Телохранитель для принцессы

Вероника Летова (2024)

Мирослав приходит в дом своего врага, чтобы отомстить. Красавице Ладе, избалованной дочке уважаемого бизнесмена, требуется телохранитель, и Мир рад возможности проникнуть в логово того, кто лишил его единственного близкого человека и остался безнаказанным. Он также не прочь поиграть с этой капризной принцессой, которая привыкла понукать всеми окружающими без разбору. С ним это точно не пройдет… Только вот Мирослав не знает, что скрывает ото всех кажущаяся беспечной и беззаботной богатая девочка. На самом деле ее жизнь полна страха, вечного страха перед человеком, для которого люди — лишь марионетки, и Лада по воле судьбы стала одной из них.

ГЛАВА 1

Около двух лет назад…

— Привет, папуль, — с лучезарной улыбкой произнесла Лада, постучав в дверь отцовского кабинета и тут же скользнув внутрь.

— Здра-авствуй, моя хорошая! — весь расцвел от счастья Семен Михайлович. — Иди, поцелуй! — требовательно заявил он, указывая толстым пальцем на румяную щеку.

Улыбка Лады потеплела. Она грациозно прошла по мягкому ковру, поставила на стол стакан холодного обезжиренного молока на блюдечке с диетическим печеньем, склонилась к отцу, обняла его за шею и поцеловала в щеку. Затем помахала ладошкой, разгоняя дым от сигарет, скользнула к окну, отодвинула тяжелую штору и настежь раскрыла окно, из которого тут же пахнуло свежестью и влагой. Комнату заполнил шум дождя.

— Ну и сколько ты сегодня выкурил, скажи на милость? Пачку? Две? — сердито вопросила она, уперев руки в бока. — Пап, ты совсем себя не бережешь и не следишь за своим здоровьем!

Семен Михайлович тяжело вздохнул, косясь на полную пепельницу и на обезжиренное молоко с несладкими прессованными овощными галетами, которыми заботливо пичкала его дочь, следя за его калориями, но затем вновь перевел восторженный взгляд на свою красавицу, по-деловому сцепляя пальцы в замок на круглом животе.

— Нет, золотко. Сегодня всего полпа-ачки. Пра-авда, пра-авда. И не смотри на меня-а та-ак. Я тебя-а, между прочим, по делу позва-ал! На-ам нужно серьезно поговорить.

— О чем же? Я уже вся в предвкушении… — недовольно скривилась Лада, прекрасно зная, что все эти серьезные папины беседы обычно ничего хорошего не сулили. — Кстати, мне тоже нужно с тобой кое-что обсудить! — вспомнила она. Завтра у одного ее одноклассника, Макса Ветохина, намечался день рождения, и он приглашал избранную компанию к себе в гости. Папа очень негативно относился к таким вещам, но именно на вечеринку к Максу ей ужасно хотелось пойти, ведь парень был просто звездой школы… Отличник, победитель олимпиад, да еще красавчик в придачу. Ей нравились умные, а этот и правда был реальный гений, а не просто пижон какой-нибудь распонтованный. Порой ей казалось, что нет ничего такого, чего бы он не знал, и это восхищало… Сегодня он подошел к ней персонально и сказал, что она обязательно должна прийти, потому что без нее и смысла нет все это затевать… А еще он сказал, что у нее прикольная юбочка, при этом его губы лукаво улыбались, а глаза сияли, словно звезды. Лада тут же покраснела от удовольствия и обещала непременно прийти. Она даже подарок уже купила… Макс был классным… Он всем нравился…

Из этих дум вырвал папин негромкий смешок. Потом он кашлянул и вздохнул как-то не слишком весело.

— Хорошо… Все обсудим, — покорно согласился папа. — Но снача-ала хочу сообщить тебе ва-ажную новость. Видишь ли, дочь… Я долго думал и решил, что тебе в ближа-айшее время пона-адобится телохранитель.

— Что?.. — Лада изумленно вскинула взгляд, даже невольно присела на край подоконника, будто легкую слабость в ногах почувствовала. Может, она ослышалась?.. Или ошиблась? Но нет… Шутить с такими вещами папа бы не стал.

— Понима-аешь… — Семен Михайлович вновь тяжело вздохнул, впрочем, заставив себя улыбнуться, чтобы приободрить дочь и себя заодно. — Обстановка в столице скла-адывается криминогенная… Тут и политика замешана, и кое-какие разборки крупного бизнеса. Ты уже взрослая девочка, должна-а иногда новостя-ами интересова-аться. Ну да в общем чего ходить вокруг да около… Пря-амо тебе скажу, вчера-а у весьма-а уважа-аемого человека из моего ближа-айшего окружения на сына было совершено покушение. Он сейча-ас в больнице. Неизвестно, выживет ли. Так что все очень серьезно. Просто… попыта-айся поня-ать и не принима-ать в штыки. Поверь, я-а и са-ам этого не хочу, но на да-анный момент не вижу выхода.

Семен Михайлович развел руками, затем сцепил толстые пальцы в замок и замолчал, внимательно наблюдая за реакцией дочери. Некоторое время Лада сидела молча, переваривая услышанное и растерянно хлопала ресницами. Внутри рос протест, во рту горечь, мышцы будто ватными стали. Вот уж не об этом она мечтала в десятом классе, да еще накануне дня рождения Макса Ветохина… Ей и так хватало контроля со стороны папы… С тех пор, как мама умерла, он, похоже, и на секунду боялся оставить ее одну, оттого и окружил всеми этими мамками-няньками, гувернантками, репетиторами, наполнил дом обслуживающим персоналом до отказа, да еще без водителя она практически не передвигалась по городу… а уж чтобы уехать куда-то даже на пару дней — об этом не могло быть и речи.

— Я знаю этого твоего знакомого? — для начала осторожно поинтересовалась она.

— Нет, он у на-ас никогда-а не быва-ал, — суховато отрезал отец.

Лада тихонько выдохнула.

— Пап, я, конечно, все понимаю… И мне очень жаль, что так произошло… — начала она сбивчиво, еле сдерживая рвущееся наружу разочарование. — Но не могу же я вечно ходить под конвоем… Я уже взрослая. Все в классе везде ходят и ездят сами, когда и куда пожелают… гуляют, путешествуют… а ты практически никуда меня не отпускаешь… Теперь еще и телохранитель везде будет за мной следить… Это… это будет выглядеть странно! Надо мной и так уже посмеиваются за спиной…

Семен Михайлович недовольно крякнул.

— Не посмеиваются, а завидуют, — возразил он весомо. — Именно поэтому я-а и наста-аивал на том, чтобы ты училась в приличной школе.

Лада тут же вспыхнула.

— Это и есть приличная школа! — воскликнула она возмущенно. — Одна из лучших физико-математических в Москве! Я еле-еле набрала баллы на вступительных экзаменах, чтобы меня взяли!

— Ла-ада… Ла-ада… Ла-ада! — нетерпеливо прервал ее возмущения отец, отмахнувшись широким взмахом коротенькой толстой руки. — Уймись, ра-ади бога. Во-первых, не сра-авнивай себя-а с другими, ты не в том положении, ты из очень обеспеченной семьи. Во-вторых, я же сказа-ал, что вопрос с телохранителем уже решен и не подлежит обсуждению. Мне будет та-ак спокойнее и точка. Когда все образуется, мы еще вернемся к этому разговору, но не сейча-ас.

Только Лада уже завелась не на шутку.

— А что именно должно образоваться?! Что такого происходит?! — не желала сдаваться она. — В новостях постоянно сплошные убийства! Никто из-за этого не запирает своих детей на замок! Только ты со мной так поступаешь! Я нахожусь под тотальным контролем двадцать четыре на семь! Я даже с классом никуда не могу поехать! Я уже пропустила поездку в Нижний Новгород в прошлом году! А в этом на турбазу на озеро не поеду! И это не говоря уже о музеях, театрах и всяких тусовках!

На этот раз она вскочила с места, вся переполненная праведным гневом и уже плохо себя контролируя. Казалось, совсем недавно она точно также убеждала отца разрешить ей уйти из элитной частной школы и позволить ей перейти в топовую по рейтингам, где учились действительно мотивированные дети, олимпиадники и отличники. С ними ей было гораздо интереснее, чем с высокомерными пустышками из богатых семей, у которых все разговоры сводились к дорогим шмоткам, дорогим услугам, дорогим тачкам, всему самому дорогому, и которые никого не уважали и не ценили по-настоящему. Тогда отец хоть и с трудом, но согласился с ее решением и аргументами, но на этот раз она чувствовала, что все будет бесполезно. К тому же сейчас она была слишком раздражена и разочарована, чтобы приводить весомые доводы и оставаться спокойной.

— Я сказа-ал, хва-атит истерик! — на этот раз уже не сдерживаясь, закричал отец, хлопнув ладонью по столу. — Для меня-а твоя-а безопа-асность — превыше всего! И если хочешь зна-ать, то нечего тебе делать черт зна-ает где одной с каким-то непоня-атным сборищем! Я предупрежда-ал, что мне не нра-авится твоя компа-ания и эта школа! Она не в состоя-ании обеспечить тебе норма-альное окружение и защиту в случае необходимости! Пора-а тебе уже повзрослеть и думать не только о тусовках и о ма-альчиках, а о серьезных веща-ах!

У Лады на глазах навернулись слезы. Ошеломленная и задыхающаяся от бессильного гнева и чувства несправедливости, она сжимала кулаки и ошарашенно качала головой. За что? За что он с ней так?! Почему она не имела права на чувства, на желания, на мечты? Да, черт возьми! Ей нравился Макс! Она уже больше года сходила по нему с ума! Только до последнего дня и представить не могла, что между ними что-то могло бы быть, ведь он не уделял ей особого внимания, дружил со всеми, был душой компании. Она и не мечтала, что он лично ее пригласит… А теперь… Теперь все ее надежды рушились… Она ему откажет, и он воспримет это совсем по-другому…

— Очень любопытно было узнать, что ты обо мне думаешь на самом деле! И раз мое мнение тебя не интересует, мог бы и не сообщать мне ничего! Вообще никогда ни о чем меня больше не спрашивай! Можешь переводить в другую школу и вообще делать, что хочешь! Ты всеми распоряжаешься, как своей собственностью!

Больше не желая слушать никаких нравоучений, она резко развернулась и кинулась бегом из комнаты, не забыв хлопнуть за собой дверью. Взлетев по лестнице на второй этаж, ринулась в свою комнату, заперлась и бросилась на постель, вся пылая от гнева и обиды. Закричала в подушку, забила кулаком по другой. Как она устала от этой золотой клетки, в которой ей уже давно было тесно, душно, невыносимо!

Слезы задушили, накрыли с головой. Грудь, горло, виски сдавила боль, глаза щипало, щеки горели, руки судорожно сжимали в пальцах простыни, длинные ногти больно впивались в ладони. Как и всегда, когда ей было плохо, она плакала по маме, по тем временам, когда все казалось простым и идеальным, когда она была счастлива и беззаботна.

Лада не знала, сколько прошло времени, возможно, очень много… Когда в дверь постучали, она, вымотанная слезами, без движения лежала на постели, уже безучастная ко всему. В душе затеплилась надежда, что это папа пришел помириться, но нет… Это была всего лишь тетя Наташа, прислуга. Она накрыла на стол и звала ее к ужину. Лада ответила, что не голодна, а потом, опустошенная и измученная, поползла в ванную комнату приводить себя в порядок.

Стоя под душем, она пыталась что-то решить, найти какой-то выход, но не могла, чувствуя полную беспомощность. Раз отец так хочет, она больше никогда не станет ему возражать, станет послушной, как кукла. Будет кивать, как болванчик, делать, что прикажут, подчиняться всем веревочкам за которые ее дергают… Пусть наслаждается идеальной дочерью, какую он всегда мечтал в ней видеть. Только потом пусть не удивляется, если она будет делать что-то за его спиной. До сих пор мысль об обмане даже не приходила ей в голову. Теперь же она казалась единственной возможностью остаться собой и не сойти с ума, не задохнуться в этой тесной клетке отцовской заботы.

Наутро она, как всегда, прошла в столовую и села за большой стол напротив отца.

— Доброе утро, — произнесла она с тенью улыбки на бледном лице. Тетя Наташа поставила перед ней тарелку овсянки, йогурт и свежие фрукты и ягоды.

— Доброе утро, — не совсем довольно отозвался отец, удостоив ее лишь коротким взглядом. Он снова ел слоеную выпечку со сливочным маслом и джемом, сосиски и яичницу с тостами. Запивал все, конечно же, сладким кофе со сливками. Лада с натугой вздохнула, но ничего не сказала по этому поводу.

— Пап, прости за вчерашнее, — выдавила она из себя. — Я была не права. Я вовсе не против телохранителя. Просто… — она запнулась и покачала головой. — В общем прости.

— Извинения принима-аются, — довольно строго произнес Семен Михайлович. Впрочем, Лада знала, что он уже растаял и не сердился. Просто делал вид в воспитательных целях. Что ж, раз так, она тоже будет делать вид, что весела и со всем согласна. Ей пора было научиться хитрить и сдерживаться. В детстве это давалось гораздо легче. Сейчас же ставки стали выше и цели сложнее. Ковыряя еду в тарелке, Лада украдкой поглядывала на отца, размышляя, с чего теперь начать разговор.

— Пап, а этот телохранитель… он сегодня уже придет?

— Да-а, он уже пришел. Ждет тебя-а в прихожей. Поедешь в школу вместе с ним.

Эта новость несколько шокировала. Ей понадобилось около минуты, чтобы немного прийти в себя. После этого она вновь отважилась на вопрос.

— Он что, пойдет со мной в школу?

— Нет. Просто проводит до дверей, а потом встретит.

— И весь день будет там ждать?

— Я плачу ему деньги за то, чтобы он охраня-ал тебя-а два-адцать четыре на семь.

Лада сглотнула, вдруг понимая, что теперь даже редкие прогулы с одноклассниками станут невозможны. И он что, будет таскаться за ней, даже если у них будет окно и они решат пойти посидеть в кафе? Только развивать эту тему она не стала. Решила сфокусироваться на главном.

— А сегодня после занятий он мог бы проводить меня на день рождения к однокласснику? — не стала ходить вокруг да около Лада. — Он будет отмечать у себя дома, и пригласил меня…

— Что еще за одноклассник? — Папа явно напрягся.

— Максим Ветохин.

— Не зна-аю такого.

— Ты ведь никого из моих не знаешь. Но, может, кто-то из водителей видел его краем глаза… Мы всегда в общей компании… — осторожно заметила Лада.

— Кто его родители? — продолжился допрос.

— Понятия не имею, если честно. Но сомневаюсь, что убийцы, насильники, алкоголики, наркоманы или сектанты…

Отец скептически приподнял бровь, но Лада чувствовала, что он слегка смягчился, видя ее искренность и покорность.

— Кто будет там с тобой, кроме него?

— Ну… еще человек десять моих одноклассников… — Лада пожала плечами.

— И где он живет?

— Я… пока не спрашивала…

— Хорошо, — Семен Михайлович с важным видом поджал губы и небрежно махнул рукой. — Когда узна-аешь, сообщи мне а-адрес, телефон этого твоего одноклассника и телефон его родителей. Когда доберешься, отзвонись. В течение дня тоже сообща-ай о себе ка-аждый ча-ас. Сегодня вечером ты должна-а быть дома в девять.

— Мы только в пять начнем… Может, можно подольше? — робко осведомилась Лада, не веря своему счастью.

Папа сверкнул недовольным взглядом.

— Четырех часов вполне доста-аточно, чтобы поздра-авить друга с днем рождения.

— Но это же пятница… Обычно все допоздна сидят.

— Ничего стра-ашного не будет, если ты уйдешь ра-аньше других.

Лада сделала короткий вдох.

— Хорошо, — сдержанно улыбнулась она и кивнула. — Спасибо! — На этот раз улыбка ее засияла, стирая следы вчерашних слез и обид на лице.

Они доедали свой завтрак в полной тишине, точнее под звуки новостей по телевизору, но теперь Лада уже не чувствовала безысходность. Она обрела надежду и строила планы. Когда папа встал из-за стола и пошел надевать пиджак и галстук, чтобы ехать на работу, она вышла в холл, а затем в прихожую, с любопытством оглядываясь по сторонам. Странно, но в комнатах никого не было. Ну и где же ее телохранитель, интересно знать? Может, прогуливается во дворе? Лада прошла к выходу и открыла дверь на улицу, с высокого крыльца со второго этажа осмотрела дорожки и сад. Под навесом на парковке никаких незнакомых автомобилей не было. Возможно, телохранитель поставил свою машину в гараж… Она вернулась в дом, чтобы надеть куртку, обуться и взять сумку, но в прихожей натолкнулась на отца.

— Пап, а где этот твой телохранитель?

Отец обувался, борясь с ложкой для обуви и тяжело сипя. Затем, весь красный и вспотевший от усилий, выпрямился, оправил костюм и ворот рубашки, впивающийся в складки шеи. Достал платок и отер лоб.

— Пап?.. — позвала она удивленно.

— Мне не понра-авился вчера-ашний кандида-ат, — сухо ответил отец.

— Но зачем же ты сказал… — она оборвала свой вопрос, вдруг сразу обо всем догадавшись.

— Ла-ада… Если ты обеща-аешь мне быть разумной и очень осторожной, я-а готов отложить…

Договорить он не успел. Дочь бросилась к нему на шею, крепко обнимая и целуя в щеку.

— Пап, знаешь, ты самый лучший! Я тебя так люблю! — улыбаясь, зашептала она, не выпуская отца из объятий.

— Ну все, все, золотко… — строго одернул ее он, отстраняя. — Мы та-ак с тобой везде опозда-аем. Пора-а выходить.

В тот день отец сам отвез Ладу в школу, они весело болтали по дороге, и вообще — все было чудесно… особенно после занятий, когда она впервые за долгое время смогла расслабиться и повеселиться с одноклассниками. Макс, кстати сказать, держал себя с ней как всегда: дружелюбно, но как со всеми. Возможно, это охладило и ее пыл. Она на миг попыталась себе представить, как он держит ее за руку, обнимает и целует, но не смогла. Наверное, она все-таки ошиблась, и это была не влюбленность. Всего лишь дружеская симпатия к умному и обаятельному парню. Именно поэтому, когда в восемь тридцать вечера позвонил их водитель и сказал, что минут через двадцать подъедет и сможет забрать ее с вечеринки, Лада не слишком расстроилась, тепло со всеми попрощалась и ушла без сожалений.

В общем все было хорошо и ничто не предвещало беду. Папа даже слегка ослабил над ней контроль, и она, странное дело, потеряла некоторый интерес к этой свободе, наверное, потому что сладкими бывают лишь запретные плоды, а те, что имеются в изобилии, уже не привлекают внимания. Лада сосредоточилась на учебе и чтении, стала больше времени уделять конному спорту и прогулкам. Жизнь вошла в спокойное русло… Но потом вдруг случилось кое-что непредвиденное и странное, и вся их семейная идиллия разрушилась до основания…

Месяца через два (Ладе тогда как раз исполнилось семнадцать) к ним в дом был приглашен какой-то важный гость. Обычно папа не звал к ужину незнакомых людей, только друзей и тех, кому можно было доверять. И он всегда бывал гостеприимным хозяином — сам любил «погулять» и других умел развлечь. Шикарные блюда от их семейного повара, дорогие напитки, дорогие сигары, дорогие развлечения — все, что любило его окружение.

В тот раз поначалу внешне все тоже было как всегда, а вот поведение отца накануне ожидаемого визита сразу насторожило Ладу. Он нервничал… Не просто нервничал — паниковал. Лада видела, как он без конца принимал какие-то таблетки, запивая алкоголем, как много он курил, как постоянно отирал испарину со лба платком и много ходил туда-сюда по дому, словно загнанный в клетку зверь. А еще его мучила бессонница. Она каждую ночь слышала, как он шлепал по лестнице, кряхтя, что-то бормоча себе под нос и мучаясь одышкой. Несколько раз она пыталась вывести его на какой-то разговор и добиться объяснений, только отец не считал нужным с ней откровенничать. Он упорно делал вид, что все нормально, просто у него много работы. Хотя на «нормально» похоже не было, ведь ее золотая клетка вновь захлопнулась. Сразу после занятий ее стал забирать водитель, а на любую просьбу погулять с друзьями она получала в ответ неизменное «нет».

В тот вечер в день визита, когда позвонили в дверь и дядя Юра пошел открывать, папа и вовсе будто с ума сошел. Заметался по дому будто в поисках чего-то, закричал на дочь, чтобы та немедленно убиралась к себе в комнату и не выходила, а потом сам быстро заковылял в прихожую, тяжело дыша и держась за грудь. Лада не успела посмотреть, кто приехал. Все-таки приказа отца она ослушаться не смела, поэтому подчинилась и ушла, даже дверь за собой заперла.

Окна ее спальни выходили как раз на парадный вход, так что она тут же осторожно выглянула на улицу из-за шторы. Под навесом крыльца, конечно, уже никого невозможно было рассмотреть. Однако, того, что она увидела, оказалось достаточно, чтобы тоже начать нервничать.

На подъездной дорожке стояло три дорогих черных автомобиля уровня luxury, а в их дворе расхаживали шестеро мрачного вида амбалов в черных классических костюмах, бесцеремонно осматривая все кругом. Несомненно, это была чья-то охрана. И человек этот, определенно, был серьезным, потому что за ограждением их дома, на другой стороне улицы, также были припаркованы два автомобиля ГИБДД с включенными мигалками.

По телу у Лады прошел неприятный озноб. К ним приезжали гости разного уровня, у папы были друзья и среди политиков высокого ранга, и среди олигархов, и среди силовиков. Но от этого визита все же веяло чем-то особенным и опасным.

Когда один из амбалов открыл дверь черного автомобиля, и из него вышел человек в строгом сером расстегнутом пальто, Лада прильнула к окну, чтобы получше его разглядеть. Немолодой уже мужчина, возможно, даже постарше ее отца, седой, но холеный, с выправкой, с горделиво посаженной головой. Костюм, как и пальто, сидели на нем идеально и вид имели франтовской. Отсутствие галстука только придавало ему небрежной элегантности. Видно было, что мужчина до сих пор молодился и считал себя ловеласом, от которого у женщин перехватывает дыхание, колени подгибаются и непременно начинает кружиться голова. Походка легкая, пружинистая. Наверняка, он тратил много времени на поддержание хорошей физической формы, да к тому же относился к тому типажу людей, которые с детства не знают болезней страшнее насморка.

Пока Лада пыталась рассмотреть еще какие-нибудь детали, во двор навстречу гостю выбежал ее папа и стал крутиться вокруг него, стремясь не просто пожать ему руку, а захватить ее своими двумя и вложить в этот жест как можно больше теплоты и подобострастия.

Ладе почему-то стало стыдно за папу. Этот холодный горделивый тип совсем ей не понравился. Тем более он даже не пытался скрыть своего высокомерия и пренебрежения по отношению к ее отцу. Руку из его хватки хоть и не вытянул, но терпел это истязание с полным безразличием, а между делом оценивающим взглядом бесцеремонно рассматривал их дом и сад. Когда папа отвернулся, мужчина вытащил из внутреннего нагрудного кармана платок и отер ладонь. Выглядело это гадко, неприлично и возмутительно. Ладу всю передернуло.

Когда этот неприятный тип вдруг поднял голову и устремил взгляд прямо на нее, она даже не сразу успела среагировать. Несколько секунд она продолжала стоять и смотреть на гостя из окна, словно загипнотизированная, пока тот с холодным хищным выражением смотрел на нее. Наконец Лада отмерла, резко отпрянула и задернула штору.

Страх пульсировал в животе, поднимаясь к горлу, когда она вспоминала это лицо с пустыми серыми глазами, орлиным носом, раздвоенным подбородком и пренебрежительно выгнутыми тонкими губами. Этот человек был хищником — такая мысль почему-то сразу пришла ей в голову. Он был безжалостен. Он был абсолютно безразличен к чужим чувствам. Он всегда получал то, чего хотел.

Непонятная паника заставила ее отступить как можно дальше от окна, а потом вдруг метнуться к двери и проверить, заперта ли она на ключ. Боже, меньше всего она хотела бы встретиться с этим чудовищем лицом к лицу, сама не зная почему!

Через некоторое время она услышала, как хлопнула парадная дверь, потом раздались несколько мужских голосов в прихожей. Гости прошли в большую столовую, и там все стихло, отчего Ладе стало еще страшнее, на этот раз за отца. Горло сдавливал спазм, ноги почему-то подгибались. Лада заставила себя успокоиться и сесть за уроки. Задано было предостаточно, так что расслабляться было некогда.

Кое-как протянув за учебниками около часа, она все же не выдержала, приоткрыла дверь своей спальни и прислушалась. В общем и целом было тихо. Точнее, из ее комнаты невозможно было ничего расслышать, поэтому Лада решилась выйти и, неслышно ступая в мягких домашних балетках, спустилась по лестнице на второй этаж.

Надежнее было бы пробраться к столовой через кухню, но только не сейчас, когда там вовсю сновал повар и остальной персонал, который подавал к столу. Еще одна дверь вела в столовую через просторный холл, просматриваемый со всех сторон. Вроде бы, он сейчас был пуст.

На ватных ногах Лада едва заметно приоткрыла дверь столовой и прислушалась, потому что разглядеть что-либо через крошечную щель не представлялось возможным, а открывать шире было чревато разоблачением.

— Мне больше не интересны ваши обещания. Я не благотворительная организация. У нас с вами были совсем иные договоренности, — ледяным менторским тоном вещал их гость, сидя за столом. — Вам срочно нужны были услуги определенного характера — я вам их предоставил на своих условиях. Я предупредил, что плату могу потребовать в любое удобное для меня время, но не раньше года с момента договоренности. Год прошел. Я пришел за платой.

— Рома-ан Олегович, — с трепетным придыханием лепетал ее отец, — дава-айте будем рассужда-ать разумно. Я ведь уже объясня-ал, что на да-анный момент такой суммой не располага-аю. Мне неоткуда ее взя-ать. Ра-азве что укра-асть, но я-а ведь не вор. Вы же зна-аете, что я-а честный человек.

Со стороны собеседника послышался презрительный смешок.

— Честные люди к нашим услугам не прибегают, к тому же в срок отдают долги, — с ледяной непоколебимостью отрезал страшный гость, ничуть не стесняясь оскорбить хозяина дома.

— Я вовсе не отка-азываюсь от обяза-ательства! — вовсе не обиделся Семен Михайлович, продолжая сладко увещевать. — Я-а лишь прошу да-ать мне еще немного времени.

— Ваше. Время. Вышло, — выделяя каждое слово, вновь скривился в ухмылке гость. — Если мне не изменяет память, ваши проблемы были решены весьма оперативно в кратчайшие сроки. Вам необходимы были территории для застройки — мы их предоставили не вполне законными методами с рисками для себя. Ведь так? Так чего же вы теперь хотите?

— Но… но… Мы еще не получили прибыль с этой застройки! Квартиры плохо продаются из-за раздутого в прессе сканда-ала! Люди боя-атся, что дома-а могут пойти под снос. Я-а не вылезаю из судов! Так что откуда же я-а возьму такую сумму?!

— У вас есть другие объекты, — с презрением и пренебрежением заметил Роман Олегович, однако Семен Михайлович не отступал.

— Они пока что приносят не та-ак много прибыли. Мы едва справля-аемся с кредитами. Все вложено в новые застройки.

— Если вы не умеете вести дела, это ваши проблемы. Лучше продайте свой бизнес, пока не поздно.

— Но я-а буду разорен! Вы не можете! — вскричал выведенный из себя хозяин дома, однако его перебили тем же холодным высокомерным тоном, не терпящим никаких послаблений и уступок.

— Поверьте, это не самое страшное. Вы ведь знали, какие дела обстряпывали. Мы покрывали ваши грязные делишки при участии силовиков, мы даже повлияли на решение Следственного комитета. Вам простили использование земель сельскохозяйственного назначения под застройку. Вам простили сгоревшие исторические особняки в центре города. Все было как вы хотели. Вам выдавали необходимые разрешения, вас поддерживали, в ваших интересах принимали решения судьи. А теперь вдруг это ваше «Вы не можете!»… Мы все можем, не сомневайтесь.

— Послушайте, я-а заплачу ва-ам лично. У меня, конечно, есть кое-какие возможности. Жилые комплексы на северо-за-ападе столицы действительно кое-что приносят. Только, прошу ва-ас, не требуйте сейча-ас всю сумму. Не загоня-айте меня в угол! Я-а готов к сотрудничеству!

В голосе отца уже слышались истеричные нотки, дрожь, унизительный ужас. Лада и сама дрожала от страха, став свидетелем подобного состояния отца. Она никогда не видела его таким — жалким, унижающимся, беспомощным. Это полностью ее парализовало, в глазах потемнело, в животе страх сплел гнездо — большое и колючее, которое росло и ширилось с каждым мгновением. Одновременно внутри поднималась злость и чувство несправедливости. Кто этот наглый тип такой, чтобы так запугивать и унижать ее отца?! Его просто нужно было спустить с лестницы! Пусть катится отсюда со всей своей охраной! Она выскажет ему все, что о нем думает!

Рука уже схватилась за ручку двери, когда на ее плечо вдруг легла чужая тяжелая ладонь. Лада вздрогнула и подавила рвущийся наружу крик.

— Что вы здесь делаете? — раздался за спиной низкий требовательный мужской голос, а каменные пальцы сжались на ее плече, давая понять, что отпускать они не собираются.

В первый момент оторопев, Лада наконец пришла в себя и дернула плечом.

— Уберите руки! — выпалила она, резко разворачиваясь и упираясь взглядом в грудь здоровенного амбала в черном костюме. Затем быстро подняла глаза и встретилась с его пустым и тупым, ничего не выражающим взглядом. — Кто вы такой?! И что вы делаете в моем доме?! — в голос, уже ничего не боясь и не стесняясь, воскликнула она. — Как вы смеете ко мне подкрадываться?!

Непроницаемое лицо амбала взирало на нее сверху вниз с откровенным безразличием.

— Вам сейчас нельзя здесь находиться, — отчеканил он. — Пройдите в свою комнату. Я вас провожу и прослежу, чтобы вы оставались там. В противном случае мне придется применить силу.

— Что?! — Лада просто рассвирепела от такой наглости. — Я сейчас вызову полицию!

Понимание того, что два автомобиля официальных представителей властей и так уже стоят рядом с их домом, обожгло гневом и отчаянием. Однако отступать она не собиралась, воинственно сжав кулаки.

— Поверьте, это вам не поможет. Успокойтесь и… — амбал уже снова водрузил тяжеленную ручищу ей на плечо, а второй рукой поймал ее запястье, пытаясь потянуть на себя. Только в этот момент раскрылась дверь столовой и в комнате появился ее отец.

— Какого черта здесь происходит?! — зарычал он, весь наливаясь пунцовым цветом от ярости. — Уберите руки от моей дочери!

Семен Михайлович, не задумываясь, бросился к амбалу и схватил его за руку, пытаясь оттолкнуть. Смешной маленький воинственный колобок рядом с огромным каменным идолом, которого он едва ли смог бы сдвинуть с места хотя бы на миллиметр. Амбал не поддался, и неизвестно, чем бы закончилась эта нелепая схватка, если бы из гостиной не выплыл неспешной походкой их визитер.

— Отпусти девочку, тупица, — мрачно бросил он. — За что только деньги тебе плачу. Чтобы больше тебя не видел. — Роман Олегович говорил тихо, сухо, но весомо. Так весомо, что холодом пробирало до самых костей. Даже у амбала вмиг осунулось лицо, и он растерянно отступил, не веря своим ушам.

— Р-роман Ол-легович, — пролепетал он невнятно. — Ведь вы приказывали, чтобы никто…

— Ты еще здесь?! — также тихо, но еще более угрожающе зарычал большой босс. — Кто тебе сказал, что можно обижать девушку, тем более хозяйку дома? А эта — совсем еще ребенок!

Охранник наконец совсем стушевался и поспешно отошел, а Лада стояла и хлопала глазами, боясь этого человека еще больше, чем громилу с горами мускулов. Окинув взглядом все еще разгневанного отца, она перевела глаза на Романа Олеговича, понятия не имея, что должна говорить в таком случае. Благодарить за спасение в собственном доме? Извиняться за то, что подслушивала? Ведь ее, как ни крути, поймали с поличным.

— Что же вы не пригласили к ужину свою прелестную дочь? — вдруг натянуто улыбнулся Роман Олегович, и Ладу с ног до головы обдало холодом, так и льющимся из его полупрозрачных глаз, похожих на подернутые льдом озера, в которых отражались свинцовые осенние тучи. Она сразу отметила для себя, что вблизи мужчина тоже выглядел довольно моложаво, несмотря на углубившиеся мимические морщины, поседевшие до полной белизны волосы и еще шрамы, неровно изрезавшие его подбородок и слегка задевшие нижнюю губу. Тем не менее модная, стильно уложенная стрижка, легкий загар, прекрасно сидящая на подтянутой фигуре дорогая одежда, прямая осанка и легкие, непринужденные движения — все придавало ему свежий и здоровый вид. Такой точно в молодости, скорее всего, был очень привлекателен и имел успех у женщин. Сейчас же он вызывал в ней отвращение и страх. Не только из-за того, что он говорил ее отцу. Но еще и из-за того, как он смотрел на нее. В его лице читалась похоть — хищная, голодная, мерзкая. А еще опасность, угроза, безжалостность, властность — привычка получать все, что он пожелает.

— Моей дочери совершенно нечего здесь делать, — мрачно отрезал Семен Михайлович, продолжая кипеть от ярости. — Немедленно к себе! — рыкнул он на застывшую в изумлении Ладу, совершенно уверенный, что ни малейших возражений не последует.

— Зачем же так строго? — усмехнулся неприятный гость, на сей раз сверкнув белоснежными зубами. — Приятное женское общество всегда способствует пониманию и снижает напряжение. Мы, мужчины, без прекрасного пола превращаемся в безжалостных агрессоров и конкурентов. А такая красота способна любому смягчить сердце.

Семен Михайлович медленно отвел от Романа Олеговича отравленный гневом и ненавистью взгляд. Было заметно, что он готов броситься на этого типа и разорвать его на месте голыми руками, но изо всех сил сдерживается. Он стиснул пальцы в кулаки, весь обливаясь потом и краснея. Его щеки тряслись от напряжения, челюсти сжались.

— Убирайся в свою комнату! — заорал вдруг он так, как на самом деле хотел бы сейчас закричать вовсе не на дочь, а на этого пошляка, который позволил себе так смотреть на его девочку и делать какие-то мутные намеки в ее адрес. — И чтобы я тебя здесь до утра не видел! Поняла?!

Лада отшатнулась, не на шутку испугавшись. Затем метнулась в сторону, вся дрожа и пошатываясь. Резко развернувшись, она побежала прочь из комнаты. Когда поднималась по лестнице, услышала краем уха нравоучительный голос гостя.

— Зря вы так с дочерью, — с невинным упреком рассуждал он, будто бы ничего не замечая. — С девочками нужно обращаться как с принцессами. Тогда они растут уверенными в себе и выбирают достойных мужчин. При грубом обращении они могут стать жалкими подстилками какого-нибудь ничтожного подлеца или неудачника. Сколько ей сейчас?

— Вас это не касается, — уже плохо себя контролируя, зло прохрипел отец Лады, все больше переполняясь отвращением. Чувствуя, к чему все идет, Лада замерла на лестнице, не в силах заставить себя уйти. Она должна была знать, что происходит, и она не могла взять и оставить отца наедине с этим страшным человеком.

— Вы, конечно же, правы, Семен Михайлович, — беспечно ухмыльнулся гость. — Негоже мне лезть в чужую семью и отношения. Должно быть, сложно воспитывать дочь без матери. Уверен, вы прекрасно справляетесь при обычных обстоятельствах. Но сейчас ведь необычные обстоятельства, ведь так?

— Чего вы от меня хотите? — прорычал загнанный в угол Семен Михайлович. — Я уже сказал вам, что сейчас мне нечем вам заплатить, но я достану деньги в ближайшее время.

— Что ж… — Роман Олегович шумно и театрально вздохнул. — Как правило я не иду навстречу должникам. Однако, увидев вашу прелестную дочку, такую юную и прекрасную, я передумал. Не могу же я, в самом деле, лишить это прелестное невинное создание будущего, обобрав до нитки ее отца. Я дам вам шанс, о котором вы смиренно просили. Мало того, я проявлю высшую степень понимания и терпения. Мне вовсе не хочется толкать вас на крайние меры или на, упаси боже, преступления и необдуманные поступки. Я даю вам год. Ровно год с этого дня и с этого часа. Уж, пожалуйста, не подведите свою милую дочку, которая вовсе не заслужила дурной участи. Вы ведь меня понимаете?

Замершая на лестнице и дрожащая всем телом Лада вся превратилась в слух. Однако больше не было произнесено ни слова. Она лишь услышала легкий звонкий стук туфель их гостя по паркету. За ним последовал кто-то из его охраны. Дверь хлопнула, и все стихло.

Больше всего на свете ей сейчас хотелось сорваться с места и броситься к отцу, обнять его, расплакаться в его объятьях после перенесенного стресса, расспросить его обо всем, заверить его, что все будет хорошо. Только папа едва ли позволил бы ей и себе такую слабость. Скорее всего, он вновь бы на нее накричал и отправил бы в свою комнату, а потом несколько дней избегал бы встречи с ней. Да так оно на самом деле и было. Тема этой страшной встречи больше не поднималась между ними. Лишь изредка Лада позволяла себе спрашивать его, все ли нормально, но отец всегда уходил от прямого ответа, или отвечал, что все прекрасно. Именно тогда он нанял ей ее первого телохранителя. Лада больше не спорила, хотя порой чувствовала себя чьей-то пленницей…

Однажды подслушав разговор отца по телефону, она впервые услышала фамилию «Абагаев». «Ты же знаешь, что если Абагаев решил взять кого-то за глотку, то он уже не отпустит, — мрачно сцедил отец в трубку. — Рассчитывать на справедливость тут не стоит. Теперь у него всегда найдется причина меня прижать. Даже если я верну ему все до копейки в срок, он вспомнит о набежавших процентах. Такие никогда не бывают сыты и довольны. Они всегда голодны и жаждут новой крови. Только и я не собираюсь сидеть, сложа руки». В голосе отца одновременно звучали презрение и решимость, ненависть и бесстрашие. Ладу поразил тот контраст между его льстивыми трусливыми интонациями накануне и тем, что слышала сейчас. Похоже, папа весьма неплохо умел играть и изворачиваться. Его дурное самочувствие теперь тоже как рукой сняло… и это не могло не радовать.

Но кто же такой был этот Абагаев? Их гостя папа называл Романом Олеговичем, поэтому Лада, не долго думая, забила в поисковик полное имя и фамилию: «Роман Олегович Абагаев». Тут же увидев его фото в Википедии, она опешила и удивленно заморгала, рассматривая знакомые черты на фотографии. Да, без сомнения, это был он, хотя здесь снимок был старым, потертым и черно-белым, а человек на нем — лет на десять моложе… Как только пробежалась глазами по первым строкам, дыхание вдруг оборвалось…

Статья гласила: «Роман Олегович Абагаев (Рома Давинчи) — российский криминальный авторитет, вор в законе, один из лидеров организованной преступной группировки «Гарпун», получивший первую судимость в молодости за групповое изнасилование, и, несмотря на неуважительную в криминальном мире статью, пробившийся на самый верх преступной иерархии и коронованный такими известными авторитетами как Коля Бурбон, Вася Автомат и Горгона. Изначально входил в ближайшее окружение Горгоны, затем возвысился за заслуги. Прозвище получил за привычку душить своих жертв удавкой, а также за профессиональное увлечение живописью и искусством. Окончил школу с золотой медалью, получил высшее экономическое образование с красным дипломом, также имеет диплом о высшем художественном образовании. Профессионально занимается живописью, устраивает выставки для своего окружения. В настоящее время в сферу его интересов входят деревообрабатывающая, алюминиевая, строительная отрасли, а также банковский сектор. Абагаев ведет активную криминальную деятельность в Москве и Санкт-Петербурге, а также за границей, встречается с криминальными авторитетами, собирает сходки. У него имеются обширные связи среди крупных бизнесменов и чиновников, а также в силовых и судебных системах. Скорее всего, он собирается стать главным российским вором».

Прочитав первые два абзаца, Лада побледнела и отстранилась от ноута, откинувшись на спинку кресла. Руки дрожали, в мышцах была слабость, тем не менее, она вновь склонилась к монитору и перешла в раздел фотографий, рассматривая этого типа в разных ракурсах и образах. Может быть, это был не он? Но нет… сходство было стопроцентным. И эти шрамы… и прозрачно-серые, словно ледышки, глаза… Ошибки быть не могло…

По телу прошел озноб. Не в состоянии и дальше смотреть на это лицо и в эти нечеловечески бездушные стеклянные глаза, Лада захлопнула крышку ноута и вскочила с места. Во рту пересохло, когда она вспомнила, как этот человек, этот монстр, душитель, насильник, вор, имеющий связи во всех высших кругах, стоял в их дворе, поднимался по их крыльцу, обедал в их доме, угрожал ее отцу… А еще она вспомнила, как он смотрел на нее. На лбу выступила испарина, ее будто в лихорадке затрясло. Нет, такого не могло происходить в реальности… Ей это привиделось! Она не хотела об этом думать!

Как бы ей ни хотелось все забыть, с тех пор в ней поселился страх. Обычно он дремал, скрутившись уютной змейкой в животе, но стоило его чем-то потревожить, как змейка тут же просыпалась, поднимала голову, больно кусала и отравляла все тело своим ядом. Становилось так больно, что она часами не могла уснуть, дрожа в своей постели, свернувшись калачиком и прислушиваясь к каждому звуку за окном и в доме. Она стала бояться темноты, но также боялась включать свет. Она стала озираться, ходя по улицам, и теперь начала послушно держаться возле охранника, совсем замкнувшись в себе и больше не мечтая о свободе, прогулках и шумных компаниях.

Как-то после школы она вышла на улицу одна. Друзья задержались после уроков дописывать сочинение по литературе, только она из всей их компании управилась вовремя. Пройдясь вдоль улицы, она встревоженно выискивала автомобиль со своим телохранителем, но он, видимо, куда-то отъехал и задерживался. Это было странно. Обычно он никогда не позволял себе такого. Змейка в животе привычно зашевелилась, готовясь к атаке. Лада уже собралась набрать номер телохранителя, когда прямо перед ней припарковался черный Бентли, задняя его дверь открылась, и из глубины салона раздался знакомый мужской голос, от которого по телу пошли мурашки. Змейка зашевелилась сильнее, начала расти и крепнуть.

— Надо же… кого я вижу… Лада? — с улыбкой произнес голос, не очень-то убедительно изображая удивление. — Ты ведь меня помнишь? Я друг твоего отца.

Лада опасливо отступила. В автомобиле, на белом кожаном сидении, вальяжно раскинувшись, сидел тот тип, что посещал их недавно. В модном дорогом костюме, со свежей стрижкой и укладкой, в золотых часах, с золотым зажимом для галстука, золотых запонках и перстнях, весь вылизанный и холеный до кончиков ногтей, он произвел на нее жуткое впечатление. От его ухмылки над перерезанным шрамами подбородком подкатило чувство тошноты. Серые стеклянные глаза будто ощупывали Ладу с ног до головы, пробирались под одежду, под кожу, трогали волосы. Всю эту картину дополнил аромат пахнувших на нее духов, и этот запах будто кричал об опасности, обжег легкие, парализовал. Это змея внутри развернулась и вонзила зубы, впрыскивая свой яд. Лада была бы рада немедленно бежать, но тело сковал ужас, ноги не слушались и предательски подгибались. Она позорно запаниковала и судорожно сжала в руках сумку. Ее с головой накрыли самые жуткие предчувствия, а еще — безысходность.

— Вы ему вовсе не друг, — тем не менее как-то спонтанно выдохнула она, раз уж бежать не получалось.

— Зря ты так думаешь, — обволакивающе и насмешливо, почти ласково прошелестел голос мужчины. — Просто иногда взрослым приходится решать сложные проблемы, поэтому мы становимся жесткими и непримиримыми. Не переживай, с твоим папой мы все со временем уладим, особенно если ты нам немного поможешь.

Противные губы вновь изогнулись в подобии улыбки.

— К-как… — Лада нахмурилась, чувствуя, как пальцы на руках будто схватывает судорога. — К-как я могу помочь?

Мужчина непринужденно пожал плечами, затем убрал со свободного сидения классический элегантный портфель из оранжево-бежевой мягкой кожи, идеально гармонирующий с его серым пиджаком в бежевую клетку и бежевым жилетом в тон, затем указал на освободившееся место рядом с собой.

— Очень просто. Садись, я все тебе объясню. Проедемся немного. — С этими словами он провел ладонью по коже сидения, приглашая ее сесть. Но Ладе показалось, будто это он к ней прикоснулся, и ее внутренне обожгло и передернуло. Сердце забилось в горле. Отчаяние сдавило грудь. Змея страха, окрепшая и голодная, начала подниматься вверх, готовясь к новому укусу.

— М-мне нельзя, — слабо прошептала она. — За м-мной сейчас приедет п-папа.

— Телохранитель, ты хотела сказать? — ничуть не удивился мужчина.

Лада сглотнула и помотала головой. Она хотела возразить в наивной попытке скрыть правду, но слова просто не шли из горла. Это змея его перехватила, вонзила в него зубы и не отпускала, не позволяя выговорить ни слова, не позволяя сделать спасительный вздох, не давая убежать.

— Видишь ли, я попросил твоего телохранителя немного прогуляться, — заметил человек со шрамами, небрежно махнув рукой. — Он не станет нас беспокоить ближайшие полчаса. Ты сегодня немного опоздаешь домой, но сама скажешь папе, что тебя задержали после уроков учителя. Такое ведь иногда случается, Лада? — Мужчина улыбнулся, вновь окидывая ее противным оценивающим взглядом с ног до головы. — Так что садись, моя хорошая. Не стоит тянуть время, если не хочешь навредить своему отцу. Ты ведь не хочешь?

Последние слова лишили ее опоры, перерезали последний путь к отступлению, лишили кислорода. Все еще колеблясь, она оглянулась через плечо на школу, будто ища в ней защиты. Но только никому не было до нее дела. Толпа, вывалившая на улицу после окончания восьмого урока, уже рассосалась. Начался девятый урок, и кругом стало пусто и одиноко. Да, она знала, что нельзя садиться в машину к незнакомцам. Она также знала, что конкретно этот незнакомец смертельно опасен. Но в данный момент одна мысль пульсировала у нее в голове: папа попал в беду, этот человек не пощадит его, он грозил ему полным банкротством и сжалился, лишь когда увидел ее, Ладу. Змея внутри нее разрослась и совершенно вырвалась из-под контроля. Она душила, кусала, впрыскивала в нее яд, обезоруживая и полностью лишая воли.

Один шаг оставался до того, чтобы ловушка захлопнулась. Лада замешкалась, все не решаясь, потом отпрянула в последний миг, не в состоянии преодолеть отвращение к этому лощеному липкому типу. Только на этот раз спиной она уперлась в чью-то фигуру. Это был тот самый охранник-амбал, который уже раз поймал ее в доме отца. Он слегка подтолкнул ее к машине, придерживая за плечо. А когда она попыталась вывернуться, сжал крепче и толкнул к открытой двери.

— Не надо сцен, — тихо прошипел он так, что, скорее всего, даже его босс ничего не услышал. Его горячее дыхание ожогом отозвалось на шее. Одно движение — и она уже сидела в салоне, дверь захлопнулась, замок защелкнулся и машина тронулась, увозя ее прочь в неизвестном направлении. Охранник остался снаружи, но он, скорее всего, сел в другой автомобиль и поехал следом. Пальцы судорожно схватились за ручку двери, задергали, но она не открылась. Лада сглотнула и повернулась к незнакомцу. Вблизи тот выглядел еще более опасным, потому что его глаза обжигали холодом и противоестественной проницательностью, потому что его губы нахально ухмылялись и были противно влажными, потому что его шрамы пугали и отталкивали, потому что он сам смотрел на ее губы, грудь, колени так, как не должен был смотреть… Она сделала глубокий вдох, просто чтобы не упасть в обморок.

— Незачем так меня бояться, Лада, — непринужденно произнес ее похититель. В его голосе не чувствовалось ни нотки волнения. — Я не причиню тебе никакого вреда. Просто ты мне понравилась. Мне захотелось познакомиться с тобой поближе. Меня зовут Роман Олегович. Как думаешь, мы могли бы подружиться?

— Я н-не знаю… — выдавила она из себя едва слышно.

— Понимаешь, — вновь начал он после некоторой паузы, во время которой внимательно ее изучал, — я очень давно не беседовал ни с кем по душам. Когда я увидел тебя впервые, мне показалось, что мы могли бы найти общий язык.

— Я п-просто хочу, чтобы вы ос-ставили в п-покое моего папу.

— Я понимаю. Ты любящая дочь и переживаешь за своего отца. Ты приняла правильное решение. Тебе просто нужно внимательно меня послушать и сделать все, как я говорю. Тогда ничего страшного не произойдет. Поняла?

Змея сделала новый укус, по телу разлился паралич, даже губы онемели.

— Д-да, — заставила их шевельнуться Лада.

Слегка повернувшись, мужчина откинул какую-то дверцу, замаскированную под кожаное покрытие в спинке сидения между ними. За ней оказался холодильник. Он извлек оттуда ледяную, покрытую инеем жестяную банку Колы и протянул Ладе.

— Держи, — дружелюбно кивнул он, а Лада смотрела на эту банку широко раскрытыми глазами, не понимая, неужели он всерьез думал, что она что-то станет брать из его рук. — Возьми, я сказал. — На этот раз в его тоне послышались металлические нотки, и она не рискнула противиться. Ледяная банка обожгла пальцы. Рука тут же упала на колени.

— Как прошла учеба? — вновь улыбнулся он как ни в чем не бывало, а Лада уставилась на водителя, который совершенно невозмутимо вел автомобиль, даже не думая беспокоиться о том, что происходило за его спиной.

— Н-нормально… — пролепетала она.

— Много пятерок?

— Н-нет… Сегодня нет.

— Но ты ведь хорошо учишься?

Лада сглотнула.

— Д-да, я… я х-хорошо учусь.

— Молодец. Мужчинам нравятся умные девочки. С тупыми подстилками никто не станет считаться, а вот интеллектуалки — совсем другое дело. Иногда они даже могут стать почти равными мужчинам. Иногда, конечно, и почти… — ее спутник неприятно рассмеялся. — И только если будут сильно стараться каждый день. Понимаешь? — добавил он с гнусной улыбочкой.

— Д-да… — пересилив отвращение, Лада поспешно кивнула, хотя ни черта она не понимала. Ей почему-то казалось, что он говорил вовсе не об учебе, а о чем-то другом, нехорошем и мерзком. Но ее похитителю, похоже, дела не было до ее состояния, потому что он спокойно продолжил.

— Знаешь, а я ведь в свое время окончил школу с золотой медалью, потом институт с красным дипломом. Учился на экономиста. А потом еще получил второе высшее художественное образование. Я художник, Лада. У меня бывают выставки. Обязательно как-нибудь покажу тебе свои работы. Уверен, тебе они понравятся. Ты любишь живопись?

Она пожала плечами, с трудом соображая от страха. Затем все же кивнула, испугавшись еще больше.

— Что ж… Это хорошо. Значит, у нас будет что-то общее.

На некоторое время мужчина замолчал, и Лада чувствовала, как он вновь и вновь облапывает ее липким взглядом.

— Скажи, ты ведь читала «Маленького принца» Экзюпери?

— Д-да.

— В таком случае, знаешь, что значит «приручить»?

Лада попыталась сделать глубокий вдох, чтобы не задохнуться, но змея страха мучительно сдавливала ребра, не позволяя расправиться легким, опутала ее всю своими кольцами. Она вновь заставила себя кивнуть.

— Я хочу, чтобы мы стали хорошими друзьями, Лада. Только дружба не случается вот так вдруг. Нам нужно постепенно привыкнуть друг к другу. Понимаешь?

На этот раз он не стал дожидаться ее кивка, да и она была не в силах шевельнуться в ожидании своего приговора.

— Я поясню, — продолжил он вкрадчивым полушепотом, слегка склонившись к ее лицу. — Мы будем видеться периодически. Не волнуйся, не слишком часто. Где-то раз в месяц, хотя я могу захотеть встретиться с тобой в любой момент, и ты должна быть готова все бросить и пойти со мной.

Мужчина растянулся на сидении, откинувшись назад и сунул руку за полу своего пиджака. Из внутреннего кармана извлек небольшую прямоугольную бархатную коробочку и раскрыл ее, показывая содержимое дрожащей от страха Ладе.

— Тебе нравится? — прохрипел он очень близко и противно.

Лада зажмурилась, чувствуя, как из глаз сами собой потекли слезы, а банка колы выпала из пальцев и укатилась под переднее сидение автомобиля. Но она все равно пересилила себя и кивнула, глядя на маленькую подвеску в виде медвежонка, усыпанного бриллиантами. К подвеске прилагалась черная бархотка. Совершенно не обращая внимания на слезы Лады, ее похититель извлек украшение из коробочки и приложил к ее шее. От этого прикосновения она дернулась и отпрянула, но мерзкий тип осуждающе поцокал языком и покачал головой.

— Нет, нет, — сказал он. — Так вести себя со мной не нужно. Я ведь могу и обидеться. Друзья так не поступают…

Стиснув зубы и жмурясь, потому что слезы щипали глаза и душили, Лада заставила себя придвинуться обратно.

— Повернись, я застегну, — проговорил мужчина с довольным видом, и ей пришлось подчиниться. Из горла вырвался невольный всхлип, но она тут же подавила подступающие рыдания. — Вот так. Ты очень хороша, — добавил Роман Олегович, когда Лада вновь села прямо, не желая смотреть на своего собеседника.

— Я-я… не с-смогу… носить это, — холодно произнесла она кривящимися от слез и страха губами. — Папа увидит. Он б-будет ругаться.

— Ничего. Ты же умная девочка. Придумаешь, что нужно делать. А теперь… — Мужчина поднял руку, щелкнул пальцами и сделал знак своему водителю. Автомобиль подъехал к обочине и остановился. — Можешь бежать к своим друзьям. Кажется, это твои одноклассники выходят из школы, не так ли?

Не веря своим ушам, Лада отрешенно выглянула в окно. Она и не заметила, как они вновь подъехали к школе. По улице и правда шли ее одноклассники. Две девочки и один парень. Она еще могла к ним присоединиться.

— Иди, иди… Я не собираюсь удерживать тебя насильно, — поторопил ее этот мерзкий лживый лицемер. — Только вытри поскорее слезы. Нехорошо показывать посторонним людям свои эмоции. Никто не должен знать о твоих слабостях, понимаешь? Ты ведь хочешь быть сильной? Держи, — Роман Олегович вынул шелковый платок из внутреннего кармана своего пиджака и протянул Ладе. Она с трудом удержалась от того, чтобы не шарахнуться вновь. Одна только мысль о прикосновении к любым его вещам вызывала в ней тошноту. Тем не менее, она взяла платок дрожащими пальцами и вытерла лицо.

— Можешь оставить его себе, — великодушно махнул рукой Абагаев. — До свидания, моя хорошая. В следующий раз мне бы хотелось, чтобы ты была более разговорчивой, — с некоторой претензией заметил он, приподняв бровь, а затем беззаботно откинулся на спинку сидения.

Когда дверь перед Ладой открылась, она даже не сразу среагировала. Тот самый громила из охраны Абагаева замер рядом с автомобилем каменным изваянием, расправив плечи, соединив перед собой руки ниже пояса в выжидательной позе и неспешно обводя взглядом округу.

Не веря в то, что она свободна, что она еще жива, Лада кое-как выбралась из машины, едва держась на трясущихся ногах. Не дыша, прошла мимо охранника и направилась обратно к школе. Компания ее знакомых только что прошагала мимо в сторону метро, но ей сейчас совершенно не хотелось к ним присоединяться. Ей вообще не хотелось никого видеть. Единственное, чего ей хотелось, это забиться куда-нибудь, спрятаться, никогда не выходить. Она ускорила шаг, затем побежала, споткнулась по дороге, побежала вновь… Где-то в сумке вдруг завибрировал мобильный, а потом взорвался мелодией входящего вызова. Лада не хотела брать трубку. Плевать, если это был папа! Что она ему скажет?!

Справа вдруг засигналил автомобиль — трель из коротких и длинных гудков, явно желающих привлечь внимание. Но на это она тоже реагировать не хотела. Ей просто нужно было убраться отсюда как можно дальше и никогда не возвращаться! Никогда!

— Лада! — кажется, раздалось из-за спины. За локоть вдруг кто-то схватил и потянул, принуждая остановиться. Это был ее телохранитель, Глеб. Тот самый, который был нанят, чтобы присматривать за ней. Тот самый, который исчез куда-то, когда был так нужен. Тот самый, которого попросили «немного прогуляться». Лада развернулась и изо всех сил ударила его сумкой наотмашь, выдернула руку из его хватки и отпрянула, приготовившись отбиваться, если потребуется.

— Ты что творишь?! — ошарашенно воскликнул этот дюжий богатырь с широченными плечами и спиной, за которыми, казалось, можно было надежно спрятаться в случае чего. Весьма обманчивое впечатление, как оказалось…

— Пошел ты к черту! — закричала она во весь голос, заставляя своего так называемого телохранителя недовольно озираться по сторонам. Его явно больше волновало не то, что с ней произошло, а, скорее, как отреагируют на это проходящие мимо люди. — Где ты был?! Почему меня оставил?! Я… я…

Лада начала задыхаться. Истерика душила ее, все тело дрожало мелкой дрожью. Она собралась ударить этого трусливого верзилу снова, но на этот раз сумка лишь сделала небольшой полукруг в воздухе, не достигнув цели. Из глаз хлынули слезы. Телохранитель какое-то время стоял тупым истуканом, но потом вдруг пошел на решительный шаг. Схватил девчонку в охапку и потащил к автомобилю. Пока она не успела опомниться, ее уже впихнули в салон и захлопнули дверь.

Все силы на этом закончились. Даже когда водитель сел за руль и они тронулись, Лада не пыталась сопротивляться. Она просто сидела и плакала. Потом слезы иссякли, лицо защипало и стянуло, глаза опухли, дышать было тяжело. Лада замерла, отрешенно глядя в окно невидящим остекленевшим взглядом, не замечая, как на нее тревожно поглядывает водитель, беспокойно ерзая на своем месте.

— С тобой… все в порядке? — начал он осторожно, предусмотрительно заперев все двери. Затем чертыхнулся, поняв, какую глупость сморозил. Едва ли по ее виду можно было заключить, что с ней все хорошо. — Он что-то с тобой сделал? Обидел? Причинил боль? — Продолжил Глеб свой бессмысленный допрос.

Лада не ответила, и мужчина занервничал еще сильнее.

— Послушай, Лада… Мне очень жаль, что так вышло. Мне правда искренне жаль. Но ты, наверное, не знаешь, кто этот человек, поэтому ждешь от меня чего-то другого… каких-то действий… Только я не могу, понимаешь… У меня ведь тоже дочь. Ей десять. Меньше, чем тебе. Она… тоже ходит в школу… и… — Телохранитель сделал судорожный вдох и замолчал. Похоже, у него горло перехватило от приступа удушья. Он провел рукой по лицу, и Лада беспристрастным взглядом отметила, что пальцы у него дрожали.

Дочь… Да, она понимала. Наверное, ему тоже пригрозили. Возможно, сказали, что на месте Лады может оказаться его дочка. Но только какое ей было до этого дело?.. В чем тут ее вина?.. Она ведь тоже ничем не заслужила такого…

Лада прикрыла глаза и отвернулась.

— Я уволюсь сегодня же, — продолжил излагать свой взгляд на ситуацию ее сопровождающий. — Сам объяснюсь с твоим отцом. Скажу, что это по личным причинам. Ты… — его голос сорвался на несколько секунд, но он все же взял себя в руки. — Ты тоже ничего ему не скажешь, — на этот раз его слова прозвучали уверенно, тем повелительным тоном, каким взрослые любят указывать детям, что и как следует делать. — Ты уже не маленькая и должна отдавать себе отчет, что так будет лучше и для тебя, и для твоего отца. Ты ведь понимаешь?

Пожалуй, эти слова действительно вернули ее к реальному положению дел. Страх опять вонзил ядовитые змеиные зубы в живот, перехватывая дыхание. Но да, он был прав. Этот урод, этот трус, этот жалкий подлец, который обязан был ее защищать, но переложил всю ответственность на нее, был прав. Ради безопасности своего отца она должна была промолчать.

— Да, — выдавила из себя Лада. — Я ничего ему не скажу.

— Ты никому ничего не должна рассказывать, — напирая еще больше, с мрачным видом напутствовал сидящий за рулем мужчина. — Ни подружкам, никому из знакомых или незнакомых.

— Конечно, — холодно отрезала Лада и отвернулась к окну, за которым проплывали привычные городские пейзажи, сейчас превратившиеся в бессмысленную абстрактную мазню. В опухших глазах пульсировала боль, как и в висках, голова отяжелела, но теперь она начала понемногу осмысливать произошедшее и разверзающийся перед ней кошмар.