Тысячелетник

Андрей Бауман

Дебютная книга стихов Андрея Баумана представляет собой движение к целостной картине европейской истории: от ее греческого истока через христианское обновление мира к катастрофическому опыту последнего столетия, достигшему предельной интенсивности в мировых войнах, концлагерях и новейших конфигурациях террора и ставшему определяющим для русского культурно-исторического космоса. На протяжении всей книги происходит интерпретация осевых векторов европейской поэзии, обретших воплощение у Данте, Гёльдерлина, Рильке, Мандельштама, Целана, Элиота, и ключевых маршрутов западной философской мысли. Но главная новация автора «Тысячелетника» – возрождение языка богословских и литургических текстов как одного из оснований для современной поэтической практики. Неоплатонический словарь, переосмысленный Дионисием Ареопагитом, каппадокийцами и Максимом Исповедником, опыт сирийских гимнографов и рейнских мистиков становятся тканью новой стихотворной речи, которая достигает кульминации в описании крестного пути Христа и Его непосредственного присутствия в современном мире после Катастрофы.

Стихи (к) Дине

I

Повзрослевшие в завтра —

за условные тридцать,

мы глотаем на завтрак

шум аорты, сестрица.

Мы не переиначим

свет софитам незримым

над мальчишье-девчачьим

над кустом опалимым

слов, чья вечнокустарность

жжет сильней, чем молитва.

Бытие — это парность

в солипсоиде ритма,

даже если борений

с учащенным собою

полон род наш, ведь время —

это, внутренне, двое.

Под старенье стараний

дух твой мускульно вызрел…

Жизнь всегда слишком ранний

холостящийся выстрел

там, где звучна лишь память —

в двойство звательный поезд,

нас врожденный избавить

от забвения то есть.

II

Двоих ли нас я вижу, одного ли

себя — твоей всё милующей воле

не стать иной,

и нежному бесстрашию едва ли,

горящему о всякой Божьей твари,

судьба виной.

Давно, возможно, были мы подробным

единым космосом внутриутробным,

огнем веществ.

Но брызнул мир, в сознанье наше целясь:

единокровная распалась целость

двоих существ,

в твоем, моем рожденье иссякая.

Под сердцем билось время, вовлекая

и нас в игру…

Вселенная, как мать, всегда чревата

короткой жизнью — лишь одной на брата

и на сестру.

13–17 февраля 2010