Злой и коварный демон Буратино. Часть I

Андрей Евгеньевич Белов, 2021

Данная книга, не имеющая ничего общего со сказкой "Золотой ключик, или Приключения Буратино" (ну или почти ничего), является сборником сатирических произведений о похождениях одного забавного демонического существа, в которых оно (существо) всякий раз измывается над очередной зазевавшейся жертвой самым изощренным способом, включая пытки заостренными предметами. Дабы не попасть в число жертв демона, автор настоятельно рекомендует всем ознакомиться с этой книгой и сделать соответствующий вывод, заключающийся в том, что любого человека, страдающего тем или иным пороком, неминуемо ждет наказание, следовательно, нужно в максимально сжатые сроки попытаться изменить себя в лучшую сторону, иначе длинный сучковатый нос, обработанный грубым драчевым напильником, упрется и в вашу спину, причинив вам невыносимые мучения, обещающие быть бесконечно долгими. До какого момента? Разумеется, пока мозги не обретут первозданный вид.

1. Штучки-дрючки из ада

Введение в демонологию нового порядка, подразумевающую под собой использование нестандартных методов борьбы с нечестивцами, проявляющими неуважение по отношению к своим ближним.

В тот знаменательный день у работников ада было дел невпроворот. Еще утром сверху прислали большую партию грешников, и никто не знал, куда их всех распихать, а также откуда набрать столько поленьев для растопки котлов, имеющих в отдаленных пластах Земли особую ценность, потому что там не произрастает ни одного маломальского дерева. И действительно, с чего бы деревьям произрастать в тех местах, где температура достигает тысячи градусов по Цельсию? При такой агрессивной среде дохнут даже бактерии, которые страсть как обожают удивлять остальных живых существ своей невероятной выносливостью. Правда, их защитные свойства больше заточены на борьбу с желудочным соком того или иного организма, но это уже к делу не относится. Достаточно самого факта смерти вблизи раскаленного ядра планеты, подтверждающего теорию, что геенна огненная служит отнюдь не для праздного веселья и что право туда попасть дается лишь исключительным личностям, обладающим незаурядным складом ума.

Вот и сегодня среди вновь прибывших едва ли можно было найти хотя бы одного простачка с душой нараспашку. Наоборот, контингент подобрался самый что ни на есть пропащий. В чем довольно скоро убедился черт-сотник, появившийся на длинной каменной платформе, объятой со всех сторон голубыми языками пламени. К тому времени черти-подмастерья успели приволочь из закромов недостающие котлы и вскипятить воду при помощи жидкой лавы, тем самым предоставив грешникам возможность принять свои первые термальные ванны.

— Все готово, Ваше стократное величие! — хором произнесли рогатые чернорабочие с темным волосяным покровом в области таза, заприметив старшего собрата, чинно спускающегося по лестнице, возникшей из ниоткуда.

Сотником его звали потому, что он отвечал за сотню котлов, находящихся в данном межплиточном разломе Земли, и являлся счастливым обладателем рыжей растительности, а не потому, что властитель ада назначил ему соответствующее число помощников. Будь их хоть тысяча, звание от этого не изменилось бы, так как подземная иерархия не блистала разнообразием.

— Молодцы, я обязательно сообщу о вашей расторопности руководству и, возможно, кого-то из вас ждет долгожданное повышение.

— Рады стараться! — раздались восторженные голоса. — Да здравствует преисподняя! Да славится наш бессменный лидер Люцифер, чей грозный лик призван вселять в сердца простых смертных неподдельный ужас!

— Ну, хватит заискивать перед Его Рогатым Великолепием, черти вы эдакие! Пора познакомиться с нашими новичками. Ведите меня к ним, чтобы я мог пересчитать их по головам и свериться со списком предварительной записи.

Сгрудившись возле сотника, подмастерья засеменили мелкими шажками в сторону ближайшего котла, откуда доносились истошные вопли несчастного бедолаги, имеющего неосторожность схлопотать срок уж совсем в отдаленном месте, которое закоренелые преступники не в состоянии даже себе вообразить.

— Спокойно, дружище! — поспешил внести ясность сотник. — Это все с непривычки. Уверяю, скоро ты свыкнешься и болезненные ощущения сойдут на нет.

— Как можно свыкнуться с таким адскими муками? — продолжил вопить бедолага, высунув раскрасневшуюся физиономию из котла.

— Очень просто. Достаточно взглянуть на остальных. В отличие от тебя, они ведут себя смирно, или, если быть точнее, смиренно, стойко снося назначенное им наказание. Кстати, неплохо было бы узнать, за что ты сюда загремел?

— Перед вами, Ваше стократное величие, — начал один из чертей-подмастерьев, пробежав глазами по листку бумаги, исписанному таинственными закорючками, — отступник от общепринятого уклада жизни, насаждающий повсеместно технические новшества, призванные упростить ручной труд смертных и, следовательно, сократить их количество.

— Что можешь сказать в свое оправдание? — спросил бедолагу черт-сотник, тоже взглянув на листок бумаги.

— Но ведь это не является преступлением! Технические новшества призваны двигать прогресс вперед!

— Так-то оно так. Однако, прежде чем внедрять на производстве какие-либо новинки, стоит задуматься о том, куда девать освободившихся работников, поскольку из-за потери рабочих мест им придется умереть от голода раньше времени, что влечет за собой уменьшение числа потенциальных кандидатов на звание грешника.

— О каких работниках идет речь? Я же занимался строительством пирамид.

— Вот именно. Раньше многотонные каменные блоки тягали триста с лишним рабов, а теперь, благодаря рычажному крану, изобретенному тобой, это под силу всего лишь пятидесяти рабам.

— И где здесь работники? Неужели вы имеете в виду тех безвольных тварей, чей удел влачить жалкое существование в тени наместников фараона?

— А разве рабы не люди? Лично для нас вы все едины, вплоть до цвета кожи. Скажи спасибо, что за твое прегрешение тебе назначили срок в пятьсот лет. Будь моя воля, я бы непременно его удвоил.

— Переходим к следующему котлу? — поинтересовался черт-подмастерье, вновь скосив взгляд на листок бумаги.

— Да, переходим, — согласился черт-сотник, отвернувшись от отступника. — К нему вопросов больше нет. Пусть варится дальше.

— Теперь вашему вниманию мы готовы представить правозащитника, который защищал исключительно права богатых, даже если те были виноваты. Разумеется, за соответствующую плату.

— Я действовал в рамках закона и ни разу за них не вылез, — подал голос правозащитник, — поэтому требую повторного слушания дела с привлечением присяжных. Иначе все, что вы творите, можно смело отнести к произволу, не имеющему ничего общего с судом.

— Какая разница? — засмеялся черт-сотник, возведя руки вверх. — Закон, провозглашенный группой жалких пройдох, стоящих во главе государства, чистая фикция по сравнению со всеобщей справедливостью, установленной создателем всего сущего во вселенной, следовательно никто из нас не чинит произвол, когда подобные тебе попадают сюда. Посему считаю срок в тысячу лет достойным наказанием за твое стремление угождать богачам в ущерб малоимущим.

— Третью грешницу величают баламуткой, — произнес черт-подмастерье, отойдя от котла с правозащитником.

— О, это уже интересно! И кого же она баламутила?

— Односельчан.

— А поподробнее.

— Списала трехнедельную засуху, грозящую потерей урожая, на проделки ведьмы и обвинила в колдовстве ни в чем не повинную женщину, за что ту вскоре сожгли на костре, дабы унять гнев богов.

— Что за вздор! Людям не дано повелевать силами природы!

— Неправда! — воскликнула баламутка, чуть ли не выпрыгнув из котла. — Ведьмы существуют, и с ними следует обходиться самым жестоким образом!

— Тогда почему ее нет среди вас? — спросил черт-сотник, пройдясь взглядом вдоль каменной платформы. — Думаешь, мы тут в бирюльки играем и не разбираемся в сути вещей?

— У бедняжки на попечении находилось три ребенка, — добавил черт-подмастерье, отвесив баламутке увесистую оплеуху за пререкательство со старшими. — Боюсь предположить, что с ними стало потом.

— Тоже предали огню, ведьмино отродье! — процедила сквозь зубы упертая грешница, уйдя от греха подальше с головой под воду.

— И за все про все ей дали двести лет? — возмутился черт-сотник, топнув от обиды копытом.

— Да.

— Завтра же подам властителю ада петицию об увеличении срока до двух тысяч лет с последующей сдачей экзамена по прикладной физике.

— Отличная мысль, Ваше стократное величие! Пусть только попробует получить неуд. Ха-ха-ха! Останется на второй срок!

— Кто в четвертом котле?

— Мздоимец, взимающий плату за все подряд без малейшего зазрения совести.

— Я здесь совершенно случайно, — слетело с уст здоровенной ряхи весом не менее двадцати килограмм. — Но если вы считаете иначе, готов преподнести каждому щедрое вознаграждение за возвращение меня обратно в мир живых. Как вам такое предложение?

— Озвучь точную цену, — почесал затылок черт-сотник, одновременно изобразив на лице глубокую заинтересованность.

— Пятьсот золотых монет на брата.

— А не жалко?

— Ни капельки. Ведь Бог велел делиться.

— И на кой они нам сдались?

— Сможете купить любую вещь, какую только пожелаете. Дорогой наряд, породистую лошадь или даже наложницу, согласную на все, лишь бы не быть отстеганной плетью за непослушание. Представляете, будете хвастаться перед другими чертями тем, чего у них в помине не водилось. К слову о наложницах, могу порекомендовать отличный рынок, где за пятьсот монет можно приобрести сразу пять очаровательных созданий самого высочайшего качества. Молодых, стройных и невинных.

— Невинным сюда путь закрыт. Что касается остального добра, то никто из нас не отягощен чувством собственничества, поскольку мы обладаем даром воспроизводить материальные ценности в бесконечном количестве.

— Уму непостижимо! Зачем же вы тогда работаете? Не проще ли подняться на поверхность да провести в праздном веселье целую вечность?

— Нам и здесь весело. Причем настолько, что слезы на глаза наворачиваются.

— От чего именно?

— От вида твоих страданий, зажравшаяся ты свинья, кому предначертано судьбой томиться на медленном огне семьсот лет кряду. В данном случае считаю такое наказание справедливым.

Развернувшись к мздоимцу спиной, черт-сотник направился к пятому котлу, где притаился безжалостный надзиратель, заставлявший своих подчиненных горбатиться в поле под палящим солнцем все дни напропалую, включая положенные им по закону выходные. Дескать, работа превыше всего и тратить время на отдых непростительная роскошь. Лучше вкалывать не покладая рук от зари до зари, тем самым внося существенный вклад в общее дело.

— И что же мне с тобой делать?

— На вашем месте я бы скостил срок.

— С какой стати?

— Вам ли не знать о том, как облагораживает труд человека.

— Согласен, действительно облагораживает. Однако помимо труда, людям еще нужно заботиться о семье. А когда им этим заниматься, если они вынуждены проводить большую часть времени вдали от дома?

— Причем вообще тут семья? В мире существуют вещи поважнее.

— Тоже спорить не стану. Существуют. И одной из таких важных вещей является содержание в адском пламени тех, кто препятствует продолжению человеческого рода, из чего следует, что ты застрял у нас надолго. Скажем, лет на пятьсот. Ха-ха-ха!

— Позвольте! Разве можно обвинять человека в его тяге к работе?

— Нет, нельзя. Зато обвинять человека в его тяге склонять к работе других еще как можно. Впредь советую быть более сдержанным и не озадачивать людей свыше установленного срока, иначе попадешь сюда снова.

Подойдя к шестому котлу, черт-сотник сам озадачился, потому что в нем плавал душегуб, сосланный в ад на веки вечные.

— Они что там все наверху с ума посходили? — выкрикнул он, не сдержавшись. — Это же против правил!

— Так ведь душегуб, — попытался объяснить черт-подмастерье. — Почти сорок девушек со света изжил. Сущий дьявол.

— Вижу, что не ангел. Но только зачем насовсем присылать? Теперь у нас один котел будет постоянно занят.

— Не обязательно. Его можно временно к кому-нибудь пристроить. И так до тех пор, пока не наступит апокалипсис.

— Молодец! Хвалю за смекалку! Что бы я без тебя делал? Предлагаю немедленно осчастливить новым соседом баламутку. Уверен, из них получится замечательная пара. Может, потом еще и свадьбу сыграем.

— Не терпится посетить. Чур, я буду сразу у обоих шафером!

Залившись истерическим смехом, несколько крепких чертей, имеющие, помимо темного волосяного покрова в области таза, тонкие козлиные бородки, бросились выполнять поручение старшего собрата, а черт-сотник со своим помощником и остальными подмастерьями отправились знакомиться с седьмым грешником по профессии зазывала.

— Ну, и с чем едят сей экземпляр? — пошутил сотник, выставив перед собой листок. — Зазывал народ в лавку уличного торговца сладостями, выдумывая небылицы про его товар?

— Совершенно верно, Ваше стократное величие! — утвердительно закивал головой помощник. — В результате тридцать человек отравились несвежей чурчхелой, отдав концы на следующий же день. И стоит заметить, основной их костяк состоял из невинных детишек в возрасте от пяти до десяти лет.

— Какая неслыханная дерзость! Посягнуть на жизнь будущих грешников.

— Причем здесь я? — тоскливо произнес зазывала, надеясь снискать снисхождение у черта-сотника. — Товар был не мой. Пусть торговец и отвечает за свои промашки.

— Не сомневайся, после смерти он обязательно за все ответит. Однако речь сейчас идет не о нем. Скажи, ты знал, что чурчхела испорчена?

— Нет, не знал.

— Точно?

— Да, точно. Клянусь всеми святыми!

— Что ж, тогда вылезай из котла и катись отсюда к чертовой матери.

— Вы серьезно?

— Ага! Мы невиновных людей держать в аду не намерены, поскольку количество котлов ограничено. Да и к чему нам невиновные, когда вокруг полным-полно плутов и мошенников?

— Спасибо! Век вас буду помнить!

Придя в дикий восторг, зазывала оттолкнулся обеими ногами от дна котла, всплыл целиком на поверхность и попытался перемахнуть через его закоптившийся бортик.

— Хотя нет, погоди! — внезапно воскликнул черт-сотник, ударив себя ладонью по лбу. — На счет века вышло небольшое недоразумение. Как у вас там говорится? Незнание закона не освобождает от ответственности?

— Причем здесь закон?

— А при том, милый мой, что сперва тебе стоило лично убедиться в качестве товара и уже потом зазывать народ в лавку для дегустации.

— Иными словами, — подвел итог черт-подмастерье, — наш друг прибегнул ко лжи ради наживы, так как торговец обещал ему за работу крупное вознаграждение.

— Полезай обратно, тупая ты башка! — рявкнул черт-сотник, надавив задранным копытом на плечо зазывалы. — Вместо одного века будешь бултыхаться в котле шесть веков. Все согласно протоколу. И еще нам не мешало бы укоротить твой длинный язычок, чтобы он не молол чушь.

— Это запросто можно устроить, — выкрикнули крепкие черти с бородками, оторвав взгляды от баламутки и душегуба, уютно разместившихся в котле друг напротив друга.

— Действуйте! Флаг вам в руки! А мы пока поглядим на восьмого гостя.

— С большим удовольствием! Сейчас только за клещами сбегаем.

— Зачем вам клещи? Выдирайте так, наживую. Нечего с ним цацкаться.

— Настаиваю на клещах, — запричитал зазывала, испугавшись предстоящей экзекуции, обещающей превратиться в нестерпимую пытку.

— Что-что? Не слышу! Можно выражаться более внятно? Ха-ха-ха! Ведь скоро ты вообще выражаться не сможешь.

Оставив зазывалу наедине с экзекуторами, черти двинулись к следующему котлу, из которого наружу вырывались жалобные всхлипы великовозрастной дамы, чье морщинистое тело покрывала белоснежная туника.

— Итак, кто тут у нас? — вкрадчивым голосом произнес черт-сотник, тем самым выказывая женщине уважение.

— Активистка! — без запинки отчеканил черт-подмастерье, предварительно сверившись с листком.

— В чем заключается ее вина?

— Организовывала собрания, посвященные защите окружающей среды.

— Ого, это что-то новенькое. Где же здесь кроется подвох?

— Подвох кроется в причине организации собраний. Прикрываясь благими намерениями, она преследовала сугубо личные интересы.

— Какие именно?

— Дело в том, что один очень жадный до денег землевладелец однажды решил насолить своему соседу с целью захвата рынка сбыта пшеницы и не нашел ничего лучше, как нанять активистку для ведения подрывной деятельности, приведшей в итоге к наложению запрета на осваивание близлежащих полей. Якобы сельскохозяйственные работы наносят природе непоправимый вред, следовательно расширять границы возделываемой территории крайне опасно. Разумеется, соседу не удалось собрать достаточное количество урожая, позволяющее устанавливать на него желаемую цену, что привело беднягу к банкротству.

— Хитро придумано. Прямо вершина мошеннической мысли.

— Но природа действительно требует к себе бережного отношения! — заверещала великовозрастная дама, смахнув с лица то ли слезинки, то ли капельки пота.

— К твоему случаю это не относится, даже если ты пыталась попутно воспрепятствовать уничтожению нетронутой целины. Корысть перечеркивает любые благие начинания, вплоть до спасения редких видов животных. А стало быть, мы обязаны воздать тебе подобающие почести в виде наподдания жара.

— Не получится, — встревоженно воскликнул черт-подмастерье, указав пальцем вниз. — По крайней мере, в ближайшее время.

— Почему?

— Нельзя заливать под котел много лавы, иначе он расплавится. Предлагаю дождаться возвращения Адского Лесничего, отправившегося наверх за березовыми дровами.

— Ладно, подождем. Только чем ему дрова из секвойи не угодили? От них же жара больше.

— Крупные секвойи давно все повырубили, а молодняк пока трогать не стоит. Пусть маленько подрастет. Скажем, пару тысяч лет.

— Ловлю на слове! По окончании срока обязательно по поводу этого напомню! — заулыбался черт-сотник, подмигнув великовозрастной даме правым глазом. — Как видишь, дорогуша, среди чертей тоже есть гуманисты. Так что не надо на нас зря поклеп возводить.

— Еще один котел остался, Ваше стократное величие! — напомнил черт-подмастерье, проследив за взглядом старшего собрата, собирающегося двинуться в сторону лестницы.

— Разве? — удивился тот, обратившись к записям на листке. — Тут вроде восемь числится.

— Там плавает странный тип с длинным носом, которого мы не можем идентифицировать.

— Странный тип, говоришь?

— Да, тип.

— С длинным носом, говоришь?

— Да с носом.

— Ну, пойдем пообщаемся с ним, — повернувшись лицом к последнему котлу, черт-сотник сделал несколько шагов и вдруг застыл на месте, осененный внезапной идеей. — Что касается активистки, то организуйте для нее, пожалуйста, венок из злаковых колосьев. Мне кажется, он придется весьма кстати.

— Непременно! — захохотали черти, уловив в его голосе нотки иронии.

Лишь прозорливый ум мог до такого додуматься — украсить голову грешницы тем, благодаря чему та провалилась после смерти в преисподнюю. Когда же очередь дошла до странного типа с длинным носом, всем стало не до смеха. Мало того, что внутри котла никого не оказалось, так еще вокруг были разбросаны кучи опилок, как будто кто-то решил ради забавы превратить ад в лесопилку. Вот уж и вправду наглость, не имеющая границ. Да за подобные выходки можно с легкостью схлопотать дополнительный срок, помноженный на три.

— А сверху случайно не уточняли, за какие заслуги его сюда прислали? — спросил черт-сотник, сунув руку в кипящую воду и проведя ею по кругу в надежде нащупать пропавшего грешника.

— Уточняли, — ответил помощник. — Он попал к нам из-за любви к шуткам.

— Не понял! Разве за это полагается наказание?

— Негодник измывался над горожанами в течение нескольких десятков лет, подкладывая им под ноги банановые шкурки, рисуя их карикатуры на заборе или сочиняя про каждого обидные дразнилки.

— И чем все закончилось?

— Четвертованием. У людей просто лопнуло терпение.

— У меня оно тоже скоро лопнет, потому что никому не позволено шнырять по аду без моего ведома.

Через секунду черт-сотник получил в задницу болезненный укол заостренным предметом, вынуждающий отпрянуть от котла и посмотреть назад.

— Ах ты паршивец! Поиграть со мной вздумал?

— Даже в мыслях не было! — воскликнул жизнерадостный мальчуган в полосатом колпачке, покрутив из стороны в сторону длинным носом. — Честное слово!

— Тогда чего колешься?

— Уверяю, все вышло совершенно случайно. Просто ваш помощник пнул меня в спину копытом, вот я на вас и напоролся.

— Никого я не пинал, — начал оправдываться черт-подмастерье, выпучив от удивления глаза.

— Может, и не пинал. Может, мне показалось. А все потому, что у вас здесь творится полная неразбериха.

— Какая еще неразбериха? — рявкнул черт-сотник. — Хватит нам зубы заговаривать! Немедленно замолчи и полезай в котел!

— Может, и замолчу. Может, и полезу. Только на дно я все равно опуститься не смогу.

— Почему?

— Дерево в воде не тонет.

— Хочешь сказать, что ты сделан из дерева?

— Ага. Причем из породистого.

— В жизни не поверю. Дай потрогать.

— Да пожалуйста, трогайте сколько влезет.

Прикоснувшись к мальчугану, черт-сотник провел по его плечу рукой, уперся в шею пальцами, побарабанил по ней когтями и, услышав характерный стук, задумчиво произнес:

— Странно, но малец сказал правду.

Следом за старшим собратом по шее мальчугана побарабанил когтями черт-подмастерье, а дальше то же самое проделали все остальные черти, включая низкорослого чертенка, напоминающего своим внешним видом новорожденного ягненка.

— Привет, меня зовут Тишка, — с опаской вымолвил он, уставившись на длинный нос незнакомца, кончик которого был окрашен в красный цвет.

— Здравствуй, дружище! Очень рад с тобой познакомиться! Меня зовут Буратино!

— Теперь рассказывай, зачем тебе понадобилось спускаться в ад? Только не говори, что по принуждению. После того, как ты покинул котел и беспрепятственно расхаживал тут взад-вперед, в это никто не поверит.

— Я спустился сюда в погоне за мечтой стать настоящим демоном, чьи возможности делать людям пакости способны поразить любое потустороннее существо.

На некоторое время платформу окутала гробовая тишина. Даже грешники, стонущие в котлах, предпочли ненадолго замолчать, поскольку каждому не терпелось узнать, каков будет вердикт черта-сотника. Ведь подобное в аду случилось впервые, и чем все могло закончиться, известно было лишь ему одному.

— По-моему, ты далек от понимания истинного предназначения демона, — наконец, сорвалось с его искривленных губ. — Демоны не стремятся причинить физический вред человеку. В их задачи входит заставить человека причинить вред самому себе. Следовательно, из тебя вряд ли выйдет какой-нибудь толк.

— То есть я зря договаривался с крылатыми властителями поднебесья, чтобы они низвергли меня в преисподнюю? — возмутился до глубины души Буратино.

— Выходит, зря. Забудь о своей мечте и отправляйся туда, откуда пришел. Нам такие глупые шалунишки не нужны.

— Хорошо, со мной все ясно. Но как быть с остальными? Чем перед вами провинились мои братья?

— Вас что, много? — удивленно вздернул брови черт-сотник.

— Да, целая поленница. И все легки на подъем.

— Может, дадим Буратино шанс? — вмешался в разговор Тишка.

— Точно, дайте мне шанс! Научите глупого шалунишку уму-разуму, сделав из него повелителя человеческих судеб.

— Спешу тебя огорчить, — еще больше нахмурился черт-сотник. — Даже если мы согласимся стать твоими учителями, ты все равно не добьешься успеха, потому что на твоей голове нет рогов.

— Ах, вот где собака зарыта! — радостно воскликнул Буратино. — Значит, сущность демона заключается в остроконечных выступах костного вещества его черепушки?

— Зришь в корень, малец. И умнеешь прямо на глазах.

— Тогда я спешу вас обрадовать. На моей голове есть рога.

— Почему же их не видно?

— А это что, по-вашему? — нос Буратино прочертил в воздухе незамысловатую дугу и замер на расстоянии двух сантиметров от пупка черта-сотника. — По длине он сравним с рогом носорога, а по силе укола превосходит его в тысячу раз. Не верите? Могу продемонстрировать. Но учтите, кишки вам потом придется зашивать.

— Спасибо, не надо! — переполошился черт-сотник, спешно прикрыв пупок ладонями. — Я согласен принять тебя в наши ряды при условии, что ты начнешь постигать науку с самых азов.

— Отлично! Готов начать хоть сейчас. Говорите, в чем будет заключаться мое первое задание?

Внезапно откуда-то сверху послышался жуткий скрежет, заставивший всех чертей броситься врассыпную и быстро попрятаться за котлами. Задрав голову, Буратино обнаружил над собой широкую трещину, из которой на него таращился седовласый великан, одетый в черную стеганую безрукавку, синие мешковатые штаны, а также красные сафьяновые сапожки, украшенные золотым орнаментом. Эдакий щеголь, принявший параллельное платформе положение, тем самым нарушив законы гравитации.

— Поберегись! — громогласно произнес великан, выкатив перед собой шахтерскую вагонетку размером с кашалота.

— Что стоишь? — окликнул друга Тишка. — Беги скорее сюда, иначе превратишься в лепешку!

— Кто это такой?

— Адский Лесничий с промысла вернулся. Еще немного, и он завалит здесь все дровами.

Отойдя от первоначального шока, Буратино стремглав помчался к ближайшему котлу, где чертенок давно приготовил ему уютное местечко, растолкав вокруг себя соседей.

— Уф, еле успел! — раздалось одновременно с грохотом ударяющихся о платформу предметов и близко не подходящих под описание дров. Скорее, это были целиковые деревья, вырванные из земли с корнем и увеличенные в размерах чуть ли не вчетверо.

— Молодчина!

— Страшно представить, как будут выглядеть через пару тысяч лет секвойи.

— Величиной с гору. Или около того.

— Потрясающе!

— Хватит рассиживаться, — скомандовал черт-сотник по окончании деревопада. — Разбирайте топоры — и марш заготавливать дрова. Думаю, этого добра нам хватит надолго. Не меньше, чем на год.

— Простите, я тоже должен браться за топор? — поинтересовался Буратино, удивившись тому, что Тишка никуда не торопится. — А то у меня к данному виду инструмента выработалась неприязнь.

— Нет, ты поступаешь в распоряжение своего нового товарища, занимающегося у нас чисткой котлов, и твоим единственным инструментом на ближайшие сто лет станет ворсистая щетка.

— Спасибо за оказанное мне доверие! Обещаю вас не подвести!

— Ступай.

— Уже иду.

Отойдя от черта-сотника на приличное расстояние, Буратино не удержался от комментариев, касающихся будущей работы:

— Во всяком случае, елозить щеткой по чугунной железяке гораздо легче, чем махать топором.

— Это тебе так кажется, — тяжело вздохнул Тишка, — но вскоре ты поймешь, что чистка котлов ничего, кроме скуки, вызвать не может.

— И сколько ты их чистишь?

— Затрудняюсь ответить. Возможно, несколько веков подряд.

— Ничтожный срок, по сравнению с вечностью.

— Спорить не буду. Только уж больно хочется продвинуться по служебной лестнице хотя бы на одну ступенечку.

— Обязательно продвинешься. Где наша не пропадала?

— В преисподней! — засмеялся Тишка, достигнув края платформы.

— Кстати, давно порываюсь спросить, — неожиданно сменил тему разговора Буратино, направив нос в сторону странной постройки, парящей в воздухе меж двух бурных потоков из расплавленной лавы. — Что там в вышине за пряничный домик виднеется?

— Замок Его Рогатого Великолепия Люцифера. И мой тебе совет, лучше туда даже не смотреть, иначе он рассвирепеет, выскочит наружу да нашлет на нас страшное проклятие.

— Приму к сведению.

Начиная с данного момента, Буратино с головой погрузился в рутинную работу, поставив на своем прошлом беспечном существовании, являющемся тупиковой ветвью развития, жирный-прежирный крест. Чего ему, собственно, и хотелось добиться. Ведь каждый уважающий себя хитрец стремится урвать от жизни максимум, пудря мозги всем, кто пытается встать на пути к заветной цели. А то, что Буратино хитрец, каких свет не видывал, ни у кого сомнений не вызывало, поскольку его приняли в коллектив, который для простого смертного находится вне зоны досягаемости.

Однако Тишка, несмотря на детский склад ума, оказался весьма дальновидным чертиком, и по прошествии пятидесяти лет чистка котлов действительно превратилась в скучное занятие, идущее рука об руку с гнетущим состоянием, способным погрузить даже самого заядлого оптимиста в глубочайшее уныние. Что только ни предпринимал шаловливый плут, желая разнообразить монотонный ход времени, на какие только уловки ни шел, пытаясь хоть как-то скрасить быт, его удручающее положение всегда оставалось неизменным. (Если не становилось еще хуже.) И вот, когда он совсем дошел до ручки, сравнявшись по унылости с остальными чертями, на горизонте промелькнул долгожданный лучик надежды в виде вереницы гнедых лошадей, тянущих за собой черный двухместный экипаж. Самое интересное заключалось в том, что облучок, где обычно восседает возничий, был пустым, тем самым вызывая у стороннего наблюдателя подозрение о наличии дара, позволяющего пассажиру управлять животными на расстоянии посредством силы мысли.

Вначале экипаж двигался вдоль платформы, ловко лавируя между дымящимися котлами и чертями-подмастерьями, застывшими в изумлении на месте. Затем, увеличив скорость до предела, он резко взмыл вверх, чтобы завершить маршрут аккурат возле пряничного домика Его Рогатого Великолепия. Стоило лошадям перестать загребать копытами воздух, как из распахнутой настежь двери наружу выползла тучная женщина весом под сотню килограмм, чей дорогой наряд состоял: из пышного атласного платья цвета спелой вишни, заканчивающегося роскошным ажурным шлейфом; белого кудрявого парика, разделенного на две половинки глубоким пробором; и широкой зеленой ленты с блестящими орденами, перекинутой через правое плечо. Сопоставив все элементы вместе, можно было с легкостью определить принадлежность их хозяйки к"голубым кровям". Как минимум, перед взорами жителей ада предстала герцогиня, а как максимум — сама императрица.

В тот момент приятели закончили оттирать от сажи свой стотысячный по счету котел, в связи с чем решили устроить небольшую передышку, дабы набраться свежих сил для чистки еще шести котлов, перенесенных по указу черта-сотника в центр платформы, куда вскоре обещали сбросить очередную партию грешников, состоящую из беглых каторжников, попавших под обстрел вовремя подоспевшей жандармерии. Ходили слухи, что те устроили наверху настоящую бойню, укокошив до кучи десятка три мирных жителей. Довольно весомый вклад, обеспечивающий дополнительный прирост желающих искупаться в кипятке, кратный числу нападавших.

Разинув от удивления рот, Буратино выронил из рук ворсистую щетку и обратился к Тишке с вполне резонным вопросом:

— Послушай, дружище, ты часом не в курсе, что за фифа решила осчастливить нас своим присутствием?

— Фифу называют Мадам, — ответил оживившийся чертенок. — Только она прибыла не к нам, а к Люциферу. У него сегодня юбилей.

— Ого! Какая приятная новость! Сколько же ему стукнуло?

— Без понятия. Об этом знает лишь Мадам — единственный живой человек, кому позволено переступать порог пряничного домика.

— Жаль. В честь столь знаменательного события мы могли бы закатить грандиозную вечеринку с использованием фейерверков. — На последнем слове Буратино осекся и вновь задрал голову. — Постой, ты говоришь — единственный живой человек?

— Да.

— Интересно, за какие такие заслуги Мадам удостоилась чести посещать нашего лидера?

— У них общее дело в мире смертных.

— А поточнее.

— Сложно сказать. Возможно, плетут вокруг кого-то козни. Или уже сплели и теперь вместе наблюдают за страданиями жертвы.

— Хотел бы я оказаться на ее месте.

— Зачем? — спросил черт-сотник, вклинившись без предупреждения в разговор.

— Затем, чтобы уговорить Его Рогатое Великолепие научить меня еще чему-нибудь стоящему, помимо чистки котлов.

— К примеру?

— К примеру, поднимать в воздух тяжелые предметы, не прикладывая к этому усилий.

— Для чего?

— Ну, как же! Неужели не ясно? Увидев необъяснимое явление, выходящее за пределы привычного понимания окружающей действительности, человек непременно впадет в суеверие, и тогда его можно будет брать тепленьким. Также я хочу научиться быть невидимым. По тем же самым причинам.

— Наконец ты начал соображать в правильном направлении, — заключил черт-сотник, издав тихий смешок. — Что ж, мы готовы заняться твоим обучением в свободное от работы время, но только без привлечения Его Рогатого Великолепия, поскольку беспокоить властителя ада по пустякам чревато тяжелыми последствиями.

— Согласен. Когда приступим?

— После отбытия Мадам, разумеется. А пока приведи с Тишкой в порядок те шесть котлов, о которых я недавно говорил. Грешники должны появиться здесь с минуты на минуту, поэтому медлить больше нельзя.

— Слушаемся, Ваше стократное величие! — в один голос прокричали приятели, бросившись наперегонки выполнять приказ старшего собрата.

Однако на этом сюрпризы не закончились. Мало того, что грешники оказались все отпетыми негодяями, по ком давно плакала преисподняя: мошенниками, карточными шулерами, загребущими хапугами и прелюбодеями с характерными отличительными чертами в области срамных мест, раздутыми до неимоверных размеров, — так еще Мадам вздумалось перед отъездом остановить свой черный экипаж прямо рядом с Буратино, когда тот, пользуясь случаем, тыкал носом грузного детину, разукрашенного по всему периметру татуировками сомнительного содержания, пытаясь заставить его уйти под воду.

— Здравствуй, дорогой! — обратилась она к черту-сотнику, одновременно покосившись на новичка.

— Здравствуйте, Мадам! — произнес старший собрат, слегка склонив голову набок в знак уважения к знатной персоне.

— Какой у вас славный мальчик на побегушках появился! Просто загляденье!

— Уродов не держим.

— А какой у него длинный и сучковатый нос! Так и напрашивается на грех!

— Не советую. Нос ему дала природа совсем для других целей.

— Это мы еще посмотрим. Пусть подойдет ко мне поближе. Хочу перекинуться с ним парой слов.

— Чего застыл? Делай, что велено! — отдал приказ засмущавшемуся подмастерью черт-сотник, отступив от экипажа на два шага назад.

Передав опеку над детиной Тишке, который тотчас уперся в шею упрямца заостренным трезубцем, намереваясь проткнуть ее при малейшей попытке неповиновения, Буратино медленно двинулся в сторону экипажа. Несмотря на внушительные габариты грузного тела, Мадам имела весьма симпатичную мордашку. Формы полных розовых губок, аккуратно выщипанных черных бровок и немного вздернутого кверху носика — не шли ни в какое сравнение с формами более стройных красоток, чьи исхудавшие от бесконечных диет лица напоминали лица недавно умерших людей. Вот уж в ком била ключом жизнь, так это в ней. И ни одна сила в природе не могла испортить столь дивную картину, достойную кисти художника.

— Ну, рассказывай, по каким таким причинам тебя занесла сюда нелегкая? — улыбнулась Мадам, поднеся к глазам отполированный до блеска бронзовый лорнет.

— Горю желанием стать демоном, о мать всего сущего на Земле! — без запинки выпалил Буратино, вытянувшись перед женщиной по стойке смирно.

— Браво! Подобных тебе весельчаков в аду еще ни разу не бывало, а значит скоро мир содрогнется от твоих проказ. Только я не мать всего сущего на Земле. Скорее, я искусительница, толкающая людей к совершению непоправимых поступков, связанных с физическими особенностями их организмов.

— Вы правы, — заискивающим тоном произнес черт-сотник. — Буратино у нас еще тот проказник. Палец в рот не клади, дай над кем-нибудь поизмываться.

— Похвально!

— Что же здесь похвального? В своем рвении насолить человеку демонам не пристало опускаться до роли шутов, поскольку испокон веков они славились сдержанностью, строгостью и непоколебимостью.

— К сожалению, как бы мы того ни хотели, но всему когда-нибудь приходит конец, поэтому нужно не сторониться перемен, а встречать их с гордо поднятой головой.

— Не знаю, не знаю. Лично я — приверженец консерватизма, следовательно меня настораживает задорный пыл новичка, и уж тем более меня пугают методы, при помощи которых он собирается сбивать людей с пути истинного.

— Тем не менее прошу принять к сведению мое полное одобрение на его дальнейшую деятельность в качестве исчадия ада.

— Хорошо! Непременно учту ваши пожелания.

— Заранее благодарю, — показав небрежным жестом руки, что черту-сотнику следует удалиться, Мадам обратила свой лучезарный взор на Буратино. — Теперь, что касается тебя, милый. Подойди еще ближе. Нам нужно пошептаться с тобой тет-а-тет.

— Сию секунду!

Сгорая от нетерпения, будущий демоненок шагнул вперед, встал на цыпочки и просунул голову в приоткрытую дверь экипажа, где воздух был насквозь пропитан ароматом луговых цветов.

— Когда закончишь обучение, обязательно загляни ко мне в гости. У нас есть что друг другу предложить.

— Вы о чем?

— О сотрудничестве, глупышка. Негоже двум зловредным существам наводить страх на население поодиночке. Гораздо сподручней делать это сообща. Так мы добьемся большего успеха.

— Логично, — согласился Буратино, чудом не зацепив носом нарумяненную женскую щечку. — Но как я вас найду?

— Вот, держи.

В разжатой ладони Мадам блеснул золотой кругляш с изображением остроклювого мужчины в короне.

— Что это?

— Золотая монета из казны одного недотепы, с кем меня однажды свела судьба. Подбросишь ее вверх — и тут же окажешься в моей опочивальне. Все понятно?

— Да, все. Чего тут непонятного. Сначала вверх, потом к вам в опочивальню. Проще пареной репы.

— И еще, — отведя лорнетом нос Буратино в сторону, Мадам приблизила губы вплотную к его уху. — Властитель ада знает, что ты здесь, и следит за каждым твоим шагом. Смотри не опростоволосься.

— Будьте спокойны! Я успел научиться вести себя подобающе в приличном обществе чертей.

— Отлично! Тогда до встречи!

— Ага! До встречи! Надеюсь, она уже не за горами.

Дождавшись исчезновения черного экипажа, сорвавшегося с места спустя секунду после окончания разговора, Буратино поспешил на помощь к Тишке, умудрившемуся превратить татуированного детину в настоящую мишень для игры в дартс, но так и не добившемуся желаемого результата. Настолько выносливым тот оказался по части борьбы с болезненными ощущениями, возникающими вследствие протыкания мягких тканей тела треугольными окончаниями трезубца.

— Погоди, дружище. Ты выбрал неправильную тактику. Дай я сам с ним разберусь.

— Попробуй.

Запрокинув голову назад, Буратино издал боевой клич и со всего размаху ткнул детине носом прямо в пах. Через секунду оттуда брызнул такой мощный фонтан крови, что оба приятеля мигом окрасились в красный цвет, приняв облик вареных раков.

— О боже! — завизжал тонким голоском грешник, стыдливо прикрыв поврежденную промежность руками. — Так не честно!

— А разве честно нападать на одиноких и беззащитных женщин в глухой подворотне? — спросил Буратино, смахнув кровь с перепачканных глаз.

— Мне были нужны деньги на выпивку.

— Каждый день в течение многих лет?

— Да. Потому что я алкоголик.

— Но зачем ты их убивал?

— От свидетелей всегда надо избавляться, иначе они могут настрочить донос властям.

— По-моему, это справедливо.

— Что именно?

— Тот, кто причинял вред слабому полу, теперь сам превратился в женщину. Ха-ха-ха! И мы можем издеваться над ним любым доступным нам способом.

— Точно! — крикнул Тишка, занеся трезубец над головой.

Дальше он вонзил его детине в лоб, вышибив из того весь дух. Правда, ненадолго, поскольку мертвый не может умереть вторично. Такова главная особенность загробного мира, где каждый одновременно со смертью обретает бессмертие, тем самым получая замечательную возможность испытывать муки бесконечно долго. Или, если быть точнее, в течение отведенного ему срока.

— Я тут вот чего подумал, — произнес Буратино, убедившись, что детина усвоил полученный урок и погрузился под воду насовсем. — Будучи живым человеком, Мадам должна бояться нашего старшего собрата как огня, потому что после кончины она обязательно предстанет перед ним в роли грешницы, чтобы держать ответ за свои прегрешения. Однако на деле все выходит наоборот. Это старший собрат испытывает по отношению к ней чувство страха, прислушиваясь к каждому ее слову. Тебе не кажется такое положение вещей странным?

— Скорее всего, у Мадам есть некий иммунитет, выданный Его Рогатым Великолепием на случай подобных осложнений, — почесал затылок Тишка. — Вот она и дерзит здесь всем подряд, не опасаясь последствий.

— А сколько ей вообще лет?

— Сто с гаком.

— Удивительно! Как можно было так хорошо сохраниться? Обычно люди в столь преклонном возрасте выглядят дряхлыми и немощными.

— Выходит, помимо всего прочего, Его Рогатое Великолепие наделил Мадам еще и иммунитетом от старения.

— Отличный подарок. Пожалуй, самый лучший из всех подарков, что могут преподнести человеку потусторонние силы.

— Согласен.

— Молодцы! — захлопал в ладоши черт-сотник, вынырнув из-за спин приятелей. — Грамотно нашего друга в котел загнали. Теперь он до конца срока носу из него не покажет.

— У нас был хороший учитель, — в один голос ответили друзья.

— Сильно не обольщайтесь, меня комплиментами не проймешь. Сегодня можете отдохнуть, а завтра вас снова ждет работа.

— Мы и не обольщаемся. Работать во славу властителя ада сплошное удовольствие.

На первый взгляд могло показаться, что дело, наконец, сдвинулось с мертвой точки и почетное звание демона у Буратино уже почти лежало в кармане. Но ад не был бы адом, если бы в нем все доставалось таким простым путем. В результате, прежде чем события, связанные с появлением под землей черного экипажа, приняли стремительный оборот, прошло еще пятьдесят лет. За это время некогда моложавый и наивный мальчуган в полосатом колпачке понабрался ума да заметно окреп, научившись у черта-сотника многим интересным вещам, о которых простые смертные не имели возможности даже помыслить. Поднятие в воздух тяжелых предметов при помощи ментальных завихрений атомной составляющей бытия, исчезновение из поля зрения людей, а также просверливание в пространстве сквозных червоточин, позволяющих свободно передвигаться по нему в любых направлениях, — являлись лишь малой частью того невообразимого многообразия, что перед ним постепенно открывалось. Однако последнее слово по-прежнему оставалось за Его Рогатым Великолепием, продолжающим, как назло, безмолвствовать и тем самым вынуждая нетерпеливого сорванца пойти на крайние меры. Уж слишком сильно у того свербело в одном месте.

— Давно хотел тебя спросить, — издалека начал Буратино, оттирая вместе с Тишкой двухсоттысячный котел. — Почему ты никогда не справляешь свой день рождения?

— Потому что я не знаю, когда родился и сколько мне лет.

— Просто тихий ужас! По-моему, это следует срочно исправить.

— Каким образом?

— Отпраздновать все твои гипотетические дни рождения за раз, организовав шумный сабантуй с вовлечением в него наших не в меру трудолюбивых собратьев, включая черта-сотника. Начнем с адских песен и дьявольских плясок, а закончим распитием дивной по вкусу воды из котлов. Я тут однажды попробовал ее немного, так могу с уверенностью сказать, что за много сотен лет вокруг грешников скапливается достаточное количество сероводорода, способного превратить любую жидкость в настоящую газировку. Жаль, здесь нет соломинок. Тогда бы можно было добиться максимального эффекта.

— В газировку? — повел носом Тишка, пытаясь принюхаться к запаху, исходящему из котла.

— Да, в газировку. Лучшее, что удалось придумать человечеству, за все время своего существования.

— Страсть как охота попробовать.

— Так чего сидишь? Вставай и зови всех сюда. Сейчас мы заставим вздрогнуть недра Земли.

— Я мигом!

— Жду.

Первыми отреагировали на приглашение присоединиться к намечающемуся сабантую крепкие черти с козлиными бородками, примчавшиеся буквально сразу после Тишкиного приглашения. Следом подтянулись остальные подмастерья, занимающиеся в тот момент распилом деревьев, сброшенных сверху Адским Лесничим днем ранее; и лишь черт-сотник, опасаясь, как бы чего не вышло худого из этой затеи, предпочел на время остаться в сторонке.

— Можешь объяснить подробно, что от нас потребуется? — эхом пронеслось вдоль платформы по окончании сборов.

— Естественно, — злорадно ухмыльнулся Буратино, приметив для себя шесть котлов, где варились давно забытые всеми грешники. — Но сначала нужно кое-кому устроить перекличку, чтобы составить список имен.

— Устраивай! Да поживее! Мы не любим, когда кота за хвост тянут.

В течение какого-то времени Буратино бегал от котла к котлу, задавая их обитателям наводящие вопросы, на которые те с радостью отвечали, надеясь получить долгожданное снисхождение.

— Назови свое имя, несчастная, — услышала сногсшибательная красотка, заметив нависшую сверху остроконечную тень.

— Августина Безотказная.

— За что сюда попала?

— Переспала с семью сотнями мужчин.

— Какой срок назначили?

— Семьсот лет.

— Справедливо. Идем дальше. А тебя как зовут?

— Федот Первородный, — бойко ответил щупленький паренек с маленькими глазенками, собранными в кучу у переносицы.

— За что ты сюда попал?

— Торговал детьми.

— Какой срок назначили?

— Триста шестьдесят восемь лет.

— Дай угадаю. Именно столько детей было тобой продано.

— Совершенно верно.

— Раскаиваешься?

— Да! Сильно раскаиваюсь!

— Молодец. Считай, легко отделался.

Не успел Буратино подойти к третьему котлу, как оттуда показались расплывчатые очертания мужской физиономии.

— Ой, мамочки родные! А ты кто у нас?

— Лукьян Мутный.

— За что сюда попал?

— Мухлевал со ставками на бегах.

— Только и всего?

— Нет. Еще мухлевал с картами, игральными костями, шашками, домино. В общем, со многими вещами мухлевал. Чтобы все перечислить, дня не хватит.

— Какой срок назначили?

— Неопределенный.

— Справедливо. И очень логично. Ну, прямо чистая математика.

У четвертого котла новоиспеченного чертенка, копирующего повадки старшего собрата, поджидал смуглый малый с кучерявой головой и золотой серьгой в ухе.

— Назови свое имя, — произнес Буратино, уставившись на серьгу.

— Гордей Конокрад.

— За что сюда попал? Хотя постой! Не говори. Тут и так все ясно. Ты крал коней. Правильно?

— Да, крал. И потом ел. Много ел. Никому не оставлял. Вплоть до хвостов.

— Фу! Кони — лучшие друзья человека. После собак, разумеется. А разве можно есть друзей?

— Когда кушать хочется, очень даже можно.

— Какой срок назначили?

— Восемьсот восемьдесят лет.

— Ого, сколько конины извелось по твоей милости. Прямо табун.

— Нет, коней было двести двадцать. Я вел точные подсчеты.

— То есть тебя покарали кратно копытам?

— Да.

— Дикая несправедливость! Буду ходатайствовать о смягчении наказания.

— Спасибо!

Оставив Гордея Конокрада в приподнятом настроении, Буратино перешел к пятому котлу, в котором томилась мясистая женщина в фартуке и белой косынке, похожая на домработницу.

— А как твое имя, красавица?

— Алена Покладистая.

— За что сюда попала?

— Подкладывала людям в еду мышьяк.

— И скольких ты отравила?

— Девятерых.

— Зачем?

— Они вили из меня веревки.

— Какой срок назначили?

— Девятьсот лет.

— Почему так много?

— Именно столько грамм мышьяка на них пришлось израсходовать.

— Справедливо.

— Может, ты тоже замолвишь у Его Рогатого Великолепия за меня словечко?

— Нет. Извини, но я не нахожу причины для сокращения срока, — взгляд Буратино устремился к шестому котлу с барахтающимся в нем мужчиной, чей широко разинутый рот имел аномально большие размеры. — А ты что у нас за жук?

— Андрон Красноречивый.

— За что сюда попал?

— Вводил в заблуждение горожан, прикидываясь сборщиком пожертвований.

— На что собирал, если не секрет?

— На организацию общака, позволяющего компенсировать потери во время природных катаклизмов. Когда же они произошли, я убежал со всеми деньгами за бугор.

— Сколько дали?

— Четыреста пятьдесят лет.

— Кратно монетам?

— Да.

— Какой-то хилый сборщик пожертвований из тебя вышел.

— Так за каждую тысячу монет по одному году начисляли.

— Тогда ладно. Хорошо постарался. Почти полмиллиона срубил.

— Долго еще? — поинтересовались черти, устав стоять просто так без дела.

— Подождите, уже почти все готово, — улыбнулся Буратино, подняв с земли щепку и засунув ее себе за ухо на манер гусиного пера. — Осталось лишь подобрать подходящие рифмы.

— Ждем.

Но ждать им явно надоело, и у многих опять начало лопаться терпение, поскольку ни один житель ада не выносил простоя. Особенно это касалось черта-сотника, отчитывающегося за проделанную работу перед Его Рогатым Великолепием в конце каждого рабочего дня.

— Подобрал? — недовольно рявкнул он, бросив взгляд в сторону пряничного домика.

— Да!

— И что дальше? — раздались отовсюду голоса.

— Становитесь в ряд. Сейчас мы начнем ходить гуськом между котлов, и когда я буду читать про одного из грешников соответствующий стишок, вы должны закончить его следующей фразой:"Тьфу-тьфу-тьфу на тебя! Тьфу-тьфу-тьфу на тебя!"

— А плеваться можно? — поинтересовались черти с бородками, цыкнув от удовольствия тонкой струйкой слюны.

— Даже нужно! В этом заключается вся соль сабантуя. Правда, потом мне бы хотелось скрепить наши действия дегустацией чудного напитка, что производится на свет путем стравливания в воду кишечных газов. Но давайте двигаться поэтапно и не забегать далеко вперед.

— Договорились! В ряд — значит в ряд!

Второй раз никого просить не пришлось. Встав за носатым предводителем невиданного до сей поры праздничного шествия в длинную шеренгу, черти тронулись за ним неспешным шагом, готовясь в любую секунду заполнить окружающее пространство нескончаемым потоком слюней; а сам носатый предводитель начал с важным видом выкрикивать первое четверостишие, указывая носом на ближайший котел:

Как на Тишкины именины,

Запекли мы Августину.

Ха-ха-ха, да ха-ха-ха!

Августа вкусною была!

— Тьфу-тьфу-тьфу на тебя! — полетели в сторону сногсшибательной красотки плевки. — Тьфу-тьфу-тьфу на тебя!

А потом нашли Федота.

Кипятили под укропом.

Тра-ля-ля, да тра-ля-ля!

Похлебка сытно всем зашла!

— Тьфу-тьфу-тьфу на тебя! — омылся следующей порцией плевков щупленький паренек с маленькими глазенками, собранными в кучу у переносицы. — Тьфу-тьфу-тьфу на тебя!

Дальше к нам пришел Лукьян,

У кого живот как чан.

Унца-унца, гоп-ца-ца!

Объеденье потроха!

Кто-то приволок Гордея,

Чтоб башку свинтить скорее.

Хи-хи-хи, да хи-хи-хи!

Аппетитные мозги!

После взялись за Аленку,

Откромсали ей печенку.

Вот те раз! Вот те раз!

Печень вышла первый класс!

Под конец нашли Андрона,

Чья душонка закопчена.

Ах, Андрон! Ах, Андрон!

До чего же ты вкусен!

— Ну просто пальчики оближешь! И какой наваристый! — закончил черт-сотник, пустившись в пляс вокруг последнего котла. — А еще можешь по кому-нибудь пройтись лично для меня? Уж больно у тебя забавно получается издеваться над грешниками.

— С большим удовольствием, — согласился Буратино, подбежав к седьмому котлу, откуда выглядывала голова губастой девицы с зализанными назад волосами. — Твое имя, уточка?

— Богдана Балаболка.

— Каким ветром тебя сюда занесло?

— Придумывала про людей всякого рода небылицы по заказу их недоброжелателей или по собственной прихоти, а потом выкрикивала это, сидя у окна с решетчатыми ставнями.

— Почему у окна? Не проще было выйти на площадь и делиться информацией при всем честном народе? Так сказать, для придания своим словам большего веса.

— Нет, не проще. За решетчатыми ставнями я скрывалась в целях безопасности. На случай, если кто-то решит насильственно заткнуть мне рот.

— Помогло?

— Вначале да. Однажды несколько рассерженных мужчин, чьи способности доставлять женщинам наслаждение были поставлены мной под сомнения, пытались пронзить меня пиками, и у них ничего не вышло. Пики просто застряли между железных прутьев на потеху толпе, поддержавшей меня дружным хохотом.

— Хорошо, а что случилось дальше?

— Дальше таких, как я, в городе развелось хоть пруд пруди. В результате повсюду начались массовые беспорядки, закончившиеся пленением подавляющего числа клеветников с последующим заливанием каждому в рот кипящей смолы.

— Справедливо. И сколько лет дали?

— Полторы тысячи.

— Ха-ха-ха! Да ты у нас самое настоящее трепло, детка. Надеюсь, после такого длительного срока пребывания в аду у тебя полностью отпадет охота оговаривать людей почем зря.

Буквально через минуту раздумий с уст Буратино слетело целое стихотворение, посвященное нелегкой доле болтунов всех мастей, мнящих себя непревзойденными дарованиями в области массового вещания, к коим он тоже относился в недалеком прошлом и за что тоже поплатился примерно таким же образом.

Эх, Богдана! Эх, Богдана!

Померла ты слишком рано.

Вместо честного труда

Чушь из форточки несла.

Поносила просто так

Всех окрестных забияк,

Пока те не сбились в банды,

Чтоб затычку вставить в гланды!

Пусть зальются краской уши

У того, кто бьет баклуши.

Пусть отвалится язык

У того, кто врать велик.

Горе тем, кто зря клевещет

И притом умом не блещет.

Мы подобных пустозвонов

Раскромсаем на беконы.

Вот такая вот тирада

Мной озвучена для ада!

Вот такой вот дивный суп

Выйдет из раздутых губ!

— Теперь понятно, почему тебя горожане четвертовали! — залились звонким смехом черти с бородками. — Пройдись ты точно так же по нашим именам, мы бы тебя тоже разорвали на части.

— Тьфу-тьфу-тьфу! — начал заплевывать губастую грешницу старший собрат, войдя в неописуемый кураж от услышанного. — Тьфу-тьфу-тьфу! Тьфу-тьфу-тьфу! Тьфу-тьфу-тьфу!

Внезапно со стороны пряничного домика послышалось громкое блеяние, сопровождаемое монотонным цокотом копыт. Навострив уши, черти обернулись на звук и тотчас пали ниц, поскольку перед их взорами возникла расплывчатая фигура Его Рогатого Великолепия, окутанная клубами густого сизого дыма.

— Это кто тут от работы отлынивает? — строгим тоном спросил он, замерев в ожидании проявления последних ступенек, что вырастали из пустоты по мере приближения к платформе.

— Простите, пожалуйста, — раздались жалобные голоса подмастерьев, чьи трясущиеся от страха тела стали разом походить на опавшую листву, терзаемую порывами безжалостного ураганного ветра. — Мы не виноваты. Нас новичок с панталыку сбил.

Поддавшись поначалу общему порыву прижаться поплотнее к земле и не двигаться, но услышав, как быстро сдались товарищи, снизойдя до гнусного ябедничества, Буратино посчитал нужным вернуться в исходное положение, чтобы посмотреть надвигающейся угрозе прямо в глаза. Ведь демоны стоят выше обычных работников ада по рангу, следовательно им не пристало вести себя заискивающе в присутствии его властителя.

— Что можешь сказать в свое оправдание? — услышал он новый вопрос, ответ на который должен был быть предельно ясным и правдивым, иначе дело могло обернуться полной катастрофой.

— Прибыв сюда с целью стать демоном и пройдя краткий курс молодого бойца, я решил отточить навыки по управлению чужим сознанием, в результате чего внес сумятицу в ряды здешних обитателей.

— Какого черта? — воскликнул черт-сотник, уставившись недоумевающим взглядом на наглеца, сумевшего обвести вокруг пальца опытного наставника. — И это ты так меня благодаришь за открытые тебе секреты?

— Ничего личного, дружище, — поспешил оправдаться Буратино. — На моем месте любой добросовестный демон поступил бы точно так же. Кому охота прозябать в преисподней, когда на поверхности бродит столько неприкаянных грешников?

— Ну-ка, заткнулись оба! — сотрясло чуть ли не весь ад, заставив спорщиков в миг затихнуть.

По завершении строительства лестницы, соединяющей пряничный домик с платформой, весь дым улетучился и теперь каждый получил возможность убедиться в том, что Его Рогатое Великолепие действительно очень рогат и чрезмерно великолепен. Серебристый волосяной покров, покрывающий не только пах, но еще и лодыжки со спиной; чистые голубые глаза, обладающие неимоверной притягательной силой; длиннющие рога, покрытые синим инеем; а также металлические копыта, выбивающие из камня яркую искру при ходьбе, — все это в общем итоге сводилось к эталону непревзойденной красоты, доступной лишь тем, кто стоял у истоков сотворения мира. Что было недалеко от истины. Кто, как не властитель ада, появился на свет в первые часы после Большого взрыва, ознаменовавшего начало новой эры? И кто, как не властитель ада, стремился постичь законы мироздания, всякий раз бросая вызов создателю? Пусть он и считался олицетворением наивысшего зла для человека, это нисколько не отменяло его принадлежность к особой касте существ, наделенных сверхъестественными способностями, а значит и сверхъестественными чертами внешности.

— Иными словами, ты хотел привлечь мое внимание? — услышал третий вопрос Буратино, одновременно поймав на себе пристальный взгляд, от которого у простого смертного непременно бы подкосились колени.

— Ваша правда, — без капли смущения ответил он, задрав нос кверху.

— Что ж, тебе это удалось, — палец с заостренным когтем сковырнул налет копоти с котла Богданы и замер в сантиметре от лица смельчака. — Однако прежде, чем поднимать бучу, следовало завершить свою работу.

— Да-да! — опомнился черт-сотник. — Мы не против того, чтобы жители ада устраивали короткие передышки. Но только тогда, кода все задания будут выполнены.

— Так твоим заданиям нет ни конца ни края, — попытался защититься Буратино.

— Наглая ложь!

— Вовсе нет! Последний раз я отдыхал лет десять назад. И то всего несколько жалких минуточек.

— Разве этого мало?

— Еще как мало!

— Ну-ка, заткнулись оба! — снова сотрясло ад. — Вы меня с мысли сбиваете.

В ожидании оглашения приговора, черт-сотник с Буратино прикусили нижние губы и потупили взоры. Каждому было ясно, что подобные вольности одному из них просто так с рук не сойдут. Оставалось лишь выяснить, кому именно: начальнику, отвечающему за порядок в целом, или подчиненному, являющемуся непосредственным виновником устроенного сабантуя.

— Можно кое-что добавить? — не выдержал затянувшейся паузы Буратино.

— Нет! Ты уже все сказал! — перепачканный в саже палец уткнулся смельчаку в лоб. — И поскольку тобой движет искреннее желание наказывать людей за совершенные ими злодеяния, я вкладываю в твою деревянную башку ценный дар и нарекаю тебя Злым и коварным демоном. Да озарятся пустые извилины темными мыслями. Да разверзнется земная твердь под ногами грешников. Да узрят ничтожные твари тьму вселенских пустот, существующих с незапамятных времен. Славься, безмолвный космос. Славься, бесконечное пространство. Славься, слепая ярость, толкающая нас вперед.

В следующую секунду глаза Буратино озарились адским пламенем, тем самым знаменуя его окончательный переход в иную стадию бытия, не подразумевающую под собой тленность или какие-либо другие схожие с ней побочные эффекты, сопровождающие простых смертных на протяжении всей жизни.

— Огромное вам спасибо! — сорвалось с его губ, разошедшихся в широчайшей улыбке, на какую он только был способен. — Век не забуду вашего благосклонного отношения ко мне. Хвала преисподней!

— Хвала преисподней! — вторили черти-подмастерья, поразившись столь великой щедрости властителя ада, отличающегося скупостью и неприязнью к своим приспешникам, даже если те вели себя достойно.

— Довольно! — произнес тот в ответ, убрав палец со лба Буратино и повернувшись лицом к лестнице. — Надеюсь, вы больше не будете меня беспокоить шумным гомоном. Иначе каждого ждут страшные муки, сродни тем мукам, что испытывают прибывающие сюда грешники. Вон, поглядите вокруг и сделайте соответствующий вывод. Здесь веселиться категорически запрещено.

— Слушаем и повинуемся! Разве можно испытывать терпение Его Рогатого Великолепия?

— Молодцы. Усваиваете все на лету.

— Извините, — неожиданно выпалил черт-сотник, покосившись на бывшего ученика. — Но как быть с котлом? Негоже выходцу из ада бросать работу на полпути.

— Пусть домоет, чтобы не зазнавался, и потом гоните его прочь. Демонам тут делать нечего. Их место наверху, среди людей.

— А со мной что? Я могу рассчитывать на аналогичное снисхождение?

— Можешь! Живи и радуйся! Ты прощен!

— Премного благодарен.

Когда лестница, ведущая в пряничный домик, исчезла, все сгрудились вокруг Буратино и начали наперебой задавать ему вопросы:

— Дружище, будь добр, расскажи, каким именно даром тебя наделили? Что теперь подвластно твоей воле? Поведай нам о своих новых способностях.

— Точно сказать не могу, — замялся он, судорожно почесав затылок. — Кажется, властитель ада назначил меня ответственным за метаморфозы.

— Тоже мне, дар! — заржал черт-сотник. — Что еще за метаморфозы такие? Ни разу о них не слышал.

— Сейчас поглядим, — подойдя к котлу, о котором шла речь, Буратино провел по нему кончиком носа — и тот в одночасье превратился в круглый аквариум с полностью прозрачными стенками. — Хе-хе! Лично мне моя способность очень нравится. С ней под силу свернуть любые горы.

— Ой! — вздрогнула сконфуженная Богдана, пытаясь побыстрее прикрыть ладонями оголившийся срам, потому что вместе с чугунным покрытием котла исчезла вся ее одежда.

— И мне нравится! — порадовался за друга Тишка. — Метаморфоза — лучшее средство по оболваниванию глупеньких людишек. А в какие дурацкие положения их можно будет ставить! Ну, просто обхохочешься.

В этот же день Злой и коварный демон Буратино был выдворен из ада через зияющую в вышине трещину, оставленную по забывчивости Адским Лесничим, посредством заполнения внутренних полостей тела газообразной субстанцией, имеющей меньший вес, чем воздух. Пролетев с добрых полторы тысячи километров, на что ушло ровно тринадцать часов, он пулей выскочил наружу и приземлился возле огромного стога сена, расположенного на окраине одной захудалой деревушки, насчитывающей всего десять домов. Плюс, чуть поодаль возвышалась старенькая колокольня с покосившимся куполом, служащая скорее средством предупреждения о надвигающихся стихийных бедствиях, нежели оплотом истинной веры.

— Алчность! — выкрикнул на автомате озорник, в чьем распоряжении оказалась невиданная сила, погрузив нос в пожелтевшую солому, отчего та превратилась в гору золотых монет. — Интересно, кому достанется данное богатство? Жнецу, что в поте лица размахивает серпом, пытаясь заработать немного денег на похлебку? Или хозяину земли, проводящему время за поглощением разных вкусностей, о которых первый не смеет даже мечтать? А может, королю, стоящему над ними обоими и мнящему себя Господом Богом? Кстати, насчет монет. Не пора ли наведаться в гости к Мадам? Надеюсь, она по-прежнему хороша собой.

Вытащив из кармашка подарок толстушки, Буратино подбросил его вверх и, случайно зацепившись мысом башмачка о камень, распластался во весь рост на земле. Естественно, подарок упал в общую кучу, тут же слившись с остальными монетами.

— Что за напасть! Теперь придется возвращать все в исходное состояние, иначе мне в жизни не удастся отсюда выбраться.

— Ме-е-е, — изрек черный козел, подойдя к вновь появившемуся стогу сена, чтобы урвать лакомый кусочек.

— Катись к черту! — огрызнулся рассерженный Буратино, преградив ему путь. — Дай сначала закончить поиски, а потом можешь хоть обожраться.

Потратив уйму времени на копошение в соломе, Буратино вынырнул из стога, крепко сжимая в кулачке подарок толстушки. Он снова подкинул монету в воздух, и на этот раз она опустилась точно в разжатую ладонь.

*****

— Наконец-то! — услышала восторженный голос Мадам, высунув голову из-под нависшего над ней рыжебородого конкистадора, не пожелавшего снимать свой железный панцирь в момент их близости, что со стороны выглядело довольно комично.

— Ну-ка, дружок, подвинься, — строгим тоном произнесла она, пытаясь спихнуть с себя назойливого кавалера, дабы иметь возможность занять сидячее положение.

Пятидесятилетний срок никоим образом не отразился на ее внешнем виде, подтверждая догадку касательно иммунитета от старения, дарованного Его Рогатым Великолепием. Все та же симпатичная мордашка, все те же полные губки и все тот же вздернутый носик — идеально сочетались с объемистой грудью, частично скрытой под черным шелковым корсетом, украшенным красными кружевными оборками.

— Не помешал? — спросил носатый гость, возникнув в дверном проеме.

— Нисколечко!

— А как же ваш громила? По-моему, ему не терпится продолжить то, чем он только что занимался.

— У нас с ним вся ночь впереди, так что пусть пока поваляется на пуховых перинах да наберется побольше сил.

Прошмыгнув внутрь опочивальни, Буратино внимательно огляделся по сторонам и решил разместиться на прикроватном пуфике, поскольку разговор намечался долгий.

— Перед тем, как мы заключим союз, у меня к вам есть несколько вопросов.

— Задавай. Я полностью в твоем распоряжении.