Птица обрела крылья

Анна Морион, 2022

Богатство никогда не приходит без слез, и у бедной бесприданницы нет выбора, кроме как продать себя тому, кто пожелает ее купить. Согласившись на брак, который сделал ее богатой, девушка не представляла, что за секреты хранит ее супруг, и то, как дорого ей придется заплатить за этот выбор. Вторая часть дилогии "Бескрылая птица".

Глава 1

— Вивиан вышла замуж за Джереми?! — недоверчиво воскликнул Энтони и, отобрав у брата газету, быстро нашел в ней достаточно пространное известие о том, что молодожены сочетались браком, не дождавшись окончания траура по усопшему мистеру Уингтону, и что на их венчании в прекрасной англиканской церкви Всех Святых присутствовали лишь близкие друзья.

— Энтони, это правда? — изумленным тоном спросила сына леди Крэнфорд. Она была настолько удивлена новостью, что даже пролила на свое красивое черное платье несколько капель чая.

— Чистая правда, матушка, — с усмешкой ответил Энтони, но не потрудился подать матери газету, чтобы та смогла убедиться в правдивости его слов.

— Вивиан и Джереми Уингтон! — презрительно улыбнулась графиня: ее удивление сменилось насмешкой. — А она все — таки добилась своей цели, ради которой приехала в Гринхолл! Вышла замуж за богатого мужчину! И какого! За твоего вечно пьяного приятеля!

— Возможно, вы забыли о том, что еще совсем недавно таким «пьяным приятелем» был и я? — бросив газету на стол, парировал Энтони. — Но вы почему-то все еще считаете меня достойным джентльменом, в то время как на Джереми уже давно поставили клеймо! И не только на него, но и на вашу собственную племянницу!

— Я не ставила никакого клейма ни на нем, ни на ней, — холодно бросила леди Крэнфорд. — О том, что твой приятель мистер Уингтон распутник и пьяница, известно всему Лондону, но высший свет принимает этот факт из-за того, что он — наследник огромного богатства… Ах, да, уже не наследник, но владелец!

— А Вивиан, по–вашему, интриганка и соблазнительница! — не удержался от злого смеха Энтони. — Матушка, вы правы! Она и Джереми прекрасная пара! И я с удовольствием поздравлю их с этим счастливым событием! Не стану мешкать и сейчас же напишу им письмо! — Он поднялся из-за стола и, пожелав всем хорошего утра, удалился в свои покои. Эго душа была наполнена гневом на ядовитые речи матери, но и искренней радостью за Вивиан, которая обрела то, о чем мечтала: богатого мужа. И, даже зная характер и пристрастие своего друга, а теперь супруга его кузины, к спиртному и публичным домам, Энтони был уверен в том, что воля супруги, этой прекрасной и сильной духом девушки, изменит Джереми в лучшую сторону.

Вивиан, о которой мечтал сам Энтони, которую просил стать его женой, теперь была супругой другого мужчины, но молодой Крэнфорд принял это как должное.

— Так что за девица эта Вивиан? — поинтересовался у матери Ричард, когда его младший брат покинул столовую. Он внимательно следил за ссорой матери и брата, которая не только не смутила его, но даже позабавила и разожгла в нем костер любопытства: кем была его загадочная кузина, раз смогла женить на себе несметно богатого джентльмена, не принеся ему и цента приданого?

«В ней должно быть что-то особенное, — решил Ричард. — Недаром она вызывает у моей матери такое пренебрежение. И что такого она сделала, что матушка так возненавидела ее?»

Несмотря на частую переписку, леди Крэнфорд и ее старший сын не спешили делиться друг с другом новостями о недопонимании с другими членами их семьи, поэтому о противостоянии мисс Коуэлл и его матери Ричард информации не имел. Да и леди Крэнфорд не желала, чтобы произошедший в Гринхолле, по ее вине, скандал стал известен сыну: она знала, что, как и Энтони, Ричард упрекнет ее в недальновидности и, возможно, тоже рассердится на то, что она едва не разрушила отменную репутацию Крэнфордов. Поэтому графиня молчала и попросила молчать и Энтони, который согласился лишь потому, что не желал приносить брату еще больше волнений.

— Я писала тебе о ней: она дочь моей покойной старшей сестры Кэтрин, — спокойным тоном напомнила сыну леди Крэнфорд. — Она приехала в Гринхолл с одним лишь чемоданом и большими амбициями удачно выйти замуж.

— И это у нее получилось, — заметил Ричард. — О богатстве семейства ее супруга до сих пор сплетничают. Говорят, усопший Уингтон имел не только огромные счета в банках и сундуки с золотом, но и большие владения, как в Англии, так и за ее границами.

— Я тоже слышала об этом семействе, — вставила Агнес Крэнфорд. — Мой отец знал покойного и рассказывал мне о том, что тот был скуп и несговорчив…

— Пони! Хочу покататься на пони! — оглушительно крикнул Альберт.

— Хорошо, будет тебе пони, но только со мной! — строго сказал ему отец и отобрал у мальчика ложку. — Если ты уверен, что насытился, можешь идти в детскую!

— Ты обещаешь мне, папа? Обещаешь? — с загоревшимися глазами захлопал в ладоши Альберт. — Когда? Давай сейчас?

— Дружок, разве ты не видишь, что папа все еще завтракает? — мягко одернула мальчика его мать. — Иди, поиграй в детскую.

— Нет, я пойду к Китти! Я обещал рассказать ей сказку! — сказал Альберт и, вскочив из-за стола, строго взглянул на отца: — Папа, когда позавтракаешь, приди за мной к Китти! Ты обещаешь?

— Обещаю. Ну же, беги к сестре, — улыбнулся Ричард сыну, и тот с громким воплем радости выбежал из столовой.

— Мама, могу я тоже выйти из-за стола? — умоляющим тоном спросила всегда послушная и тихая Виктория. — Я тоже пойду к Китти.

— Пойдем вместе, моя хорошая, — ответила Агнес, которой беседа ее супруга с его матерью была не особо интересна. — И давай захватим для нашей малышки пару булочек с джемом!

Когда Агнесс и Виктория покинули столовую, унося с собой вкусные свежеиспеченные булочки, банку малинового джема и высокий стакан молока, Ричард и его мать могли вдоволь обсудить такой неразумный выбор Вивиан. Позлорадствовав, оба согласились с тем, что, несмотря на ужасную репутацию мистера Уингтона, он все же был невероятно богат, возможно, даже богаче самого графа Крэнфорда, и с этим невозможно было не считаться.

— Но, матушка, признайтесь, за что вы так не любите мисс Коуэлл? — с улыбкой спросил Ричард.

— Отчего ты так решил? — пожала плечами леди Крэнфорд и преспокойно сделала глоток чаю.

— Это очевидно: вы так радуетесь тому, что она стала супругой дурного характером мужчины, что нелюбовь и презрение к ней скользят в каждом вашем слове, — ухмыльнулся Ричард.

— Ты преувеличиваешь, мой дорогой: у меня нет к ней злых чувств… Еще чаю! — Повелительно сказала графиня, и горничная, одетая в красивую опрятную форму, тотчас наполнила ее фарфоровую кружку с красивым узором ароматным черным чаем.

— Не желаете ли немного молока, мэм? — осведомилась горничная.

— Нет, не в этот раз, — ответила леди Крэнфорд, и горничная беззвучно заняла свое место недалеко от хозяйского стола. — Нет, Ричард, я никогда не желала Вивиан зла, но, признаюсь: ее характер и средства достижения целей мне совершенно не по душе. Думаю, Энтони не стал делиться с тобой тем, что он влюблен в нее и что сделал ей предложение руки и сердца?

— Какие новости! Нет, матушка, я впервые об этом слышу! — оживился Ричард и весело рассмеялся. — Ах, Энтони! Утаил такое от старшего брата! Значит, он влюблен в нее, а она, должно быть, влюблена в него! Но почему тогда мисс Коуэлл вышла замуж за другого мужчину? Признайтесь, матушка: это ваши деяния?

— Мои? Мальчик мой, за кого ты меня принимаешь? — поморщилась леди Крэнфорд. — Вивиан красива, даже слишком… Хотя ее рыжие волосы и зеленые глаза придают ей вид средневековой ведьмы…

— Зеленые глаза и рыжие волосы! Занятно! — хмыкнул ее собеседник. — Но не могу вспомнить, чтобы в нашем роду были ведьмы и колдуны.

— Это все ее отец: испортил нашу знатную породу, — бросила на это графиня, и ее губы скривились в презрительной усмешке. — Моя сестра никогда не отличалась большим умом и убежала с первым, кто нашептал ей красивые фразы и обещания. И это ввернуло ее в нищету. Умирая, Кэтрин попросила меня принять ее дочь и помочь ей с дебютом, что я и сделала. У меня ведь такое доброе мягкое сердце… — Она тяжело вздохнула. — И знаешь, чем отплатила мне моя бедная племянница, которую я приняла в своем доме с распростертыми объятиями? Энтони отрицает это, но я уверена: она флиртовала с ним и заставила его отдать ей свое сердце.

— Вот как! Она желала женить его на себе? — удивился Ричард: беседа о его таинственной кузине становилась все более занятной.

— И он попал в ее капкан и сделал ей предложение, — утвердительным тоном поведала графиня сыну. — Энтони готов был пожертвовать своим богатым будущим, которое могла бы дать ему другая, богатая девушка… Но Вивиан растоптала его. Она всего лишь играла с нашим бедным мальчиком. И теперь я понимаю, кто заставил ее отказаться от своей первоначальной цели! Друг Энтони! Эта девица решила, что этот пьяница и распутник сможет дать ей намного больше, и наш Энтони стал ей неинтересен. А он так страдает из-за этой негодяйки… Мое сердце плачет при мысли о том, что всему виной моя добросердечность.

— И что случилось после того, как она ответила Энтони отказом? — допытывался Ричард: в его сердце вскипала злость на бесстыдницу, посмевшую играть с чувствами его младшего брата, и теперь он прекрасно понимал нелюбовь матери к своей родной племяннице. Эта девица принесла его семье столько горя!

— К счастью, она переехала жить к своей подруге, — ровным тоном сказала леди Крэнфорд и вновь сделала глоток чаю, нарочно умолчав о том, что причиной переезда Вивиан была никто иная, как она сама — хозяйка Гринхолла. — Когда ты познакомишься с ней… Если познакомишься с ней… Возможно, она покажется тебе милой и доброй девушкой, но всегда помни о том, что она сделала с твоим братом. Я никогда ей этого не прощу. И ты не должен, Ричард. Запомни это.

— Не думаю, что эта неприятная особа сможет вызвать у меня что-то иное, кроме презрения к ней, — жестоко улыбнувшись, бросил Ричард.

— Вивиан — красивая девушка. Очень красивая, — тихо промолвила графиня, пристально смотря в лицо сына. — И, если она желает очаровать мужчину, он не может устоять перед ее чарами.

— Я женатый человек и отец троих детей, — равнодушным тоном сказал на это Ричард, поднимаясь из-за стола. — Ее чары на меня не подействуют. Но прошу простить меня, я намерен зайти к Китти, а затем выполнить обещание, данное моему сыну. Альберт просто без ума от своего пони. Иногда я жалею, что купил его. — Он направился к выходу.

«Энтони говорил то же самое, — с некоторой насмешкой над самоуверенным видом сына подумала леди Крэнфорд. — Но Ричард прав: он зрелый мужчина и умеет читать человеческие души… И ведь Вивиан теперь замужем. Прекрасно. Лучше и быть не может… Но этот Уингтон молод и красив, а Вивиан теперь в разы богаче меня… Чертовка!» — вдруг пронеслось в ее разуме, а душа наполнилась недовольством: Вивиан не заслуживала такого высокого положения. Но, была уверена тетя девушки, наивный глупый Джереми не устоял перед ее дьявольской красотой.

Выпив свой чай, леди Крэнфорд направилась к больной внучке,

— Мистер Крэнфорд! Вам пришла почта! — вдруг прервал мысли Энтони приглушенный женский голос за дверью его покоев.

— Войдите! — громко сказал Энтони и, дописав последние строки письма, вольготно откинулся на спинку стула и стал перечитывать написанное.

— Ваша почта, сэр! — Горничная положила два письма на стол и поспешно удалилась.

Энтони мельком взглянул на принесенные ему письма и решил прочесть их ближе к вечеру, так как в этот миг его мысли были заняты неожиданной новостью о браке Вивиан с его лучшим другом.

«Должно быть, они долго скрывали свой роман. Я ведь помню слова этого хитреца о том, что моя кузина хоть и хороша, но слишком бедная для него. Он лукавил, проходимец эдакий! — Энтони задумчиво подул на чернила и, поняв, что не в состоянии сейчас перечитывать свое письмо к кузине, положил бумагу на стол, поднялся на ноги и отошел к окну. — Но тогда почему Вивиан все это время настаивала на том, что желает стать супругой герцога Найтингейла? Она была так напориста! Энтони, глупец, разве это не очевидно? Она лукавила, заставляла тебя верить ей! Думаю, всему виной был старик Уингтон, и влюбленная парочка просто боялась того, что, узнай тот о их романе, он лишит Джереми наследства… На это мой друг пойти не мог и дождался смерти отца… Ловко! И все же… Вивиан обманывала меня. — Он горько усмехнулся. — А я верил ей всем своим сердцем. Но знала ли о романе подруги и Джереми Шарлотта? Они ведь так близки. Нет. Не думаю. Шарлотта слишком наивна, чтобы хранить такие секреты, — размышлял он, любуясь видом на красивый зеленый парк Деври. — Мне нужно заставить Вивиан или Джереми сказать мне правду. Но не в письме. При личной встрече. Когда вернусь в Лондон — первым, что я сделаю, будет визит к молодоженам»

Приняв решение, молодой Крэнфорд вернулся к столу, с тоской взглянул на свежую почту и, не став читать адрес отправителей, спрятал письма в ящик стола.

«И какой шут решил обвязать свое письмо ниткой? — недовольно подумал он, направляясь в комнату Китти, чтобы навестить ее и поиграть с ней в одну из детских настольных игр. — Должно быть, это Джереми решил подшутить так со мной, словно его внезапной свадьбы с моей кузиной было недостаточно!»

Проведя время с Китти до полудня, Энтони настоял на том, чтобы она попыталась хоть ненадолго уснуть и, по просьбе Виктории, пошел с ней в детскую мастерскую рисовать картины. Виктория, средняя дочь графа Крэнфорда, девочка десяти лет, была похожа на своего отца: она была темноволосая и голубоглазая. У нее был спокойный ровный характер, и она почти никогда не доставляла родителям проблем и не причиняла им боль ни поступками, ни речью. Эта девочка знала, что все наследство перейдет ее старшему брату, ведь мама каждый день напоминала ей об этом, поэтому Виктория усердно трудилась, чтобы стать настоящей леди. Крэнфорды заставляли дочь часами заниматься игрой на фортепиано и арфе, а также изучать испанский, немецкий и французский языки, которыми свободно владели и сами родители. В будущем Виктория должна была сделать достойную партию — так говорила ее мать, а отец добавлял, что ее будущий супруг должен будет обладать титулом не ниже виконта. Виктория изо всех своих детских сил старалась соответствовать ожиданиям любимых родителей, но, когда приезжали дядя Энтони и бабушка Беатрис, девочка могла отвлечься от своих каждодневных занятий и вновь стать ребенком. В свою очередь, дядя и бабушка делали все для того, чтобы эта маленькая леди смогла насладиться детством и наполнить свое сердце теплыми воспоминаниями.

— Дядя Энтони, а когда вы, наконец, женитесь? — задумчиво спросила Виктория, старательно водя карандашом по дорогой белоснежной бумаге.

— Какой интересный вопрос, моя маленькая леди, — улыбнулся ей Энтони. Он тоже рисовал, но, поглощенный мыслями о Вивиан и Джереми, не следил за своим остро отточенным карандашом. — Тебе любопытно знать? Увы, я сам не имею ответа на этот вопрос. Но, надеюсь, в скором времени я поведу под венец одну добрую и обладающую голосом соловья девушку.

— Девушку, которую вы нарисовали? — уточнила девочка и вытянула шею, чтобы получше увидеть рисунок дяди.

Удивленный вопросом племянницы, Энтони присмотрелся к своему рисунку и увидел, что девочка была права: на белой бумаге четко вырисовывалась женская фигура. И это не была фигура хрупкой Вивиан, в которую, был уверен Энтони, он был безумно влюблен. Девушка на рисунке была похожа на мисс Шарлотту Сэлтон: высокая объемная грудь, крепкие руки, красивый, несколько одутловатый овал лица и широкие темные брови. На вытянутой руке девушки сидел маленький, изящный соловей.

И тут Энтони понял: он любит. Но не Вивиан, нет. Еще совсем недавно он был готов пожертвовать ради нее своим будущим, но вдруг осознал, что теперь его сердце принадлежит Шарлотте. Той самой «доброй толстушке», той самой богатой невесте. Той самой девушке, от пения которой его сердце сладко замирало, а душа наполнялась искренним восхищением и преклонением перед ее талантом.

«И эта сирена, этот датский эльф, была влюблена в меня! Но я сам все разрушил, а теперь готов на все, чтобы вновь завоевать ее сердце и, чтобы, когда я попросил ее руки, она ответила мне согласием… И причиной этому не ее богатое приданое. Мне оно не нужно. Мне нужна Шарлотта и ее теплые мягкие ладони, стыдливо лежащие в моих, — пронеслось в разуме молодого человека. Карандаш замер в его руках. — Но как мне завоевать ее сердце? Она влюблена в герцога Найтингейла! И, узнай она мое положение и желание получить богатую невесту, Шарлотта может решить, что мне нужно лишь ее приданое…»

— Дядя Энтони? Почему ты молчишь? — прервал мысли Энтони несколько обиженный голос Виктории.

— Прости, моя дорогая, кажется, я слишком глубоко задумался. — Он потрепал девочку по волосам. — Хочешь, я открою тебе тайну?

— Какую тайну, дядя? — тихо хихикнула девочка.

— Ты права, Виктория: девушка, которую я нарисовал, похитила мое сердце, а я надеюсь похитить ее. Но помни: это большая тайна, а я знаю, что ты умеешь хранить тайны лучше, чем кто–либо другой.

— Значит, вы скоро женитесь? — обрадовалась Виктория и даже подпрыгнула на месте от предвкушения свадьбы дяди на таинственной девушке с его рисунка.

— Я постараюсь сделать все возможное, чтобы так и было, — улыбнулся Энтони. — И, обещаю, ты будешь единственная, кому в церкви будет позволено сидеть на самой первой скамье, рядом с твоей бабушкой Беатрис.

— Да, да! — Виктория весело рассмеялась. — А я обещаю, что надену на вашу свадьбу самое красивое мое платье!

— Но, моя дорогая, помни о том, что тебе нельзя будет затмевать своей красотой мою невесту! — подмигнул Энтони племяннице, и заливистый смех девочки вновь наполнил собой просторную мастерскую.

Позже, выходя из мастерской, Энтони горел желанием вернуться в свои покои, вновь сесть за стол и написать письмо. Письмо Шарлотте. Но, когда он взял перо и обмакнул его в чернила, его разум не смог подсказать ему слова, которыми было бы уместно начать письмо, поэтому на чистую белую бумагу упала лишь черная клякса. Нахмурившись, Энтони скомкал испорченную бумагу, бросил ее на пол, взял чистую и, отойдя к окну, глубоко задумался.

Признаться в любви Вивиан ему было нетрудно: слова просто выпрыгивали из его горла. Энтони помнил, что в тот важный и эмоциональный момент его разум предал его. Но сейчас, когда он желал написать Шарлотте, чтобы признаться ей в своих чувствах и умолять ее не насмехаться над ними, разум молодого человека словно отказывал ему в этой милости.

«А что, если я спугну ее? Нет, нет, я не должен так внезапно нарушить ее покой… Вивиан. Она поможет мне. Она знает свою подругу, и, к тому же, у нас с ней есть договор… Который, однако, нарушила она сама. Теперь Вивиан богата и не обязана соблюдать данное ею слово. И все же, я уверен: она не будет жестока ко мне и поможет мне завоевать Шарлотту. Мне нужно ехать к ней… Но Китти… Моя маленькая бедная Китти! Мой такой скорый отъезд разобьет ее сердечко… Но я должен спросить ее, сможет ли она отпустить меня: здесь останется моя мать. Но не сегодня. Через пару дней. Нет, через неделю. Будет жестоко с моей стороны уехать так скоро» — решил мистер Крэнфорд и, вернувшись к столу, убрал бумагу на место, вытащил из ящика полученные им сегодня письма и открыл письмо от Вивиан, запечатанное печатью с родовым гербом Сэлтонов. Он быстро прочитал два листа, усыпанных красивым, несколько острым почерком кузины, но не нашел в нем ни намека на ее решение выйти замуж за Джереми Уингтона, что вновь навело его на мысль о том, что Вивиан скрывала от него свой роман с его другом. И на лице Энтони снова проскользнула тень недовольства и разочарования.

Отложив письмо, Энтони взял в руки второе, обвязанное толстой нитью, и разрезал нить ножом для письма. Но, едва его пальцы развернули письмо, а в глаза бросился незнакомый ему почерк, в комнату громко постучали.

— Энтони, ты занят? — послышался за дверью голос леди Крэнфорд.

— Нет, матушка, входите, — неохотно ответил Энтони и положил письмо на стол.

В комнату неслышно вошла его мать. Она с улыбкой прошла к столу и встала рядом с ним, ведь сын не спешил предложить ей стул, стоящий достаточно далеко, чтобы леди Крэнфорд могла переставить его сама. Эта грубость задела ее, но женщина решила не выдавать свои истинные чувства и спрятала обиду за спокойной улыбкой.

— Я только что имела беседу с Агнес, — начала графиня, внимательно смотря в лицо сына. — Она сказала, что ее младшая сестра Александра недавно имела дебют. Надеюсь, ты помнишь эту девушку? Такая же красавица, как и ее сестра. И она молода: ей семнадцать лет…

— Вы пришли, чтобы сосватать ее мне? — скучающим тоном перебил Энтони мать и, поднявшись из-за стола, подошел к окну и встал к ней спиной, чтобы дать ей понять, что разговор об Александре его ничуть не заинтересовал.

— Ее отец дает за ней восемнадцать тысяч приданого… — пользуясь тем, что ее сын не смотрел в ее сторону, леди Крэнфорд украдкой взглянула на распечатанное, но так и не прочитанное Энтони письмо и пробежала по нему взглядом. Лаконичность написанного подсказала ей о том, что это была всего лишь записка. — Эта девушка была бы прекрасной… — Прочитав записку полностью, она вдруг запнулась, побледнела и с непониманием взглянула на сына. Но тот не спешил оборачиваться к ней. Женщина дрожащими руками схватила со стола записку. — Ах, вот, куда делась моя корреспонденция с мистером Брауном! — фальшивым веселым тоном воскликнула она, прижимая бумагу к своей груди. — Кажется, эта записка попала к тебе по ошибке, мой дорогой, но я забираю ее.

— Как пожелаете, — равнодушным тоном бросил Энтони.

— Что ж… Прошу тебя, подумай об Александре… Но у меня есть неотложное дело… Хорошего тебе дня, мой дорогой. — Леди Крэнфорд развернулась и торопливо покинула комнату сына, унося с собой и желая скрыть от него содержимое записки, которую она судорожно скомкала в своих руках.

Пройдя в свои покои, графиня распрямила бумагу, внимательно перечитала послание, вновь скомкала и бросила ее в горящий камин. Лицо женщины было мертвенно–белым, и по нему легко можно было прочитать самое настоящее отвращение.