Телохранитель для принцессы

Вероника Летова (2024)

Мирослав приходит в дом своего врага, чтобы отомстить. Красавице Ладе, избалованной дочке уважаемого бизнесмена, требуется телохранитель, и Мир рад возможности проникнуть в логово того, кто лишил его единственного близкого человека и остался безнаказанным. Он также не прочь поиграть с этой капризной принцессой, которая привыкла понукать всеми окружающими без разбору. С ним это точно не пройдет… Только вот Мирослав не знает, что скрывает ото всех кажущаяся беспечной и беззаботной богатая девочка. На самом деле ее жизнь полна страха, вечного страха перед человеком, для которого люди — лишь марионетки, и Лада по воле судьбы стала одной из них.

ГЛАВА 2

Отца дома днем никогда не было, поэтому нечего было опасаться разоблачения. Заплаканная и притихшая, как мышка, Лада тенью проскользнула в свою комнату и заперлась. К счастью, никто из прислуги на пути не встретился, так что лишних подозрений нечего было опасаться. Лишь через полчаса после ее прихода в дверь постучала тетя Наташа, домработница. Она звала к обеду и напомнила, что папа будет недоволен, если она опять не поест. Да, у них с папой было некое противостояние на тему еды… Лада умоляла его придерживаться диеты, а папа переживал, что Лада слишком мало ест и исхудала, поэтому пичкал ее всем подряд, прося их повара готовить как можно сытнее.

Тошнота и боль в животе так и не проходили, и меньше всего на свете ей сейчас хотелось есть. Тем не менее, чтобы не возникло ни малейшего повода для вопросов, Лада спустилась в столовую, уже умытая и переодевшаяся в домашнее. Она заставила себя съесть полтарелки фирменного пряного тыквенно-сливочного крем-супа от их персонального шеф-повара и даже отломила кусочек чесночного тоста. На большее она просто не была сейчас способна. Еда так и норовила полезть обратно, да и боль в голове пульсировала с прежней силой.

Тетя Наташа принесла бараньи биточки с пюре, брусничным соусом и карамелизированным луком, но Лада лишь скривилась, поковыряв вилкой лук.

— Я наелась… — устало произнесла она, особо не надеясь, что на этом от нее отстанут.

— Ты чего это такая бледная, моя хорошая? И опять ничего не поела… — с беспокойством и сожалением наклонилась к ней тетя Наташа.

— Не знаю… Что-то неважно себя чувствую… Голова болит… — неохотно отозвалась Лада, отворачиваясь и пряча за волосами припухшие веки.

— Ты случайно не плакала? — внимательно вглядываясь в лицо Лады, нахмурилась заботливая женщина. Тетя Наташа всегда очень тепло к ней относилась, особенно с тех пор, как умерла ее мама несколько лет назад. «Несчастная девочка», «Совсем еще ребенок, и уже сирота», «Как девочке расти без матери?» — порой слышала она сочувственные перешептывания прислуги за спиной. Поначалу это только доставляло больше страданий. Позднее начало раздражать и вызывать злость. Как-то она накричала на тетю Наташу, услышав ее очередные причитания в разговоре с горничной. Лада потребовала, чтобы они прекратили сплетничать о ней и о ее маме, чтобы они занялись своими прямыми обязанностями, если не хотят, чтобы папа их уволил, и еще сказала, что они понятия не имеют, что она чувствует, и их сострадание ей ни к чему. Потом она переживала, считая себя виноватой за эти слова, но так и не извинилась. Никак не могла себя заставить это сделать, да, пожалуй, и не хотела. Тетя Наташа, наверное, обиделась и какое-то время ходила мрачная, как туча, была неразговорчива и подавлена, однако вскоре это прошло. С тех пор она стала держаться более отстраненно, соблюдала субординацию, но все же нет-нет, а не могла воздержаться от опеки.

— Нет, просто глаза режет… и на свет больно смотреть… — покорно отозвалась Лада в ответ на искреннюю заботу, поддержав тему плохого самочувствия. Возможно, это и правда было хорошим выходом из ситуации. По правде сказать, сил, чтобы делать уроки и тем более идти завтра в школу, у нее совсем не было.

— Не нравится мне все это… — вздохнула тетя Наташа. — Давай-ка я принесу тебе градусник. Не против? — уточнила она на всякий случай, зная, что девочка способна взбрыкнуть и не терпит, когда с ней носятся, как с маленькой.

— Можно, наверное… — Лада безразлично пожала плечами. — Только можно я пойду к себе? Принесите туда. — Она отодвинула стул и, пошатываясь, побрела в свою комнату. Лада и правда ощущала себя опустошенной, выжатой, выпитой до дна, будто этот мерзкий старик высосал из нее все силы, как вампир из старых готических романов ужасов. К горлу вновь подкатила тошнота, руки задрожали, в глазах потемнело, и она пошатнулась, схватившись за дверной проем.

— Да что ж такое, девочка моя?! — тетя Наташа бросилась к ней, подхватывая под руки и не давая упасть. — Голова кружится?! Знобит?!

— Н-нет… кажется, нет… Просто как-то… мутит… Может, в школе что-то не то съела… — Да, ощущение у нее было именно такое. Будто ее заставили проглотить нечто отвратительное, ядовитое, смертельно опасное, что ее организм отторгал.

Что было дальше, она осознавала весьма смутно. Ее повели наверх, уложили в постель, вызвали врача. Кажется, у нее и впрямь поднялась температура, а потом ее вырвало. Вечером прибежал папа, кричал на кого-то из прислуги внизу за то, что ему не позвонили немедленно. Потом раздавал всему персоналу распоряжения насчет назначений врача, потом несколько раз заглядывал к дочери, но она притворялась спящей, поэтому он ее не беспокоил.

Лежа в постели без сил, Лада с мучительной обреченностью осознавала, что ее внезапная болезнь оказалась весьма удачным стечением обстоятельств, чтобы скрыть правду от отца. В том, что все нужно скрыть, она больше не сомневалась. Угрозы этого типа, произнесенные в их доме, а потом и сказанные ей лично наедине, четко отпечатались в сознании, будто выгравированные по металлу.

Через пару часов папа заглянул к ней вновь. Она видела, как он стоял в проходе, не зная, что делать. Бедный милый папа… Порой она и правда сводила его с ума своими детскими девчачьими проблемами, и он, как любой мужчина, понятия не имел, что с ними делать. С мамой все было совсем по-другому. Как же с ней было хорошо, легко, понятно, уютно и тепло. Отец уже вновь собирался уйти, думая, что она по-прежнему спит, но на этот раз Лада не стала больше его мучить.

— Пап, я не сплю… — отозвалась она.

Папа с облегчением выдохнул и наконец-то вошел в комнату, пододвинул к кровати кресло и тяжело в него опустился.

— Ну и напуга-ала ты меня-а… — с добродушным упреком проговорил он.

— Прости, я не специально. — Лада плотнее закуталась в одеяло, потому что ее снова начало знобить. — Сама удивилась. Давно так паршиво не было…

— Вра-ач говорит, что это, скорее всего, какой-то вирус… За-автра придут ана-ализы. Тогда-а узна-аем.

Лада едва заметно кивнула.

— Пап, не переживай. Правда… Я сто раз так болела в детстве. Через три дня станет намного легче, если много пить и принимать лекарства. Через пять — все пройдет. Так всегда бывает…

— Ты уверена? — отец недоверчиво приподнял брови. — За-автра к тебе придут еще два-а хороших врача-а. У них прекра-асные рекоменда-ации. Они проведут полное обследование…

— Па-а-ап… — Лада закатила глаза. Отец никогда толком не занимался вопросами ее здоровья. Раньше за всем следила мама, но без нее Лада и сама научилась немного справляться, благо клиника, в которой она наблюдалась, была одной из лучших. Но папа все равно периодически сходил с ума. Вот и сейчас готов был пол-Москвы на голову поставить. Ладе нравилось видеть его таким немного растерянным и беспомощным. Тогда она точно знала, что он ее любит и переживает. Только заставлять его переживать ей вовсе не хотелось. — Да не надо больше врачей. Мне просто нужно отлежаться, — уверенно заявила она и поспешила сменить тему.

— Я тут подумала… А что если нам с тобой съездить куда-нибудь отдохнуть, когда мне станет легче? Ну знаешь, как раньше… — Под «раньше» подразумевались те времена, когда они ездили в разные интересные поездки вместе с мамой. Мама всегда организовывала их сама, продумывала маршрут до мелочей и заставляла и дочь, и мужа много ходить по всяким достопримечательностям с экскурсиями. Папа, конечно, ворчал, потому что предпочел бы более спокойный отдых, но маме никогда не перечил. С ней он куда угодно готов был ехать и идти.

— Куда-а же ты хотела бы поехать? И ка-ак же школа? — нахмурился он, явно поставленный в тупик.

— У меня каникулы через пару недель… — заставила себя улыбнуться Лада. — А поехать… Да куда угодно… Тебе где нравится?

— Хм… — папа призадумался. — Обеща-аю подумать, золотко. У меня сейча-ас много дел, так что не могу сказа-ать точно. Но зна-аешь, думаю, все-таки через па-ару недель мы попробуем что-нибудь организова-ать.

— Правда?!

— Пра-авда. Ты же зна-аешь, что я держу обеща-ания.

— Ну да. Почти все, кроме обещаний соблюдать диету, — скривила губы в усмешке она.

— Это не в счет, — папа недовольно взмахнул рукой.

— Точно, — Лада сглотнула. Сейчас она чувствовала себя намного лучше, хотя температура все еще продолжала трепать, болела голова, и в животе было противно и пусто после рвоты. А еще там надежно обосновалась змея страха, сплела себе уютное гнездышко и затихла, внимательно прислушиваясь ко всему происходящему. Пока отец был рядом, она более или менее чувствовала себя в безопасности. Как только он уйдет, змея зашевелится вновь и станет причинять боль и отравлять ее своим ядом.

— Посидишь со мной? — робко попросила Лада, хотя догадывалась, что едва ли это возможно. Часами сидеть рядом с ней могла мама: успокаивать, болтать, читать книжку, нежно поглаживать по голове. От одного ее присутствия ей становилось легче, чем бы она ни болела, от чего бы она ни страдала. Папа был из другого теста. Ему просто становилось неловко от таких моментов. И он не любил, не мог долго сидеть без дела…

— Мне еще нужно сделать пару звонков… — нахмурился он. — Но немножко посижу.

Они поболтали еще минут десять, не больше, и Лада сама сказала, что устала и хочет спать. Только когда папа вышел из комнаты и закрыл за собой дверь, она поняла, чего ей стоило сдержаться, ничего не рассказать, не расплакаться, кинувшись ему на руки, не умолять ее защитить, сделать так, чтобы все прекратилось. Похоже, теперь ей придется свыкнуться с тем, что змея страха поселилась в ней надолго, если не навсегда.

***

Когда Лада немного пришла в себя и стала выходить из своей комнаты, то обнаружила, что ее телохранитель и правда исчез. Чтобы не раскрыть свою осведомленность на этот счет, она поинтересовалась у отца, куда это он подевался. Оказалось, что Глеб переехал в другой город, вернее, вернулся в город, где родился, посчитал, что не прижился в Москве и устроился там тренером по кикбоксингу в каком-то крутом фитнес-центре. Столица оказалась для него слишком шумной и сумасшедшей. Семен Михайлович презрительно фыркнул, поделившись этой информацией с Ладой. Сдавшихся слабаков он не любил. Как оказалось, Глеб и так не особенно ему нравился, и он уже давно начал подыскивать других кандидатов, так что вскоре у них в доме вновь стали появляться всякие подозрительные типы устрашающего вида. Через несколько дней новый телохранитель начал околачиваться в доме и во дворе, ожидая, когда его подопечная пожелает выйти на прогулку. Однако Лада не спешила…

Через две недели, на каникулах, как и обещал папа, они съездили в Германию. У папы там было несколько деловых встреч, но в целом график был не слишком напряженный, поэтому они много проводили времени вместе. Лада очень старалась организовать их досуг на каждый день по часам, совсем как мама. Во всяком случае, это отвлекало от ненужных мыслей: и о прошлом, и о настоящем…

Время пролетело незаметно, и вскоре ей пришлось возвращаться к своим привычным будням, а вместе с ними и к своему страху. Она с некоторым недоверием поглядывала на нового охранника и строила догадки — кто он, что из себя представляет, как поведет себя, если за ней вновь приедет этот монстр…

Новый телохранитель, Андрей, походил на огромного злого бульдога. Глазки маленькие и тупые, массивная челюсть выдвинута вперед, небольшой нос сдвинут набок после перелома. Лысый, с маленькими заостренными и прижатыми к черепу ушами, он всегда был мрачен и молчалив, двигался напряженно, будто весь состоял из взведенных пружин, и, казалось, прекрасно владел своим мощным спортивным телом штангиста-тяжеловеса. Руки у него были огромные. Лада легко могла себе представить, что он был способен раздавить ими голову взрослого человека. Определенно, он был силен, как бык. Только вот был ли он достаточно смел, чтобы пойти на стычку с Давинчи — этого Лада знать не могла.

С той жуткой встречи у школы с Абагаевым уже прошло несколько месяцев. Периодически она проверяла криминальные сводки в новостях и просматривала статьи о нем в интернете, все надеясь увидеть счастливую весть о том, что он мертв. Мало ли, отчего мог преждевременно уйти из жизни криминальный авторитет… Ей казалось, что для таких, как он, это вполне естественно — быть пристреленным кем-то из своих конкурентов в грязной подворотне, как уличной собаке. Она искренне на это надеялась, она плакала по ночам, моля сама не зная кого о таком чуде, а еще она надеялась, что этот монстр уже забыл о ее существовании, раз не появлялся так давно…

После новогодних праздников Лада почувствовала себя почти такой же беспечной и счастливой, как когда-то. Новый телохранитель везде ходил за ней мрачной суровой громадой, но деликатно держался в стороне. Одноклассники посмеивались над ней и шушукались у нее за спиной на эту тему, кое-кто даже иронично называл ее «Ваше Высочество», а, может, даже какими-то нелицеприятными прозвищами, о которых она не знала. Но в целом она чувствовала себя душой компании, стала чаще гулять со сверстниками, вновь научилась беззаботно смеяться с подружками и флиртовать с парнями. Она даже опять начала влюбляться в Макса, который в очередной раз поразил ее тем, что, оказывается, очень круто играл на гитаре.

В общем новогодние праздники прошли улетно, сказочно! Уже началась учеба, но волшебное настроение не спешило улетучиваться. Как-то вечером они вышли после занятий из школы с компанией друзей. После многочисленных допов время уже было около шести вечера, и на город опустилась снежная зимняя ночь. Снегопад приглушал звуки, поэтому смех и веселые голоса друзей звучали камерно и таинственно. А еще снег вкусно хрустел под ногами, и снежинки приятно щекотали лицо.

Андрей как всегда поджидал ее невдалеке, внимательно наблюдая за входом в школу, но так, чтобы не бросаться в глаза. Только когда она попрощалась с друзьями, он вышел из тени и поджидал ее, сунув руки в карманы черной дубленки и посматривая по сторонам. Когда они поравнялись, телохранитель направился к автомобилю, и Лада пошла рядом. Когда он открыл перед ней дверь, она села на заднее сидение, удобно устроилась, достала мобильник и сунула в ухо беспроводный наушник, чтобы послушать аудиокнигу. Времени на чтение катастрофически не хватало, и аудиокниги немного спасали положение, хотя, признаться честно, по большей части она в дороге думала о своем, поэтому вечно упускала какую-то часть повествования. Приходилось возвращаться к предыдущей главе и слушать заново.

Автомобиль покатился по ночным улицам, Лада откинула на спинку кресла голову и улыбалась воспоминаниям о сегодняшнем дне и о шутках Макса. Когда они притормозили на тихой улочке, Лада даже не сразу среагировала, что задняя дверь автомобиля открылась, в салон быстро протиснулся кто-то огромный в черной одежде и сел рядом. Поначалу окаменев от шока, через несколько секунд Лада отпрянула, широко распахнув глаза. Горло сковал ужас.

— Спокойно, не нужно шума и истерик, — холодно отрезал уже знакомый ей голос охранника Абагаева.

Вцепившись в ручку двери, Лада перевела ошарашенный, полный отчаяния взгляд на своего телохранителя, который сидел за рулем и даже не думал оборачиваться. Он заставил автомобиль тронуться и прибавил скорости, как ни в чем не бывало. Лада мгновенно среагировала на это и задергала ручку двери, чтобы выбраться из автомобиля, но замки с блокировкой успели сработать до этого порыва отчаяния. Скорость автомобиля только возрастала, водитель вырулил на оживленное шоссе из шести полос и помчал во всю прыть, петляя между другими автомобилями.

— Как вы посмели?.. — прошептала Лада, теряя голос от смеси страха и постепенно накрывающего гнева. — Как вы посмели?! — она подалась вперед и изо всех сил ударила громилу за рулем кулаком по плечу — раз, два, три. — Как вы посмели?! Как посмели?! — колотила его она, постепенно переходя на крик, потом на вопль. Переполнившая ее ненависть, презрение, отвращение рвались наружу, и она была не в состоянии их удержать, не осознавая последствий, даже о них не думая.

Ее приступ ярости прервался быстро. Машину тряхнуло от экстренного торможения, Ладу кинуло вперед, и она ударилась плечом и головой о переднее сидение, к счастью, обтянутое мягкой кожей. Водитель выматерился и засигналил кому-то, впрочем, тут же резко вырулил на соседнюю полосу и покатил дальше, прибавив скорости. А их громила-пассажир в это время вдруг схватил Ладу за запястья, сильно тряхнул, выкрутил руки и притянул к себе спиной, зажимая ей рот огромной ладонью и до боли стискивая оба запястья. Лада почувствовала его горячее дыхание у своего уха и на волосах, и ее передернуло. Она замычала, выкручиваясь и брыкаясь.

— Уймись, сучка! — рявкнул держащий ее бугай. — Не поняла еще, с кем дело имеешь?! Хочешь по-плохому?!

Эти слова немного охладили пыл злобы и отрезвили. Да, она понимала. Она понимала. И теперь из глубины начал ледяной змеей выползать страх, заполнять ее всю изнутри, разрывать на части, отравлять. Он сковал мышцы, из-за него из глаз неконтролируемо потекли слезы. Она вдруг почувствовала боль от жестокой мужской хватки. Его пальцы очень больно давили на щеки и на запястья, они рвали волосы, которые еще зацепились за молнию его кожаной куртки. Лада жалобно застонала, пытаясь произнести «больно» с зажатым ртом. Кажется, этот мудак ее понял и слегка ослабил захват.

— Успокоилась?! — грубо прорычал он. — А теперь послушай меня, деточка. Сейчас тебя отвезут на встречу с моим боссом. Он пожелал поужинать с тобой в ресторане. Вести себя будешь адекватно, уважительно, как полагается. Я буду рядом. Если мне что-то не понравится, пеняй на себя. Я не такой добрый и терпеливый, как Роман Олегович. Это ясно? Будешь послушной, никто ничего тебе не сделает. Тебе еще в прошлый раз все объяснили. Но вот истеричных сучек никто не любит. Заруби себе это на носу. На этом все. Поняла? — Он тряхнул ее яростно, вновь давая почувствовать боль.

— Мугу, — промычала Лада в его ладонь, пытаясь кивнуть, а потом ее швырнули обратно на сидение, и в салоне повисла тишина. Охранник Абагаева разгладил на себе одежду, расправил плечи, вальяжно расселся, опустив подлокотник между собой и Ладой, разложил свои громадные ручищи и мрачно уставился за окно.

Лада, вся дрожа и не смея издавать ни звука, вжалась боком в дверь автомобиля. Она боялась дышать, боялась плакать, боялась пошевелиться. Двое здоровенных амбалов вызывали в ней полное оцепенение. Она больше не могла мыслить здраво, рассуждать, придумать какой-то выход. Все в голове спуталось, только пульс стучал в висках. Она толком не понимала, куда ее везут, но уже и не пыталась понять. Только затравленно поглядывала на своих похитителей, ожидая от них чего угодно в любой момент.

Трудно сказать, сколько прошло времени. Возможно, всего минут десять, которые Ладе показались бесконечными часами. Их автомобиль остановился перед каким-то историческим зданием в центре города — фасад был украшен рождественскими венками и праздничной иллюминацией, у входа толпились новогодние елочки. Охранник Абагаева вышел первым, открыл перед ней дверь и навис огромной глыбой, ожидая, пока она выйдет.

Ноги не гнулись, руки дрожали. Лада сглотнула и осторожно вылезла из машины. Охранник указал ей в сторону двери, по-видимому, двери ресторана, у которой тоже стоял плечистый здоровяк, весь обсыпанный снегом, как зловещий снеговик. Для ускорения охранник Абагаева сжал ее локоть и потянул ко входу. Лада поскользнулась на тонком слое снега на гладких плитках крыльца, и пальцы громилы больно впились в плечи, удерживая в вертикальном положении. Затем мощные ручищи протолкнули внутрь ресторана. Пахнуло ароматом еды и теплом, а также уютной атмосферой — приглушенный свет, мигающие еще не снятые новогодние гирлянды, на столах — свечи.

Лада оглядывалась по сторонам, широко распахнув глаза. Ресторан по большей части был пустым, если не считать персонала и подозрительных личностей за отдельными столиками, смахивающих на охрану. Различные зоны — с диванами и креслами, с маленькими круглыми столиками на двоих или длинными столами с массивными стульями на большие компании — так и манили присесть, погреться, выпить что-то горячительное или съесть что-то изысканное. Бармен в огромном баре с богатым ассортиментом, переливающимся разноцветными бутылками и огоньками, поднял на них короткий взгляд и быстро опустил глаза на стакан, который протирал в этот момент. Затем и вовсе повернулся спиной, что-то замешивая. Навстречу вышла улыбающаяся девушка-администратор в строгом костюмчике и с блондинистыми волосами, уложенными в деловую аккуратную прическу.

— Добрый вечер! Вас ждут в зале на террасе на верхнем этаже. Я вас провожу.

Не обратив никакого внимания на состояние Лады и на тот факт, что громила угрожающего вида толкает ее вперед, крепко стиснув за плечи со спины, блондинка бодро зашагала по проходу, петляя между столиками. Все они прошли к лифтам и поднялись на четвертый этаж. Там пришлось пройти еще по одной лестнице — только тогда они оказались в зале с панорамными окнами. Через кристально-прозрачные стекла внутрь заглядывала многочисленными золотыми огнями ночная Москва. Здесь все тоже было свободно от посетителей. Впрочем, один столик все же был занят. За ним сидел Роман Олегович Абагаев, попивал кофе и беседовал с кем-то по телефону. Когда Ладу с заплетающимися ногами подвели к нему и поставили буквально напротив, словно какой-то товар приволокли для клиента, Абагаев далеко не сразу удостоил ее своим взглядом. Лишь закончив разговор, он осмотрел ее неспешно и махнул рукой своему амбалу.

— Помоги ей снять куртку, — проворчал он, видимо, не особенно довольный тем, что увидел.

Охранник взглянул на Ладу вопросительно. Пришлось расстегнуть молнию, потому что по выражению его лица можно было не сомневаться, что если она сама не разденется, то громила не то что поможет, а разорвет на ней одежду в клочья. Куртку помогли стянуть с ее плеч и унесли. Стул напротив Романа Олеговича отодвинул расторопный официант. Он же положил перед Ладой меню, когда она уселась за стол с каменным лицом, не поднимая глаз. Она уже успела рассмотреть Абагаева, пока стояла, — вновь одет и причесан с иголочки. Даже на ногтях — аккуратный мужской маникюр. Седые волосы идеально уложены каким-то средством для укладки. Холеные руки небрежно поигрывают мобильником. На пальцах поблескивают золотом перстни, на запястье — часы, на шее — цепочка. Ремень тоже с блестящей золотой пряжкой. Брюки темно-коричневые, светлый пиджак расчерчен темно-коричневой клеткой в тон. Галстука нет, и белоснежная рубашка расстегнута на груди чуть ли не до пупа, зато в кармашке пиджака — яркий платочек. У Лады возникла отталкивающая мысль, что он хотел выглядеть романтично и притягательно…

— Ну, здравствуй, — произнес мужчина недовольно, будто прочел ее мысли, и сделал небольшую паузу, видимо, ожидая взаимного приветствия. Но Лада не ответила, поэтому он чуть приподнял левую бровь и продолжил. — Вижу, ты не очень-то по мне соскучилась. Это не страшно. Все течет, все меняется…

Ладу передернуло. Она по-прежнему не смела поднять глаз, зато видела, как противно поглаживают золотую зажигалку его белые холеные пальцы с блестящими розовыми ногтями. Затем Абагаев неспешно закурил, обдавая ее дымом и разглядывая с ног до головы.

— Что будешь есть? — поинтересовался он без особого энтузиазма. — Здесь вкусно готовят морепродукты. Устрицы, креветки на гриле, камбала в кисло-сладком соусе, щупальца кальмаров… Или современные старшеклассники предпочитают бургеры? Есть и такое… Правда, тоже с рыбой или морепродуктами.

— Спасибо, я ничего не хочу, — выдавила из себя Лада, сглатывая ком в горле.

Мужчина напротив откашлялся и постучал кончиком указательного пальца по сигарете, стряхивая пепел в пепельницу.

— Я пригласил тебя на ужин. Мне бы хотелось, чтобы ты поела вместе со мной, — спокойно пояснил ее собеседник, но по его голосу было понятно, что он раздражен, просто пока что владеет собой.

Краем глаза Лада вдруг заметила движение в дальнем углу ресторана. Не в силах сдержаться, она метнула туда быстрый испуганный взгляд, поняла, что это привезший ее сюда громила Абагаева, и похолодела. Тут же вспомнила его предупреждение, его смертельно опасную хватку, его грубость, его угрозы.

— Закажите, что сами считаете нужным, — поспешно произнесла она.

— Что ж, хорошо, — не стал упираться Роман Олегович. — Тогда пусть будет что-то нейтральное… Креветки Лангустино на гриле и картофель фри. Ты ведь пьешь вино?

Лада быстро мотнула головой.

— Нет, — отрезала она, вновь испуганно взглянув в дальний угол комнаты.

— Это правильно, — седой ловелас скривил губы в усмешке. — Думаю, твой отец это не одобрил бы, а хорошие домашние девочки должны быть послушны. Что ж, надеюсь, ты не возражаешь, если я немного выпью.

Мужчина сделал жест официанту, и тот подошел, чтобы принять заказ. Лада почти не слушала их диалог. Она отчаянно пыталась собраться с мыслями. Что?! Что она должна делать?! Неужели никакого выхода нет?! Наверное, стоило успокоиться и взять себя в руки. Чем разумнее она станет действовать, тем лучше. Не провоцировать. Не раздражать. Не показывать своего отвращения. Последнее было самым трудным. От этого типа ее трясло, и она по-прежнему упрямо смотрела в стол, не желая видеть лицо своего собеседника.

— Ты совсем не слушаешь меня, Лада… — вдруг строго заметил Роман Олегович, заставив ее вздрогнуть. — Какие-нибудь неприятности в школе? Хочу тебя заверить, если кто-то посмеет тебя обидеть, ты всегда можешь обратиться ко мне. Я тебе не враг. Я очень хочу стать твоим другом и завоевать твое доверие.

Голова Лады невольно едва заметно опять качнулась в сторону прячущегося в дальнем углу охранника, а по спине прошел озноб. Он стоял в выжидательной позе, широко расправив плечи и соединив руки на причинном месте. Мрачный взгляд исподлобья обшаривал зал. По Ладе он тоже скользнул, и от страха у нее пересохли губы. Похоже, эту ее реакцию заметил Абагаев. Он откинулся на спинку кресла и повернул голову в сторону охранника. Затем сделал знак рукой, и его верный пес тут же пошел в их сторону. Лада вжалась в свое кресло, боясь дышать.

— Позови-ка ко мне Славика и Айдара, — приказал он, и Лада заметила, как его пальцы нервно скрутили и раздавили в пепельнице окурок, превратив его в труху. Бугай с готовностью отправился выполнять поручение, а Абагаев сидел, нетерпеливо постукивая безымянным пальцем по столу, словно отбивал стаккато по невидимой клавише.

Через пару минут охранник вернулся в сопровождении двоих новых громил угрожающего вида. Даже не глядя в их сторону, Абагаев задумчиво рассматривал дрожащую перед ним Ладу, подперев рукой подбородок и поглаживая пальцем губы.

— Что он с тобой сделал? — вдруг спросил Давинчи, хмурясь. — Ударил? Причинил боль? Запугивал? Можешь мне сказать и ничего не бояться.

Лада ошарашенно распахнула глаза, бледнея и чувствуя, как по телу разливается онемение, а щеки загораются.

— Он ведь обидел тебя, — авторитетно и без малейших сомнений продолжил Роман Олегович. — Ты его боишься. Я это вижу. Что он тебе сделал?

— Роман Олегович, я… — встрял вдруг провинившийся охранник, видимо, желая оправдаться. Только тут же оборвался на полуфразе.

— ЗАТКНИСЬ!!! — заорал Абагаев со всего маху ударив кулаком по столу, так что стаканы, тарелки и приборы подскочили на месте и жалобно звякнули. — ЧТО ОН ТЕБЕ СДЕЛАЛ?! — заорал он вновь, на этот раз опять обращаясь к Ладе, которая от неожиданности подскочила в своем кресле, в ужасе вцепившись пальцами в подлокотники.

— Он… он уг-грожал мне, б-больно схватил, т-толкнул, об-бозвал… — выпалила она срывающимся голосом, вся дрожа и задыхаясь от шока.

Абагаев побагровел.

— Роман Олегович, — охранник угрожающе понизил тон, видимо, придя в ярость от подобных обвинений и собираясь защищаться. — Эта девчонка…

Договорить он не успел. На этот раз потому что один из стоявших рядом парней, будто по невидимой команде, нанес ему сокрушительный удар в нос. Пока тот замешкался, хватаясь за расквашенное лицо и задыхаясь от неожиданности и боли, его схватили за уши, резко дернули вниз и ударили еще раз — на этот раз лицом о колено. Следующий удар прилетел коленом под дых. Громадное тело согнулось пополам, а потом рухнуло на пол, как подкошенное, и тут двое людей Абагаева принялись нещадно избивать своего напарника ногами с двух сторон, нанося удары в лицо, в грудь, в живот, по ногам, по спине, по голове, похоже, даже не собираясь останавливаться.

Глядя на корчившегося у ее ног человека, захлебывающегося болью и кровью, Лада закричала. Ее крик разнесся по всему ресторану, но едва ли вызвал чей-то интерес. Даже персонал усиленно делал вид, что ничего не происходит. Точнее, он поспешил притвориться ветошью и не отсвечивать. Лада закричала вновь, закрывая ладонями рот и панически отодвигаясь подальше вместе с креслом. Только ноги не слушались, ослабли, подкашивались. Она попыталась вскочить с места, но рухнула обратно, на этот раз закрыв лицо руками и часто дыша, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.

— Пожалуйста, остановитесь… — пропищала она едва слышно умоляющим голосом, не отрывая ладоней от лица.

— Ну хватит… хватит… — наконец презрительно прорычал Абагаев в ответ. — Не видите, вы ее пугаете! Унесите отсюда этот мешок дерьма и закончите с ним в другом месте. И чтобы я его больше никогда не видел!

Обмякшее тело бывшего телохранителя поволокли по полу, оставляя на нем кровавые полосы.

— Пусть тут все уберут, а нам накроют другой столик подальше отсюда, — тем же повелевающим тоном приказал Роман Олегович, встал с места и подошел к Ладе. — Вставай, — приказал он и ей, терпеливо дождался, пока она поднимется на ноги, цепляясь за край стола и указал ей в сторону другого столика вдалеке, где уже крутилась администратор и официанты. Пока Лада шла, он аккуратно, но крепко взял ее за локоть одной рукой и за плечо другой. Вроде бы, защитный отеческий жест, но Ладу качнуло от приближения этого монстра. Абагаев придержал, не позволив упасть, и она искренне надеялась, что он счел это за слабость в ногах, а не за то, чем это на самом деле было, — отвращение и ненависть к нему, вот что.

Они уселись за другим столиком, им тут же подали закуски и напитки, и Роман Олегович принялся за еду как ни в чем не бывало.

— Съешь что-нибудь, — кивнул он ей. — Как я уже говорил, мне неприятно ужинать одному. К тому же все очень вкусно.

Лада взялась за вилку и нож и попыталась съесть пару листочков какого-то салата, только ей кусок в горло не шел и руки дрожали.

— Его убьют? — не выдержала неведения она, хотя прекрасно понимала, что ей не следовало задавать лишних вопросов.

— Ты бы хотела, чтобы убили? — ничуть не смутившись, уточнил Абагаев, вполне готовый принять такой факт как оправданную и логичную закономерность.

Лада поспешно помотала головой, склонившись над тарелкой.

— Нет, не хочу.

— Чего же ты хочешь? — поджал губы Роман Олегович, с аппетитом дожевывая осьминога из своего салата, а потом протер рот салфеткой. — Чтобы он остался жив, нашел тебя и сделал то, что ему покажется справедливым?

— Нет, но… — Лада сглотнула. — Почему нельзя поступать с людьми по закону?

— По закону? — на этот раз в голосе Абагаева прозвучали нотки удивления и сарказма. — Он ведь не успел причинить тебе никакого существенного вреда. По закону ничего ему за это не полагается. Ты даже не сможешь доказать, что что-то было.

Лада склонила голову еще ниже, не желая смотреть на своего собеседника. Роман Олегович отложил вилку и нож и оперся локтем о стол, в задумчивости подперев подбородок и внимательно ее изучая.

— Разрешите я отойду… — поспешно прошептала она едва слышно, не желая продолжать тему и вымораживаясь от его взгляда. — Мне нужно в дамскую комнату.

— Да, конечно, — Роман Олегович небрежно махнул рукой. — Администратор тебя проводит. Только прежде я хочу услышать твой ответ на мой вопрос.

Лада невольно подняла на своего собеседника глаза. Она чувствовала, что смотрит напряженно и недобро, но ничего не могла с собой поделать. Она ненавидела этого человека.

— Хочу точно знать, усвоила ли ты урок, — произнес Абагаев, откинувшись на спинку кресла.

— Урок? — Ладу невольно передернуло, едва заметный спазм заставил губы дрогнуть и сжаться крепче.

— Да, урок, — отчеканил Абагаев и пожал плечами, все еще ожидая ответа.

— Вы убиваете любого, кто вам не по нраву? И хотели показать это мне? — Эти слова слетели с ее заледеневших губ, будто сами собой, будто порыв накопившегося негодования. Когда она спохватилась, было уже поздно, и оледенение растеклось по всему телу, парализуя и удушая.

Элегантный, надушенный седовласый мужчина напротив выдержал паузу, а затем рассмеялся.

— Какой ты еще ребенок… — наконец добродушно ухмыльнулся он. — Нет, Лада. Вовсе не этому я хотел тебя научить. — Он сцепил руки в замок, подпирая ими подбородок. — Я хотел, чтобы ты поняла — я убью любого, кто обидит моих друзей. Я убью любого, кто обидит тебя.

— А что если кто-то не захочет быть вашим другом или перестанет им быть? — вновь поднялась изнутри волна бунтарства.

— Ну, тогда… — Абагаев развел руками, — все будет зависеть от степени вины этого человека. Я щедр с друзьями. Но с врагами я тоже щедр. Всем достанется по заслугам их. «Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его». Знаешь, откуда это?

— Из Библии, — мрачно проронила Лада, вновь опуская голову, на этот раз упрямо, а не трусливо.

— Умница. Что ж… Иди, девочка. Тебя проводят, — пошленькая улыбочка так и не сходила с его губ и с его томно полуприкрытых, сально блестящих стеклянных глаз. Администратор уже приблизилась, чтобы проводить Ладу, и та последовала за ней на немеющих деревянных ногах, чувствуя, что ее провожают взглядом, оценивают, что с ней играют в жестокую опасную игру. Перед глазами так и маячили мерзкие, перерезанные уродливым шрамом губы Абагаева, его холеные пальцы с наманикюренными ногтями, которые потирали изувеченный подбородок, его змеиные водянистые глаза.