Грибники

Вера Михайловна Флёрова

В подъезде московского дома умирает ведьма. Ее юной соседке с двумя подругами достается книга, через которую можно выторговать исполнение неисполнимого. Однако платить за это придется работой на давно умершего колдуна, который и является автором фолианта. Любопытному покойнику хочется знать все про гриб-эндемик, который растет в Забайкалье и излечивает человека от любой хвори. Но если мертвый колдун, собирая информацию, уже ничем не рискует, то про живых людей такое сказать нельзя.

Глава 4. Дружба с флиртом

Первый сон Владислава.

— Ты должна мне полностью доверять. Свое тело. Свою душу. Все. Только я сейчас могу спасти тебя и… еще многих людей.

— Многих людей?

Анфиса сидела на краю огромной брачной постели, готовая повиноваться новообретенному мужу, графу Виджену Гнедичу.

Тот выглядел беспокойным и хмурым.

— Да, Анфиса Касатоновна, многих людей. Расскажи про Петра. Не бойся, не приревную.

Анфиса подавила вздох, вытерла слезы.

— Мы гуляли, — еле слышно начала она. — У Матюши, помню, именины были… там все собрались, парни, девки… Феклуша яблок принесла, а Петька говорил, настойку на самогоне сделал… я не стала, но потом как-то… попробовала, она горячая, сладкая… и вот мы пошли, а у меня, чувствую, ноги отнимаются. Присели на опушке, а Петька и говорит: давай, мол, ноги тебе разотру, чтобы чувствительность вернуть… я села…

— Ну и что, вернул? — насмешливо спросил граф.

— Как будто вернул, будь он неладен. Я очнулась, луна уже высоко поднялась. На бревне сидим. Ничего не помню. Голова как ушат с помоями. Петька говорит, пойдем, поздно уже. Домой пришла, странно мне, но думала, от настойки. И так еще несколько вечеров… каждый раз уламывал. А потом слегла я. Отказалась уже ходить с ним, ну а потом Тешка мне и говорит… не нравишься ты мне, мол, Анфиска, уж не в тягости ли ты. И рассказала мне все про это. Три дня я не знала, куда себя деть, как спрятаться. А Тешка говорит, мол, не горюй, плод вытравим, отцу не скажем. Я стала ждать. А есть не могу… а потом отец стал упыря искать. Если б не вы, не знаю, что бы со мной стало. А последние ночи так и вовсе рассудок теряю…

— Расскажи подробно.

Анфиса помяла в руках платок, потеребила пуговку от платья.

— Уже четыре ночи снится мне, что меня зовут Влад, я работаю в какой-то серой, холодной комнате, где животных лечат. Там собаки без шерсти были, а коты обычные. С мной еще девица была, Кристина, я на нее гневаюсь сильно, так она три дня как ушла, а я…

— Да не реви ты, — поморщился граф. — Настойка, говоришь.

Он поднялся с кровати.

— Ладно, спи.

— Ваше сиятельство…

— Виджен.

— Да… Виджен.

— Вы супружеским долгом брезгуете? Как будто я…

Граф посмотрел на нее с укором.

— Ни в коем случае. Долг готов исполнить, но мне кажется, что забоишься ты.

— Не забоюсь. Обидно мне, — пояснила Анфиса, — вроде как была со мной любовь-то, а я ни беса не помню. Дальше уже большая буду, неудобно, наверно…

Граф рассмеялся.

— Мне завсегда удобно. Что ж, если ты благосклонна, то обставим все в лучшем виде. Я велел бочку налить, сейчас вымоемся, а дальше как пойдет.

*

…Влад подскочил с кровати именно в том месте своего сна, где граф Гнедич, мускулистый и слегка золотой в свете оплывающих канделябров, ласкал его грудь. Грудь на тот момент у Влада была женская, но даже это не так уж сильно тревожило на фоне того, что ветврач ощущал себя беременным. И если в момент пробуждения груди и прочее женское у него исчезли, то чувство незапланированной беременности преследовало его весь следующий день.

Граф Гнедич, размышлял он. Где-то он видел это имя. Это ж с книги! Там еще про египтян что-то было, но сон явно мимо. В клинике даже угол страницы остался, в помойке лежит.

Сон, размышлял Влад, скорее всего был следствием его долгого воздержания и одиночества. Расставшись со своей последней пассией полгода назад, он подыскивал новую, и в некий момент даже решил, что это его подчиненная, Кристина — симпатичная блондинка с третьим размером. Но девица была уж больно строптивой, и для начала ее следовало «воспитать». Эта тактика у Влада работала безотказно: сначала делать вид, что недоволен девушкой, ну а потом, конечно, когда она переставала артачиться и признавала его власть, он рассказывал, как мучился от их взаимного непонимания, извинялся и всякое такое. На это они обычно клевали.

Все, кроме Кристины. Эта дура сопротивлялась до последнего. И когда он уже думал, что «додавил» ее, она решила уволиться, и за ней — что полная засада — приперся этот непонятный лейтенант, воспоминание о чьем взгляде до сих пор вызывало у Влада озноб унылой обреченности. Против таких людей у Влада никаких стратегий не было, а если б он какую и опробовал, то сразу получил бы в морду. Так уже неоднократно бывало, и вспоминать об этом было обидно.

Явившись на работу, Влад на всякий случай заглянул в помойное ведро, перечитал оторванный уголок и спрятал его в бумажник. Однако следующей ночью сон с графом продолжился ровно с того места, на котором прервался.

*

Домик 17, выделенный девушкам для проживания, считался типовым для Эйзенвилля: участок три сотки, обнесенный металлическим штакетником, небольшая клумба у крыльца, лавочка, входная дверь. За дверью прихожая, санузел и коридор, по одну сторону которого находилась кухня, она же гостиная, а по другую — три маленьких спальни, с отдельным входом каждая. В каждую спальню влезала одна кровать, шкаф и стол со стулом.

— В таком доме я бы провела старость, — сказала Дана, распаковывая рюкзак. — Ни тебе родственников, ни вредных бабулек…

— Это ты пока сама не бабулька, — отозвалась Марина. — А в старости все вреднеют. Еще неизвестно, какой ты станешь.

— Я стану мудрая, — ответила Дана. — И добрая.

— Блин! — огорчилась Марина, наблюдавшая за процессом распаковки. — У тебя такая же зубная щетка, как и у меня! Синяя с белой щетиной. Как мы их различать будем?

— Ниткой перемотайте, да и все, — буркнула Кристина.

— Тебе хорошо, у тебя оранжевая.

— Девочки, у кого какой шампунь?

Шампуни оказались разными.

— У меня полотенце красное, с розовыми сердечками, — заявила Марина. — Не брать!

— Очень нужно, — ответила Кристина, пытаясь вытащить свое со дна рюкзака. — У меня зеленое.

— Итак, девки, — Дана вернулась из ванной, расставив там свои аксессуары, и была в настроении подвести итоги, — мы здесь по милости твоей колдунской книжки. Я спрашивала у Сашки, как они нашли прочих, он сказал, что нормально, через сайт, только нас как-то странно. Ты, кстати, книжку взяла? — обратилась она к Кристине.

— Нет. Заперла и дома оставила.

— А ключ?

— Спрятала. Мама знает место.

— Хорошо. Лешка не найдет?

— Не должен. Только вот…

Кристина замешкалась, не зная, посвящать девиц в возможные проблемы или нет, но в итоге продолжила:

— Ты мне ее в последний день отдала, так?

— Ну.

— Я ее на работе оставила. Прихожу увольняться, а ее Влад читает…

Марина вскрикнула и прижала ладонь к щеке.

— Его нам тут только не хватало!

— Его не возьмут, — покачала головой Дана. — Альберт говорит, вакансий больше нет. Ни наших, ни рейдерских. Ну, есть, конечно, два техника, типа Джафару в помощь, но вы сами понимаете…

Девушки понимали. Джафару, как и им, полагалась ровно одна комната в типовом доме, где должны были бы проживать еще два техника, но механик предпочитал комнату в гараже, построенном недалеко от взлетной полосы. Никакие техники ему были не нужны, а поскольку он прекрасно справлялся, то и дом номер три, находившийся как раз возле фермы, пустовал полностью. Единоверыч ночевал в нем, если состояние какого-либо из животных на ферме требовало его ночного присутствия. Саша сказал, что в те редкие моменты, когда Джафару требовалась помощь, он предпочитал ставить зеков за токарные станки и результаты их труда оценивал очень придирчиво. Если зеки плохо справлялись с заданием, он лишал их возможности ходить в сельпо, пока не доделают. С вольными техниками такое не прокатило бы.

— С Владом немного иначе получилось, — продолжала Кристина. — Он не хотел отдавать мне графа. И во время борьбы за книгу оторвал уголок одной страницы.

— Он теперь умрет? — кровожадно поинтересовалась Дана.

— А я почем знаю, — ответила Кристина. — Но видите, тут его пока нет, и никто не планирует за ним ехать.

— Если приедет, надо его к зекам определить, — убежденно сказала Марина. — На воспитание. Козла такого.

— Тогда уж на ферму, к овцам. Пусть проведет там молодость.

— Кстати, — лукаво заметила Марина, — сосед наш, Рэнни, говорит, что изначально техники-то были, и даже жили в доме номер три. Но в один прекрасный день собрались и уехали. Будто напугало их что.

— Единоверыча ничего не пугало.

— Твой Единоверыч сам еще та нечисть. Ты сама говорила, что он с козами, как с людьми разговаривает!

— Иногда лучше с козами поговорить, чем с Владом, например…

— Рэнни твой вечно что-то курит, знаешь. И это ни фига не табак.

*

— Ты кровь-то у коровы брать умеешь?

Солнечные лучи растягивали прямоугольники окон, роняя на пол четкие, косые отсветы, деловые воробьи тенями сновали в коровник и обратно, прыгали по кормушкам и навозным желобам. Еремей Данилович Иноверцев, одетый в камуфляжные штаны и брезентовую куртку давно уже непонятного цвета щурился от блеска разложенных на подносе пробирок.

— Умею.

Кристина вспомнила, что ее этому учили.

— Вот и славненько, сказал он. — А Дима? Что будет делать Дима? Дима у нас будет держать животных… Смотри, орел, приобретешь хорошую профессию — еще мне спасибо скажешь. Электроника-то ваша — сегодня есть, завтра нет, а корова, она как кормила людев тысячелетиями, так и будет кормить.

Животные посматривали на Дмитрия Чекаву, увязавшегося за Кристиной самого утра, неодобрительно.

— Ну, тысячелетия я вряд ли проживу, — пошутил Дима.

Он немного нервничал: посматривал то на солнце, то на коров, то на воробьев и постоянно поправлял воротник свитера. Лучи солнца отражались от его глаз странным неживым цветом, похожим на старый асфальт.

Сейчас его свитер навозом провоняет, подумала Кристина. Если целый день тут ходить.

— Сколько ты проживешь, никто не знает, — назидательно сказал Единоверыч. — Это сейчас ты этакий живчик, но в жизни бывает всякое. Может, и тыщу лет, а может, помрешь завтра. Главное — здесь и сейчас. А здесь и сейчас надо держать корову.

— Да не вопрос, — храбрился Дима. — Я обычно твердо стою на ногах. Даже если пол навозный.

— Пол сегодня мыли, желоба чистили. Кристина, видишь иглы? Теперь смотри: протыкаешь яремную вену наискось снизу — помнишь, где яремная вена? — нацеливаешь в пробирку. На ней написан номер коровы и бирочка коровья. Та, что на ухе. Цифры читать умеешь?

— Если что, я ей помогу, — Чекава подмигнул Кристине. — Меня электроника научила.

— Обижаете, — солидно сказала Кристина, рассматривая иглу. У входа почудился призрак Влада, она вздрогнула, но потом решительно прогнала его в архив памяти.

Путь от дома до фермы, даже если не спешить, занимал минут пятнадцать. За это время Кристина успевала проснуться и ощутить интерес к жизни, чего не происходило в городе, где на работу было ехать час. Многое, весьма многое зависело от дороги. Ну и солнце в коровнике, конечно. Какое сегодня в нем было чудесное солнце!

*

Соседками справа от Кристины были: Лена — продавщица в сельпо, Алевтина — работник администрации и молчаливая улыбчивая азиатка по имени Схен, работавшая в поликлинике.

Возвращаясь домой, Кристина часто заставала окружение за какой-нибудь философской беседой. То ли люди старались казаться лучше, чем были, то ли их действительно волновали подобные вопросы. Кристине понравился обрывок разговора Алевтины и Рэнни — соседей с противоположных от их домика сторон — беседующими на «нейтральной полосе», как раз перед их калиткой.

–…на мой взгляд прагматизм, — говорил Рэнни, — довольно близорукая стратегия.

— Но то, что ему противопоставляют, вообще стратегией назвать трудно, — тянула Алевтина. — Это выжидание.

— Не совсем, — вдохновился Рэнни. — Скорее, спектр внутренних состояний.

Кристина поздоровалась, обошла их, потом оглянулась. Алевтина — стройная женщина лет тридцати пяти, в модных золотых очках, в красном офисном костюме и даже на некоторых каблуках, с дорого прокрашенными в серебристый оттенок короткими волосами, аккуратно уложенными в агрессивный порядок — и парень сходного возраста, чье лицо в некоторых ракурсах просилось на икону, одетый в старый джинсовый костюм, прикрытый длинными космами, избегавшими рук парикмахера.

О чем эти двое могли спорить? Логично, что о мировоззрении, потому что каждый из них выглядел камнем на пути другого.

Кристина ощутила гордость от того, что они с Чекавой всю обратную дорогу от коровника говорили об одном и том же мире. Они нарочно удлинили обратный путь, чтобы пройти через луга, где в золотом вечернем свете покачивались цветы зверобоя и луговой герани, и где можно было вдоволь наслушаться птиц.

Правда, Чекава, как ей показалось, в основном соглашался с ней и подлаживался, а собственное мнение то ли придерживал, то ли вообще его не имел. С одной стороны это льстило, с другой — настораживало.

По профессии Чекава был компьютерщик — поддерживал программное обеспечение на складах, но в основном, конечно, планировал реализоваться как рейдер.

— За мной закреплен, — хвастался он, — участок 68. Это на пути к кичману, в распадке.

Многие рейдеры имели в Ближнем лесу так называемые «собственные» участки. Такой участок при свете дня мог с целью сбора грибов обходить только сам рейдер. Другие, конечно, могли по этим местам гулять, но умыкание тридерисов сегмани — черных висельников — с чужой территории считалось воровством и наказывалось сначала штрафами, а при рецидивах — изгнанием. Однако право собственности терялось с одиннадцати часов вечера до четырех утра, потому что грибы, дозревшие и собранные в этот час, относились к особой категории. В их оболочках, по словам Регины, разрушались вещества, защищающие их от воздействия ультрафиолета, и таким образом их плодовые тела приобретали повышенную лекарственную ценность. Поэтому рейдер, не поленившийся в этот опасный час выйти в лес, мог, в случае удачи, рассчитывать на двойную оплату.

Грибы принимались круглосуточно в приемном пункте, или Шпыньке, стоящем недалеко от складов. Когда бы Кристина не проходила мимо этого приемного пункта, похожего на старинную каменную башню, в его окошке всегда маячил унылый Артур, хотя по логике у него должно было быть как минимум два сменщика. Впрочем, Кристина проходила там редко.

— И что там выросло что-нибудь? — спросила Кристина.

— Вчера не было. А сегодня, когда на складах электричество сдохло, у меня выдался свободный день, и я пришел к вам в коровник. Рассчитывал найти там тебя.

— Почему именно меня?

— А почему нет? Надо же мне с кем-то общаться, а ты умная и красивая.

— Ты хочешь нарушить правила и завести роман? — засмеялась Кристина.

— Никаких правил нет, — Дима смущенно склонил голову и пнул камень на дороге. — Просто админам это не нравится. Это типа мешает работе. Но у них самих-то семьи есть. У Регины и Альберта — прямо здесь. У Эстерхази двое детей и бывшая, как он говорит, жена, которым он отсюда звонит почти ежедневно. Только Джафар холостой и, как мне сказали, сексу предпочитает копание в запчастях.

— Может быть он и прав? — подколола его Кристина.

— Не, — мотнул головой Дима. — Люди лучше. Они живые, они сейчас.

«Странная фраза. Как будто он ее выучил».

— А у нас, — вдохновенно добавил он, — может, будет не роман, а дружба с флиртом. Такие отношения очень прибавляют сил, не правда ли? Ты ведь свободна?

— Сейчас да…

Кристина согласилась. В конце концов любого парня всегда можно послать.

Однако вышло, что первые две недели она действительно приходила домой с прибавленными силами. Марина во время ужина смотрела на нее с некоторой завистью и со свойственным ей простодушным лукавством иногда подкалывала и допытывалась подробностей. Марине нравилась ее дизайнерская работа, и коллектив попался хороший, но он состоял из одних женщин и Коленьки, которого никто из женщин как мужчину не воспринимал. Коленька, правда, не претендовал и вполне довольствовался ролью «странного мальчика, возможно, гея».

А вот Дана личной жизнью подруги не особенно интересовалась и зачастую сидела с мрачным и очень задумчивым видом, размышляя о каких-то лишь ей ведомых проблемах.

*

В один из выходных, когда они ужинали вместе с Кристиной, Даная поделилась своей тревогой.

— Ты Маринке, наверно, не говори, — начала она. — Ну, пока не говори… может, у меня бзик просто… но тут все как-то странно.

— Поселок, который основан для того, чтобы собирать синие круглые грибы — это вообще странно, — согласилась веселая Кристина. — В принципе. Изначально.

И откусила от бутерброда.

— Ты не понимаешь, — расстроилась Дана. — Хрен бы с ними, с грибами и прочими дарами природы. Альберт говорит, что сейчас рейдеры сдают от силы по два-три двадцатиграмовых шарика в неделю. Не считая трав, их много, конечно, но если так проходит большая часть лета, то как наш поселок окупается?

— Мы не знаем, сколько стоит гриб после обработки. И какие бонусы к здоровью он дает.

— Саша говорил, обновляет человека полностью. Какой-то там раствор или на себе держать. Даже онкологических больных лечит. Хотя если поздно начать, то это очень больно, и они могут умереть. Но меня другое волнует. Вот смотри…

— Ну? — Кристина жевала бутерброд и совсем не хотела думать о подозрительном.

— Семьи тут моветон, так? Но у некоторых, кто админы, они есть. У Бориса Юрьевича, председателя правления, есть. Жена с детьми. У Эстерхази есть бывшая жена. У Альберта здесь семья. Только Джафар женат на самолетиках. Еще есть пятеро сотрудников, с которыми мы пока не знакомы, у которых семьи тут или там.

— Ну?

— Так вот. Я за эти две недели опросила десятка два рекрутов, с марта и до нас. Все здесь первый год. И все ведомости тоже только за этот год, начиная с января.

— И что?

— А где второгодники? — со значением спросила Дана. — Где те, кто работал в прошлом году и остался в этом? Граф во сне сколько от нас хотел? Пяти лет? Но тогда почему здесь никто пять лет не работает, кроме наших админов? Сашка говорил, что он тут пять лет, Альберт — тоже пять, Джафар — три. Регина — восемь. А вот твой Чекава, например, он первый раз?

— Ну да.

При упоминании Чекавы Кристина с недовольством отметила, что краснеет. Ужас, как быстро какой-нибудь малознакомый парень начинает занимать все твои мысли, если с ним есть, о чем поговорить…

— Вот и мы — первый! — тем временем волновалась Дана. — И ребята слева от нас — Славик и Андрей — первый. И женщины — Лена, которая продавщица в сельпо, Алевтина и Схен — тоже первый. Куда на исходе года деваются все наемные работники?

Кристина спросила себя, волнует ли ее этот вопрос. Определенно не волновал. Мало ли, какую следующую работу находит человек.

— Учитывая, сколько здесь платят, они, наверно, предпочитают годика три отдохнуть, — рассмеялась она. — Не парься. Просто ты не всех опросила еще. Единоверыч тут четыре года, он сам говорил. Правда, с перерывами.

— Надеюсь, — ответила Дана хмуро.

— Коровы здесь тоже не все молодые, — продолжала успокаивать подругу Кристина. — И лошадь есть аж двадцати лет. Еще у нас штук пять собак, одна прямо очень старая. Не говоря уж о котиках.

Дана осторожно улыбнулась.

— Ну ладно, — сказала она. — Лошадь — это аргумент.

*

И надо ж было случиться такому, что именно после этих выходных встревожилась и Кристина, правда, по другому поводу. Вечером Дима не появился в коровнике, а когда она заглянула к нему на работу по дороге домой, то увидела, как весь коллектив на складах что-то празднует, и Дима так этим праздником увлечен, что ему не до нее. Извинившись, она ушла домой.

Сотовой связи в поселке не было, был только спутниковый интернет, подведенный к нескольким компьютерам и тем планшетам, которые жители догадались с собой захватить. Работал он по два часа в день, с трех до пяти. На дворе было уже шесть, поэтому позвонить и спросить Диме, как он добрался, Кристина не могла.

Она надеялась встретить его на следующий день, но и на следующий день он не появился.

На работу к нему Кристина заходить не стала. Дружба так дружба. Она, как друг, должна понять.

На третий день Дима случайно попался ей в магазине.

— Привет, — сказала она. — Чего не заходишь?

— Ой, — сказал он. — Извини, тут с делами закрутился. Я потом забегу.

В середине дня Кристина увидела его в конце улицы, развлекающим компанию из пятерых девчат, и свернула в переулок.

Она была очень сильно озадачена.

— Забей, — за ужином сказала Дана. — Это не лечится.

— Я не пойму, — сказала Кристина, — я что-то не так сделала? Я потом спросила, может, обидела его чем, он только по плечу меня похлопал, не бери, говорит, в голову, просто настроения нет. Не то что бы он мне был сильно дорог, после двух-то недель гуляний под ручку, но странно…

— Вы целовались? — с жадным интересом спросила Марина.

— Ну… могли бы, наверно. Но мы договорились, что у нас не роман.

— Ну вот он просто ищет «не романа» еще где-нибудь, — сказала Дана. — Выкинь из головы. Есть такие мужики, которые любят набивать себе цену, исчезая.

— Хорошо, что я никому не нужна, — протянула Марина. — Хотя если я начну терять по килограмму в неделю…

— То скоро Чекава приударит и за тобой, — угрожающе сказала Дана.

— И тебя ждут непростые испытания, — страшным голосом подтвердила Кристина.