На роду написано

Борис Давыдов, 2023

Что толкает человека на путь греха? Может ли он преодолеть соблазн или вынужден слепо следовать за ведущими его потусторонними силами? Добром или злом отзовутся его поступки? Эти и многие другие вопросы встают перед Эммой и Максимом – героями романа Бориса Давыдова «На роду написано». Смогут ли они сохранить любовь в переломную для всей страны пору? Станут ли властелинами своих судеб? Или окажется, что права была бабка Эммы, говорившая: «Каждому человеку на роду написано, сколько он проживёт и как – напополам со счастьем или напополам с горестями и нуждой».

Оглавление

Глава 3

Не красота спасёт мир…

С понедельника Максим стал жить в деревне у матери. К Эмме в её частную квартиру переехал Алхан — у них начинался своего рода медовый месяц.

Эмма поверила юноше, когда он сказал:

— Ты самая лучшая, самая красивая, в тебя многие наши мужчины влюбились. На рынок ходит много девушек, но я из всех тебя выбрал. Даже мой дядя, который знает в женщинах толк, говорил, что ты чувственная княгиня, создана для любви. Дядя прав.

Не прошло и месяца, как Максим с Эммой получили официальный развод. Незадолго до этого молодая женщина поняла, что беременна. И отцом будущего ребёнка, безусловно, был Алхан, о чём будущая мама не преминула сообщить ему. Он закричал от радости и, подняв вверх руки, стал что-то выкрикивать на своём языке.

После того как Алхан переехал к Эмме, она в один из дней отпросилась с работы пораньше и пришла за советом к Лукьяну. Но он, бесстрастно выслушав сбивчивый рассказ, рекомендовал своей бывшей любовнице не связываться с рыночными торговцами.

— Но я тоже в торговле работаю.

— У тебя, любезная, совсем другая торговля. В общем, решай сама и жди, куда кривая вывезет.

Эмма ушла от Лукьяна расстроенная. Она поняла, что её «учитель» отныне не хочет с ней знаться. С этого дня она изменилась, стала задумчивой, редко улыбалась. В ней будто надломилось что-то. Алхан заметил изменения в Эмме, спросил, в чём дело. Она сослалась на мелкие неприятности на работе. Юноша, зная о любви женщин к ювелирным украшениям, начал дарить своей возлюбленной золотые вещицы. Давал ей денег для приобретения одежды и обуви. У Эммы полегчало на душе — то ли это подарки на неё повлияли, то ли внимательное отношение со стороны юноши. А может, и то и другое.

В середине сентября Эмме на работу позвонил Алхан и сказал, что уезжает за товаром в Астрахань.

— Когда приедешь?

— Недели через две. Эмма, пока меня не будет, с тобой мой дядя будет жить.

Она была ошеломлена:

— Алха-а-н, не надо. Зачем?

— Любимая, так дядя решил, а я обязан ему подчиняться. И не груби ему, для своей же пользы.

Понимая, что препираться бессмысленно, женщина поникла:

— Хорошо.

В семь вечера Эмма встретила Али, дядю Алхана. Он был чуть ниже среднего роста, с заметным животиком, круглым лоснящимся лицом и большим задом. Впервые увидев на рынке Али, Эмма подумала: «У него зад, наверное, больше чем у меня». Сейчас, встретив важного гостя, нежно улыбнулась ему. Была она в халатике из штапеля, на груди две толстые косы. Мужчина с полминуты разглядывал молодую женщину блудливым взглядом и, должно быть не выдержав (южная кровь взыграла), прижал к себе. Эмма со злостью оттолкнула упитанного азербайджанца.

— Как ты смеешь, поганец!

Лицо оскорблённого кавказца моментально исказилось от гнева. Только тут Эмма вспомнила, что ему нельзя грубить — Алхан просил. Но было поздно: мужчина с размаху ударил её ладонью по щеке.

— Русская ш-шлюха, — со злобным шипением произнёс он. — Я ждал, что она за стол меня усадит, ужином угостит, а она… Ты знаешь, что я с тобой сделаю? — Он замахнулся на неё волосатой рукой. — Ты у меня на рынке задаром торговать будешь. И никто тебе не сможет помочь, даже твои почтенные родители.

— Али, прости…

— Молчать, шлюха! А если кому-то пожалуешься, тебя насиловать будут под каждым кустом, пока с работы будешь идти. Хочешь, завтра же изнасилуют?

— Али, не надо, не делай этого. Что я тебе сделала плохого? Я всё буду делать для тебя, только не унижай.

Он окинул её тяжёлым взглядом:

— Раздень меня.

Не понимая, как быть, женщина осторожно спросила:

— А как тебя раздевать? Ты бы сначала разулся.

— Сними с меня туфли, потом всё остальное.

Эмма опустилась на колени и стала снимать с Али ботинки. После этого встала, принялась расстёгивать пуговицы на рубашке. Затем сняла брюки, с испугом глядя на длинные трусы.

— Что смотришь? — прозвучал грозный окрик. — Снимай.

Стала стягивать с него трусы, почувствовав дрожь и в руках, и в ногах. «Ничего не сделаешь, придётся терпеть все его штучки».

Вдруг мелькнула мысль: «Надо под душ с ним сходить. А что? Попробую хитростью его взять, а то битая буду каждый день. И буду Аликом звать, а не Али. Может, не обидится».

— Алик, — по-своему назвала его, — может, в ванную сходим? Там вместе с тобой помоемся. Пошли?

Он оторопел от удивления.

Придя в себя, сказал:

— Пошли. — Помолчав, добавил: — А ты не только красивая, Эмма. Как тебя лучше называть?

— Можно Эми, — нежным голосом ответила она, — а можно и Эмуля, Эмулечка. — Быстро обнажившись, обняла оттаявшего мужчину и, поцеловав его, сказала: — Пошли в ванную, мой азербайджанский князь.

После душа, поужинав и выпив сухого красного вина, мужчина взял обнажённую женщину за талию и повёл в спальню.

В конце затянувшегося вечера, после того как азербайджанский «князь» сполна удовлетворил все свои прихоти, он сказал, лёжа в постели:

— Эмма, я долго искал нужную мне женщину, теперь нашёл — это ты.

— А как же Алхан?

Али высокомерно фыркнул:

— Он молод для тебя. И жениться ему пока рано: у него нет ни знаний, ни денег, чтобы владеть такой дэвочкой.

— Алик, я обещала Алхану, что буду его женой, а обманывать нехорошо. Я и с мужем развелась из-за Алхана.

— Ты правильно сделала, что развелась, теперь я твоим мужем буду.

Наутро Али был добр, улыбался, говорил лестные слова. Попросил Эмму, чтобы вовремя приходила с работы, нигде не задерживалась. Обещал, что все продукты будут приносить домой его люди.

— Хорошо, теперь я буду как кисейная барышня.

— Я не знаю, кто такой кисейный барышня, ты будешь жить как царица. Если женщина и по виду царица, и в постели, то она везде должна быть царицей.

«Царица», удовлетворённо улыбнувшись, обняла Али и стала целовать его так, как целуют только любимого человека.

— Эмма, ты говори, что тебе купить надо, не стесняйся. Шубу надо? Куплю. Бриллианты на твою белую грудь надо? Куплю. Ты меня не бойся, я не из рода шайтанов. И ты уже знаешь, чего не должна делать женщина.

— Но я же царица! — ослепительно улыбнувшись, воскликнула она. — А царица не просто женщина, она может и повелевать.

У Али от нескрываемого удовольствия на лице появилась широченная улыбка, в глазах заблестели весёлые искорки. Даже его массивный, выступающий подбородок и горбатый нос будто бы обрели некую утончённость.

— Эмма, ты меня победила. Сегодня приду в шесть вечера, жди. Ужинать не будем, ты моим ужином будешь, моя царица.

— Алик, а сколько тебе лет?

Он довольно улыбнулся:

— Этот вопрос мне нравится, значит, я заинтересовал тебя. В конце этого года мне исполнится тридцать два года.

— Алик, ты же совсем молодой!

— Я и через пятьдесят лет буду молодым.

Эмма стала собираться на работу. Правда, сначала расцеловала мужчину. Затем скромно попросила любить её, носить на руках, тогда она станет настоящей царицей, а он для неё будет самым лучшим царём. В ответ он пообещал быть не правителем, а просто хорошим мужчиной. И напомнил:

— Готовься стать моей официальной женой. Свадьбу сыграем в конце октября.

Перед уходом на работу Эмма успела сделать философское умозаключение, что даже у настоящих цариц наверняка бывали непростые деньки. Однако любая женщина, пусть даже и царица, должна знать: «Не красота спасёт мир, а женская ласка».

Сегодня у Эммы работа не шла на ум. В обеденный перерыв на улице она опять думала об Алхане. «Ему на самом деле рано пока жениться, Алик прав. Значит, ставить буду на Алика. Он меня любит, надёжный, кроме этого немало и других плюсов.

В общем, его есть за что любить. Минусы? А у кого их нет». Без видимой причины Эмма вспомнила, как в семнадцатилетнем возрасте невзначай столкнулась на улице с пожилой цыганкой.

Та как-то странно посмотрела на неё и сказала:

— Погоди, красавица, дай погадаю.

— У меня денег нет.

— Э-э, зачем мне твои деньги? — Крепко взяла девушку за руку и стала разглядывать её ладонь, водить по ней пальцем. — Ага, вижу много чёрных мужчин… Первый брак у тебя будет неудачный. Но потом… опять между вами ниточка. А козырной — он будет твоим первым мужчиной, но это не муж.

— Почему?

— Потому, девка, что мужиков любишь. — Продолжая водить пальцем по девичьей ладони, цыганка нахмурилась: — Вижу чёрного, совсем молодого; другой тоже чёрный, немолодой — оба нерусские. Потом опять нерусские, кровь…

Девушка заволновалась:

— Бабушка, а зачем мне нерусские? За мной русских много бегает.

— Ты не любишь тех, кто за тобой бегает. — Цыганка вдруг сердито сдвинула тонкие брови. — Запутанная у тебя жизнь, красавица, потому что думаешь не так, чёрные мысли слушаешь, а чёрные мысли как чёрная вода. А они ведут… — Замолчав на полуслове, испытующим взглядом окинула девушку. — Могла бы я дать тебе полезный совет, но ты всё равно сделаешь по-своему. Бог тебе в помощь, красавица.

Войдя после работы в квартиру, Эмма была удивлена, увидев в прихожей Али (он обычно возвращался не раньше семи вечера). Улыбаясь, он вручил ей букет белых роз. Растерявшись, она взяла цветы и, понюхав их, спросила:

— Что за праздник сегодня?

— Эмма, я окончательно понял, что ты моя земная богиня, которую я полюбил и которой готов уступать во многом. И не взыщи, если вчера чем-то обидел. — Мужчина опустился на колени перед «земной богиней» и стал целовать её ноги.

Молодая женщина победно улыбнулась: «Алик как будто мои мысли сегодня прочитал. Какой он прозорливый, какой умница!»

Наклонившись и поцеловав его в голову, сказала:

— Алик, вставай, я так счастлива, что ты не только сильный и гордый, но ещё и ласковый.

В этот вечер мужчина трижды признавался Эмме в любви. Потом они лежали на полу, куда бросили матрас с простынёй. Эмма в какой-то момент встала на колени. Обнажённая, освещённая мерцающим светом от старенького торшера, она смотрелась божеством, нимфой, каким-то чудом оказавшейся здесь, с полноватым, однако не безобразным, а скорее привлекательным мужчиной. «Нимфа» вдруг вспомнила, что беременна от Алхана. «Может, не говорить? Оба азербайджанцы, а они мало чем отличаются друг от друга, все почти на одно лицо. А если узнается? Опасно».

— Алик, прости, я забыла тебе сказать, что беременна от Алхана.

— Я знаю об этом, но хочу, чтобы ты сама приняла решение: рожать или не рожать.

— Алик, любимый, — негромко, но с чувством произнесла Эмма, — я только от тебя рожу, это я уже решила. И рожать от тебя буду столько, сколько мне прикажешь.

Мужчина уронил молодую женщину на матрас и начал целовать её, говоря нежные слова, которые сыпались из его уст как из рога изобилия.

— Я не ошибся, — с гордостью проговорил он. И сделав короткую паузу, торжественно воскликнул: — Я счастлив, что нашёл, наконец, любовь!

Приняв душ, они вернулись в комнату и снова легли на матрас, постеленный на полу. Повернувшись лицом к Эмме, затем положив свою руку на её живот, Али сказал:

— Ни один русский мужик не оценит тебя так, как восточный мужчина. Для русского ты обычная баба, как все, а для меня — Женщина.

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я