Лига лжецов

Астрид Шольте, 2022

Когда-то давно магия эдем проникла в мир смертных. Однако ее использование запрещено и карается заключением в тюрьме Вардин. После смерти матери Кайдер преследовал только одну цель – наказать тех, кто в личных интересах использует внепространственную магию. По мнению юноши, они обязаны находиться в тюрьме Вардин. Поэтому, как только Кайдеру выпадает возможность стать учеником государственного защитника, он без раздумий соглашается. Но однажды на его пути встречаются три преступника, которые нуждаются в защите, и привычный черно-белый мир Кайдера начинает рушиться. Их истории объединяются в одну, когда Вардин оказывается в самом сердце завесы между миром смертных и другим измерением, откуда проникает эдем. А по коридорам темного лабиринта ведут новую заключенную… его собственную сестру.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Лига лжецов предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 2. Джей →

Astrid Scholte

League of Liars

* * *

Посвящается всем, кто мечтает о побеге. Следуйте за мной.

Если вы это читаете, значит, у меня получилось. Или, может быть, я грандиозно потерпел неудачу, и вы нашли это на моем смертном одре.

Что бы со мной ни случилось, я не буду извиняться за то, что сделал. Это был единственный способ.

Единственный способ все исправить. И отделить правду от лжи.

Вы можете не поверить тому, что я собираюсь вам сказать. Но это правда. Каждое слово.

Верьте мне.

Иерархия правительства Телина

Согласно королевскому указу, ни один человек не должен использовать или пытаться использовать внепространственную магию, если он не желает познать все последствия закона.

— Кодекс поведения Телина. Глава 1, страница 1

Глава 1. Кайдер

«Стать преступником — это выбор, — говорил мой отец. — Мы либо выбираем мириться с обстоятельствами, либо испытываем судьбу».

Отец всегда выражался крайне категорично: Тени опасны. Эдем незаконен. Лжецы — трусы.

Что ж, зовите меня лжецом, потому что некоторая ложь нужна во благо. Например, крошечное уточнение о том, где я работал этим летом. То, о чем не знал мой отец, не навредило бы ему.

Прежде чем выйти из дома, я проверил, не прокралась ли моя сестра через решетку своей спальни снова.

— Серьезно, Лета? — застонал я, глядя на ее разочаровывающе пустую комнату. Судя по всему, я был не единственным Бродаком, хранящим секреты.

За последний месяц она отсутствовала чаще, чем появлялась дома, и даже отец не мог не заметить этого.

Проглотив завтрак, я присоединился к пассажирам, собравшимся на местной троллейбусной остановке в центре города Карделл. Хоть над столицей постоянно нависали облака, рассеивая тени до безопасного серого оттенка, группа людей все равно стояла в стороне от зданий. Несмотря на то что говорил отец, по своей природе тени не были опасны, но люди инстинктивно сторонились того, что могло скрываться внутри их.

Трамвай в 7.30 объявил о своем прибытии визгом колес на повороте. Набитый пассажирами вагон промчался мимо, и машинист даже не извинился, минуя остановку.

Мне не потребовалось много времени, чтобы понять — трамвай никогда не ходит по расписанию, и мне нужно было приходить на тридцать минут раньше, чтобы успеть на работу вовремя.

Перед началом учебного года стартовало мое трехмесячное обучение в Правовой Помощи Эдема. Моим наставником был не кто иной, как Греймонд Тойер — общественный защитник номер один по борьбе с преступлениями, связанными с использованием эдема. А также старый друг моего отца. Мне требовалась рекомендация от мистера Тойера, если я хотел сократить учебу в старших классах до двух лет вместо положенных четырех и впоследствии поступить в правовую школу. И, как любила напоминать мне моя сестра, терпение не входило в число моих достоинств.

Вернее, не совсем так: она сказала, что у меня и вовсе нет достоинств.

Со временем я планировал стать прокурором Королевского суда. Королевский суд был высшим судом в стране и рассматривал самые тяжкие преступления, связанные с использованием эдема. Но изучение этого вопроса с обратной стороны закона было бы бесценным опытом для прокурора, обеспечивающего торжество справедливости для жертв и их семей. Таких семей, как моя собственная.

Когда я взглянул на часы, на стеклянном циферблате сверкнуло что-то яркое.

Солнечный отблеск.

Благодаря специальной машине в центре города, которая распыляла в воздух воду определенной температуры, чтобы образовался туман, редко можно было увидеть беспрепятственный солнечный свет. Порой, если температура воздуха неожиданно менялась, вечно нависающее облако рассеивалось и позволяло пробиться ярким лучам. Вместе с солнцем появлялись самые темные тени.

В то время как большинство улиц были очищены от любых крупных деревьев и теней, которые они могли бы отбрасывать, сотни фонарных столбов выстроились вдоль тротуара, заливая светом дороги в ночное время. При почти постоянном облачном покрове в течение дня тени от фонарей не вызывают должного беспокойства.

Но теперь, когда сквозь тучи пробивались солнечные лучи, тонкие серые линии на тротуаре стали зловеще темными. А в кромешно-черной тени лежала зыбкая материя — словно на мостовую пролилось нечто темное и бурлящее.

Эдем.

В первый и единственный раз я использовал внепространственную магию в десять лет. Отец наказал меня за то, что я случайно разбил вазу — одну из любимых вещей матери — вскоре после ее смерти. Отчаянно пытаясь вырваться из своей комнаты и угнетающего особняка, я разбил светильник, который сдерживал тени. Я погрузился во тьму, ожидая появления эдема. Это не заняло много времени. Обсидиановая тень скользнула вверх по моим рукам и обвилась вокруг них.

— Освободи меня, — приказал я.

Эдем позволяет вам управлять временем и менять реальность. Моим спасением оказалась лестница, взятая из вчерашнего дня, когда садовник установил ее возле моей спальни, чтобы помыть окна.

Хотя мой отец и не знал, что я сбежал — лестница исчезла и вернулась в прошлое, как только я спустился вниз, — он вскоре раскрыл мое преступление, когда на следующий день в нашу дверь постучали представители Регентства в полном обмундировании, серебристые плащи развевались за их спинами. Вспышка серебра напомнила мне о мамином плаще, и на мгновение я по глупости подумал, что это она вернулась домой.

Регентство было доверенным лицом правительства, следило за изменениями эдема и сообщало об этом монархам Телина. Члены королевской семьи утвердили закон об эдеме, Регентство же обеспечивало его соблюдение. Они отследили сдвиги во времени и определили точные координаты, чтобы провести расследование и арестовать виновного. Когда в тот день они прибыли в поместье Бродак, то быстро поняли, что виновником был я: в тех местах, где моей кожи коснулся эдем, красовались дымчато-серые узоры.

Эти следы, более известные как эхо-метки, указывали на использование эдема. Чем сильнее было его действие, тем дольше сохранялись узоры. К счастью для меня, садовника не было на лестнице, когда она была украдена из прошлого и доставлена в мое настоящее. Если бы он разбился насмерть, метка осталась бы со мной навсегда. Эхо смерти.

С тех пор я не прикасался к эдему.

Я оглядел пассажиров, стоящих вокруг меня. Похоже, что больше никто не заметил эдем, притаившийся в тени. Я уже собирался забыть об этом, пока мужчина рядом со мной не переместился на ярко освещенный участок дороги.

Со спины нас с легкостью можно было спутать: оба в сшитых на заказ костюмах, волосы мужчины немногим отличались от моей уложенной темно-каштановой шевелюры. Но его кожа была намного бледнее моей оливковой. Я бы и не взглянул на него, если бы он не наклонился к земле.

— Пожалуйста. — Его голос был настойчивым, когда чернильные тени струились по коже мужчины словно жидкость, во тьме окутывая пальцы. — Я не могу опоздать. Не снова. Я потеряю работу. Пожалуйста. Помоги мне.

Эдем пополз из тени фонарного столба по тротуару на вымощенную булыжником улицу. Он собрался в центре дороги и начал подниматься в форме трамвая — рядом с тем местом, где ребенок переходил рельсы. Вагон собьет его прежде, чем он сообразит, что произошло!

Тени начали обретать форму и краснеть. В любую секунду вагон может быть втянут в нашу реальность откуда-то из прошлого или будущего. Что могло бы случиться, если бы в этом трамвае были люди в тот момент, когда он исчез? Если бы они сейчас находились на путях, то могли бы погибнуть, когда вагон возвращался в свой временной отрезок.

Я оттолкнул мужчину от темного сгустка. Тени на улице моментально рассеялись, связь с эдемом прервалась.

— Эй! — Я указал на ребенка, перебегающего через рельсы. — Ты же мог его убить!

— Мне жаль! — воскликнул мужчина. — Прошу, не сообщайте Регентству. Я был в отчаянии!

Трамвай всегда опаздывал, и все же этот человек оказался единственным, кто решил прибегнуть к помощи эдема. Он решил совершить эгоистичный поступок и не переживал о последствиях. Такое же легкомыслие погубило мою мать.

— Мне жаль! — снова произнес мужчина.

Женщина рядом со мной уже открыла панель на ближайшем фонарном столбе и вытащила оттуда пару кандалов. Она надела их на запястья мужчины, приковав его к столбу прежде, чем он успел бы сбежать.

У Регентства была собственная трамвайная линия, которая проходила по всему городу, что позволяло им незамедлительно отправлять агентов на места совершения преступлений и любых попыток использования магии. Открытая панель насторожила Регентство: им потребовалось всего десять минут, чтобы добраться до места происшествия.

Четверо агентов Регентства одновременно спрыгнули с небольшой тележки, их серебристые плащи с глухим звуком приземлились за спинами. Они были одеты с ног до головы в светло-серое — цвет Телина, королевской семьи и безопасных теней. На плечах у них были серебряные эполеты, а на груди тянулся ряд блестящих пуговиц.

Во рту пересохло. Мне будто снова было десять лет, и я пытался объяснить отцу, почему Регентство стоит возле нашей двери. Но на этот раз меня не собирались вытаскивать из дома.

— Что здесь случилось? — хриплым голосом спросил один из агентов. Его каштановые волосы были коротко подстрижены, а кожа под густой бородой была покрыта оспинами и бледна.

— Пожалуйста, — захныкал закованный в кандалы мужчина. — Я правда не использовал эдем!

Агент отвернулся.

— Кто может объяснить, что тут произошло?

Я проглотил свой страх и шагнул вперед.

— Наш трамвай не остановился, — произнес я. — Поэтому этот мужчина решил поискать другой транспорт. — Я кивком указал на пятно солнечного света, которое уже исчезало вместе с черной тенью. — Он чуть было не убил ребенка, переходившего улицу.

Агент двинулся в мою сторону, и с огромным усилием я заставил себя не отступать.

— Каким же образом удалось предотвратить катастрофу?

— Я оттолкнул мужчину от тени. — Я поступил так, как и любой другой гражданин Телина, оказавшийся на моем месте. И все же теперь, столкнувшись лицом к лицу с Регентством, я чувствовал, что совершил ошибку.

Агент кивнул.

— Молодец, сынок. Наш король благодарит тебя за сообразительность.

Прежде чем я успел что-то ответить, агенты уже окружили мужчину.

— Стойте! — закричал он, когда агенты отцепили кандалы от столба. — Я ничего не сделал!

Я вздрогнул, когда представители Регентства запихнули его в свою тележку. Не хотелось бы видеть, как они обращались с кем-то, кто действительно использовал эдем.

Мужчина оглянулся на меня, когда телега тронулась. Я сглотнул образовавшийся в горле ком.

Я спас жизнь мальчику, но какой ценой?

Я прогнал эту мысль. Регентство должно было быть строгим. Это единственный способ защитить нашу нацию.

Мужчине придется отстаивать свою позицию перед судом.

* * *

В конце концов к десяти часам утра я добрался до Правовой Помощи Эдема. Рубашка и жилет прилипли к телу, словно вторая кожа. Я слишком сильно толкнул дверь кабинета, и она врезалась в стену. Несколько человек подняли глаза, прежде чем увидели, что это я, а затем вернулись к своим пишущим машинкам.

— Упс, — смущенно пробормотал я.

Служащий за стойкой регистрации нахмурил брови, его глаза спрятались за крошечными очками. Четко очерченная линия черных волос бежала по затылку его бледной лысой головы, будто кто-то взялся за перо, но забыл раскрасить линии.

— Ты опоздал, мальчик, — хрипло сказал Олин.

— Знаю, знаю, — ответил я. — Надеюсь, что вы сможете мне поверить, если я скажу, что мужчина пытался использовать эдем на улице.

— Мы работаем в Правовой Помощи Эдема, — произнес Олин, закатив глаза. — Конечно же, я могу в это поверить.

— Да, точно. Из-за этого человека я пропустил свой трамвай, и мне пришлось бежать всю дорогу до центра Карделла, чтобы пересесть на поезд до реки Анбент.

— Что ж, это объясняет твой дивный запах. — Олин сморщил нос.

Я понадеялся, что он шутит. С другой стороны, мне никогда не доводилось видеть, чтобы Олин улыбался. Не говоря уже о том, чтобы он шутил.

Я прошел мимо захламленного стола Олина и добрался до своего, который стоял у окна, выходившего на красно-коричневую реку.

— Подожди. — Он протянул узкий конверт с восковой малиновой печатью. — Мистер Тойер попросил меня передать его, когда ты приедешь.

Печать была похожа на каплю крови. В воск был вдавлен символ двух скованных цепями рук с перекладиной посередине.

Эмблема Вардина.

Вардин был единственной тюрьмой Телина, в которую заключались преступники со всей страны за нарушение закона, в том числе и за использование эдема. В то время как большинство детей описались бы от страха при виде этой эмблемы, меня она успокаивала.

После того как Регентство обнаружило, что наивный десятилетний ребенок был причиной изменений эдема в ту ночь, когда я сбежал из своей спальни, меня приговорили к году в исправительной школе Вардин. Школа-интернат была пристроена к тюремному комплексу и содержала всех использовавших эдем нарушителей в возрасте до шестнадцати лет.

Хотя год в исправительной школе Вардин должен был стать сущим наказанием, мне там нравилось. Для меня было настоящим облегчением сбежать от отца и кишащих в поместье Бродак воспоминаний о матери. Именно здесь я изучил тонкости закона. Что-то, на чем я мог сосредоточиться и на некоторое время забыть о горе. Вардин была надежной и сильной опорой, защищающей жителей Телина от опасных преступников. За этот год во мне зародилось понимание системы правосудия. По правде говоря, я бы остался в Вардине до конца учебы, если бы мне позволили.

— Что это? — спросил я Олина.

— Письмо из Вардина, — ответил он, снова закатив глаза. — Наверняка тебе знакома эта эмблема еще со времен учебы?

Презрение сочилось из каждого его слова. Многие смотрели свысока на тех, кто побывал в Вардине, даже если это была всего лишь школа, а не тюрьма. Не поэтому ли Олин был так черств со мной? Если Греймонд мог закрыть глаза на мои детские проступки, то мог бы и Олин.

— На выходные мистера Тойера вызвали в Вардин, чтобы сопроводить нового нарушителя, — сказал Олин. — Он все еще там.

— Но ведь сегодня мы планировали изучить апелляционные документы.

— Вы бы хотели остаться здесь? — спросил он, явно сбитый с толку.

— Это вопрос с подвохом? — усмехнулся я, а затем выхватил конверт из рук мужчины и распечатал его.

Дорогой Кайдер,

На сегодня планы поменялись. Встретимся в фойе тюрьмы Вардин в 10 утра.

Не опаздывай.

Греймонд Тойер

Не особенно информативно, но Греймонд не мог разглашать подробностей о своем подопечном, потому что письмо могло затеряться. Я знал, что конфиденциальность является важной частью юридической практики. И умел хранить секреты.

За письмом был спрятан кроваво-красный жетон с выдавленной на лицевой стороне тюремной эмблемой. Я провел по нему пальцами. Билет в Вардин.

— Греймонд хочет, чтобы я встретил его там? — Я пытался вернуться в Вардин с тех самых пор, как покинул школу. Не нарушая закона, разумеется.

Хоть мой отец работал в тюрьме старшим окружным судьей, он категорически отказался от моего предложения поработать с ним летом. Он запретил мне заниматься юриспруденцией, заявив, что не желает, чтобы кто-то из его детей был связан с Вардином. Он хотел забыть о том, что случилось с матерью, и отказывался даже упоминать ее имя.

После ее смерти он полностью сосредоточился на своей работе. Мы с сестрой были просто проблемой и лишними голодными ртами. Отец думал, что я провожу лето, работая в библиотеке Карделла. Вдали от бед. И, главное, вне поля его зрения.

Если я столкнусь с отцом в Вардине, моя уловка будет разоблачена, и он позаботится о том, чтобы мое обучение с мистером Тойером подошло к концу. Греймонд пообещал не говорить отцу, чем я занимаюсь этим летом, — он знал, каким упрямым может быть мой родитель. Но я не мог упустить возможности понаблюдать за Греймондом в его естественной среде обитания. Возможно, я увижу настоящее судебное заседание!

Под воротником накрахмаленной рубашки начало покалывать. Тревога и предвкушение.

— Уже больше десяти утра, — произнес я.

Олин даже не шелохнулся.

— Тогда тебе лучше поспешить.

— Олин, друг мой, да вы просто капитан очевидность.

Он наконец-то выдавил из себя улыбку.

— Удачи, Кайдер.

* * *

Вардин находился в часе езды по подвесной дороге от центра Карделла. Кабинки были полностью сделаны из стекла, поэтому, если преступники попытаются вырваться наружу, их легко заметят тюремные стражи, расположенные по обеим сторонам дороги. За сто лет существования Вардина еще никому не удавалось сбежать.

Я в гордом одиночестве сидел в стеклянной кабинке, пока она скользила над океаном, — мой отец, адвокаты, судьи, присяжные и судебные служащие должны были отправиться в путь сегодня утром. Посторонним вход был запрещен — семьям заключенных также не разрешалось посещать тюрьму.

Я оглянулся, чтобы попытаться рассмотреть на скалах поместье Бродак. Как и большинство богатых семей, мы жили на побережье Солнечная Миля. Это название было дано в честь желтоватых скал, на которых были построены дома. Трехэтажное здание из белого камня выделялось на фоне золотистой скалы с острыми зазубренными вершинами. Оно было похоже на маяк надежды, но, к сожалению, это было не что иное, как ложь.

Раньше поместье Бродак было преисполнено счастья. В то время когда моя мать была еще жива, а отец — разумным человеком, который улыбался, а иногда и смеялся. Мы с сестрой целыми днями играли в огороженном саду, нашем убежище от внешнего мира. Дом был полон тепла и любви. Настоящий дом в Солнечной Миле.

Поместье стало своего рода тюрьмой после смерти матери, и мы с Летой всевозможными способами пытались вырваться на свободу. В то время как я погрузился в учебу в надежде, что смогу сократить срок обучения в старшей школе и поскорее поступить в юридическую школу, Лета стала все более одержима эдемом. Она провела больше часов, расследуя суеверные истории о сущностях эдема, чем под богато украшенными потолками поместья Бродак.

Лета утверждала, будто наша мама также считала, что в эдеме есть нечто большее, и хотела доказать свою правоту. Хотя мать никогда не говорила мне таких глупостей, я позволил Лете выплескивать свои детские фантазии.

Раньше мама работала в Регентстве и выезжала на места преступлений с использованием эдема, чтобы собрать улики для суда. Ее последняя поездка была в сельский городок под названием Феррингтон, полдня пути от города. Пока она исследовала место преступления, соседний фермер использовал эдем, чтобы вызвать дождь, чем спровоцировал сильнейший шторм за считаные секунды. Моя мать оказалась под проливным дождем. Песчаная почва превратилась в оползень, который утащил маму в овраг.

Она погибла, потому что какой-то эгоистичный человек посчитал, что полив его угодий куда важнее безопасности окружающих.

Регентство быстро арестовало преступника, и в настоящее время он отбывал пятнадцатилетний срок в тюрьме Вардин. Хотя приговор не вернул мою мать к жизни, по крайней мере, справедливость восторжествовала.

Смерть мамы навсегда изменила мою жизненную перспективу, но она также дала мне цель.

Кабинка дребезжала в мутном сером облаке, но через несколько миль оно рассеялось. Я с шумом втянул в себя воздух. Никогда не смогу привыкнуть к представшему передо мной виду.

На горизонте черная полоса разрезала небо надвое, словно разряд молнии. Но там, где должен был быть свет, воцарилась тьма. Более известная как завеса, она была источником эдема и многих детских ночных кошмаров. Раскол между двумя мирами, через который просачивается изменяющая время магия.

Перед завесой над поверхностью океана возвышалось здание с острым шпилем.

Вардин.

Почти сто лет назад корабль пересекал этот участок океана, пока не остановился из-за заглохшего двигателя. Капитан спустился в машинное отделение, чтобы выяснить, что произошло, и обнаружил — все помещение исчезло. Не разрушилось. Просто испарилось. На его месте была черная пустота — завеса. Вернувшись на палубу, капитан обнаружил, что и другая половина его судна исчезла во тьме вместе со всей командой.

Капитану удалось сбежать на спасательной шлюпке до того, как остальная часть корабля навсегда исчезла в глубинах завесы.

Правящие король и королева Телина отправили своих лучших ученых для исследования этого явления. Когда один дайвер погружался возле завесы, он обнаружил темную субстанцию в тени своей лодки. Он дотронулся до нее, решив, что из лодки вытекает топливо. Но когда материя начала ползти вверх по его руке, он запаниковал и приказал ей уйти. Не поняв намерений дайвера, эдем перенес человека в другую часть океана, за сотни миль от его лодки. Мужчина едва ли был в сознании, когда вернулся обратно на исследовательскую базу. Первоначально его разглагольствования о волшебном перемещении в море были восприняты как больная фантазия измотанного человека. Но после некоторых испытаний ученые обнаружили, что эта жидкость — эдем — может управлять временем, а последствия всегда непредсказуемы и зачастую катастрофичны.

Эти ученые и образовали Регентство. Сначала эдем проявлялся только в черных тенях вблизи завесы. Но чем больше испытаний проводилось, тем больше росла завеса и эдем распространялся к берегам Телина. И хотя Регентство изобрело вечное облако, чтобы предотвратить появление темных теней и эдема, оно не могло контролировать то, чем люди занимаются в своих домах. Это вынудило короля и королеву объявить использование эдема незаконным. Но не все соблюдали закон. Вскоре раскол устремился в небо.

По сей день эдем не распространился дальше пределов Телина, но если люди продолжат нарушать закон, он в конечном итоге заразит тени остального мира. До появления завесы люди свободно перемещались и делились своей культурой и обычаями с окружающими. Но по мере того как завеса росла, соседние народы закрывали свои границы и прекращали любую торговлю до тех пор, пока эдем не был взят под контроль. Это была одна из причин, по которой Вардин и правовая система были так важны.

Завеса позади Вардина потрескивала — признак того, что кто-то недавно использовал эдем. Я вспомнил того человека с улицы. Даже под угрозой ареста люди продолжали рисковать, лишь бы изменить свою судьбу. Если бы я не вмешался, мальчик был бы мертв, а возможно, еще десятки людей. Регентство должно было быть суровым и строгим.

Кабинка спустилась к Вардину и остановилась. Я ступил на станцию, которая соединялась с тюрьмой закрытым металлическим мостом. Равномерное гудение приглушало шум волн, как гул двигателя или лампочка, которая вот-вот взорвется.

У ворот стоял молодой тюремный стражник. В отличие от агентов Регентства вардинские стражи были наняты самой тюрьмой. Страж была одета в черное вместо светло-серого, и единственным пятном цвета была красная эмблема Вардина на фуражке и окантовка вдоль воротника, похожая на вздувшуюся вену. Она выглядела как типичный охранник, которого я мельком видел во время обучения в Вардине. Единственным актом неповиновения с ее стороны были обесцвеченные белые волосы, которые мягко обрамляли ее смуглое лицо. Она была хорошенькой в том самом смысле, что ей явно было все равно, что вы о ней думаете.

— Доброе утро, — произнес я, ослепив девушку своей лучшей улыбкой.

— Встаньте, расставьте ноги и вытяните руки в стороны, — скомандовала она с невозмутимым выражением лица. Я подчинился, и она провела по мне ручным металлоискателем. От этого волоски на руках и шее встали дыбом. Затем она сняла с моего плеча сумку и стала рыться в ней в поисках контрабанды.

Девушка вскинула темную бровь.

— Причина визита в Вардин?

Я протянул ей красный жетон.

— Я из Правовой Помощи Эдема.

— Не слишком ли вы молоды для адвоката? — На лице девушки мелькнуло озорство, на щеках появились ямочки.

— Я ученик Греймонда Тойера, общественного защитника номер один в Телине.

Она рассмеялась.

— Ненадолго.

Я несколько раз моргнул, гадая, правильно ли ее расслышал.

Девушка не стала уточнять и нажала на кнопку возле ворот.

— Посетитель к Греймонду Тойеру, — произнесла она в микрофон. Девушка вставила жетон в специальное отверстие, и ворота разъехались в стороны.

— Заберешь жетон, когда отправишься домой, Чудо-мальчик.

— Спасибо, эм… Как вас зовут?

Она прервала меня взмахом руки.

— Это имеет значение? Ты меня больше не увидишь.

Почему она намекнула, что я задержусь здесь всего лишь на день?

— Ну? — протянула она, когда я не сдвинулся с места. — Иди уже. — Девушка указала на открытые ворота. — Кыш.

Я прошел по узкому коридору, ведущему в переполненную комнату. Несколько проходов тянулись от центрального фойе к залам суда, комнатам для допросов и юридическим кабинетам, а крайний правый коридор вел к исправительной школе. Мимо в суете пробегали люди со стопками бумаг под мышкой. В их лицах я видел то же, что и в зеркале каждое утро, — решимость.

Впервые я вошел в это фойе, когда мне было десять лет. Меня окружали дети моего возраста, каждый из которых совершил незначительные преступления с использованием эдема. В то время как все остальные тряслись от страха, странное чувство спокойствия накрыло меня с головой. Так же, как и сейчас. Это было место, где все имело смысл. Это был мир, где торжествовала справедливость. Это был мир, который я понимал.

— Кайдер, — раздался позади меня низкий голос.

Я подпрыгнул на месте, узнав его обладателя. Нет, это не было злобное рычание моего отца.

— Мистер Тойер. — Я повернулся к нему с улыбкой.

У Греймонда Тойера была теплая смуглая кожа и аккуратная бородка. Его сшитый на заказ костюм-тройка ярко-синего цвета облегал широкие плечи. Рядом с ним я чувствовал себя неуютно, одетый в бежевый жилет, белую рубашку и коричневые брюки. Если бы я знал, что сегодня окажусь в Вардине, то оделся бы поприличнее.

— Прошу прощения за опоздание, — сказал я. — На трамвайной остановке произошел инцидент. Я добрался сюда так быстро, как только мог, мистер Тойер.

— Не волнуйся, сынок, — произнес он, похлопав меня по спине. — И я просил тебя звать меня Греймонд. Мистер Тойер — это мой старик.

Я кивнул. Я знал Греймонда с самого детства. Он был частым гостем в поместье Бродак, работал с моим отцом в его кабинете или помогал моей матери в саду. Родители отца умерли еще до моего рождения, а семья моей матери жила за границей, так что Греймонд стал нам с Летой как дядя. Так было до тех пор, пока не умерла моя мать. С тех пор Греймонд больше не приезжал. То ли что-то вбило клин между ним и моим отцом, то ли отец просто отгородился от Греймонда, словно у того были свои собственные дети, я даже не знаю.

— Что я здесь делаю? — спросил я. — То есть я рад оказаться в этом месте, не поймите меня неправильно. Но… зачем?

Греймонд рассмеялся и провел меня на середину комнаты. Вокруг его рта и карих глаз появились тонкие морщинки. Он просто указал вверх.

Теперь, когда я стоял в центре комнаты, я мог рассмотреть круглое отверстие в каменном потолке. Металлический лифт медленно спустился вниз. Щелк, щелк, щелк.

— Я подумал, что ты, возможно, захочешь принять участие в моем новом деле, — ответил он.

Я покачнулся на пятках.

— Правда?

— Ты провел за бумажной работой в офисе многие часы, но я хочу, чтобы ты своими глазами увидел, что из себя представляет закон.

— Вардин. — Я всегда хотел увидеть тюремный сектор. В студенческие годы это было запрещено.

— Нет, — нахмурился Греймонд. — Помощь нашим клиентам.

Мои щеки вспыхнули — мне показалось, что я провалил какую-то скрытую проверку.

Греймонд толкнул ржавую дверь лифта.

— Добро пожаловать в Вардин, Кайдер.

Кабина поднималась все выше к отверстию в потолке, и мое сердце стучало в такт перезвону цепи лифта.

— Во-первых, я хочу тебя предупредить. — Греймонд прислонился спиной к стенке лифта, скрестив руки на груди. — Я знаю, что ты планируешь стать прокурором, как только закончишь юридическую школу. Но я ожидаю, что ты непредвзято отнесешься к попавшим сюда людям. Очень легко делать поспешные выводы и осуждать заключенных.

— Конечно, сэр.

Он резко и коротко кивнул.

— Хорошо.

Лифт въехал в отверстие в потолке, и мгновение я видел лишь окружающий нас яркий ореол света.

— Для наших клиентов важнее всего то, что мы прислушиваемся к тому, о чем они нам рассказывают, — сказал Греймонд. — Я знаю, что ты трудолюбивый, Кайдер, но умеешь ли ты слушать?

Да, если мне не приходится выслушивать настойчивые теории сестры о завесе.

— Конечно.

— Слушать, но не осуждать. Ты понимаешь смысл?

— Да-а-а, — отвечаю я, растягивая слово.

— Я прошу тебя слушать, потому что их рассказ — это все, что у нас есть. Да, это просто истории. Их точка зрения. То, что они видели. То, какой запах они почувствовали. То, что они услышали. То, что они сделали и чего не сделали. Так ли это? Правда ли? — Он сделал паузу, и я не был уверен, хочет ли он, чтобы я ответил. — Мы не знаем.

— Но, если…

— Мы не знаем, Кайдер. Моя работа как общественного защитника состоит в том, чтобы представить дело так, словно я знаю, что это правда. Бремя доказательств лежит на прокуроре — он обязан доказать, вне всяких разумных сомнений, что мой клиент виновен.

— Что, если ваш клиент захочет признать себя виновным?

— Занимательно, что ты упомянул об этом. — Греймонд почесал бороду, которая гармонировала с его подстриженными серебристыми волосами. — Мой новый клиент утверждает, что он действительно виновен.

— И вы ему не верите?

Мистер Тойер неопределенно покачал головой.

— Давай посмотрим, что ты об этом думаешь.

Лифт выехал из недр скалы в тюремный сектор. Здание было похоже на большую птичью клетку с рядами камер вдоль стен. Потолок был выполнен из стеклянных призм, преломляющих сотни лучей света и предотвращающих любое появление теней. Вардин — единственное здание, где можно было контролировать присутствие теней и днем, и ночью. Единственное место, где нельзя изменить время или совершить преступление.

Хотя я был свидетелем случайных драк и ночных ссор в общежитии, они не шли ни в какое сравнение с тем хаосом, который развернулся перед моими глазами. Преступники кричали, плакали, плевались и — судя по запаху — мочились, а то и того хуже. Руки и ноги высовывались из-за решеток, отчаянно желая прикосновения или просто быть узнанными.

Крики усилились, когда мы вышли из лифта.

— У каждого из них своя история, — произнес Греймонд, взмахнув руками и повысив голос, чтобы его было лучше слышно. — Ты готов слушать?

Теперь я понял, о чем ранее говорила стражница. Часть меня, разумная часть, хотела вернуться в лифт и спуститься в фойе, сесть в ближайшую кабинку и больше никогда не возвращаться.

Другая часть — та, что жаждала справедливости для таких семей, как моя, — упивалась зрелищем.

Моя грудь расширилась. В голове появилось ощущение легкости и уверенности.

Я вернулся.

Глава 2. Джей →