На краю вулкана. Сказки для взрослых, или Неадекватные мысли об адекватных событиях

Александр Холин, 2016

«…А младшенький горем обиженный, печалью придавленный, согнал бабу-рыбу с камушка, сам уселся, чтобы всласть наплакаться. Ан, нет. Русалка-таки тут как тут. И этому тоже богатство предлагает даже в американских рублях, за один только разик любовью-лаской одарить. А младшой вовсе не глядит на неё, знай себе, слёзы проливает. Но всё-таки дошло до его гениального сознания, чево русалке надобно, и за какую грандиозную цену. Это ж надоть такому счастью подвернуться! – Да чево уж там, – промолвил молодец, вытирая горючие слёзы. – Ты ведь баба хоть куда. Тебе, типа, как бы, одного-то раза маловато будет, поди? – А ты и пару раз сумеешь? – ахнула белорыбица. – Нет проблем. И пару, и, типа, как бы, тройку разов. Вот только… – Что? – навострила уши русалка. – А если десять? – Ой, милай-ай! – захлопала в ладоши красавица. – Ой, да неужто мне с тобой так повезло?…»

Сказка о нищем

В этот день шах Аббас был разгневан. Его новая триста первая жена не покорилась ночью и не стала ублажать своего повелителя. А повелитель ли он, если ему противится женщина? Конечно, шах мог взять девушку силой, но он считал, что это ниже достоинства мужчины, а тем более владыки.

И ранним утром он вышел в сад, чтобы немного успокоиться.

Аббас любил бродить по своему чудесному саду, особенно в такие вот минуты душевных потрясений, потому что даже высокое происхождение и титул владыки мира не избавляли его от рутины. Совсем недавно шаха разгневал один купец, и он также бродил по саду, пока изворотливый ум не подсказал способ мести.

Можно было, конечно, отрубить купцу голову или бросить его в яму со львами. Но Аббасу хотелось выдумать казнь изощренную, которая будет мучить купца всю оставшуюся жизнь.

И выход был найден.

Купец этот собирался выдать дочь свою за визиря шаха Абу Али Бани. Визирь был умным и не раз давал шаху мудрые советы. Это хорошо, но умных-то шах и побаивался. А тут такой случай: и визиря приструнить, чтоб не умничал слишком, и купца вогнать в уныние. Тем более что он, как донесли шаху, в дочери своей души не чаял и не жалел для неё ничего: ни жемчугов заморских, ни рухляди таежной, ни лакомств диковинных.

Девушку схватили, притащили к шаху, но — виданное ли дело! — тут она сама воспротивилась.

— Э-э-э, ворчал шах, — яблоко от яблони недалеко падает.

Вдруг он услышал у садовой калитки, выходящей на улицу, громкие голоса. Его садовник Саид с кем-то спорил и шах, так и не придумав пока способ мести красавице, отправился посмотреть. Что случилось?

У садовой калитки Саид спорил с нищим дервишем. Одежда дервиша — вся в заплатах — говорила о том, что он много путешествовал, а белая повязка на остроконечной шапке свидетельствовала о посещении Мекки. Аббас подошел к спорщикам, и они тут же угомонились.

— Что хочешь ты, дервиш, и почему ты споришь с моим садовником?

— Видишь ли, шах, — отвечал тот, — хвала Аллаху, твой садовник добрый человек и он хотел подать мне милостыню. Но я не могу ничего принять из его рук, поскольку он сам подневольный и сам получает милостыню из твоих рук. Зачем же мне обижать его? Если мне здесь подадут что-нибудь, то это может сделать только хозяин, то есть ты, великий шах.

Аббас отметил, что дервиш говорил, не склонив головы, и смело глядя владыке в глаза. Черты лица его были правильны, утонченны и если бы не одежда, то такого человека трудно было бы назвать дервишем.

— Хорошо, — чуть помедлив, сказал Аббас, — будь по-твоему. Милостыню ты получишь их моих рук, но должен будешь принять моё условие: подскажи мне решение одной задачи, над которой я сейчас думаю.

— О великий шах, да будут благословенны твои дни, наказать женщину — дело и простое, и нелёгкое. Но я скажу тебе, как это сделать, если ты тоже выполнишь моё условие.

Аббас удивился: откуда дервиш мог знать мысли шаха, но, наверное, на то он и дервиш.

— Говори, я выполню любое твое желание.

— Моё желание ничтожно, о великий. Наполни драгоценными камнями вот эту мою дорожную сумку.

Шах улыбнулся. Небольшая сумка, висящая на плече дервиша, не представляла опасности для казны, и наполнить её драгоценностями не составляло труда.

Аббас хлопнул в ладоши:

— Эй! Принесите из моей сокровищницы драгоценностей, да поскорее.

Слуги побежали выполнять приказ владыки, а сам шах всё так же с любопытством разглядывал собеседника. Но тот стоял смирно, опустив голову, пребывая в раздумье или молитве, не обращая ни на что внимания.

Тут послышался скрип гравия и голоса. Слуги несли сундук с драгоценностями.

— Наполните ему сумку, — приказал шах. Слуги принялись сыпать самоцветы в старую дорожную сумку дервиша, но, сколько они ни сыпали, а сума оставалась пустой, как и была. Вскоре сундук опустел.

Шах, не веря глазам своим, подошел. Заглянул внутрь сумы и ничего не увидел. Темнота ночного неба предстала пред ним, лишь где-то в этой темноте мелькали искорки, словно звёзды в полночи.

— Несите ещё драгоценности, — закричал шах, — я наполню эту суму, чего бы мне это ни стоило.

Слуги таскали драгоценности целый день, и целый день сыпали золото и самоцветные камни в сумку дервиша, но она так и оставалась пустой. Под вечер к калитке вышел казначей шаха и сказал, что казна опустела и что ничего больше не осталось.

Аббас медленно подошел к дервишу, опустился перед ним на колени и, утирая слёзы, сказал:

— Скажи, святой странник, кто ты? Теперь я такой же, как ты — я нищий. И ты можешь мне ответить. Скажи, из чего сделана твоя сума и куда девались сокровища?

Дервиш посмотрел на шаха долгим, как его нелегкий путь взглядом:

— Да, теперь ты уже не владыка, не шах. Снимай свой парчовый халат, надевай плащ дервиша и иди за мной — будешь моим учеником. А сума? Сума у меня скроена из ума. И что против него все сокровища мира?