Дети первой зари

Алиса Каменева

Эта повесть – предисловие к основной истории Арто. Действие происходит задолго до того, как народ бессмертных собрался вместе, чтобы создать единую Империю. Легенда об Айрис и ее друзьях стала лишь сказкой, и мало кто знает о том, что вся ее история – правда.

ГЛАВА 3

Девушка мягко спрыгнула на каменистую землю и некоторое время так и стояла, уставившись в никуда. Она размышляла над словами Йета, да и вообще над всем этим. Конечно, такое случалось не впервые. Не впервые окружающие упрекали ее за, как они считали, холодность и непонимание привязанности малышей к своим родителям. И непонимание сущности семьи в принципе. Сама же Айрис никогда не видела в этом проблемы.

Большинство детей Белой крепости, даже те, кто попал сюда еще во младенчестве, порой заикались о своем прошлом. И раз за разом в освещаемых свечами спальнях вспыхивали оживленные разговоры и споры. Айрис никогда не принимала в них участия. Как бы она ни старалась, в памяти не всплывало ничего, кроме знакомых каменных стен, маленьких уютных двориков и величественных башен. Какое ей вообще дело до каких-то там родителей? Все равно они бросили ее, как бросили всех здесь, а может, даже сами пытались от нее избавиться. Такое тоже не было редкостью. Почему вообще все так зациклены на своем прошлом? Это с ними всеми что-то не так, а не с ней.

Айрис вздохнула, похлопала морского дьявола по темно-синему с мелким белым крапом плавнику и вновь обернулась к Белой крепости. Все же была одна вещь, которая волновала девушку с самого детства. Дело в том, что кое-что с ней действительно было не так. Ведь дети оказывались здесь не просто по доброте Отца крепости. Это не были бродяги, над которыми издевалась толпа, или беспризорники из неблагополучных семей, которые попали случайно под горячую руку отца-пьяницы. Они были теми, кого люди не понимали, но неизменно боялись. Называли их по-разному: одержимые, ненормальные, другие. И у каждого был секрет, который семьям до поры до времени удавалось сохранять, если, конечно, они сами не отдавали своих странных детей на сожжение. И каждый ребенок считал себя изгоем до того, как попадал за стены Белой крепости.

В какой то момент каждому из них казалось, будто за ним кто-то наблюдает. Потом слышался тихий, шелестящий шепот, принимаемый ими сперва за шум в ушах. Но затем шепот нарастал, пока не становился настолько громким, что, казалось, вот-вот разорвет на части. Перед глазами мелькали цветные полосы, притом каждый ребенок обычно видел какой-то один цвет. В этот момент родители обычно находили своих детей, бьющимися в конвульсиях, выкрикивающими не своими голосами слова на непонятном языке. Глаза за закрытыми веками горели огнем, вены тоже начинали светиться, как если бы вместо крови в них была жидкая бронза. И каждый ребенок потом в слезах доказывал, что видел какой-то страшный светящийся силуэт, протягивающий к нему руки. И каждый порой просыпался по ночам, не понимая, видит ли он его снова или то был просто кошмар. А может быть, вся их жизнь это сплошной кошмар. Все. Кроме нее, Айрис.

С малых лет она каждый день видела такие приступы у своих братьев и сестер, а когда стала постарше помогала им не задохнуться и не удариться головой ни обо что в такие минуты. Потом отпаивала их горячим чаем, успокаивала, насколько ей это позволяла ее некоторая отстраненность. Но с ней самой в жизни не было ничего подобного. И для друзей, и для нее самой было загадкой, почему она вообще оказалась в Белой крепости. Пару раз еще в детстве она пыталась спросить об этом Кирса, но тот лишь отмахивался. А Айрис слишком хорошо знала его, чтобы повторять попытки. И хотя она стала практически незаменима здесь, все же порой чувствовала себя изгоем. Быть изгоем среди изгоев — это особый талант. Девушка усмехнулась краем губ. Иногда даже закрадывалась мысль: а что если она — нормальная?

Айрис ненавидела нормальных людей. Боялась их. Тех, кто на ее глазах готовы были, не колеблясь, подчистую уничтожить все, что не нормально. А под определение ненормального попадали все ее братья и сестры, все, что ей, Айрис, дорого. Ей была отвратительна сама мысль о том, чтобы быть нормальной.

От раздумий ее отвлек поднявшийся от стен крепости знакомый силуэт. Подруга пришла мириться. Если бы можно было вручать медали за терпение, то Итлин была бы первой, кто заслуживал ее. Сама же Айрис никогда не могла заставить себя сделать первый шаг. Девушка стыдливо вздохнула и уткнулась в плавник своему морскому дьяволу.

— Ты так и будешь тут сидеть? — прозвенел над ухом нарочито бесстрастный голос.

— Ну, назад меня никто не звал, — спрятала улыбку Айрис.

— Не прикидывайся, а! Корчишь тут из себя бедного родственника, — возмущенно взвилась Итлин. — Все знают, что Кирс выпрет отсюда любого, стоит тебе заикнуться. Ты же его любимица.

— Ложь и провокация, — засмеялась в ответ девушка. — Но если так, выпру тебя первой, и ищи там кого хочешь, — она чуть кивнула головой в сторону неопределенного «там». — А вот Йета не отдам, он мне тут нужен.

— Ты смотри ка! А его-то ты спросила?

— А когда меня интересовало чье-то мнение? — она виновато рассмеялась, Итлин привычным движением подкатила глаза. За годы общения с Айрис этот жест выработался у нее на уровне рефлекса.

Подруга спрыгнула со своего морского дьявола и встала рядом с Айрис.

— Знаешь, что я подумала, — перешла она к тому, о чем хотела поговорить с самого начала.

— Мне уже страшно, — ровным голосом отозвалась девушка. На самом деле, зная Итлин, бояться и правда стоило.

— Я подумала, может, если ты узнаешь, кто твои родители… Может, тогда это будет иметь для тебя значение? И тогда ты поймешь, почему все так на это реагируют. И почему для меня это так много значит.

— М… — неоднозначно протянула Айрис.

— И я подумала, может, тогда бы ты почувствовала себя более… полноценной.

— О, ну спасибо! — сварливо пробормотала девушка.

— Да я не в плохом смысле…

— Это не важно. Я к тому, что все равно это невозможно. Как я могу узнать, кто они? У меня же в памяти ничего не осталось. Ни одной зацепки. Я ничего не помню.

Итлин терпеливо вздохнула и указала на Белую крепость.

— Она помнит.

Айрис некоторое время непонимающе хлопала черными глазами, а потом ахнула:

— Ты что, хочешь попросить Кирса зайти в архив? С ума сошла? Да он ни за что в жизни не позволит, даже мне!

— А когда это тебя волновало чье-то мнение? — хитро прищурилась подруга.

Айрис снова растерянно заморгала.

— Ты что, предлагаешь мне вломиться туда?

— Заметь, это не я сказала.

— Тебе, видно, совсем голову напекло. Нет уж. Кирс мне доверяет, я должна помогать ему поддерживать тут порядок. Я не могу его так обмануть. Нельзя видеться со своими семьями, нельзя говорить о них. Все, что было в прошлом, там за стенами Белой крепости и осталось. Это закон.

— Ну так ты и не будешь с ними видеться. И говорить тебя о них я не заставляю. Но узнать, кем они были. Даже просто их имена. Подумай. А вдруг это что-то значит?

Айрис замялась:

— Шестнадцать лет я прекрасно жила и без этой информации.

— Ты что, боишься?

— Не в этом дело. Просто… а вдруг это и правда имеет значение? Что если все не закончится тем, что я просто удовлетворю свое любопытство? Что если это действительно что-то изменит?

— Ну не в худшую сторону, — мягко улыбнулась Итлин. — Знаешь, иногда, когда я уже почти засыпаю, я как будто снова вижу свой дом. Чувствую такой знакомый запах, вижу чье-то лицо, слышу их смех…

— Ну твои припадки я сто раз видела, можешь мне не рассказывать, — пробубнила себе под нос Айрис.

— Да при чем тут припадки? — отмахнулась та.

— При том, что это из-за них ты здесь, — напомнила ей подруга. — И скорее всего твои родители сами же тебя и…

— Ой, да что ты заладила? Сколько у нас ребят, чьи родители погибли, пытаясь защитить их от толпы? Не все они звери.

— Ну… — Айрис колебалась. — Ну хорошо, ладно. Только мы вдвоем…

— Втроем.

— Ну, хорошо, втроем. Одним глазком глянем и все. И никому ни слова!