Глава 6. Сплетня про себя
— Ты хорошая девчонка, — говорил Толик по кличке «Егерь», подливая ей коньяка. — И голос у тебя ангельский. Как будто сам господь послал тебя, чтобы смыть все мои грехи. Если холодно будет — проси, не стесняйся, телагу дам.
— Да нет, спасибо, — отвечала Кристина. — Мне пока коньяка хватит.
Она сидела здесь уже час.
— Ты — посланница небес, — пьяно продолжал Егерь. — Правда, Весло?
— Угу, — бурчал в кусок хлеба тощий поселенец. — Как есть ангел. И за что нам такая радость.
Эта фраза, точнее, тон, каким она была сказана, Кристине не понравились. Но ведь я, думала она, просто могу сейчас встать и уйти. Если идти от кичмана налево — выйдешь к поселку. Правда, темно…
И она сидела.
Ей казалось, что весь этот псевдорелигиозный нарратив был ответом мироздания на спонтанную молитву, которую она вспомнила, увидев белое. Мироздание словно бы ответило: не поможет. Вот, посмотри, что за люди используют те же самые образы и формулы.
Правда, возражала она мирозданию, они тут давно живут, и возможно именно эти образы и формулы спасают их от белого. Кто знает.
…Через полчаса Егерь все же накинул на нее телогрейку и все порывался обнять. Подтянулись еще двое сонных поселенцев, представились Серегой и Левой.
А вот теперь я уже не могу встать, думала Кристина, с усилием заставляя работать свой одурманенный страхом, обидой и алкоголем мозг. И все же она попыталась.
— Сиди, — пришлепнул ее Егерь, — слушай мою исповедь… грешен я…
«Твою мать». Кристина посмотрела на свои руки. Руки дрожали.
*
Где-то далеко кричала сова, стрекотали кузнечики, а дым от догорающего костра поднимался ровно в небо, знаменуя штиль.
— Водички нет? — попросила Кристина.
— Весло, принеси даме водички, — сказал Егерь. — В закрытой, мать твою, бутылке. А то дама пить не станет. Ну, я б на ее месте не стал.
Поселенцы подобострастно хмыкнули.
Весло поднялся с чурбака, хекнул, удалился в темноту, где просматривалась улочка, образованная построенными из горбыля домами. Когда Весло открывал бутылку, Кристина видела, как отлетело фабричное колечко.
Кристина сделала глоток. Вода показалась странной.
Когда бывшие зеки в очередной раз заржали, он поднялась и сделала шаг, однако ощутила такое сильное головокружение, что вынуждена была снова сесть.
— Я, пожалуй, пойду, — сказала она, осипнув.
— Да посиди с нами, ты чего, — забубнил Весло, глядя себе под ноги. Егерь поощрительно улыбнулся, и Кристина заметила, что зубов у него примерно два.
— А что ты зубы не вставишь? — спросила она.
— Это надо в город ехать, — объяснил за Егеря Весло. — Здесь зубрих нет. А в городе нас никто не ждет…
— Ждут, но не те, — заметил Дворник.
Сергей подбросил дров в костер.
— Уже полдвенадцатого, — жалобно сказал он. — Пора, что ли…
Все посмотрели на Кристину. И совсем не так, как на гостя, которому пора уходить.
Влипла, обреченно подумала та. Надо первой схватить нож. Хотя лучше не хватать, если не умеешь пользоваться.
*
Несмотря на неумение, она все же отметила местоположение ножа, которым резали хлеб, и начала лихорадочно придумывать план Б, понимая, что он будет провальным. Подступала паника.
А хозяева никуда не торопились.
И когда Кристина уже мысленно попрощалась сама с собой, за костром зашуршало, ворота звякнули, и на поляну вышел еще один человек. Костер высвечивал старые джинсы и футболку. Пришедший остановился на краю поляны и снова чем-то звякнул, по звуку значительно более мелким, чем сетчатая ограда, но тоже металлическим.
— Вечер в хату, — произнес он тихо.
Кристина почувствовала, как развеивается хмель. Вот уж кто точно… а может, они для него все и делали…
— Вечерочка, начальник.
Егерь поднялся.
— За крестовинами пришел? Мы только три спилили.
Егерь нервно щурился, потел и суетливо потирал руки. Весь его облик выдавал неожиданный, резкий испуг, Кристине непонятный.
— Я просил четыре, — сказал Джафар, выступая на свет. — Кто у вас тут?
Весло как-то поджался и отодвинулся в тень.
— Барышня зашла передохнуть, — просипел он.
Суетливо поднявшись, Весло развел руками. — Мы уж предлагали до вас проводить, но видно девка крутую обиду на кого-то кинула. С вами, говорит, сидеть буду…
Как они проницательны, с горечью подумала Кристина. У меня ведь наверняка все на лице написано.
Сделав несколько быстрых шагов, Джафар обогнул костер, наклонился, грубо схватил ее, вонзив пальцы под ключицу, и поднял на ноги. Что-то странное случилось с его лицом. И без того рельефное, оно стало гротескно резким, бледным, и как будто нарисованным на страшной картинке.
— Тащите заказ, — бросил он через плечо. — А вы, Кристина, идите вон туда, — он кивком указал сторону, — и ждите меня там.
— Угу, — сказала Кристина, ощущая, как футболка прилипает к спине от холодного пота.
Он меня спас, подумала она. Он… в каком-то странном состоянии меня спас. Или это я слишком пьяна.
*
Некоторое время они шли торопливо и молча. Джафар держался сзади, и Кристина слышала, как стукаются друг об друга неведомые детали — «крестовины» — в его холщовом рюкзаке.
— Надеюсь, — тихо сказал, наконец, Джафар, уже совершенно нормальным, слегка усталым голосом, — что вы не обижены на меня. За то, что в третий раз не позволил вам уже окончательно стать жертвой.
— В третий?
— Сначала ваш начальник; потом… я слышал, как вы еще в самолете рассказывали про вашего отца, страдающего алкоголизмом.
— Вы же были в наушниках.
— В салоне есть микрофоны.
— Черт… а дальше?
— Сегодняшний вечер.
— Да ладно. Они же давно… ну, отсидели, исправились.
— То-то вы были полупрозрачной от страха.
— Это правда. Я как-то не заметила, что меня занесло на кичман. Они не давали мне уйти.
— Неудивительно, — ответил Джафар. Потом помолчал, словно бы на что-то решаясь, и продолжил речь вопросом: — Отсидели… А знаете, за что сидел Егерь?
— За что?
— Убивал туристов в лесу. А если среди них были дети, он оставлял их… с трупами их родителей.
— Господи…
Кристина остановилась. Джафар остановился тоже.
— Серега по кличке «Десятка» — людоед, — безжалостно продолжал он. — Только уже в городе. Он отловил десяток девушек и сварил из них…
— Джафар! — жалобно выкрикнула Кристина. — Меня и так сейчас вывернет.
Кристина прислонилась плечом к стволу дерева и пыталась отдышаться.
— Такое чувство, — прошептала она, — что у меня… разводятся пальцы… будто каждый в железном чехле…
— Стоять.
Механик словно бы ожидал чего-то такого; быстро подойдя к ней, включил фонарик и посветил в лицо. Потом обхватил пальцами углы нижней челюсти и повертел ее голову.
Кристина ощутила внезапные спазмы и начала задыхаться.
— Тебя отравили, — выдохнул он. — Идем.
— Куда?
— За мной, быстро.
Схватив девушку за руку, он потащил ее вниз — туда, где шумела река.
*
Достигнув покрытого травой покатого берега Кристина пошатнулась и рухнула на колени. Джафар тоже сел на траву, но, по ее мнению, более изящно. Не как мешок с природными ресурсами.
— Ты способна набрать в руки воды? — спросил он. — Я не мог предвидеть все события и не прихватил стакан.
— Пальцы не смыкаются, — прохрипела Кристина. По ее ощущениям рука стала металлической, как у робота.
Сбросив рюкзак, Джафар наклонился и зачерпнул воду в собственные ладони.
— Придется так, — сказал он. — Пей, сколько сможешь.
И она пила. Объема горстей хватало глотка на два-три, но черпал он часто, поэтому выпила она много. Время от времени она отползала, и ее рвало в кусты, но потом он снова тащил ее к реке и снова заставлял пить.
Она ужасно боялась разбить губы о его браслеты, вечно съезжающие к ладони. Руки его, хоть и выглядели достаточно ухоженными, пахли соляркой.
В какой-то момент он догадался, что сейчас вышибет ей зубы, снял браслеты и сунул в карман.
Еще какое-то время Кристина пила, а когда в голове окончательно прояснилось, выдохнула:
— Мне… легче… пальцы разморозились.
— Наконец-то.
Умывшись и отряхнув от воды совершенно окоченевшие руки, Джафар, там же, где и сидел, откинулся на траву и закрыл глаза. Звезды освещали его лицо, мокрое и все ещё бледное.
— Простите, Джафар, — искренне покаялась Кристина. — Я идиотка… Я причиняю невероятно много хлопот.
— Не то слово, — вздохнул он и закрыл глаза. — Но было бы куда труднее назавтра выкапывать тебя по частям из лесной подстилки.
— Вык-капывать труднее, — стуча зубами, согласилась Кристина. — К тому же придется как-то объяснять мою безв-временную кончину.
— Дикие звери, — умиротворенно сказал Джафар. — Так объяснил бы Егерь.
— Ст-трашный человек.
Теперь Кристина дрожала целиком.
Джафар сунул руку в карман, затем снова вздернул ее, звякнув браслетами.
— Нет, он обычный… А вот с Чекавой связываться не советую. Это человек смерти.
— Человек смерти?
— Как и я, — кивнул Джафар. — Только я связавшихся со мной веду прочь от нее, а он — прямо к ней.
*
Пытаясь подняться, Кристина прислушалась к собственным ощущениям и заявила:
— А теперь у меня что-то с ногами.
— Зато будет, что вспомнить, — утешил Джафар, и казалось, что скорее себя, чем ее.
— Я не о сочувствии прошу, — сказала Кристина. — Просто иди медленней.
…Некоторое время она плелась, едва переставляя онемевшие ноги за темным силуэтом механика, а точнее, просто ориентируясь на звук бренчащих железок. Потом устала.
— Я могу купить себе жизнь, рассказав тебе сплетню про себя? — спросила она.
Джафар остановился. Было видно, что в таком тоне с ним не разговаривали уже давно, а может быть и совсем никогда, поэтому он не знал, что отвечать.
— Это низкопробный товар, — ответил он наконец, — но так и быть. Я даже попробую примкнуть к осуждающим.
— Чекава написал мне стихи, — сказала она. — А когда я согласилась пойти с ним на сеновал, позорно смылся.
Джафар немного помолчал, обдумывая ответ. Сплетничать он явно был не силен.
— Какой аморальный поступок, — осудил он наконец, как обещал. — Я б не стал отказываться.
— Это было сказано для моей самооценки? — злобно сказала Кристина, садясь на траву.
— Это было сказано искренне, — поправил Джафар. — Я тут уже четвертый год, но мне никто сеновала не предлагал… Кого нужно осудить на этот раз?
— Меня, я не могу идти.
— Нечего было бухать с зеками, как последняя шалава, — сказал Джафар, явно вживаясь в роль сплетника. — А то бегают по лесам полуголые, а потом жалуются.
— Прямо как настоящая бабка! — похвалила Кристина.
— Это было сказано для моей самооценки?
— Это было сказано искренне, — отзеркалила девушка. — Мне вот уже двадцать пять, а я еще ни на шаг не приблизилась к образу бабки.
— Это потому что ты в принципе ни шагу сделать не можешь, — сказал Джафар, поднимая ее на руки.
Кристина удивилась и безвольно затихла.
*
— Мы дошли до участка 68, — сказал он в некий момент, поставив Кристину на землю. — Смотри…
Луч фонаря отразился от белых тяжей, легких, словно перья. На самых толстых созревали белые, оранжевые и блестящие синеватые шарики.
— Это участок Чекавы! — воскликнула Кристина и тут же закашлялась.
— Верно. И этот фигляр давно здесь не был. Так что непонимание своего счастья присутствует у него на всех фронтах, не только на личном. К тому же на дворе полпервого. Так что можешь все забрать.
Кристина, успевшая проникнуться азартом сбора, потянула было руки к заветным шарикам, но потом отдернула.
— Нет, — покачала она головой. — То, что он — ничтожество, не значит, что я должна быть такой же.
Джафар посмотрел на нее с явным уважением. Которое, впрочем, тут же сменилось насмешкой.
— Уверена? Или тоже хочешь казаться лучше, чем ты есть?
Кристина отвернулась, опустив руки.
— Уверена.
Джафар выключил фонарь и подошел ближе.
— Теперь сама дойдешь, или помочь? Мне нужно заглянуть за реку.
Она обернулась, внезапно вспомнив.
— Нет! Нет, пожалуйста!
Чуть помолчав и устыдившись своего порыва, она осторожно добавила, не сильно надеясь, что ей поверят:
— Там это… белое. Оно ходило.
Она была убеждена, что видела белое только потому, что ее путь сюда начался от ведьминой книги. И что никто из живущих здесь не видел ничего подобного.
Однако Джафар не стал издеваться. Он нахмурился, потом вздохнул и посмотрел в темноту.
— Белое? — переспросил он.
— Да. Белое. Большое. Смотрит. Я тогда еще трезвая была. Это из-за него к зекам вышла. Оно… не знаю, чем оно смотрит, но явно всем собой, а глаз нет.
— Сторн, — объяснил Джафар.
— Сторн? Что это?
— Белое — это сторн. Ты в методичке список опасностей открывала? Вот все вы так, дочитываете только до гадюк… Никто толком не знает, что это. Какое-то лесное существо. Оно не может пройти сюда, потому что боится железа. Но для человека он опасен.
— Это гриб?
— Ты проницательна. Знаешь, пожалуй, я не пойду за реку. Лучше донесу тебя до дома.
Обхватив Джафара за шею, Кристина постоянно боялась, что он где-то там, внизу, поломается под ее тяжестью.
— Хорошо, что я не Марина, — сказала она, утешая скорее сама себя, чем его.
— Плохо, — ледяным тоном отозвался механик. — Марина дома спит, а не с зеками бухает.
— А тебе не кажется, что я, обремененная чувством вины, куда тяжелее, чем без него?
— Кажется. Но мне помогает справиться с этой ношей чувство справедливости.
— Яш, может, правда, не надо…
— Помолчите, Кристина.
…Донеся до калитки, он поставил Кристину на землю и вытер вспотевший лоб.
— И вот еще что, — сказал он чуть слышно, но жестко. — За такие прогулки с вас возьмут штраф. С меня — тоже. За то, что допустил. Поэтому вы приходите домой и рассказываете, как оплакивали свою несчастную любовь под кустом в парке. Можно рассказать про взгляд за реку и про сторна. Я все равно поставлю администрацию в известность о том, что они появились. Ясно?
— Да.
— Рад, — сказал Джафар, повернувшись уходить, — что мы друг друга поняли.
Они, подумала Кристина. Они. Их много. Ничего себе.
*
Саша Эстерхази собирался на пляж основательно. В комплект необходимых вещей входила подстилка, надувной матрас, пара холодных коктейлей, пакет чипсов и шноркель. Еще полотенце и что-нибудь на голову, чтобы не напекло.
На берегу озера он долго выбирал место, стелился и некоторое время нырял, чтобы вернувшись, обнаружить на своей подстилке Джафара, расположившегося, словно пантера на краю обрыва.
Джафар никогда ничего лишнего с собой на пляж не брал. Пользовался чужим.
— Опять здесь эта наглая задница, — ворчал Эстерхази, взывая к небесам. — Почему римляне, а затем и галлы не уничтожили вас, проклятых потомков царя Рамзеса?
— Не клевещи на мою задницу, — сонно отвечал Джафар. — Она такая же наглая, как и твоя. И царя Рамзеса не упоминай всуе. Нам только ходячих мумий здесь не хватало.
Надо сказать, что именно предвидя появление нахлебника, Эстерхази и прихватывал с собой два коктейля. Потому что если взять один, то Джафар выпьет его раньше.
— Вчера за рекой видели сторна, — сказал Джафар.
— Но ведь еще не сентябрь?
— Тем не менее.
— Вот черт.
*
Эстерхази снова ушел купаться, а Джафар думал. Барометр его настроения склонялся к тревожному.
Вчера на поляне получилось неожиданно. Джафар даже на пару секунд потерял над собой контроль, а это очень, очень плохо. Девица этого не заметила, ей было не до того. А вот Егерь заметил. И от того испугался.
Егерь догадывался, что для того, чтобы превратить троих-четверых из них в мясную нарезку, Джафару потребуется минут пять. Раньше, когда он больше нагружал себя тренировками, потребовалось бы две. Но принципиальная разница небольшая.
Егерь многое умел читать по лицу. Это когда-то помогло ему выжить. Он не знал, что Джафар служил на Севере, не знал той истории, после которой Джафара, утомленного судами, оправданного, но совершенно психически разбитого, Эстерхази приволок в поселок. Мол, тут спокойно. Еще полгода психотерапии, и ты будешь как новенький. Джафар тогда боялся прикасаться к холодным предметам и вздрагивал от любого стука в дверь. Несмотря на огромные дозы таблеток, ему снились кошмары, от которых спасала только бессонница.
Теперь, конечно, он восстановился. Он сильный и живучий. Но иногда, напоровшись на триггер, он терял себя. Например, как вчера.
Самое обидное, что девица эта, Кристина, значила для Джафара куда меньше, чем тот же Егерь, например, или Весло. Если б она пропала сама по себе, он получил бы взыскание, но не переживал бы. А тут… так совпало, будь оно неладно.
Он убил бы их. А если бы он это сделал, у него сорвало бы все щиты, наросшие за эти годы. И это совершенно не то зрелище, которое стоит показывать наемным рабочим.
Обведя взглядом пляж, Джафар заметил Регину, Альберта, Дану с парнями и неподалеку от них Кристину. Она была бледна и вяла после вчерашнего, однако улыбалась так, словно в ее жизни случилось нечто очень хорошее, и она еще это не пережила.
И это было странно, потому что ее возлюбленный, Чекава, валялся на самой дальней подстилке в компании складских и старательно ее игнорировал.
А она радовалась.
Хотя, объяснил себе Джафар, если бы меня спасли от смерти, я б тоже был немного счастлив. Может быть не так сильно, конечно, ибо ощущениям свойственно приедаться.
