину тебе в мессенджер.

— Договорились.

— Ну и замечательно. Как дела у тебя? — Поинтересовалась подруга.

— Как-как? Вот, собираюсь на любимую работу. В полной боевой готовности.

— Плакала что ли опять? — Озадаченно спросила Света.

— Ага! Я в последнее время только этим и занимаюсь. Никак не могу остановиться. Привыкла. Даже иногда кажется, что начинаю получать удовольствие от своего нытья. — Зажав телефон ухом, я натянула один сапог из пары, на шпильках, естественно.

— Завязывай, мать! Тебе развеяться надо. Отвлекись, сходи куда-нибудь.

— Я как раз об этом и думаю.

— Вот видишь, как я вовремя. — Рассмеялась Света. — Даже могу посоветовать компанию для тебя.

— Умеешь заинтриговать. — Несколько капель духов на запястье и за ухо — и я готова покорять мир.

— Кхм… Стас…Очень тобой интересовался. У меня расспрашивал про твоего мужа, и есть ли у тебя сейчас кто-нибудь.

— А ты что? — Ключи, нужно не забыть ключи!

— Сказала, что ему лучше об этом спросить тебя.

— Я в тебе не сомневалась, девочка моя! — Ещё один оценивающий взгляд на себя в зеркало: внешним видом удовлетворена. — Ладненько, Свет, мне уже бежать пора. А то начальство — просто звери, нельзя опаздывать!

Конец ознакомительного фрагмента.