Тысячелетник

Андрей Бауман

Дебютная книга стихов Андрея Баумана представляет собой движение к целостной картине европейской истории: от ее греческого истока через христианское обновление мира к катастрофическому опыту последнего столетия, достигшему предельной интенсивности в мировых войнах, концлагерях и новейших конфигурациях террора и ставшему определяющим для русского культурно-исторического космоса. На протяжении всей книги происходит интерпретация осевых векторов европейской поэзии, обретших воплощение у Данте, Гёльдерлина, Рильке, Мандельштама, Целана, Элиота, и ключевых маршрутов западной философской мысли. Но главная новация автора «Тысячелетника» – возрождение языка богословских и литургических текстов как одного из оснований для современной поэтической практики. Неоплатонический словарь, переосмысленный Дионисием Ареопагитом, каппадокийцами и Максимом Исповедником, опыт сирийских гимнографов и рейнских мистиков становятся тканью новой стихотворной речи, которая достигает кульминации в описании крестного пути Христа и Его непосредственного присутствия в современном мире после Катастрофы.

Человек выходит из дома

Человек выходит из дома,

собираясь купить к столу немного вина и хлеба.

Он хочет жить с этого дня по-другому,

стать совершенным сверху и снизу, справа и слева.

Он хотел бы весь состоять из бабочек, из птиц

или из просто света.

Человек желает принять к сердцу всех, без рассмотренья лиц,

но мир атомарно расщепляется на «то» и «это».

Перед окном льет дождь. Человек надевает зонт и раскрывает

галоши,

чтобы защититься от града, бьющего залпами прямо в темя.

За хлестким углом улицы умирает приснившаяся под утро лошадь.

Из человека по капле выходит время.

Он зябко съеживается, грузным домам не ровня и вряд ли

даже ровесник,

укрываясь от густой — облепляющей земной и воздушные

шарики — материи околоплодной,

но все равно идет под уже грохочущий дождь. А за плечом его —

вестник

приоткрывает горизонт, застегнутый молнией плотно.

7–9 января 2009