Грибники

Вера Михайловна Флёрова

В подъезде московского дома умирает ведьма. Ее юной соседке с двумя подругами достается книга, через которую можно выторговать исполнение неисполнимого. Однако платить за это придется работой на давно умершего колдуна, который и является автором фолианта. Любопытному покойнику хочется знать все про гриб-эндемик, который растет в Забайкалье и излечивает человека от любой хвори. Но если мертвый колдун, собирая информацию, уже ничем не рискует, то про живых людей такое сказать нельзя.

Глава 3. База «Солнечное»

Распечатав ориентир на листе А4, Марина пробиралась по заброшкам и читала надписи, светя фонариком на стены гаражей.

Чего там только не было!

Общество «Сторож», вступайте в наши ряды. Стелс. Ястис. Алекс. Телефоны и адреса каналов наркодиллеров. Надписи про кто кого любит. Неприличные рисунки. Приличные, и даже весьма приличные с художественной точки зрения рисунки. Милый котенок. Лиса в кепке. Неведомые персонажи. Арматура, торчащая из земли. Битый кирпич, поросший полынью. Двуногий стол, увенчанный банкой с окурками. Граненый стакан целый, в том смысле, что не разбитый. Ветер, шевелящий бурьян. Влекомая графическим сюжетом с мухоморами, продолжавшимся на две стены, Марина завернула угол и некоторое время, неудобно стоя на шатающемся куске силикатного кирпича, рассматривала, чем там у грибов дело кончилось. А кончилось оно какими-то буквами. Сравнила с листком. Не то.

Вздохнув, огляделась и заметила у стены напротив, между семейкой синих поганок и масонским символом словно бы торчала тонкая бетонная свая. Пригляделась; не свая. Выходило, что в нескольких шагах от нее неподвижно, словно неживой, стоял высокий военный во всем белом. Белые брюки, белый военный китель, белая фуражка. Китель сидел неплохо, но явно некогда был с чужого плеча; хотя до нынешнего дня его, судя по виду, носили долго.

Оценив и обдумав эти подробности, Марина всмотрелась лицо мужика. Лицо было смуглое, нерусского происхождения.

Но все-таки не араб, мысленно разочаровалась Марина. Кто-то другой. Охваченная азартом охоты на тахрир, она даже забыла испугаться такого явления, как незнакомый мужик вечером на пустыре.

Мужик, как она поняла, наблюдал за ней вот уже пару минут, как только она вышла из-за угла. Теперь, словно в чем-то убедившись и приняв, в соответствии с этим, некое решение, он чуть приподнял фуражку в знак приветствия. Лицо его являло контраст с жестами и приветливым отнюдь не было.

— Вы опоздали на полчаса, — укорил он, приблизившись. — Я был против того, чтобы они брали неподготовленных людей, но к сожалению, кадровую политику определяю не я.

— Неподготовленных? — опешила Марина. — Опоздала? Но… я вообще не собиралась сюда идти! Я здесь случайно! Я искала надпись, а не вас.

— Я не осведомлен о цели ваших поисков, — сказал смуглый мужик, добавив в голос звучности, — но я заключил, что человек вашей комплекции едва ли станет случайно гулять по пересеченной местности. Следовательно, вы что-то искали.

— И вы, конечно, не могли не упомянуть мою комплекцию, — обиделась Марина. — Это фэтшейминг.

— Я его практикую довольно часто, — в тоне военного было то, что она назвала бы «непримиримым согласием». — Приятно бывает кого-нибудь унизить.

— Тогда я ухожу, — обиделась Марина, отворачиваясь обратно к поганкам. — И вообще я… Я вообще не ожидала кого-то тут найти… Я искала надпись на арабском. Не каждый человек пойдет по буеракам искать надпись, которую ему продиктовали во сне!

— Не каждый, конечно. Только тот, кто отчаялся.

Марина обернулась.

— Я ведь и вломить могу, — пригрозила она, неубедительно размахивая листочком.

— Я тоже, — ответил мужик с несвойственным его касте отвращением к насилию. — У нас с вами идеальная психологическая совместимость.

— Я не буду с вами разговаривать, — она снова повернулась, чтобы уйти, но забыла, что под опорной ногой — нетвердо лежащий осколок кирпича. В итоге пошатнулась и упала бы, если б военный не подставил руку. Он схватил ее за локоть и отпускать не спешил.

— Меня зовут Джафар, — решил он, наконец-то, представиться. — Джафар Ингра. По специальности я летчик и авиамеханик. Но поскольку у нас мало людей, именно мне выпало сомнительное удовольствие ознакомить вас со спецификой предлагаемой вам работы. Далее вы вольны либо выбрать ее, либо отказаться.

— Так это все правда? Это… этот… сон?

— Сны меня не интересуют, — отрекся от мистики Джафар. — Я нахожусь здесь по просьбе Александра Эстерхази с целью предложить вам работу. В дальнейшем вы будете разговаривать именно с ним. Моя задача — обрисовать вам специфику предлагаемой должности и ее перспективы. По моим сведениям, ваша специальность — разработка моделей и пошив одежды.

— Это призвание, — с обидой возразила Марина. — Я правда хорошо шью. Вот, например, ваша форма… ее шили не на вас. Но на заказ. Для другого человека.

Джафар некоторое время молчал, а его глаза изучали лицо девушки, словно она была боксером, с которым он сошелся на ринге.

Даже локоть отпустил.

— Это правда, — нехотя признал он. — Этой форме лет десять, и тогда… тогда я был другим человеком. Вы профессионал. Но насколько мне известно, в данный момент вы работаете в офисе.

— Не нашла работу по специальности, — вздохнула Марина. — Молодых женщин без детей берут очень неохотно. Работодатель не хочет оплачивать декрет. А я даже не замужем… И родители не чают меня куда-нибудь сбагрить…

— Вряд ли я смогу оказать вам психотерапевтическую помощь, — вернулся Ингра к прежнему тону. — Вот визитка Александра Эстерхази. Завтра он собирает всех рекрутов на инструктаж. Надеюсь, вы не опоздаете… И еще вот что. Я не знаю, зачем они так делают, но это лишь самая безобидная из их странностей.

Вынув из кармана белых брюк блестящий светодиодный фонарик, он включил его и посветил на дальнюю стену, возле которой все это время стоял. Под правой поганкой высветилось непонятное и похоже, арабское слово сделанное явно ультрафиолетовой краской. Тахрир? Ни за что бы не нашла.

— Это ведь то, что вы искали? — уточнил он. — Это означает «освобождение». Тогда до встречи.

— Подождите… кто «они»?

— Они — это мы, — серьезно сказал Джафар. — Вы поймете.

Сунув ей в руку карточку, он развернулся, сошел с булыжника, на котором до этого балансировал, и исчез за самой разрушенной из окружающих стен.

И в этот момент Марина ощутила некую обреченность. Почти как Дана от слова «Сторн», которое было непонятно на каком языке и непонятно что значило.

*

— Значит так, — Эстерхази аккуратно разрезал торт, — у нас нашлись: один ветеринар, один бухгалтер и один дизайнер одежды. Рабочей и прочей.

Марина захлопала было в ладоши, но потом ощутила боль в руке, схваченной два дня назад господином Ингрой, поморщилась и успокоилась.

— И вас всех отпускают? — тревожно спросил Саша. — Родственники не против?

— Родственники только за, — мрачно сказала Дана.

Не далее как вчера она осознала, что Наташка, хоть ее и ломает, потихоньку поправляется, а следовательно, сон это или не сон, но услугу нужно отработать. Ее отец, работавший в МВД, уже проверил и фирму их нанимателей, и сайт, и всю доступную документацию.

— Там все легально, — сказал он. — Лекарственное сырье. Дорогое. Не наркотики. И объявление о найме уже месяц на сайте висит. Могли бы уже набрать людей…

— Да ладно, пап, — махнула рукой Дана. — Не начинай. Твои что сказали? Все там тип-топ? Ну и вот. Мало ли у людей какие проекты.

— Да и правда, мало ли… Только вот фирму основала некая Августина Клемански, и она до сих пор ее собственник. А у нас в базе она числится то ли пропавшей, то ли — скорее всего! — умершей несколько лет назад.

— Люди смертны, папа!

*

В разговоре с Сашей девушки пытались намекнуть на другие странности, сопровождающие их найм, и волнующие их больше, чем кончина некоей Августины, но ни веселый Саша, ни занудный Альберт, ни тем более отстраненный Джафар, на протяжении всей беседы молча смотревший в окно, ничего не знали ни о книге, ни о снах, ни о графе Гнедиче, ни, тем более, о колдунье тете Розе. Хотя историю внимательно выслушали.

— Видимо, она просто направила наши судьбы с помощью книги, — сказала Марина.

— Это совпадение, — пожала плечами Данка.

— Судьба всегда выглядит, как совпадение, — улыбнулась Кристина. Батя не прикасался к спиртному уже вторую неделю, а мать была совершенно не против отправить дочку на стажировку. Только настояла, чтобы та оттуда писала каждый день.

И вот, тортик был съеден, день отъезда назначен, контракты подписаны, и первичный инструктаж проведен.

— Блин, — вспомнила вдруг Кристина, — мне надо свое оборудование забрать из клиники, когда уволюсь. А там этот Влад…

— А что Влад? — по обыкновению участливо спросил Эстерхази. — Не отдаст?

— Он ее ненавидит, — бесцеремонно поделилась Дана, хотя вопрос был обращен не к ней. — Абьюзер хренов.

— Могут возникнуть проблемы, — смутившись, призналась Кристина. — А там такие вещи… оставлять жалко. Могут пригодиться на новом месте. Вдруг у этого вашего Единоверыча их нет…

— Да, — кивнул Альберт. — Их у него вполне может не быть. Он очень трудно переходит на новые методы работы, и я неоднократно отражал это в докладных. Даже прилагал ведомости, где значатся вещи архаичные, как египетские пирамиды.

— Отлично! — непонятно чему обрадовался Эстерхази, вытирая салфеткой липкие от крема пальцы. — Яша, заедешь за Кристиной в клинику? Ну, чтоб ее не задержали? Поговори там.

Джафар молча кивнул.

Кристина так и осталась в сомнениях насчет способности третьего рекрутера вообще разговаривать.

*

— То есть, как увольняешься? А работать кто будет?

Влад вращал выпуклыми глазами, словно камбала, шлепнутая на сушу. Хотелось на него наступить.

— Так и увольняюсь, — упрямо сказала Кристина, собравшая уже примерно половину сумки.

Самое печальное, что книгу графа Гнедича Данка вернула только вчера. Открытую, потому что одно дело — отомкнуть замок шпилькой, и совсем другое — не забыть закрыть его обратно. Собрав к тому времени часть своих рабочих вещей, Кристина решила не тащить книгу с собой до дома, а забрать ее на следующий день, с остальной частью.

И конечно, когда она пришла, Влад уже любопытствовал, стоя с книжкой у окна.

«От заезжих ученых я слыхал, что многие египтяне, имеющие коренное происхождение, сильно отличались по врожденному своему характеру от прочих народов; некоторое даже настаивали на происхождении их вовсе не от Адама и Евы, а от иных, более древних божественных экспериментов. Если принимать во внимание теории последователей идеи множественности миров, то возможно они вовсе не были…»

— Я увольняюсь, Влад. Заведующий только что подписал мое заявление. И книгу мне отдай, пожалуйста.

— Что значит «увольняюсь»? — Влад оторвался от воспоминаний графа, заложил их пальцем и спрятал за спиной. — Это что ты тут насобирала? — он кивнул на сумку. — Выложи обратно. Ты хочешь, чтобы я подтвердил, что ты это украла, да?

— Это мое.

— Свое надо дома держать, — сказал Влад холодно. — А с тех пор, как ты, девочка, принесла оборудование в учреждение, оно считается собственностью учреждения, ясно?!

— Я сказала — отдай мои вещи! — крикнула девушка.

— Что? — наступал на нее Влад. — Что ты сказала? Твои? Точно твои? Ничего твоего здесь нет! Ты контракт подписывала!

«За что мне вот это все?»

Изловчившись, она схватила книгу и дернула к себе; Влад, не желая уступать, с силой сомкнул пальцы; уголок страницы остался у него в руке.

Кристина отскочила и быстро присоединила пострадавшую книгу к прочим вещам.

Влад смотрел на нее, нехорошо усмехаясь; на его лице выступил пот, и ворот белой футболки, которую он носил под халатом, прилип к шее. Даже кожа головы, стриженная ежиком, мокро светилась сквозь волосы в свете люминесцентных ламп.

«Я наверно выгляжу не лучше», — подумала Кристина.

И тут входная дверь, за которой обычно ждали клиенты, приоткрылась.

— Выйдите! — жестко, вполголоса скомандовал Влад, не глядя за спину. — Мы тут с фельдшером не закончили совещание.

— Закончили, — упрямо сказала Кристина, пытаясь застегнуть молнию на сумке. Голос срывался. Главное — не разрыдаться, а то этот гад обрадуется. Однако реальность расплывалась; вот уже и орущий начальник превратился в овальное бело пятно.

— Конфликтуете? — спросил от двери баритон, принадлежащий, как поняла Кристина, пятну серому, длинному и только что вошедшему.

— Не ваше дело, — огрызнулся Влад. — Закройте дверь с той стороны.

— Насколько мне известно, — сказало серое пятно, вплотную приближаясь к белому, — неумение скудоумных начальников управлять персоналом приводит к разрушению бизнеса и прочим несчастьям. Любители конфликтов обречены пировать на обочине жизни, проклиная несуществующих врагов.

— Вам виднее, — язвительно ответил Влад, однако в его голосе появилась неуверенность. Белое пятно сделало шаг назад.

— Как показывает опыт, рано или поздно начальник, лишенный самоконтроля и не умеющий взаимовыгодно решать проблемы с персоналом, оказывается в луже дерьма, — лениво продолжал голос серого пятна. Иногда у гостя проявлялся странный акцент, непохожий ни на один из до сих пор известных Кристине. — Сядьте. Вы ведь Владислав?

Диалог пятен продолжался меньше десяти секунд; Кристина проморгалась. Влад, прижимаемый за плечо, сидел на стуле; над ним нависал обещанный Сашей Джафар, только теперь — в сером холщовом тренче и без фуражки. Кристина видела его бритый затылок, длинную челку, свисающую почти до кончика носа, шею, обмотанную черной банданой с белыми черепами и два стальных браслета на свободно висящей правой руке — левой он прижимал Влада к стулу — позвякивающие о надетый на пальцы стальной кастет.

— Я сейчас вызову охрану, — неуверенно пригрозил Влад. Руку с кастетом он тоже видел очень хорошо.

— Охрана ушла курить, — сказал Джафар почти ласково. — Впрочем, можете не представляться, потому что я не имею желания продолжать наше малоприятное знакомство. Тем не менее вам будет полезно узнать, что я — новый работодатель Кристины, Джафар Ингра, лейтенант авиации в отставке. А теперь, — от отпустил плечо Влада, — пока ваши клиенты окончательно не разочаровались в вас, молча возьмите сумку Кристины и несите за нами. И скажите спасибо, что великодушная девочка не взыскала с вас за причиненный ей моральный ущерб.

— Да она…

Джафар обернулся и остановил его взглядом.

— Э… Слушаюсь.

С трудом поднявшись со стула, Влад, не глядя на Кристину, действительно взял ее сумку. И понес.

Кристина налегке шла следом и не знала, чего в ней больше — страха или удивления.

— Спасибо, — робко сказала она, когда они выезжали со стоянки. — Вы не боитесь ходить с… оружием?

— В наше время опасно ходить без оружия, — сказал Джафар. — Но в таких ситуациях оно и не требуется.

Кристина глянула на его правую руку, лежащую на руле. На узком загорелом запястье остались только два браслета — широкие, украшенные четырехгранными пирамидками, похожими на сточившиеся ромбовидные шипы. А в машине, в ямке, возле рычага переключения передач, лежало четыре колечка от пивных крышек.

Неожиданно вспомнилось слово «ассасин».

— У нас в полку таких владов звали падалью, — благодушно пояснил Джафар, не отрывая взгляд от дороги. — Они не умеют общаться на равных. Либо пытаются доминировать, либо подчиняются. Лучше их подчинять.

— Но здесь не армия, он бы мог…

— Не мог.

Кристина задумалась.

— То есть… вы вообще не верите, что люди равны? Есть унтерменши, которых непременно нужно подавлять?

— Я ускорил ваши сборы вовсе не для того, чтобы в дороге решать мировоззренческие вопросы.

— Мне казалось, — обиженно заметила Кристина, — с любым человеком можно договориться…

— Тем не менее, у вас не получилось.

— Просто я не знала, как.

— Зато знаю я.

— Но это… неправильно как-то. Это смахивает на шовинизм.

— Я его практикую довольно часто.

*

Некоторое время Влад стряхивал морок, наведенный лейтенантом в отставке. Выглянул в пустой коридор; действительно, клиенты, напуганные разговором на повышенных тонах, решили отнести своих «кровиночек» к более спокойным конкурентам.

На сером кафельном полу прилип треугольник желтоватой бумаги; подняв его, чтобы выбросить, Влад невольно прочитал:

«…что же до стычек…… их есть такие двери… порча только… усугубляет наказание… в этом случае выхода не будет».

Он протер глаза и наклонился второй раз, чтобы поднять лежащий рядом, как ему показалось, кусок ваты; однако, стоило коснуться белого ошметка пальцами, как тот слипся во влажный катышек и размазался по пальцам.

— Что за хрень, — пробормотал Влад, брезгливо относя оскверненную руку к раковине.

*

— Итак, — Регина, главный инструктор в клубе, включила проектор и достала лазерную указку. — Как только наши места не именовали! Шиматово-Горное, Чертов Ручей, Прилесье. В середине позапрошлого века некий аристократ, собственник, назвал его Эйзенвилль — так он записан в новых и очень старых, еще позапрошлого века документах. Мы называем его база «Солнечное»… Вы находитесь вот здесь.

Зрители покрутили головами. Убедившись, что они действительно находятся здесь, никуда не переместились, продолжили внимать экрану. С него в зал смотрела вполне приличного качества спутниковая карта, позволившая Кристине легко опознать их улицу, маленький сборный домик, домик соседей, ратушу, гараж и коровники.

— У каждого будет такая схема, — продолжала Регина, — поэтому подробно на объектах я останавливаться не буду. В буклетах все подписано. Саша очень подробно изложил вам инфраструктуру поселка, а я только хочу обратить ваше внимание на технику безопасности. За девятой линией — вот она — простираются луга. Недолго, но простираются. Луга, как видно на карте, заканчиваются обрывом, на дне которого течет неглубокий ручей. Если вы туда ходили, то уже наверняка его видели. Там мы не купаемся. Мы туда просто не влезем, ручей мелкий. За ручьем — ближний лес. В нем можно ходить долго и безопасно, он поделен на участки, на которых наши рейдеры иногда тоже что-то находят, и вы можете попытать счастья. Лекарственные травы мы тоже собираем там, поэтому мимо тропинок — не ходить! Лес не топтать, костры не жечь. Штрафуем баллами.

За ближним лесом снова река, уже более глубокая, она не параллельна ручью, а идет немного под углом, но до угла все равно далеко на юг. Через реку перекинут мост, сваренный из нержавейки. То есть, вы идете, обязательно держитесь за перила, а под ногами у вас ступеньки из тех же стальных труб. Если упадете, постарайтесь выбраться на ближний берег, потому что как только вы окажетесь на дальнем, мы перестанем отвечать за последствия.

— Там водятся дикие звери? — спросил кто-то, вызвав смех в зале.

Регина не улыбнулась.

— В том числе. В конце моста выставлено несколько легких проволочных клеток. Они призваны защитить вас от того, что водится в лесу ночью. Оно боится металла.

Внешность Регины соответствовала определению «почтенная дама». Такую легко было представить на приеме, в вечернем платье и с бокалом вина, однако в поселке Регина предпочитала камуфляж и ходила широким, размашистым шагом, напрочь исключающим высокие каблуки.

— А если мы просто возьмем с собой металлическую трость, мы отобьемся? — поинтересовался тот же голос.

— Господин…

— Чекава.

— Господин Чекава, — улыбнулась Регина, — отбиться можно, пока вы в здравом уме. Но если он вас покинет, вас спасет только клетка.

— Меня никогда не покидает здравый ум! — похвастался обозначенный. Он был среднего роста, русоволосый и подвижный. Такие люди готовы улыбнуться или пошутить по любому поводу.

— Очень за вас рада, — кивнула инструкторша. — Но боюсь, если Артур ударит вас по голове палкой, ваш разум на некоторое время вас покинет…

— Не бей меня, Артур, — воскликнул Чекава в притворном ужасе. Все засмеялись, и Кристина вдруг почувствовала симпатию к человеку, взявшему на себя труд развлечь сбитых с толку новых рекрутов.

— Не буду, — мирным тоном пообещал черноволосый юноша с невыразительным лицом, управляющий проектором.

— А это — то, что, собственно, ищут наши рейдеры, и ради чего мы все здесь построились. Внимание на экран.

На экране появился ствол огромного дерева, затянутый толстыми белыми тяжами, похожими на нити молочного стекла; на нитях висели шарики — маленькие были белыми, побольше — оранжевыми, а самые большие — черными с синим отливом.

— Это плодовые тела на нитях. Сначала гриб относили к роду Трихиевых… это Миксомицеты… но потом выделили в отдельный род… даже порядок… теперь он называется Threaderis segmani, или черный висельник. Как видите, он не всегда черный. Нас интересуют те его плодовые тела, которые уже вошли в фазу потемнения, но еще не готовы распространять споры. Вот так это выглядит…

Кадры сменяли друг друга.

— Вы как хотите, — пробормотала Марина, — а я этот ужас искать не буду. Мне уже швейный цех показали. Лучше спецуху делать. У нас четыре швеи, один комп, правда, софт устаревший, но Альберт обещал через неделю новый подогнать.

–…Вот это место, — указала Регина, — несколько домов на отшибе, называется «кичман». Как явствует из названия, там обитают бывшие зеки, оставшиеся еще с тех времен, когда здесь был поселок при зоне. Они мирные, но обмануть могут. На ночь они не выходят из своего периметра благодаря электронным браслетам. Да, таковы были условия УДО. Днем мы отключаем браслеты. С зеками лучше не общаться — ничего у них не брать, не покупать, не знакомиться. У них вполне хватает контактов с администрацией. Дальше. Администрация. Меня вы знаете, я главный техник. Вокруг меня есть еще четыре техника поменьше, у них вы будете получать экипировку — ножи и перчатки… Артур!

Артур вывел на экран четыре фотографии — двух парней и двух девиц, скорчивших рожи.

— А можно и меня в техники? — выкрикнул Чекава. — Я тоже хочу ходить с таким лицом.

— Меня и ваше лицо, — вежливо ответила ему Регина, — в достаточной мере пугает. Особенно когда вы меня перебиваете.

— А будешь еще перебивать, — сосед Чекавы хлопнул его по плечу, — отправят жить к зекам.

Марина невольно засмотрелась на соседа.

— Это Рэнни, — шепотом поделилась всевидящая Дана. — Домик рядом с нами. Ничего такой, только неухоженный. У него еще Андрюха сосед и Славик. Они вместе ходят. Рэнни отдельно.

— А почему такое имя?

— Без понятия.

Лекция продолжалась.

— А жениться здесь можно? — не унимался Чекава.

— Не желательно, — ответила Регина. — В администрацию входят несколько служащих, имеющих семьи и даже детей — всего в поселке двенадцать детей от шести до семнадцати лет — но если вы рейдер и решили размножиться, контракт с вами разрывается.

— А если я не рейдер?

— Тогда продолжение вашей деятельности выносится на обсуждение.

— А школа есть?

— Школа есть. И даже детский сад. Они в одном здании. Но мы не планируем их увеличивать… Дальше. Вы наверняка видели четыре маленьких технических домика по краям поселения. Там находится оборудование во-первых, с сейсмодатчиками, во-вторых…

— Лучше бы они рассказали про маленький белый дворец высоко в горах, который отсюда видно, — прошептала Марина Кристине. — Это какой-то памятник или чья-то дача?

— Это жилье нынешнего собственника Эйзенвилля, — ответила Дана.

*

Единоверыч оказался крепким, веселым старичком. Проживал он сразу за ратушей, и до работы ему получалось идти недалеко.

— Значит, выучилась? — уточнял он, пока обходили владения. — И сразу к нам?

— На стажировку, — сказала Кристина. — А в клинике… конкуренция и все такое.

Рассказала про злобного Влада.

— Вот урод, так урод, — посочувствовал Единоверыч. — Значит, смотри. У нас тут полноценная ферма. Овечек штук сорок. Коров сейчас голов двадцать. Доярки есть… там вон телятник. Вон то здание — клиника для котов и собак. Куры выгульные, вакцинируем по графику. Восемь пород. Кроссов специально не держим, только если сами получаются. Как-то взяли «доминанта» тридцать голов, хорошая птица, но быстро сгорела в наших условиях. А вот дикари вроде мохноножек — живы-здоровы… В июне здесь уже тепло, хотя с востока ветра дуют. Вы ведь долго сюда ехали?

— Двое суток. Потом еще на самолете летели.

— На самолете быстро. Я всегда боялся летать, но Яшка у нас хороший пилот, что угодно водит. Он ведь в летном полку шесть лет служил… Так что свой самолет у нас есть, если какой срочный случай, отсюда час до городской больницы. Но у нас и своя хорошая. Танька, главврач, умная тетка, пациентов насквозь читает. Талант у нее. И два доктора есть, профессора… А что это у нас с Машенькой?

— Мееее, — ответила белая коза с огромным выменем.

— Опять в репьи залезла, — укорил ее Единоверыч. — Эх, дура ты дура…

Кристина оглядывалась и вдыхала чистый, сладкий горный воздух. Пять лет здесь — это же прекрасно! Это то, чего она всегда желала. Правда, семью здесь заводить нельзя, с детьми сразу домой оформляют. Но ведь пять лет вполне можно и подождать.

— У нас тут интернационал, — хвастался меж тем Единоверыч. — Чукчи есть, китайцы, буряты, узбеки… три мордоворота из ЮАР… финны, норвеги… даже австралиец один… им за грибы их правительства платят. Квоты нет, сколько найдут, все иха будет. Эстерхази вообще хранцуз клятый, правда, по происхождению только.

Про человеческое население Единоверыч вещал тем же тоном, что и про коров.

Интересно, подумала Кристина неожиданно для себя, а из каких областей приехал Чекава? Хотелось узнать, где он живет.