Героям не больно

Евгения Бес

…он отдавал долг Родине с удовольствием, хоть и не очень понимал, когда успел у нее занять… …одно зло никогда не сможет искоренить другое… …перестань об этом думать, и это само придет к тебе, в свое время, не раньше и не позже… Это история о девушке, которой приходится делать выбор. А также истории героев, выбор которых давно сделан.

Пролог

Будете любимы, либо ненавистны.

Равнодушных не будет.

Как говорила молодежь в двадцать первом веке — мы поколение «неудачников».

Когда мы родились — распался СССР, когда мы пошли в школу — начался дефолт, поступили в универ — стукнул кризис. Закончим универ — конец света.

Тогда это была популярная шутка, с легким налетом горькой констатации фактов. Поколение лохов. Такое впечатление, что на период нашей зрелой жизни придется «долгожданная» война с Америкой, а на старость — популярная у писателей фантастов ядерная зима и постапокалипсическое фениксообразное возрождение из пепла. Так получилось, что мы жили на стыке невежества и современных технологий. Нашим последователям с рождения давалось то, чему нам приходилось учиться. У них было слишком много соблазнов, с которыми они не были приучены бороться, и тут их, конечно, винить не в чем, разве только что в лени и скудоумии. Они не видели разницу между плохим и очень плохим, они стали казаться нам пустыми. Как сказал один наш современный сатирик: «папок много, да все пустые». У них нет целей в жизни, им не к чему стремиться, не с кого брать пример; их главными героями являются бандиты, а «возлюбленными» проститутки.

Они ковыляют по льду на каблуках, думая при этом что неотразимы.

Они носят слишком зауженные джинсы и огромные ботинки, думая, что они мачо.

Когда ты идешь по улице позади такого вот субъекта, всерьез предаешься размышлениям — девочка или мальчик?

Их ничего не интересует, деньги для них являются приоритетом и мерилом абсолютно всего. Они считают, что все «копы» продажны, что все «рабочие» необразованное быдло, а правописание у них считается признаком чистоплюйства. И что самое страшное, они гордятся всем этим, искренне гордятся! Но не будем разводить демагогию. Если есть плохие ребята, на них найдется и фунт хороших, правда закрывшихся в лесной глуши от всего остального мира, который они не понимают. Или который не понимает их. Это и был двадцать первый век, век умных телефонов и тупых людей (цитата), век, в котором мозг — был органом, результат деятельности которого иногда опровергал сам факт своего существования (это тоже цитата). И именно в этот век пришлось жить нашим героям — ибо они, как и мы с вами — были поколением «неудачников»!

Однако в некоторые моменты, не осознаешь этого, по крайней мере, полностью. Вот, например, сейчас.

На улице светит солнце, на календаре месяц май.

Конец мая — самое потрясающее время года. Еще прохладный ветерок, но уже довольно теплый, чтобы не содрогаться от него каждый раз. Время восемь утра, даже ближе к девяти, уже светло и чувствуется, что день будет жарким, а над автомобильной дорогой поднимается тяжелый смог от бензиновых испарений. По обеим сторонам дороги высятся многоподъездные многоквартирники и многоофисники. Здание банка, налево от перекрестка. Здание автомагазина на два этажа, напротив, через дорогу несколько покосившихся избушек и даже землянок. И конечно автобусная остановка с ларьком, магазин «мини-маркет», обязательно цветочный отдел! В воздухе шум выхлопных газов, нетерпеливый звон клаксонов, пробка на несколько часов.

Утро понедельника. Люди с помытыми головами и в, как правило, отутюженных рубашках, толком не проснувшиеся лица отражают всю палитру чувств, которую способен испытывать человек ранним утром понедельника. Сердитые, сонные, счастливые.

Из уже виденного нами автомагазина, на первом этаже, которого находится автомастерская с автомойкой, выезжает шикарный, блестящий на солнышке автомобиль. Несколько пассажиров стоящей неподалеку маршрутки завистливо вздохнули, и, кто отвернулся, кто вновь задремал, а кто уткнулся в книжку.

Водитель же красивой и шикарной машины, скрипнул зубами от злости и прошептал:

— Ну, погоди!

Процитировав знаменитого волка, водитель «ударил по газам», и, не смотря на километровую пробку, умчался куда-то в сторону леса.

Если взглянуть на здание с другой стороны, то есть со стороны въезда машин и входа людей, то у этого самого входа мы обнаружим… нет, не лавочку. Мы обнаружим старый, продавленный диван, однако с мягкими, велюровыми подголовниками, или подлокотниками, кому как больше нравится. С этой стороны здания солнышко светит ярче, было теплее. Тишина, только птички чирикают, да гудит рядом расположенная заправка.

Но вот раздается скрежет металлической цепи, лязг звеньев о металлические же колесики и ворота одного из боксов автомойки поехали вверх. Через мгновение остановились где-то наверху, лязгнули напоследок и затихли. Из бокса вырывается облачко мокрой росы и веселые голоса юношей и одной девушки.

Правда и у нее голос грубоват настолько, что едва можно отличить. На ней надета довольно плотная светлая футболка без рукавов и рваные в разных местах джинсы, на ногах шлепки. Глаза карие, волосы коротко стриженные (на затылке даже выбрит какой-то узор), лицо без единого следа косметики. Не высокого роста, плечи чуть выдаются вперед, походка как у солдата. И вообще очень похоже на то, что она долгое время служила где-то. Взгляд карих глаз насмешлив, холоден и печален одновременно. Полные малиновые губы искривлены в горькой ухмылке. В руках гитара, которую кто-то когда-то забыл на этой мойке.

Ее спутники похожи то ли друг на друга, то ли на каких-то деревенских парней, в общем, все они ничем не выделялись внешне.

Это были ее коллеги по работе, с которыми они проводили довольно-таки интеллектуальные беседы, если не было работы, обменивались книгами и даже иногда фехтовали на шпагах для разминки (вместо шпаг, как правило, были длинные тонкие ветки, специально для такого дела заготовленные). Сначала все они оказались в разных бригадах, но потом у них получилось собраться всем вместе. И их не слишком любили на работе.

«Выпендрёжники» — презрительно плевали им вслед их коллеги.

А все дело было только в том, что «выпендрёжники» могли поддержать любую беседу, работали они много, дело свое знали и делали его очень хорошо. Они не увлекались наркотиками и выпивкой, как многие их коллеги на этой и других автомойках, поэтому имели довольно-таки приличный вид. Вследствие этого они неплохо зарабатывали, а еще и получали премии от начальства. Конечно, у их коллег была куча поводов, чтобы не любить именно этих парней.

Но, несмотря на то, что интеллигентов недолюбливали, они, тем не менее, имели репутацию надежных соратников, и многие позволяли себе общаться с ними. Да и потом, такого собрания интеллигенции не было еще ни разу и ни на одной автомойке в городе! Вполне может быть, что и в стране тоже.

Девушка с гитарой в руках улеглась на диванчик и прикрыла глаза, наигрывая при этом какую-то известную только ей мелодию. Ее коллеги рассредоточились по небольшой площадке около мойки. У них был мяч, и они принялись гонять его в ожидании то ли смены, то ли работы.

Смена стала приходить быстрее, чем работа. Первой пришла девушка-администратор. Она мимолетно кинула взгляд на симпатичных и умных мальчиков, кивнула девушке с гитарой и зашла внутрь.

— Серег, а ты ей нравишься, — пробормотала девушка.

— Жека, бросай гитару, пошли мяч погоняем.

— Лень, — невозмутимо пробормотала девушка.

Наши герои, Жека и Серега, были здесь и автомойщиками и автомеханиками, правда, больше все-таки занимались ремонтом машин, чем их мойкой. Еще они были братом и сестрой.

Так и продолжалось это их утро. Парни гоняли мяч, девушка лежала на диванчике и бренчала на гитаре. Несколько раз подъезжали машины, которым нужно было подкачать колеса, но этим работа пока ограничивалась. Через полчаса вышла недавно пришедшая на работу девушка-администратор и окинула взглядом играющих мальчиков.

— Охота вам в такую жару мяч гонять? Да еще и после суток? — поинтересовалась она.

— А я все чаще замечаю, что меня как будто кто-то, подменил… — запела Жека.

Девушка-администратор скептически глянула на нее и присела на подлокотник диванчика. Закурила и внимательно посмотрела на Серегу.

— Дай сигарету Лен, — попросила Жека, привставая с диванчика. Девушка протянула ей пачку, не отрывая взгляда от Сереги. — О морях и не мечтаю… — Жека продолжила свои упражнения в пении, ложась обратно на диванчик. Руки она положила под затылок, сигарету держала зубами. — Телевизер мне природу заменил…

— Слышь, телевизер, а у тебя неплохо получается, — один из мойщиков послал пас Сереге, который ловко его поймал и передал дальше — в ворота.

— Ну чего спишь-то, отбивать надо, — пробормотала Жека, разглядывая облака на небе.

— Если ты такая умная, вставай на ворота, — проговорил Серега. Его веселила такая ситуация.

— Что было вчера, то забыть мне пора! С завтрашнего дня, с завтрашнего дня, ни соседям, ни друзьям — никому, — продолжала напевать Жека.

— О господи, какой дурдом, — девушка администратор выбросила окурок в урну и ушла.

— Не узнать меня,^[1] — закончила Жека уже обыкновенной фразой, а не напевом.

— Да уж, это точно, — себе под нос пробормотал Серега. Он действительно не узнавал свою сестру.

Всего несколько лет назад она была самой обыкновенной девушкой из обеспеченной семьи. Она, как и все девушки, стремилась создать семью, найти свое место в этом мире, мечтала о большой и чистой любви, носила юбочки и платья, выглядела как куколка, но…

Произошло то, что произошло, и Серега чувствовал свою вину перед ней, хотя где-то глубоко внутри себя он понимал, что его вины в той ситуации не было. И, тем не менее, вина чувствовалась, и он ничего не мог с ней сделать. Разве только что примириться с новой сестрой.

— Интересно, где он такую царапину себе на кузов заработал? — спросил Серега куда-то в сторону.

— Сказал, мальчик на велосипеде врезался.

— Да все равно где, — пробормотала Жека.

— Серег, ты же знаешь, ей на все пофиг.

Для того чтобы далее диалог был понятен нашему читателю, думаю, стоит представить всех участников столь славной бригады.

Серега и Жека Приморские — как мы уже говорили, брат и сестра, полтора года разницы в возрасте. Счастливые дети большого и довольно обеспеченного семейства, искавшие свой жизненный путь, участники неформального течения «металисты» и поклонники соответствующей музыки. Он — высокого роста, с волосами собранными в хвост, карими глазами, плотного телосложения. Она — невысокого роста, как мы уже говорили, с короткими волосами «ежиком», также карими глазами и довольно худощавая.

Макс Золотников — представитель более скромного сословия, живший в небольшой двухкомнатной квартире, воспитываемый одной только матерью, отличавшийся глубокой преданностью к своим друзьям и обостренным чувством справедливости. Его мечтой было жить по принципу кота Леопольда, однако это не всегда получалось. Среднего роста, с торчащими во все стороны волосами, несколько полноватый и из-за этого казалось, что он как будто неуклюж.

Роман Гранитов — живет с родителями, профессорами одного из институтов города, человек, знающий в совершенстве два иностранных языка, о том, что он был высокого роста и спортивного телосложения мы думаем больше не нужно упоминать.

И последний участник бригады, настоящий гигант, которого частенько использовали для того, чтобы потаскать что-нибудь тяжелое, Василий Огневой. Мастер спорта по боксу и кик-боксу, с суровым выражением на лице, но добрыми глазами небесно-голубого цвета. Волос на голове почти не было, а сердце навсегда принадлежало девушке-администратору Елене, правда она об этом пока не знала.

Мы думаем, что со всеми остальными чертами их характеров познакомимся позднее, так сказать в процессе повествования.

Следом за администратором Леной на работу явился начальник, Лев Поличинский, молодой человек, который получил эту автомойку-автомастерскую в подарок от своего отца. Однако руководил он умело и справедливо. Он быстро поздоровался со всеми и также вошел внутрь, работать.

— Ну, все, что-то я совсем утомился с вашим мячиком, — произнес Серега и, подвинув Женю, уселся на диванчик. Ей пришлось принять полувертикальное положение. Она положила голову на сложенные руки и задремала в таком неудобном положении. Пока ее коллеги беседовали, она спала, но, как и в последнее время, сон ее был беспокоен.

Ей снились кошмары. Странные, жуткие, загадочные, долгие и кратковременные кошмары. Уже несколько лет подряд она не могла спокойно спать ни по ночам, ни во время коротких дрем на работе. На этот раз она уснула немного глубже, чем обычно, картинка, которая привиделась ей на этот раз, была не такая страшная, как всегда, но тоже не дающая уверенности.

— Не уходи, — прошептала она, и Серега, услышав это, ласково погладил сестру по голове. Тяжело вздохнул.

— Не волнуйся родная, я с тобой, — прошептал брат ей на ухо, не переставая поглаживать ее. К ним подошел Макс и вопросительно посмотрел на Сергея. Приморский отрицательно покачал головой и приложил палец к губам, вроде как сказал: «Тсс!». Макс понимающе кивнул и присел рядом с другом на подлокотник дивана.

Никто из них толком не знал, что случилось с Женей, но также никто из них, ни разу не видел Женю другой. Для них она всегда была «пацанкой», вечно в рваных джинсах и коротким «ежиком» на голове. И у этих ее новых друзей было впечатление, что по-другому просто, и быть не могло, настолько она была для них «своим парнем». Ее брат хоть и давно знал всех этих молодых людей, также никогда не вдавался в подробности, но они и не настаивали.

Женя дремала всего минут десять, но когда она открыла глаза, ей показалось, что прошла целая вечность.

— А чего это вы на меня так смотрите? — спросила она, проводя ладонью по глазам. — Нам еще не пора домой ехать?

— Так смена еще не подошла вроде, Лева не отпустит при таком раскладе.

— Ну да, точно. Черт, а я что-то так устала.

— Так ты, езжай, все равно сейчас с утра вряд ли кто-то с серьезным ремонтом приедет.

— Да, и наш сегодняшний «Ягуар» это блестяще подтвердил, — ребята оглянулись на эти слова. Их произнес Лёва, вышедший на порог. Брови сдвинуты в кучу, руки сложены на груди, во рту зубочистка. Парни, почему-то виновато, опустили головы при этих словах, а Женя просто сначала смотрела на Леву, а потом опустила взгляд и наклонилась на спинку дивана, также по его примеру сложив руки на груди. — Но ты Жека и вправду можешь ехать домой, что-то ты мне не нравишься. Ты хорошо себя чувствуешь?

— Нормально. — Женя встала и скрылась за дверями сервиса.

— Ну а мы с вами продолжим «летучку». — Лев посмотрел на часы. — А где у вас смена гуляет?

Так, рваные джинсы и рабочую футболку в торбу, вместо них свеженькую футболку и чистые джинсы. Казаки́. Перчатки. Кажется, ничего не забыла. Похлопала по карманам, проверяя на месте ли ключи от мотоцикла и телефон. Хорошо, все на месте. Так, плеер с музыкой. Вот теперь точно все отлично. Теперь можно ехать домой и спокойно лечь спать, правда, напившись снотворного перед этим.

Конец мая, и надо бы уже подумать о возвращении в институт, и о работе по специальности, а иначе придется наверстывать слишком многое, но… Ей не хотелось пока об этом думать. В крайнем случае, у нее на все про все есть еще пара-тройка месяцев. И конечно пора уже подумать… много еще о чем надо подумать, но ей было лень. Она так устала за прошедшие полгода, что не было сил даже для размышления о предстоящем отдыхе в течение двух дней. Мысли о том, чтобы остаться и поработать еще до вечера она даже не допускала. Надо поприсутствовать на «летучке» ради разнообразия. С этой мыслью она удовлетворенно выдохнула воздух из легких и вышла из комнаты.

Перед входом в сервис были все те же коллеги, плюс обе девушки-администраторы. Ее коллеги еще даже и не думали идти переодеваться. Женя застала как раз тот момент, когда Лёва говорил:

— Я хочу попросить вас остаться здесь на пару часиков, пока я не пойму, куда делись ваши сменщики, — он обернулся и посмотрел на вышедшую Женю — Ты все еще здесь?

— Ага, хотела посмотреть, чем кончится дело. Серега, дай мне ключи от дома, а то я свои забыла.

— Ну, а как на счет моей просьбы? — как-то скромно поинтересовался начальник. Он понимал, что эти парни итак слишком много для него делают, и он не вправе требовать большего.

— Да конечно Лёва, о чем вопрос. Надо так надо! — пылко произнес Огневой.

На эти речи все дружно рассмеялись. Василий часто отличался импульсивностью, но это было скорей забавно, чем страшно.

— Спасибо, — улыбка у Лёвы получилась скептическая, но добрая.

— Ладно, ребята, с вами хорошо, но дома лучше. Ты поедешь? — Женя посмотрела на брата.

Сергей пожал плечами.

— Позже приеду, не переживай за меня, я уже взрослый мальчик.

— Ага, надеюсь, — с этими словами она надела шлем, уселась на свой мотоцикл и умчалась прочь, к рассвету.

Сергей вновь только тяжело вздохнул.

Откуда появляется неудовлетворенность жизнью в двадцать пять лет? Когда у тебя отличные родители, друзья, даже бабушка с дедушкой вполне себе адекватные люди, не смотря на возраст?

У тебя есть работа, которая тебе очень даже нравится, у тебя есть обеспеченна жизнь, причем не только настоящая, но и будущая. У тебя есть две руки, две ноги, здравый смысл в голове, а в кошельке всегда достаточно денег или кредиток, при этом тебе не нравится твоя жизнь.

Верней, ты не можешь понять, зачем она тебе дана, и какой вообще смысл продолжать свое никчемное и никому не нужное существование. Могу поспорить, такие раздумья знакомы многим подросткам и вообще молодым людям моего возраста. Знакомы они и мне, причем начиная примерно лет с пятнадцати. У меня вообще с этим всегда были проблемы.

Так было и тогда.

В то утро я вошла в свою комнату, безжалостно стуча каблуками своих казако́в по паркету. Вошла устало, но уверенно тем не менее.

Остановилась посреди комнаты и осмотрела ее. Я настояла в свое время, чтобы она была оформлена и обставлена именно так, и сейчас еще раз улыбнулась своим мыслям, которые метались в моей голове. Сейчас я, пожалуй, довольна, но что будет через пару часов сна?

Я со страхом посмотрела на свою двуспальную кровать, покрытую черным постельным бельем, большим синим покрывалом и с кучей подушек. Над кроватью висела картина, изображавшая полет дракона.

«Может, в ней все дело? — подумала я, пока мой взгляд растерянно блуждал по комнате. — Нет, спать нельзя. Надо переодеться, выпить чашку кофе, съесть что-нибудь и ехать в спортзал, чтобы вымотаться, и потом, вечером, уснуть без снов. Только бы без снов, только бы без снов…» — умоляло мое сознание, при этом я понимала, что нельзя закрывать глаза, а иначе появится проклятая сонливость, а это неизбежно повлечет за собой желание поспать. Я встряхнула головой, как мокрая собака, и, пройдя к кровати, все-таки присела на нее, бросив торбу на пол. Включила ночник на тумбочке, провела руками по лицу, пытаясь снять усталость с глаз. Потом поняла, что лицо царапают кожаные перчатки без пальцев и сняла их, бросив на тумбочку. На секунду я откинулась на подушки, положив голову на согнутую в локте руку, и тут же провалилась в проклятый сон.

Лес. Всюду, вокруг, напротив, около тебя, везде один только лишь лес. Страшный, загадочный, неумолимый, таинственный лес. Высокие сосны, редкие дубы. Кое-где видны кусты дикой малины, заросли крапивы и репейника. Весь этот лес окрашен в коричневые, охровые цвета, цвета глины, только разных оттенков. Зеленого нигде не было видно. Под ногами бежала тонкая глинистая тропинка, поросшая редкой травой. Сквозь кроны коричневых деревьев проглядывало блекло-желтое солнце, уже клонившееся к закату. Человек шел по этому лесу, шел быстро. Он спешил, правда не знал, куда именно он спешит. Он знал, что ему нужно двигаться вперед, бежать, лететь! Вперед! Дыхание учащается, ноги сами по себе начинают передвигаться быстрее. Какая-то опасность гонится за ним, паника захлестывает с головой, атмосфера таинственности и опасности только сгущается. Вперед! Вперед! Добравшись до конца тропинки, человек увидел более широкую дорогу, одна часть которой убегала далеко вперед, другая далеко назад. Посреди этой дороги, как в сказке, стоял бетонный камень, правда без всяких стрелочек и надписей. Человек остановился на секунду перед препятствием, тяжело дыша. В глазах человека была злость, усталость, страх. Животный, дикий страх загнанного зверя. Поколебавшись с минуту человек, выбрал ту дорожку, которая убегала вперед. И опять долгая изнуряющая ходьба, почти бег. Опять высокие деревья, окрашенные цветами ореховой скорлупы. На этот раз, правда, сквозь их кроны стало проглядывать серое, дождливое небо. Впереди что-то страшное, жуткое. Человек не хочет туда идти, но идет. Впереди озеро, нет, какая-то… «лоханка»… Кажется, так называла ее бабушка такие вот болотца. Хм…ЕЁ бабушка. Значит человек, который бежит от чего-то сейчас по лесу, это она. Черт, это я! Это Я бреду сейчас по кофейного цвета лесу, бегу от чего-то, от кого-то. И вообще, откуда я знаю про какую-то там лоханку? Ладно, знаю, и черт с ней. Вот она, эта «лоханка», это озеро. Я остановилась около кромки воды, вода была такого же глинистого цвета. Там что-то страшное, под этой водой. Что-то живет там и мешает мне пройти. Обойти это озеро казалось самым простым способом. Но почему-то мне кажется, что это не получится сделать, нужен мост.

Вот он как раз посередине этой лоханки. Как только я подхожу к этому мостику, у меня в ушах начинает звенеть звериный рев, рычание. Я делаю шаг назад, и рычание прекращается. Меня захлестывает то самое отчаяние, я понимаю, что мне жизненно необходимо перейти на ту сторону, но мне что-то не дает этого сделать…

— Женя! Женя! Да проснись же ты, наконец! — кто-то резко потряс меня за плечо и я, вздрогнув, открыла глаза. И при этом резко села на месте, принимая полувертикальное положение.

— Черт! Черт бы меня побрал! Опять, — пробормотала я, пытаясь отдышаться. Я закрыла глаза и прикусила губу, чтобы не заскулить от отчаяния.

— Что случилось? Что опять?

Я подняла глаза.

Передо мной стояла моя младшая сестренка, тринадцати лет от роду. Она бесхитростно смотрела на меня, засунув руки в карманы своих брюк. Свои густые волосы она заплела в хвостики, завязав их бантиками. Макияж делать ей запрещала наша матушка, поэтому она делала вызывающие прически, чтобы хоть как-то насолить родителям. В одежде она тоже не скромничала. Хотя лично я была согласна с родителями. Из-за яркой одежды, макияжа и всего остального у такой девушки как она, могли быть настоящие проблемы. Хотя я приглядывала за ней, когда могла. В остальное время она справлялась сама, либо за ней присматривал наш старший брат.

— Ты знаешь что именно. И перестань жевать эту штуку, это выглядит неприлично.

Она мгновенно перестала перекатывать во рту жвачку и лицо ее скисло. Она присела рядом со мной на кровать. Я в это время успела отдышаться, выпить глоток воды, которая всегда стояла у меня в комнате, и закурить. Потом посмотрела на сестру.

— Что тебе нужно было?

— Ничего особенного, просто хотела напроситься с тобой и Серегой на тренировку.

— Что, дома делать нечего? — скептически поинтересовалась я. Я знала, почему она каждый раз пытается напроситься с нами.

Она отрицательно покачала головой, принимая самое невинное выражение.

— Да, так я и поверила.

— Ну, Жека. Вы все такие взрослые, у вас куча дел даже с наступлением лета, а мне, ну совершенно нечем заняться. Смотри, вот у тебя столько дел, что ты легла и заснула прямо в своих жутких ботинках.

— Да, действительно. Уснула в ботинках, — пробормотала я, запихивая окурок в переполненную пепельницу. — А Серега приехал?

— Да. Он на кухне, варит тебе кофе.

— Только мне?

— Ну, всем, кто есть дома, а дома есть только мы втроем.

— Тогда пошли на кухню, обсудим твое предложение.

Мы с Серегой были старшими детьми в нашей семье. Это возлагало на нас некоторую ответственность, по крайней мере, как полагали родители. У нас с ним был год с половиной разницы, и мы с ним были не просто братом и сестрой. Мы были друзьями, товарищами, напарниками на тренировках и так далее и тому подобное. Мы вместе работали, вместе ходили на всяческие концерты, и почему-то сестры рядом с нами не было почти никогда. И конечно она чувствовала себя одиноко в такой ситуации, и она старалась привлечь к себе внимание разными способами. Однако вражды между нами никогда не было. Скорей принимаемое ей подчинение нам и родителям. Я даже иногда чувствовала себя виноватой в том, что сейчас происходит с ней. Не знаю, правда, испытывал ли что-либо подобное Серега.

— А мне сказали, что ты кофе варишь, — проговорила я, входя на кухню.

— А я и варил, только он убежал, и меня это немного расстроило, и я решил пока отвлечься, ну чтобы не испортить вторую порцию.

— И ты решил сварить суп? — я взяла грушу из вазочки и принялась ее грызть. Присела около стола и посмотрела на брата, который склонился над большой кастрюлей с каким-то варевом внутри.

— Это не я решил сварить суп, это суп решил сварить меня.

Я случайно проглотила немного больший кусок, чем рассчитывала, поэтому пришлось прочищать горло.

— В каком смысле? — я сделала глоток воды и продолжила поедать грушу.

— В том смысле, что суп начинала варить мама, но ее неожиданно вызвали в клинику, поэтому она оставила это дело мне, а я сама знаешь, не мастер. Впрочем, как и ты.

Мы рассмеялись.

— Давайте я его сварю, раз вы не умеете.

Мы оглянулись на сестру.

— Знаешь, когда она так делает? — спросила я, вновь принимаясь за грушу и глядя на Серегу. Он вместо ответа покачал головой и уныло уставился на кастрюлю с кипящей водой. — Когда хочет от нас что-то получить. — Серегино лицо озарила улыбка.

— Точно. Машка, давай ты сваришь суп, а потом пойдешь с нами на тренировку, как тебе предложение?

— Она этого и добивалась.

— Да, я этого и добивалась. А вы чего хотели? — она пожала плечами, и, покачивая своими хвостиками, подошла к плите. Убавила огонь под кастрюлей и повернулась к нам с победным видом. — А ты давай, принимайся за кофе. Все равно никто кроме тебя не умеет его так варить, — она улыбнулась и полезла в холодильник.

Я хмыкнула. Так проходило практически каждое наше утро. Кроме тех, когда Машка просыпалась не утром, а скажем ближе к вечеру.

Серега покорно принялся варить кофе, а я закинула ноги на табуретку и привалилась спиной к стене.

— Ботинки-то сними, а то тяжело, поди, после суток в ботинках ходить?

— Серег, ты же знаешь, что после суток, просто пофиг, в ботинках я хожу или нет, — сонно пробормотала я.

— Хм, знаю, я-то знаю, — одобрительно сказал он.

Я опять задремала, правда на этот раз, не боясь устрашающих снов. Серега и Машка о чем-то переговаривались, кажется, она пыталась научить его варить суп. И так хорошо мне стало в то утро, и я так спокойно уснула, прямо на кухонном диванчике. Давно такого не было.

«Да плевать на всех, кто бы, и что бы ни говорил, все равно буду жить так, как мне хочется. А такие разговоры ведутся по большей части от зависти или от незнания ситуации» — быстро пронеслось в моей голове.

Проснувшись через десять минут, я с удивлением обнаружила, что ботинки с меня все-таки сняли, на столе передо мной стояла большая кружка с кофе, и тарелка с завтраком.

— Вот черт, кажется надо чаще засыпать на кухне после суток.

— Да, хорошо тебе говорить, а мне пришлось завтрак готовить, — в голосе Сереги слышалась обида, и он с укором посмотрел на Машку, которая что-то мяукала себе под нос, нарезая капусту.

— О господи, опять попса, — пробормотала я, пытаясь встать на ноги. Когда мне это удалось, я широко потянулась, чувствуя, как захрустели застоявшиеся суставы. Ничего, разгоню их сегодня, до нужного так сказать состояния.

Серега внимательно посмотрел на меня.

— Ты как? Нынешний ужастик был страшнее, чем предыдущий?

— Страшнее? Нет, скорей загадочней.

Брат внимательно разглядывал меня. Стараясь спрятаться от этого внимательного, изучающего взгляда, я отвернулась к зеркалу, и увидела там свое лицо. Темные круги под глазами, худые скулы, влажные покрасневшие глаза, почти ежиком постриженные волосы.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Паршиво.

— Хорошо. Это лучше, чем хреново, — брат улыбнулся. — Чем-то помочь?

— Отстань.

Брат пожал плечами и отошел к Машке.

— Ну, хорошо, а что дальше?

— А дальше режешь капусту и кидаешь ее в воду, а потом ждешь, когда все это закипит и…

— И я сейчас поджарю свеклу и морковку, а потом мы сполоснем сковородку бульоном из кастрюли, так?

— Сполоснем сковородку бульоном… Боже, ты не шутишь, — пробормотала я и направилась в ванну.

Холодная вода окончательно привела меня в состояние воспринимаемости действительности. Определенно, в том, что у меня короткие волосы, есть куча плюсов. Например, можно запросто засунуть голову под кран с водой, и после не обязательно слишком тщательно вытирать голову полотенцем. Что я собственно и сделала.

«Хорошо. Как же хорошо».

Вода была потрясающе прохладной и мокрой, я с наслаждением ощущала струйки воды, которые катились за мою футболку по спине. День обещал быть жарким или теплым, а когда придем домой, можно будет даже постоять немного под душем, а потом спокойно завалиться спать, ни о чем не думая. Сейчас я ощущала странное спокойствие и умиротворение, какого давно не было у меня в душе. В связи со всеми этими разговорами, слухами на работе, слухами на тренировках, упреками, невысказанными и произнесенными, и снами конечно. Чертовски страшными, загадочными и странными снами. Черт, и с чего это люди думают, что если у меня есть и будет все, что я захочу, то я автоматически переношусь в разряд счастливчиков? Неужели Сереге и Машке так же тяжело, как и мне? Или наоборот, проще?

— Не сполоснем, а зальем бульоном поджарку, а потом выльем это в суп, дубина ты этакая, — ворчала сестра.

— Но я не понимаю, зачем это нужно?

— Боже всемогущий, — пробормотала сестра и тяжело вздохнула, как учительница, которая устала от своих слабо развитых учеников.

— Чтобы поджарка была вкусней, а, следовательно, и суп тоже, и потом на сковородке меньше останется, то есть вы не переведете продукты, — это фраза принадлежала уже мне.

— Ты показываешь чудеса проницательности, — уколола меня Машка.

Я выпила свой кофе двумя глотками и налила себе еще порцию. Включила телевизор. Не то чтобы мне нравилось его смотреть, просто хотелось, чтобы эти двое ворчунов замолчали. Оказалось, что по телеку шла какая-то программа про животных. Показывали, сражающихся крокодилов, кажется, шла борьба за внимание самки, или может быть за территорию. Я посмотрела на Серегу, брат на меня.

— Переключи.

Я вместо этого просто выключила это бесполезное изобретение человечества и принялась за еду. Сегодня помимо ясной головы, мне понадобятся силы. Много сил.

— Ну, хорошо, а что будем делать дальше? — Машка уселась напротив меня. Она грызла морковку, верней то, что от нее осталось после тёрки, и выжидательно смотрела на меня.

— Может, пойдем, поиграем? — предложил Серега.

Я играла на скрипке и гитаре; Серега на гитаре и барабанах (или ударных); Машка на фортепиано (или на клавишах, если вам так будет удобней). Мы даже записали несколько своих совместных творений и мечтали в будущем сколотить какую-нибудь группу, однако нам пока мешала простая человеческая лень. Когда-нибудь конечно мы это преодолеем, но пока мы потихоньку сочиняли что-то, иногда репетировали. Маша пока еще училась в школе, и в музыкальной школе, и даже ходила в кружок по рисованию, и у нее неплохо получалось, но иногда ей не хватало знаний, или времени.

И эта наша деятельность несказанно радовала наших родителей, ведь они больше всего желали, чтобы их дети, то есть мы, были образованными, воспитанными и интеллигентными людьми. То есть мы имели музыкальное образование, будем получать или уже получаем (например, как Серега, я пока взяла перерыв в институте) высшее образование, мы знали многих писателей, неплохо разбирались в изобразительном искусстве и прочее, прочее. И конечно они очень гордились тем, что мы, более чем постоянно, упражнялись в игре на музыкальных инструментах, вместе, и иногда по очереди. Их очень радовало, что нам это все не претило даже после окончания школы.

Я пожала плечами.

— Даже не знаю, можно, в общем-то, — я взяла другую грушу и стала хмуро ее жевать.

Машка посмотрела на Серегу, тот на нее.

— Знаешь, а ведь ты хотел научиться готовить пиццу, — обиженно пробормотала Машка.

— Блин точно. Ты будешь учиться? — спросил Серега у меня.

— Не буду, не хочу. Поиграю в одиночестве, и то толку будет больше.

И этот трюк я тоже знала. Этот диалог про пиццу повторялся каждый раз, когда они понимали, что у меня не то настроение, и конечно это было здорово. Я спокойно доела свою грушу, затем сполоснула посуду и вышла из кухни, предоставив братцу и сестре развлекаться до вечера так, как они захотят.

А я пойду, поиграю свои любимые произведения, вспомню то, что давно забыто, пережито, ушло в небытие…

Сергей Приморский уныло смотрел вслед удаляющейся сестре.

— Может ты, наконец, расскажешь мне, что с ней происходит? — тихонько спросил Лёва.

Тут стоит сделать некоторое отступление. Наш герой Сергей Приморский и владелец сервиса Лев Поличинский были давними друзьями, они познакомились еще в школе, учились в одном классе. Лёва был высокий и довольно худой, носил очки и практически полностью сбривал волосы на голове. Так получилось, что хоть у Сергея с Женей было всего год с половиной разницы в возрасте, их интересы никогда не пересекались в период «до». То есть Женя познакомилась с Лёвой в период «после», однако молодой человек быстро оценил многие достоинства этой девушки и даже подружился с ней, несмотря на ее замкнутость. Временами его мучило самое настоящее и совсем не вежливое любопытство, которое было присуще скорей молоденьким школьницам, а не состоявшимся коммерсантам. И вот теперь, видя сегодняшнее Женино состояние, его любопытство, да и терпение тоже, наконец, начали иссякать. Но и Женя, и Серега, продолжали молчать, как будто бы ничего не происходило. Лёву начинало раздражать создавшееся положение. Конечно, никто бы не мог заставить или обязать Серегу поведать некую тайну, но это их командное молчание начинало порождать слухи, и довольно-таки неприятные.

— Не знаю как тебе, но мне это неприятно. О ней говорят такие мерзости, которых я никогда в жизни не слышал ни об одном человеке. Ты должен либо рассказать мне все, доверить так, сказать ваш секрет, либо ты сам должен защитить честь своей сестры. Ее не слишком-то жалуют другие коллеги, а это сам понимаешь, грозит конфликтами. А ты меня знаешь, я долго разбираться не буду, я быстро удалю источник этого конфликта. А это говорит не в пользу Женьки. И хоть мне очень не хочется этого делать, мне придется. Если конечно ничего не изменится.

Серега еще раз тяжело вздохнул и прямо посмотрел на друга. Конечно, он все это понимал, однако он даже и не догадывался, что дело обстоит настолько серьезно. Кажется, Женьке и вправду надо браться за ум, восстанавливаться в институте, и самое главное, искать другую работу. Но скрывать от товарища правду, ну или хотя бы часть этой правды, он тоже не имел права. Раз он так хочет, придется. А Лёва потом сможет осадить любых сплетников, уж в этом он мастер. А когда он встанет на ее сторону, страсти поулягутся и все станет как прежде. Ну а если не станет, значит придется их бригаде поселиться на работе на некоторое время, пока Лёва не найдет новых сотрудников взамен тех, которые не захотят прикусить языки.

— Ладно, Лёва. Ты меня убедил. Но не рассчитывай, что я буду рассказывать тебе абсолютно все и здесь. Сначала надо найти и время, и место, сам понимаешь.

В этот момент на улицу вышли обе девушки администраторы.

— Лёва, я дозвонилась до одного из парней, говорит, проспал, скоро будет.

— Ага, хоть кто-то. Я сейчас еще посмотрю кое-какие документы, и мы с тобой поедем в город, ты мне поможешь.

Серега кивнул и пошел переодеваться.

Период «до». Часть 1.

Я родилась двадцать пять лет назад, двадцать из этих двадцати пяти были самыми счастливыми, потому как все тогдашние проблемы были детскими. Правда поняла я это не скоро. Родилась я в большой семье, через год с половиной после своего брата, в советский период. Моя семья была на тот момент самой настоящей элитой. Медики и военные, что может быть лучше для того периода? Но Советский Союз развалился и мой дед, хирург, быстро понял, что ничем хорошим это не кончится. Не без помощи своих друзей он быстренько организовал свою, частную клинику, и чуть ли не за уши притянул туда и моих родителей. Папа был отставным майором ВДВ, мама только закончила очередное обучение. Сначала они, конечно, возмущались, и как говорил дед «носы воротили», но потом поняли, что хоть им и приходиться иметь дело с бандитами или их подружками, по крайней мере, их дети, то есть мы с Серегой, не умрем, ни с голоду, ни от шальной пули. С криминалом, однако, деду, отцу и матери удалось не связаться, и наверняка это было очень хорошо.

— У нас частная клиника, значит, мы будем оказывать медицинские услуги всем, кто будет их оплачивать. Я потомственный врач, и не собираюсь пятнать честь своей семьи тем, что только тянул деньги из клиентов. Это может для вас не осталось ничего святого, а я человек старой закалки. Не хотите? Вас никто не держит, я не стану держать у себя на службе мошенников и пройдох, — так он закладывал в своих сотрудников и учеников семена чести, долга и конечно доброго имени.

Теперь дед спокойно живет на пенсии в своем не большом загородном домике недалеко от города, а сетью его клиник управляют тысячи сотрудников. Наши папа и мама конечно при нем самые главные управляющие. То есть, как я уже говорила, у нас, их детей, не было повода для того чтобы беспокоиться о будущем заработке. Медицина всегда востребована. Так же как и защита Родины. Наша судьба была предопределена с самого рождения.

Серега как-то сразу понял, что кромсать людей на операционном столе — это не его. Зато он был готов кромсать их на поле брани, если конечно таковые могли бы обнаружиться в конце двадцатого века. А такие, как вы знаете, всегда и обнаруживались. Правда Серега был тогда слишком мал, чтобы в них участвовать, и его это расстраивало. Однако это радовало нашу матушку. Серега был типичным представителем своего рода, то есть мальчишкой до мозга костей и со мной ему всегда было скучно, потому, что я была типичным представителем своего рода — девчонкой. Куклы, платья, дружба в классе против кого-нибудь, и прочее, прочее. Меня больше ненавидели, чем любили, но подруги конечно у меня были, правда эта дружба претерпела некоторые изменения, стоило только прийти в мою жизнь неприятностям. Я спокойно окончила школу, почти с отличием, поступила в институт (конечно в медицинский, об этом даже не было раздумий) и отучилась несколько курсов.

Вот тогда и пришла ко мне настоящая жизнь, полная не только приключений, но и горьких минут, раздумий и кошмарных снов.

Серега к тому моменту, наконец, исполнил свою мечту и отбыл служить в армию, потом остался служить по контракту. Перед тем как ехать в очередную командировку на границу с Грузией, братец приехал домой в отпуск. Ему дали целый месяц и я полагала, что проведу этот месяц с ним, но произошло несколько по-другому.

Сергей уныло сидел за столиком в кафе, куда они приехали с Лёвой. По случаю еще раннего утра в зале никого не было, сам Лёва ушел за кофе, а Серега в это время успел достать свой кошелек. Увидев это, подошедший Поличинский проговорил полу-обиженным тоном:

— Обижаешь друг.

— Хочу тебе кое-что показать. — Сергей достал из кошелька фотографию и положил ее на стол перед Лёвой.

— Хм, красивая девушка, твоя?

Сергей тяжело вздохнул и грустно посмотрел на фото.

— Моя.

— Ну, а чего же так уныло-то? Не любит что ли?

— Любит, наверняка.

— Ну? А причем тут твоя сестра? Я кажется, о ней хотел с тобой поговорить.

— Лёва, присмотрись внимательней. Это она и есть.

На фотографии действительно была изображена молодая девушка с длинными волосами. Челка была закреплена лентой Алисы^[2] голубого цвета, сами волосы были распущены. На ней было надето, в тон ленте, голубое платье. Она улыбалась, глаза ее лучились светом и энергией, кажется, фото было сделано в тот период, когда девушка была влюблена. Она сидела вполоборота к фотографу, руки сложены прямо перед ней. На пальце блестит золотое колечко. И в этой красивой и милой девушке Лёва с трудом, с большим трудом, узнавал свою подчиненную Женю. Ту самую «пацанку», которая легко здоровалась со всеми парнями за руку, которая проводила ремонт и мойку приезжавших к ним машин, в вечно рваных джинсах и перемазанной маслом футболке. «Его» Жека всегда ходила хмурая, почти никогда не улыбалась, у нее на шее была какая-то татуировка, которая что-то там значила, она много курила и могла покрыть его трехэтажным матом. Сходство с этой фотографией обнаруживалось только в одном. На правой кисти у девушки просматривался шрам, точно такой же был и у Жени.

— Ты шутишь, — наконец выдохнул Лёва.

— Нет, — с тоской протянул Серега.

— Что же произошло? — заикаясь, спросил молодой человек.

— Это очень долгая история Лёва. Очень долгая. Но ты должен мне верить. Хотя, если ты ее уволишь, я пойму, она может, хоть в институт вернется.

— Так она еще и в институте учится?

— Училась, пока не уехала служить в армию.

На этот раз Лёва громко воскликнул:

— Куда уехала?!

— Ты не ослышался друг мой, и не надо так кричать. И присядь. Ты понимаешь, что разговор будет долгим? Сможем мы в другое время поговорить? Мне сейчас надо до дому доехать и посмотреть как там дела.

— Да, да, езжай, конечно. Поговорим вечером. Давай перед твоей тренировкой что ли… Скажешь Женьке… Ну не знаю, придумай что-нибудь…

— Лёва, я взрослый мальчик. И мне не надо придумывать, что сказать сестре. Ей все равно. Она вообще стала большой пофигисткой, после всего, что произошло.

На том они попрощались. Серега уехал домой, а Лёва еще долго сидел в кафе, вспоминая увиденный только что снимок. Его глубоко поразили перемены, произошедшие с Женей.

…Там в воде кто-то есть. Кто-то маленький и злой. И он не один, их много, маленьких и злых. И еще у них есть кто-то старший, кто-то кто за ними приглядывает и управляет. Окраска картинки та же, что и в первом сне, глинистая. И на берегу озера все еще стоит тот же захлебнувшийся в панике человек. Ах, ну да, я забыла. Это же я. Только в том сне я была наедине с каким-то чудовищем, а теперь их было несколько. Но я все еще не догадывалась, что это могут быть за чудовища. Мост, который был в прошлом сне, теперь находился не посередине озера, ближе к дальнему от меня краю. Он был весь изогнут под разными углами, доски из которых он состоял, были гнилыми и в разных местах просто отваливались. Было подозрение, что они станут ломаться под ногами, как только я попытаюсь по ним пройти. У самого берега, прямо у меня под ногами копошилось гнездо маленьких змей, но почему-то они не вызывали беспокойства, скорей наоборот. Я даже не обращала на них внимания. Гладь воды была беспокойной, там явно кто-то был. Я медленно направилась в сторону моста. Мне жизненно необходимо было перебраться на другую сторону, и моя сознательная часть не понимала, почему я просто не могу обойти озеро по кругу, почему меня тянуло именно к мосту. Опять рычание, громкое, настойчивое и пытающее испугать меня. Из воды показалась длинная морда какого-то животного. Животное не слишком отличалось по цвету от самой глинистой воды, разве только было чуть темнее. Оно направилось в мою сторону, раскрывая свою пасть, полную острых зубов. И опять раздалось рычание…

Сереги дома не было. Машка занималась какой-то домашней работой, кажется, решила устроить генеральную уборку то ли в квартире, то ли в комнате сестры. Когда Женя очнулась ото сна из-за рычания в своей голове, сначала она ничего не поняла. Потом до нее стало доходить, что в комнате слишком светло и свежо. Вслед за этой мыслью ее взгляд медленно перенесся в сторону окна в комнате. Оно было открыто, на подоконнике стояла Машка, кажется она мыла окно.

— Что ты там делаешь?

— Сено кошу, — сестра обернулась на голос Жени и хмуро осмотрела ее.

— Что?

— Ничего. Серега уехал, правда, не сказал куда. Должен приехать часам к четырем. Есть хочешь?

— Суп?

— Точно. — Машка улыбнулась и отвернулась к окну.

Она знала, что ее старшая сестра играла пару часов на скрипке, запершись в своей комнате. Дольше всего играла свою любимую, «Плачь о любви» Моцарта, так эта мелодия называлась в интернете.

«Интересно, почему именно она? Серега как-то рассказывал, что что-то случилось с моей сестрой, когда я была еще совсем мелкой. Как любопытно! Даже нос чешется, так мне хочется узнать всю эту тайну. Может расспросить Серегу? Или еще кого-нибудь, кто знал их до моего рождения. Или кого-нибудь, кто знает ту историю…».

— Какую историю? — спросила Женя. Она, наконец, села на своей кровати и закурила. Машка зажмурилась, поняв, что чуть не проговорилась. Она обернулась и посмотрела на Женьку.

Ее волосы торчали в разные стороны, на ней была надета только короткая майка, какие носят в спортзалах и спортивные брюки. На шее висел армейский медальон с какой-то гравировкой. У Сереги был такой же, но Машка точно знала, что у него там выгравирована группа крови и резус фактор, как это бывает у солдат. Наверно у Женьки там было что-то другое, и Машка мечтала все-таки увидеть, что же именно там написано. Лоб сестры был покрыт испариной, и она тяжело дышала, как будто только что вернулась с пробежки, но Мария точно знала, что Женя еще не бегала сегодня. Машка завистливо вздохнула, разглядывая накаченный пресс своей сестры и опустив голову, спрыгнула с подоконника.

— А сейчас, который час? — неожиданно поинтересовалась Женя.

— Почти два.

— Угу. Ясно, а ты что там делала?

— Я же тебе сказала. Я там сено косила, неужели не видно было? — Машка невинно округлила глаза и удовлетворенно покачала своими хвостиками. — Так ты будешь есть?

— Нет, попозже, пойду бегать.

— Так жарко же… — начало было Машка, но тут вспомнила, что Женьке просто все равно, какая погода на улице. Она нисколько себя не жалела. Жизнь как будто была для нее тяжкой обязанностью перед богом, который наложил на нее это бремя. И она как будто старалась выполнить эту обязанность как можно скорее, чтобы быстрее избавиться от этой жизни. Она выматывалась на тренировках, на работе, дома практически не сидела, вечно пыталась придумать себе какие-то физические занятия. Летом к обычным пробежкам и тренировкам в спортзале прибавлялось еще и плавание на озере или в бассейне. В те моменты, когда ей совсем не чем было заняться, она бесконечно упражнялась в игре на скрипке или электрогитаре, причем всегда до кровавых мозолей на пальцах и подбородке.

Машка даже не могла себе представить, что заставляет Женьку так себя изматывать. Да даже и не пыталась, потому что ей сразу становилось страшно от своих предположений. Хотя в целом ее догадки были совсем недалеки от истины.

Период «до». Часть 2.

Мне с самого детства казалось, что я добьюсь в этой жизни нечто этакого. Обо мне будут говорить, писать и так далее, и так далее. Я всегда ощущала себя не такой как все. Потом я стала понимать, что так оно и было. Верней, так потом и стало. После того лета, которое перевернуло мою жизнь, я стала более острее ощущать ненависть и цинизм этой жизни. Я стала смотреть на нее под другим углом. Везде я стала видеть только подвохи и зависть, и намерение «кинуть» меня в любой выгодно создавшейся ситуации. Намерение использовать меня, мои деньги, мои связи, мой ум, мои силы и так далее, и так далее.

Но по порядку.

Мой брат приехал из армии в отпуск в июле, второго числа, две тысячи восьмого года. Машке тогда было восемь лет, и я проводила то лето с ней. Я любила повозиться с ней, она ведь была такая маленькая и такая беззаботная. Мне уже тогда хотелось быть такой же, как она. Когда в квартире раздался звонок в дверь, мы сидели в моей, тогда еще светлой комнате. Мы собирали пазлы, это была ее любимая игра. Когда по квартире поплыла веселая трель звонка, мы с Машкой сначала посмотрели друг на друга, потом на дверь и, вскочив с пола, бросились вместе открывать двери. Мы-то точно знали, кто там пришел. Не спрашивая, я распахнула тяжелую дверь и увидела высокого, красивого парня, очень коротко стриженного. В армейских штанах цвета «хаки», камуфляжной футболке без рукавов и модных солнцезащитных очках. Когда дверь открылась, он легко отпрянул от нее, чтобы я его не зашибла, и робко уставился на меня.

— Это ты? — спросила я.

— Это я, — неуверенно сказал Серега очень изменившимся голосом. Потом ощупал себя, похлопал по карманам, развел руки в разные стороны. — Точно я.

С этими словами я бросилась ему на шею.

— Братик, мой любимый братик, — причитала я, как самая настоящая девчонка. Эмоции переполняли меня тогда. Я и была настоящей девчонкой.

Мы с Серегой долго обнимались в тот день. Наконец он все-таки вошел в квартиру, и тут на него уже набросилась Машка и наша матушка. Папа просто пожал ему руку, но крепко так, по-свойски.

— Ну что, когда уже кончатся все эти твои поездки? — устало, но при этом уже с большим облегчением спросила мама. Она так устала ждать, сначала ее отец, потом ее муж, а сейчас ее сын. Она только лишний раз радовалась, что бог послал ей только одного сына. Ее нервы были не железными, а потрясений хватало не только из-за него, работа тоже требовала закалки.

— Мам, последняя командировка. В Грузию.

— Зачем так далеко?

— Ну как зачем, мам? На помощь нашим товарищам, миротворцам. Там сейчас не спокойно. Это ненадолго.

— Кошмар, — спокойно констатировала мама, и мы с ней отправились на кухню. Я никогда не умела готовить, но маме помогала всегда. Серега остался в большой гостиной возиться с младшей сестрой, которую он обожал, так же как и я.

Чуть позже, уже за обедом Серега как обычно балагурил, рассказывал мне истории о своем служении в армии.

— А у меня для тебя подарок, сестренка, — задумчиво проговорил Серега, внимательно меня рассматривая.

— Да? Какой интересно знать? Я люблю подарки, особенно твои, — я улыбалась.

— Я привез тебе мужа.

Хроники. (По материалам Википедии). Часть 1

… С 1992 года Южная Осетия существовала как фактически самостоятельное непризнанное государство, большую часть территории которого, однако, контролировало грузинское правительство. Безопасность в регионе были призваны поддерживать Смешанные силы по поддержанию мира, созданные в соответствии с Дагомысскими соглашениями 1992 г. между Россией и Грузией.

В августе 2008 года, после вооружённого конфликта с участием Грузии, России, Южной Осетии и Абхазии российское руководство объявило о признании государственной самостоятельности Республики Южная Осетия. Примеру России последовали Республика Никарагуа, Боливарианская Республика Венесуэла и Республика Науру, в дальнейшем также Тувалу…^[3]

… 15 февраля парламент Грузии принял постановление, в котором обвинил Россию в аннексии грузинской территории и поручил правительству пересмотреть Дагомысские соглашения 1992 года, предусматривающие создание Смешанной контрольной комиссии по урегулированию югоосетинского конфликта и ввод российских миротворцев в зону конфликта, передать в международные организации материалы, доказывающие невыполнение российскими миротворческими силами взятых на себя обязательств, и разработать новый мандат для замены российских военных миротворческим контингентом из других стран. За проект постановления проголосовали все 179 депутатов…^[4]

…Вооружённый конфликт в Южной Осетии, Пятидневная война — вооружённый конфликт, произошедший в августе 2008 года между Грузией, с одной стороны, и Южной Осетией и Абхазией, а также Россией, с другой…^[5]*

Период «до». Часть 3.

Я приняла душ, уложила волосы, закрепила челку голубой лентой, своей любимой. Надела также любимое мной голубое платье. Я тогда вообще очень любила этот небесный цвет. Хотя, что я говорю. Я и до сих пор его люблю, просто не ношу более одежду этого цвета. Исключила так сказать из своего гардероба, из своей комнаты, из своей жизни, но я до сих пор люблю смотреть на голубое небо.

Итак, нарядившись в свое любимое платье, я отправилась на прогулку по городу вместе со своим братом. Сестренку пришлось оставить дома.

— Женечка, ты же понимаешь, что это взрослая прогулка, ну что Машке там делать вместе с нами? Тем более ей скоро нужно ложиться спать.

— Ну, хорошо, ты меня уговорил, — я улыбалась.

Серега тоже переоделся. До центра города мы доехали на его машине, а потом отправились гулять по набережной.

— Так что ты там говорил про мужа? Я что-то не слишком хорошо тебя поняла на этот счет.

— А чего тут непонятного? — Серега остановился и присел на одну из лесенок у самой воды. — Познакомлю тебя с одним молодым парнем, понравится, сможешь, наконец, исполнить свою мечту о семье, а нет — будешь искать дальше свою судьбу.

— А кто он? Что за тип?

— Тип? Нет, он не тип. Он, что называется самый настоящий мужик. Смотри. — Серега стал загибать пальцы. — Заочно получает высшее образование, служит в армии, вместе со мной, высокий красавец, как раз по твоему вкусу. Из хорошей семьи, если тебя это интересует.

— Конечно, интересует, ты же знаешь.

— Так вот, его родители… Родители его военные, и как ты понимаешь, живут скромно, но достойно.

— Ну вот, а я-то мечтала о миллионере, — произнесла я не без некоторой иронии.

— Ой, ну хорош прикалываться. Зачем тебе миллионер? Наше финансовое положение таково, что ты смело можешь выходить замуж по любви, а не по расчету.

— Я знаю, и спасибо за это нашему деду и родителям, хоть не будут принуждать выйти замуж за старикана какого-нибудь, — мое лицо скисло на мгновение.

— Точно! — Серега рассмеялся. — Его зовут Алексей, фамилию сама спросишь.

— Никилин. Моя фамилия Никилин. Алексей Игоревич, — раздалось над нашими головами, и я подняла взгляд.

О, что это было за мгновение!

Всего взгляд, а у меня создалось впечатление, что время остановилось вместе с моим дыханием. Мне показалось, что прошла целая вечность, пока я смотрела в эти глаза, но как оказалось, прошла всего лишь секунда.

— А вот и ты Леха, здорово дружище. — Серега поднялся с лесенки и пожал руку этому молодому человеку.

Человек, который был или находится сейчас в двадцатилетнем возрасте, который никого и никогда еще не любил, по-настоящему, может понять охватившее меня тогда волнение. Лицо, коротко стриженые волосы, фигура, облаченная в такую же, как у моего брата футболку и серые брюки, ботинки на ногах, кожаные перчатки «без пальцев» на руках, очки, которые он держал в руках, и самое главное глаза. Черные, как бездонные глубины холодного моря, взгляд этих глаз просто пригвождал меня к месту. Все это казалось мне таким мужественным, я то и дело краснела, смущалась, говорила всякие глупости, мое сердце радостно колотилось в ожидании чего-то особенного, чудесного, волшебного. Мы гуляли так, втроем, до самого вечера. Когда пришла пора расставаться, Алексей сорвал с городской клумбы фиалку и протянул ее мне со словами:

— Возьмите ее на память, прекрасное Солнце, надеюсь еще раз встретить вас.

— Ну, ты и загнул Леха. — Серега улыбнулся и тут же покраснел, он понял, что не очень корректно выразился. Все-таки служба в армии портит лексикон, не вольно.

Алексей же в это время только улыбнулся, кинув на Серегу задорный взгляд.

— Ваш брат ханжа и солдафон, так что не обращайте внимания. Жду встречи, — он легко прикоснулся губами к моей руке, махнул на прощание Сереге и растворился в толпе спешащих с работы людей и в лучах заката.

— Эй, а мы что, его не подбросим? — я как будто очнулась ото сна, как только уселась в машину.

— Зачем? У него самого машина есть.

— Какая? БТР?

Серега рассмеялся.

— БТР! Ха-ха! Ну, надо же! Ха-ха! Повезло же мне, что у меня такая сестрица! — Серега искренне смеялся и веселился. Я же в это время чутко прижимала к сердцу фиалку, подаренную Алексеем.

— Ну, так вот. Я их познакомил, на свою беду. Она влюбилась в него как кошка.

— Ну, Серег, ты же понимаешь, что для ее тогдашнего возраста, это было нормально. Она мечтала об этом, она это получила.

— Да, но ведь не зря люди говорят, что нужно быть осторожней со своими желаниями. Они могут исполниться.

Да и сам Леха тоже, кажется, не на шутку увлекся моей сестрой. Они встречались, гуляли, ходили куда-то. А через пару недель таких встреч они объявили о своей помолвке. Леха познакомился с нашими родителями, она с его родителями, а в конце июля они подали заявление в ЗАГС.

— Экие они все скорые-то.

— Как мне сказала тогда Женя, заметь это ее слова, взрослым людям не нужно много времени, чтобы определиться, хотят они жить вместе всю оставшуюся жизнь или не хотят. Они захотели. Сговорились на том, что мы с ним съездим в нашу, уже последнюю командировку в Грузию, и после этого они поженятся. Так бы оно все и было, если бы не…

— Если бы не война, — печально заключил Лёва и замолчал, погрузившись в раздумья.

— Да, если бы не война. Кто бы знал, что она так повлияет на судьбы многих людей, не только тех местных жителей, но и нас.

— А что случилось-то? Что стало с Никилиным?

Период «до». Часть 4.

Мне казалось, что я живу в сказке. Так прекрасен был тот месяц июль, так прекрасна была жизнь. Цвета казались ярче, солнце теплей согревало, люди были добрее. Очень не хотелось думать о том, что скоро начнется новый учебный год в институте, что скоро опять придет зима. Однако конец лета мог бы ознаменоваться и чем-то еще более прекрасным.

Как-то раз, уже в середине месяца, мы как обычно встретились с Алексеем на той же самой лесенке, на которой увиделись впервые.

— Ах, Никилин, и что ты со мной делаешь?

Он, только улыбался, прижимая меня к себе.

— Пойдем ко мне в машину, у меня для тебя сюрприз есть.

— Ммм, какой такой сюрприз?

— Пойдем, и все увидишь. — Алексей улыбнулся, а мне наоборот стало как-то грустно. Сердце сжалось в предчувствии, только было непонятно в каком именно. — Ну, идем, чего ты?

— Опять фиалка?

— Кое-что получше.

— Ну ладно, идем.

Мы взялись за руки и медленно направились в сторону его машины. Мы ни о чем не говорили, просто шли, держась за руки. Я улыбалась, подставляла свое лицо приветливому солнышку. Я не была невинной девушкой в полном смысле этого слова, но даже мою голову одолевали всякие разности. Какое-то нетерпение, робость, стыд, любопытство, страх. Я предполагала, что Леша сейчас посадит меня в свою машину и может увезти туда, куда ему захочется. Мимолетно даже промелькнула мысль, что он и сделать может все что захочет, он же мальчик, вдвое сильней меня. Но я предпочла не развивать эту мысль. Мне так хотелось верить своему любимому, и я верила. Мы сели в машину и поехали в неизвестном мне направлении. Потом оказалось, что он привез меня на берег озера.

— Где это мы? Тут так красиво, — спросила я у Леши, выходя из машины.

— Я хотел бы, чтобы это было «нашим местом». Пойдем, пройдемся. Смотри, вот там есть лавочки, можно присесть и поговорить.

Мы опять взялись за руки и медленно направились в указанном направлении. Мы переговаривались о всякой ерунде. С одной стороны меня охватило некоторое разочарование. Я уже давно мечтала о том, что мы когда-нибудь уединимся в какой-нибудь романтической обстановке, но и на этот раз моим мечтам было не суждено сбыться. Но с другой стороны, я даже вздохнула с облегчением. Было приятно лелеять мечты о том, чем занимаются взрослые люди, но при этом я все-таки побаивалась.

Мы добрались, наконец, до лавочки и я с наслаждением вытянула ноги.

— Все-таки такие прогулки бывают несколько утомительными, — с улыбкой проговорил Леша.

— Да, бывают. Только я стараюсь этого не замечать.

Леша взял мою руку и стал ее рассматривать.

— Что ты пытаешься там найти?

— Ничего, просто смотрю, угадал или нет.

— Что угадал?

В тот момент, в отдаленной части этого парка, над водой неслась песня:

Ночь унесла тяжелые тучи,

Но дни горьким сумраком полны,

Мы расстаемся, так будет лучше,

Вдвоем нам не выбраться из тьмы…

Эти слова, на мгновение показались мне какими-то пророческими, но я не успела додумать эту мысль до конца.

— Вот это, — проговорил Алексей и достал из кармана бархатную коробочку и показал ее мне. Потом открыл медленно, достал оттуда кольцо и надел мне на палец.

…Я любил и ненавидел,

Но теперь душа пуста,

Все исчезло, не оставив и следа,

И не знает боли в груди осколок льда…

— эти слова сопровождали каждое его движение.

— Ты выйдешь за меня замуж? — спросил Леша, заглядывая мне в глаза.

…Я помню все, о чем мы мечтали,

Но жизнь, не для тех, кто любит сны,

Мы слишком долго выход искали,

Но шли, бесконечно вдоль стены…

Я подняла на него глаза полные слез, улыбнулась.

— Да, выйду, — сказала я и обняла его. А он в свою очередь крепко прижал меня к себе.

…Пусть каждый сам находит дорогу,

Мой путь будет в сотни раз длинней,

Но не боюсь, ни черта, ни бога,

За все, платить придется мне…^[6]

— неслось в это время над водой.

Когда они с Серегой уехали в командировку, я твердо знала две вещи.

Во-первых, я знала, что люблю Никилина всей душой и всем сердцем и буду его ждать, о чем и сказала ему на прощание; во-вторых, когда он вернется из командировки, мы поженимся.

О большем я не хотела думать и большего не хотела знать. Для него наступило время работать, а для меня настало время ожидания и встреч с подругами.

В первый день августа я встретилась с подругами, мы гуляли, я хвасталась колечком, будущим замужеством, показывала наши фотографии. Они дружно поздравляли меня, завистливо вздыхали и уверяли меня в вечной дружбе.

Ну а потом пришла беда. Пришла война.

— Ах ты, матерь божья. Никому бы не пожелал этого, даже врагу.

— Да, в этом ты прав дружище. — Сергей допил свой сок и посмотрел на часы. До тренировки была еще куча времени.

Хроники. (По материалам Википедии). Часть 2.

…Обстановка в зоне грузино-осетинского конфликта начала резко обостряться с конца июля — начала августа. Активные боевые действия начались в ночь на 8 августа, когда Грузия подвергла массированному артобстрелу столицу Южной Осетии, после чего предприняла попытку захвата Южной Осетии. Днём 8 августа президент России объявил о начале операции по принуждению к миру в зоне конфликта. В регион были введены значительные российские силы. В течение нескольких суток российские войска совместно с югоосетинскими вооружёнными формированиями вытеснили грузинские войска из Южной Осетии, а также во взаимодействии с абхазскими силами — из Кодорского ущелья в Абхазии, временно заняв ряд прилегающих к конфликтным зонам районов Грузии.

Боевые действия продолжались до 12 августа. С 14 по 16 августа президентами Абхазии, Южной Осетии, Грузии и России был подписан план мирного урегулирования конфликта. Пятидневная война имела значительные геополитические, экономические и иные последствия. Так, 26 августа Россия официально признала Южную Осетию и Абхазию в качестве независимых государств. 2 сентября Грузия разорвала дипломатические отношения с Россией. Затормозился процесс вступления Грузии в НАТО…^[7]

…По предварительной информации заместителя начальника Генштаба ВС РФ А. А. Ноговицына, на 13 августа потери российских военнослужащих насчитывали 74 человека погибшими, 171 — ранеными и 19 пропавшими без вести…^[8]

Период «до». Часть 5.

В тот август я очень часто стала ходить на набережную в центре города совсем одна. Новости с поля боя поступали очень скудно, да и то только по телевизору. Отец и дед пытались узнать хоть какие-то подробности через своих знакомых и связи, но информации также было очень мало. Я с содроганием смотрела все новости, которые показывали по телевизору, те, которые были в интернете, но никаких вестей не поступало.

А потом нам позвонили и сказали, что Сергея привезут в родной город спецрейсом, он был ранен, но он сам настоял на возвращении домой. Его руководство знало, что у родителей Приморского есть несколько хороших частных клиник, и не возражали, но попросили принять еще нескольких ребят. Конечно, родители не стали отказывать, и Серега вернулся, вместе с несколькими сослуживцами. Вернулся весь израненный, едва живой я бы сказала. Когда я впервые увидела его, со мной случился шок и почти истерика. Я надеялась, что Никилин приедет вместе с ним, но его не было, ни среди раненых, ни среди сопровождающих. Осознав это, я старалась не думать о плохом, решила, что с ним все хорошо, он остался там, выполнять свою работу. Значит с ним все в порядке. С этой мыслью я стала помогать матери и деду ставить на ноги своего брата и остальных парней.

Я была хорошей медсестрой, ассистировала дедушке на операциях, просиживала дни, и ночи возле постели брата, молилась о его выздоровлении. Уже в сентябре, когда начались занятия в институте, я и узнала страшную правду. Тогда же и Серега окончательно пришел в себя после тяжелого ранения.

— Да меня порядком потрепало. — Серега как всегда улыбался, не смотря на свое ранение. — Ну а с тобой-то что? Какая-то ты бледненькая, похудела.

Я смотрела на него глазами полными слез, потому как я уже знала, что случилось с Никилиным, но никак не могла произнести этого вслух.

— А где Леха? Он что, не приехал вместе со мной?

— Нет, Сережа. Не приехал, — я встала и подошла к окну, разглядывая знакомую территорию около больницы. — Более того, вчера я разговаривала с его матерью. Ей звонили.

— Ну? И что там?

— Сереж, он пропал без вести.

— Ну и что потом?

— Потом? — Сергей опять тяжело вздохнул и закурил. — Потом ее как будто подменили. Она стала меньше разговаривать, меньше улыбаться, замкнулась в себе. Училась с еще большим остервенением, ночи проводила в библиотеке или перед компьютером, искала что-то, учила, зубрила. У меня стало создаваться впечатление, что она стала одержима какой-то идеей. После занятий в институте она гуляла по Плотинке, сидела там на этих лесенках около воды в любую погоду по нескольку часов. А Никилин так и пропал, о нем не было ни слуху, ни духу, что называется. Так и прошел целый год. От нее отвернулись многие ее подруги, как только она сказала им, что больше не будет гулять с ними, не будет ходить на дискотеки и так далее. В общем, как только они поняли, что Женин кошелек теперь им не принадлежит, они ее и покинули.

— Что, вообще все? В таком положении ее никто не поддержал? — Лёва удивился, хотя и не слишком. Он-то понимал, что такое бывает слишком часто, особенно в их кругах. Но как понял Лёва, Женя все это время была слишком наивной и доверчивой, поэтому для нее может, и стало шоком такое массовое предательство, и конечно это не прибавило ей уверенности.

— Нет, не совсем. В конце концов, у нее оставался еще я, но ты понимаешь, я был как бы воспоминанием о Лехе, это ведь я их познакомил. То есть, я бы не сказал, что Женя с удовольствием общалась со мной, да и я долго восстанавливался после ранения. А как выздоровел, так пошел в институт поступать, то есть я старался поменьше бывать у нее на глазах. Понимаешь, я чувствовал свою вину перед ней за то, что я вернулся, а он нет. Я должен был присматривать за ним, ради нее должен был, а вместо этого так глупо попал в засаду и приехал домой на спецрейсе.

— Серега, ты чего? Ты же не мог предусмотреть всего. И ты сам это прекрасно понимаешь. И не надо лишний раз себя винить в этом. Ты же мог вообще не вернуться. Я же тоже помню, каким ты был после того ранения.

— Ладно, чего тут теперь говорить. Что было, то прошло, теперь уже ничего не переменить. Ну, так вот, был среди ее окружения один парень, который и привел ее в себя, так сказать. Они с ним мало общались, пока все было хорошо, но именно он, стал единственным человеком, который не отвернулся от нее, не считая меня конечно, когда стало плохо.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Женя напевает песню кота Матроскина из мультфильма «Зима в Простоквашино»

2

имеется в виду ободок для волос, получивший такое название потому, что Алису часто изображали с ним на иллюстрациях к книге «Алиса в зазеркалье».

3

http://ru.wikipedia.org/wiki/Грузино-южноосетинский_конфликт

4

http://ru.wikipedia.org/wiki/Грузино-южноосетинский_конфликт

5

https://ru.wikipedia.org/wiki/%C2%EE%EE%F0%F3%E6%B8%ED%ED%FB%E9_%EA%EE%ED%F4%EB%E8%EA%F2_%E2_%DE%E6%ED%EE%E9_%CE%F1%E5%F2%E8%E8_(2008)

6

группа Ария, «Осколок льда»

7

https://ru.wikipedia.org/wiki/%C2%EE%EE%F0%F3%E6%B8%ED%ED%FB%E9_%EA%EE%ED%F4%EB%E8%EA%F2_%E2_%DE%E6%ED%EE%E9_%CE%F1%E5%F2%E8%E8_(2008)

8

https://ru.wikipedia.org/wiki/Потери_в_вооружённом_конфликте_в_Южной_Осетии_(2008)