Тысячелетник

Андрей Бауман

Дебютная книга стихов Андрея Баумана представляет собой движение к целостной картине европейской истории: от ее греческого истока через христианское обновление мира к катастрофическому опыту последнего столетия, достигшему предельной интенсивности в мировых войнах, концлагерях и новейших конфигурациях террора и ставшему определяющим для русского культурно-исторического космоса. На протяжении всей книги происходит интерпретация осевых векторов европейской поэзии, обретших воплощение у Данте, Гёльдерлина, Рильке, Мандельштама, Целана, Элиота, и ключевых маршрутов западной философской мысли. Но главная новация автора «Тысячелетника» – возрождение языка богословских и литургических текстов как одного из оснований для современной поэтической практики. Неоплатонический словарь, переосмысленный Дионисием Ареопагитом, каппадокийцами и Максимом Исповедником, опыт сирийских гимнографов и рейнских мистиков становятся тканью новой стихотворной речи, которая достигает кульминации в описании крестного пути Христа и Его непосредственного присутствия в современном мире после Катастрофы.

I think I am a verb

Памяти Томаса Себеока

The fact is I think I am a verb instead of a personal pronoun.

A verb is anything that signifies to be; to do; or to suffer.

I signify all three.

Ulysses S. Grant

Wovon man nicht sprechen kann,

darüber muß man schweigen.

Ludwig Wittgenstein

Я думаю, что я глагол

[больше не имя]

[в/место имени]

горькая (у)часть речи

своем в местоименьице

(в одну душу)

почти Sein

лишнем и притязательном

я — быть, делать, страдать:

рема

(или, вернее, ремарка)

или, вернее, мера

отмеренная голосу

неразборчивая глосса

на пшеничных полях

что перемолоты зубами диких зверей

я неразборчиво, поэтому — есть

логосовые связки прерваны

гортанный смычок замкнулся

я — сказуемое

сказуемое в тишину

без умысла быть, делать, страдать

без делания

без бытия

отрешенность, более не осознающая своего терпения

я — всё, что случается.

дальнейшее — молчанье…

17 января 2010