Избранный

Александр Филиппов, 2015

Главный герой книги – врач-хирург Корнев неожиданно получает шанс вырваться из кабалы полунищенского существования, став депутатом Государственной Думы. Пройдя сквозь жёсткую избирательную компанию, он добивается победы, но её цена оказывается слишком высокой.

7

Предвыборный штаб, который представлялся Корневу сродни военному: с часовым, или, на худой конец, строгим вахтёром у входа, чередой кабинетов с плотно прикрытыми, обитыми для звуконепроницаемости дерматином дверями, с разноголосой трелью телефонных звонков, и снующими торопливо по коридору этими… как их… вестовыми что ли, оказался при ближайшем рассмотрении заурядной, обшарпанной конторой, по-новомодному — офисом.

На пятнадцатом этаже высотки фирмы и фирмочки обосновались плотно, словно пчелиные соты. В одной из таких ячеек, за дверью, врезанной в фанерную перегородку, и находился штаб. Отпечатанная на принтере табличка извещала, что здесь располагается общественный комитет «Горожане — за честные выборы».

— Где-то я про эту контору слыхал, — кивнул на табличку доктор. — И лозунг насчёт честных выборов на глаза попадался.

— Это наша крыша, — вполголоса пояснил Минусов. — Такие шараги во многих регионах накануне выборов открываются.

— И кто их открывает?

— Да мы, политтехнологи. Ну, не афишируясь, конечно… Дескать, есть группа людей, которая болеет душой за то, чтобы выборы в их городе, области проходили честно, без использования грязных технологий…

— А на самом деле?

— А на самом деле именно в таких конторах разворачивается незаметная стороннему глазу работа по проталкиванию во власть определённого кандидата. Под крышей общественной организации, пока официальная избирательная компания ещё не объявлена, удобно проводить социологические исследования, замерять рейтинги местных политиков.

— Хитро, — цокнул языком Корнев.

— Да не слишком, — усмехнулся Минусов. — Конкуренты-пиарщики такие примочки вмиг распознают и принимают меры контрпропаганды… Ну да ладно. Тебе в эти тонкости пока рано вдаваться. Войдём.

Оплот «честных выборов» изнутри выглядел так же неказисто, как и снаружи. Три старомодных канцелярских стола и продавленный диван с потёртой обивкой, шаткие «венские» стулья эпохи развитого социализма, громоздкий, густо намазанный тёмно-коричневой масляной краской сейф, — всё свидетельствовало о том, что здешние обитатели не рассматривают это помещение в качестве длительного прибежища. Сиротскую бедность обстановки частично компенсировали ярко светящиеся мониторы компьютеров, стрекочущий бойко факс, массивный ксерокс и прочая оргтехника, которые придавали убогому кабинету черты современного офиса.

Двое мужчин, до того сидевшие за компьютерами, встали по-военному при виде вошедшего Минусова, а расположившаяся на диване пожилая женщина с девической, не по возрасту косичкой, украшенной огромным, как георгин, бордовым бантом, жеманно, будто для поцелуя, протянула старческую, наманикюренную кисть:

— Здра-а-вствуйте, Олег Христофорович…

— Как обстановка? — небрежно тряхнув руку вычурной старушки, поинтересовался вместо приветствия политтехнолог.

— Работаем, — сдержанно пояснил крупный, с блестящей солидной лысиной, похожий на актёра Моргунова мужчина.

— Молодцы! — похвалил Минусов, и подтолкнул замешкавшегося у порога доктора вперёд. — Знакомьтесь. Наш кандидат Корнев Геннадий Михайлович. Выдающийся хирург и замечательный человек!

— Будет вам… — скромно потупился тот.

— О-о! Какой типаж! — всплеснула руками старушка на диване. — Какая фактура! Я его себе таким и представляла!

— А это, так сказать, наши товарищи по оружию, — указал Корневу на обитателей кабинета политтехнолог.

— Сергей Иванович Бурдомагин, — с грохотом отодвинув стул, первым представился невысокий мужчина с неожиданной для его лица окладистой, будто приклеенной бородой. — Журналист, член Союза российских писателей.

— Наш спичрайтер, — снисходительно похлопал его по плечу Минусов. — Это он давеча статью про тебя написал. Талант!

— А что? Не отрицаю! — самодовольно огладил бороду журналист. — При том фактаже, что у меня был, материал получился занятным. «Сердце на шампуре»! — с пафосом процитировал он название статьи. — Броско, читабельно!

Скрипнув половицами, к доктору подошёл слоноподобный дядька. Протянул для рукопожатия крупную короткопалую лапищу.

— Аркадий Семёныч, социолог. По совместительству психолог и специалист по политической рекламе.

— У нас, знаешь ли, полная взаимозаменяемость, — пояснил Минусов. — Штаб невелик, но каждый сотрудник работает по двум-трём специальностям. Вот Маргарита Львовна, — он, растянув губы в улыбке, благосклонно кивнул в сторону старушки с бантом. — Имиджмейкер, театральный режиссёр, актриса. Будет с тобой, Геннадий Михайлович, в главной роли спектакли ставить.

— Спектакли? — поднял брови Корнев.

— Увы, мой друг, весь мир — театр, — кивнул политтехнолог, а престарелая актриса, на удивление легко вспорхнула с дивана, схватила за руку доктора и принялась теребить, воркуя:

— О-о, какая сильная, мужская рука! Мощная, функциональная! Мы с вами такие представления разыграем!

— Насчёт представлений мы не договаривались, — осторожно пытаясь освободить захваченную бесцеремонно старушкой руку, обернулся к Минусову Корнев.

— Да ты что! — возразил тот. — Вся политика — сплошной театр. Любое выступление — это моноспектакль. Депутат, министр, президент — всё это театр одного актёра. Сатирикон! Аркадий Райкин!

Отставная актриса тем временем плотоядно тискала руку Корнева, воркуя с придыханием:

— Избиратели — это публика. Публику можно очаровать. Публику можно соблазнить. Публику можно влюбить в себя. Публику можно изнасиловать. Да, изнасиловать! Если вы хороший актёр, публика — ваша! Возьмите её!

Корнев наконец освободил правую руку из цепкой и сухой, словно куриная лапка, ладони старушки, и опасливо спрятал за спину.

— Под руководством Маргариты Львовны тебе придётся изучать риторику и отрабатывать технику публичных выступлений, — перевёл на понятный язык страстный монолог отставной актрисы Минусов, и предложил всем радушно. — Присаживайтесь, друзья.

После того, как все расселись по скрипучим стульчикам, а Корнев провалился рядом с отставной актрисой в продавленный диван, Минусов, небрежно сдвинув какие-то бумаги, опустился на угол канцелярского стола, и таким образом, даже сидя, как бы вознёсся над окружающими.

— Итак, друзья, мы с вами подошли к самому ответственному этапу нашей работы — началу избирательной компании, — принялся вещать он, словно перед ним находилось не четыре человека, а, как минимум, сорок. — Начальный этап всякой избирательной компании характеризуется, как известно, растущим в обществе напряжением…

И хотя Корневу это было абсолютно неизвестно, он на всякий случай кивнул озабоченно: знаем, мол, чувствуем…

— Народ полон ожиданий, — продолжал между тем политтехнолог, — если не мессии, то его наместника на земле, который придёт и решит все проблемы. Повысит уровень жизни, снизит преступность, заставит чиновников повернуться лицом к простым людям… М-да… Об этом чуть позже. А пока в округе уже определился круг претендентов на депутатский мандат, наметились фавориты и аутсайдеры. Что касается нашего кандидата, — Минусов благосклонно кивнул в сторону Корнева, — то о нём пока не знает никто. Он — тёмная лошадка, на которую до поры ставим лишь мы с вами. И которая, неожиданно для всех, через два месяца первой придёт к финишу!

Престарелая актриса зааплодировала, и все, включая смущённого Корнева, тоже вяло похлопали.

— А сейчас нашему кандидату необходимо заявить о себе, позиционироваться в политическом пространстве, — Минусов достал из кармана «Кэмэл», закурил, стряхивая пепел в угодливо пододвинутую журналистом пустую банку из-под кофе. — Но сделать это следует исподволь, незаметно для конкурентов. Чем дольше мы продержим паузу, тем меньше грязи выльют соперники на нашего уважаемого Геннадий Михайловича…

Корнев поймал на себе сочувственный взгляд слоноподобного социолога и поёжился, словно эта грязь — холодная, липкая — уже пролилась на него, побежала тонкой струйкой за шиворот.

— Наша задача на данном этапе, — вещал политтехнолог, — сделать доктора Корнева максимально узнаваемым для избирателя. При этом как можно дольше, до последних дней регистрации, по крайней мере, скрывать его намерение баллотироваться в депутаты Государственной Думы. Конечно, наши соперники не дремлют, и они уже наверняка обратили внимание на серию публикаций в местных газетах о чудо-хирурге…

Тщедушный журналист при этих словах самодовольно огладил бороду.

— Завтра же приступим к съёмкам телевизионного фильма о докторе Корневе. Что-нибудь вроде «Талант, отданный людям», — продолжил Минусов. — Минут на десять.

— Или «Жизнь для людей» — вставил журналист.

— Это обо мне? — растерянно уточнил Корнев.

— Естественно, — политтехнолог бросил дымящийся окурок в банку. — В городе вещают четыре телеканала. Прокрутим фильм на трёх коммерческих, позже, с началом официальной избирательной компании — на государственном. Политическая реклама пока запрещена, поэтому наше кино должно быть нейтральным — просто рассказ о хорошем человеке, специалисте своего дела. Никаких намёков на грядущее депутатство, на выборы.

— Но я же работаю, — несмело напомнил доктор. — Когда мне в кинофильмах сниматься?

— А мы на работе и снимем, — успокоил Минусов. — В естественной, так сказать, обстановке. Но это завтра, а сегодня поговорим о тактике проведения избирательной компании. Я понимаю, — обвёл он взглядом присутствующих, — многое из того, о чём я буду сейчас говорить, вам известно. Однако повторение — мать учения. Да и Геннадию Михайловичу, человеку в нашем деле не искушённому, будет небезинтересно послушать. Да, и ещё, — Минусов доброжелательно улыбнулся. — Чтобы сразу расставить все точки. Разговоры о свободе, вольнодумстве и демократии оставим для обывателей. Дисциплина в моём штабе среди сотрудников должна быть железная. Сталинская. За это я плачу вам хорошие бабки. Поэтому все мои указания должны исполняться беспрекословно, точно и в срок. И так, Аркадий Семёнович, доложите обстановку, — обратился он к социологу.

Тот тяжело поднялся, одёрнул задравшийся на барабанном животе пиджак, достал из прозрачной пластиковой папочки компьютерную распечатку и, дальнозорко отставив от себя листок, принялся читать.

— При массовых исследованиях, проводимых нами среди так называемых «простых людей», мы сталкиваемся с проблемой, которую я бы обозначил термином «немота народа». Простые люди с большим трудом излагают своё видение политической ситуации в городе, области и стране в целом, не умеют её оценить, не имеют чётких политических предпочтений. Тем не менее, благодаря разработанной мною уникальной методике… так сказать, ноу-хау…

— Ближе к делу, пожалуйста, — бесцеремонно окоротил его Минусов.

— Э-э… — запнулся Аркадий Семёнович. — В результате уникальных — я всё-таки подчеркну этот факт — исследований, проведённых путём опроса пяти тысяч респондентов из числа горожан… Технические подробности этого чрезвычайно трудоёмкого процесса я опускаю… — с некоторой обидой посмотрел он на Минусова.

— Ваши технические подробности обошлись мне в пять тысяч баксов. По доллару за человека, — напомнил тот.

— Увы, демократия — вещь дорогостоящая, — парировал толстяк, и продолжил: — В результате исследований мне удалось выявить тип идеального кандидата, за которого готовы проголосовать сорок шесть процентов женщин, и тридцать восемь процентов мужчин. Идеальный кандидат по представлениям жителей этого избирательного округа — лицо мужского пола в возрасте от тридцати до сорока пяти лет, высокий, не страдающий ожирением, — социолог машинально погладил себя по выпирающему животу, — седовласый, гладковыбритый, с высшим образованием, предпочтительно — врач, лучше хирург. — С видимым трудом Аркадий Семёнович поклонился в сторону Корнева. — У идеального, в представлении населения, кандидата должна быть жена, один или двое детей, престарелые родители — желательно из числа трудовой интеллигенции: бывшие медработники, учителя, инженеры. Наш идеальный кандидат — хороший семьянин, заботливый сын. Он не слишком много зарабатывает, имеет автомобиль отечественной марки, предпочтительно «ВАЗ» пятой, шестой или седьмой модели, не курит, не часто и умеренно выпивает. Да, ещё что касается внешности. В этом городе почему-то не любят лысых и бородатых.

Журналист смущённо хихикнул.

— К нашему кандидату это не относится, — строго глянул на него Минусов. — А вот от курения на публике, Геннадий Михайлович, придётся отказаться.

— Да я не часто, мне пачки сигарет на два дня хватает, — виновато оправдывался Корнев.

— И всё же, — с нажимом произнёс политтехнолог, и доктор кивнул с готовностью.

— Теперь о политических предпочтениях, — продолжил, заглядывая в бумажку, социолог. — Их нет. Вернее, политические пристрастия есть, но особой роли при голосовании не играют. Главное, что бы наш кандидат не был сторонником правых идей, не позиционировал себя с партией СПС и их лидерами — Немцовым, Чубайсом и прочими. Он должен лояльно относится к президенту Путину, при этом активно критиковать политику правительства страны, особенно в социальной сфере. Предвыборную программу кандидата в депутаты Государственной Думы намерены внимательно изучить лишь три процента опрошенных, тем не менее, по мнению шестидесяти двух процентов респондентов она должна быть, и обязательно включать в себя пункты с набором обещаний социальных льгот малоимущим и пенсионерам — по оплате жилья, лекарственных средств, пользование автотранспортом. Короче говоря, иметь чёткие патерналистические признаки.

— Патер… какие? — переспросил Корнев.

— Патерналистические, — снисходительно пояснил ему социолог. — Патер — по латыни отец. Патернализм — отеческая забота государства о подданных… В общем, в этом роде. У меня всё.

— Прекрасно! — подытожил Минусов. — Практически по всем параметрам наш кандидат соответствует представлениям избирателей о том, каким должен быть депутат Государственной Думы. Нам остаётся совсем немного — представить Геннадия Михайловича тем идеалом, который воплотит в себе все чаянья горожан. Теперь о кино. Сергей Иванович!

— Я! — подскочил журналист.

— Что у нас по телевизионщикам?

— Ваши финансовые условия их устроили…

— Ещё бы! — хмыкнул Минусов.

— Телеканал «Орбита» завтра выделяет съёмочную группу в составе оператора, видеоинженера и режиссёра…

— Сценарий готов?

— А как же! Правда, в общих чертах. Нужна биография кандидата, всяческая лирика — где вырос, учился… А видеоряд пока просматривается такой. Геннадий Михайлович идёт по улице в толпе горожан. Голос за кадром: он такой же, как вы. Неотличим внешне от вас. Но на счету этого неприметного внешне, но обаятельного человека — тысячи и тысячи спасённых жизней. Он — неизвестный герой нашего времени, когда внимание публики привлечено к похождениям эстрадных звёзд, криминальных авторитетов, продажных политиков… Потом следуют кадры: Корнев в операционной, в палатах у постелей больных, среди коллег. Пациенты рассказывают о том, как излечил их чудесный доктор… Двоих вчера уже записали.

— Это кого? — заинтересовался Корнев.

— Да вы их не знаете, — отмахнулся журналист.

— Как не знаю? Своих пациентов? — изумился доктор.

— Ну… они не совсем ваши пациенты… — замялся Сергей Иваныч. — Я за двадцать баксов двух мужиков нанял. Текст им подсунул, они и пересказали его… с выражением. О том, какие тяжёлые травмы перенесли, как вы им жизнь спасли, а потом выхаживали, ночи напролёт от их коек не отходили… Здорово получилось. А завтра мнение ваших коллег запишем, главврача…

— Тоже подставных, с улицы? — съехидничал Корнев.

— Зачем же? — журналист обидчиво вздёрнул бороду. — Настоящих!

— А вдруг они обо мне ничего хорошего не скажут? — упрямился доктор.

— Двадцатью баксами здесь, конечно, не отделаешься, — согласился Сергей Иваныч. — А за триста — наговорят всего, чего я им надиктую.

— Ты деньгами-то чужими не шибко разбрасывайся! — попенял ему Минусов. — Хватит с докторов и двухсот долларов за глаза! Им и ста достаточно, а ещё сотню приплатишь за артистизм и это, как его… вдохновение!

— У нас артисты драмтеатра сто долларов за месяц работы получают, — вставила старушка с бантом. — Такая ставка у рядового актёра. У ведущего, конечно, побольше. Долларов двести…

— Вот-вот, — согласился Минусов. — Большие деньги людей развращают. Художник должен быть голодным!

— А главврача моего вы за сколько купите? — азартно поинтересовался Корнев.

— За триста, наверное, — пожал плечами журналист. — В крайнем случае — за пятьсот. — Он вопросительно воззарился на Минусова, но тот промолчал, и Сергей Иванович выдохнул окрыленно: — Да сторгуемся, не впервой!

— Вот и добро, — согласился Минусов благодушно. — Я сейчас убываю по делам, а Геннадий Михайлович остаётся в вашем распоряжении. Сначала займитесь его биографией, подкорректируйте, если потребуется. Потом вы, Маргарита Львовна. За вами — урок сценического мастерства. Порепетируйте для начала что-нибудь простенькое — умение держаться в кадре, манеру речи, жестикуляцию… Насчёт одежды определитесь — костюмчик, галстучек… Ну, не мне вас учить!