Избранный

Александр Филиппов, 2015

Главный герой книги – врач-хирург Корнев неожиданно получает шанс вырваться из кабалы полунищенского существования, став депутатом Государственной Думы. Пройдя сквозь жёсткую избирательную компанию, он добивается победы, но её цена оказывается слишком высокой.

5

Вечером того же дня, связавшись с Минусовым по мобильному телефону, Корнев отправился в самую роскошную гостиницу города, в которой обосновался политтехнолог.

Подозрительно шаткий, дёргающийся на ходу лифт вознёс Корнева на шестой этаж, в полутёмное и прокуренное кафе, где за низким столиком ожидал его Минусов. На этот раз, слава Богу, обошлось без водки.

Прихлёбывая мутноватый, агональной температуры кофе из фаянсовой чашки, Корнев внимательно слушал политтехнолога, кивал головой, поощряя собеседника, будто анамнез болезни собирал.

Минусов был серьёзен, говорил веско — что б запомнилось.

— Я вчера о харизме тебе толковал. Действительно, имеешь ты во внешности, в повадках нечто, что при благоприятном стечении обстоятельств может за тобой людей повести. Это то, что было у Ленина и Сталина, Гитлера и Муссолини…

— Хорошую компашку ты мне подобрал! — не выдержав, хмыкнул Корнев.

— Ну, тогда Путин, генерал Лебедь, полководец Суворов… Подойдёт? Харазматическими качествами, притягивающими людей, в равной степени могут обладать и святой, и преступник.

— А я кем буду? Добрым доктором Айболитом?

— Добряки нынче не в моде. Мы из тебя бойца-защитника сирых и убогих выковывать начнём. Этакого Будённого от хирургии со скальпелем вместо шашки. Это, на мой взгляд, сегодня самый привлекательный образ для электората.

— Мне кажется, — Корнев допил кофе и скривился слегка от горечи попавшей на язык гущи, — что люди тянутся к добрым врачам. Я такое в своей практике постоянно наблюдаю. Как доктор он — полный нуль, а с больными сюсюкает, и они в нём души не чают. А действительно хороший специалист, знающий дело, но, может, чуть грубоватый, успехом у них зачастую не пользуется.

— Вот, и я о том же! — подхватил Минусов. — Есть такой анекдот. Сидят крыса и хомяк в амбаре, зерно жрут. Крыса спрашивает: «Почему ты, хомяк, хотя так же, как я, хлеб у людей воруешь, в защёчных мешках в норку тащишь, а хорошим зверьком считаешься? Нас, крыс, к примеру, в мультфильмах злыми страшилами изображают, а вас, хомячков, добряками?» — «Над имиджем работать надо!» — хихикая, отвечает хомяк. Так и мы — будем работать над имиджем. Ты замечал, кто нынче востребован обществом? Кого в губернаторы народ выбирает? Генералов, десантников да контрразведчиков! У депутата Госдумы имидж чуть иной. Он не только заботится о простых людях, но и сочувствовать им должен. Вот мы из тебя на потребу публики гибрида из врача и бойца слепим.

— Я уж подумал было, что, так сказать, в натуральном образе пригожусь, — обиделся Корнев.

— Созревший для своей миссии герой, в данном случае ты, должен обязательно получить приглашение к общественной деятельности как бы свыше, — невозмутимо гнул своё политтехнолог. — В нашем случае это будут народные чаянья.

— В смысле? — насторожился Корнев.

— В том смысле, что вас, доктор, в депутаты рвануть вдохновили массы больных… гм-м… звучит как-то двусмысленно… ну пусть будет — трудящиеся массы… м-да… Это — первая составляющая вашего имиджа. Вторая — независимость лидера ни от кого, кроме как, разумеется, от своей паствы-избирателей. Третья — наличие у лидера и поддерживающего его электората общего врага. Кто у нас будет врагом? — Минусов грозно глянул на Корнева.

— Н-не знаю, — растерянно пожал тот плечами. — Олигарх какой-нибудь… Или чиновник…

— Обойдёмся без персоналий, — пресёк его потуги политтехнолог. — К персоналиям вернёмся, когда выборная рубка начнётся. А сейчас… Пусть общим врагом — твоим и твоих избирателей, — станет народная нищета, бедность! И ты, депутат, вознесясь с помощью народа, как на скоростном лифте, к вершинам власти, бедность и нищету искоренять будешь!

— Ещё, я так понимаю, предвыборную программу надо разработать, — несмело подал голос Корнев. — И в ней прописать, что я народу пообещаю…

— Брось, — отмахнулся Минусов. — Над этим не думай. Надо будет — напишем. А вообще-то учти, что избиратель по большому счёту не за программу политика голосует, а за человека. Представь, что в депутаты баллотируется толстяк. Да что бы он ни написал в своей программе, люди обязательно подумают: вон рожу-то какую нажрал… И в этом смысле ты, Геннадий Михайлович, кандидат идеальный. Твоя худощавость, немного впалые щёки, ранняя седина убедят избирателя, что живётся тебе не легко.

— Как в песне Пугачёвой? — обрадовано вставил Корнев, и пропел фальшиво. — …Так же, как все, как все… Я по земле хожу, хожу…

— Гениальный, между прочем, текст, — согласился Минусов. — Точное попадание — прямо в яблочко. Если бы Алла Борисовна в депутаты пошла — все бабы старше сорока за неё бы проголосовали. Как же! И Аллочка, оказывается, после концертов домой чуть живая с авоськами да сумками хозяйственными приплетается, а Филипп её, ну прям как мой Васька, небось, с дружками водку допоздна жрёт! А то и вообще… по девкам бегает! Избиратель должен идентифицировать себя с политиком, представлять его в виде вожака стаи. Кстати, Геннадий Михайлович, надо будет нам с тобой твою биографию подработать. Что б, значит, представить тебя выходцем из простой семьи… всего в жизни самостоятельно добившегося, без поддержки и блата…

— Так я и есть из простой семьи, — обрадовался Корнев. — Отец у меня рядовым инженером на машзаводе работал, мама — медсестрой в поликлинике.

— Вот-вот, — подхватил Минусов. — Всю жизнь твоя мама лечила других, а когда заболела сама, медицина оказалась бессильна. И ты поклялся…

— Мама-то у меня жива, а папа умер, — прервал его Корнев. — Скончался скоропостижно, от инфаркта…

— Да? — рассеянно повернулся к нему политтехнолог. — Ну пусть будет папа… Какая, к чёрту, разница? Главное — принцип. На врачебную стезю тебя сподвигло чувство сыновьего долга. Народ на такие истории знаешь как реагирует? Прямо визжит от восторга! Сын — за отца, брат за брата, кровь за кровь… Жуть! Кстати, фотографий надо будет наделать — ты с семьёй, с мамашечкой престарелой… Этим буквально завтра займёмся. Поговори с женой, пусть приготовится. Дамы — они в этих вопросах… щепетильные. Чтоб съёмку не сорвала — скажет, что плохо одета, ужасно выглядит… Фотограф мой будет. Профессионал — экстра-класс!

— Так, значит, мне семью завтра готовить? — не поспевал за бурным темпераментом Минусова Корнев. — Я и с женой ещё как следует не потолковал… Насчёт депутатства-то..

— А что толковать? — осклабился политтехнолог. — Она что, глупая, от таких-то бабок отказываться? От переезда в Москву, и прочее… Да там всё, всё другое! Другая жизнь, отношения между людьми… Не то что у вас здесь, в провинции. Пьянь, рвань, убогость…

Корнев слушал, кивал смиренно — как ни крути, а так и есть, в сущности…

— Да, с фотографированием не переборщите! — опять перескочил с одной мысли на другую Минусов. — Оденьтесь скромно. Я по вашему городу погулял, посмотрел на улицах… Народишко небогато живёт. Вот и нам надо под него мимикрировать. В российском обществе феномен социальной зависти пока силён…

— Ох, и нахлебаюсь я грязи… На выборах-то, — поёжился в неприятном предчувствии доктор.

— Пойдут накаты — ответим адекватно, — грозно пообещал Минусов. — На войне — как на войне. Ты же врач, хирург, травматолог! Тебя ли кровью, костями сломанными пугать?!

— Но я же раны лечу, а не наношу… А тут, сам говоришь — война, драка…

— Ты пока ещё, Геннадий Михайлович, в нашем деле полный профан, — снисходительно глянул на него политтехнолог. — Поэтому по ходу дела учись, запоминай… Никогда не реагируй публично на выпады противника. Оправдывается только слабый и виноватый. А сильный лишь выражает сожаление по поводу того, что дела его оппонентов настолько плохи, что вынуждают их опускаться до оскорбительных нападок на соперника, грязных инсинуаций… И вообще, никогда не ругай, а жалей на публике своих противников, проявляй к ним великодушие и снисхождение — дескать, не ведают, что творят, прямо как дети малые… Прости, Господи, их прегрешения… А ты — выше мелких склок. Ты — отец родной для электората. Добрый, мудрый, справедливый по отношению к своим, снисходительный к поверженным врагам… Одним словом — лидер. Или вождь!

— Нет, всё-таки интересная у вас работа, — с уважением заметил Корнев. — Взять человека из небытия… Почти с того света… И — вдохнуть в него новую жизнь…

— Это, Геннадий Михайлович, скорее по твоей части, — усмехнулся Минусов. — У меня всё значительно проще. Политик — товар. Избиратель — покупатель этого товара. Чтобы я успешно этот товар ему втрюхал, требуется работать по классической маркетинговой схеме: сегментировать политический рынок, позиционировать, то есть предъявить политика, как товар, упаковать его в соответствии со вкусами и потребностями электората, и продать. Вернее, сделать так, что бы покупатель, то есть народ, именно моего политика выбрал.

— А я, честно говоря, глядя на политиков, всегда думал — вот, дал же Бог человеку талант! — простодушно признался Корнев. — А оказывается, их политтехнологи делают…

— Ну, не всё так просто… Ещё кофе, пожалуйста! — щёлкнул пальцами, привлекая внимание проходящей мимо официантки Минусов. — Я для себя наших клиентов по типажам классифицирую. Первый, наиболее часто встречающийся — так называемый «властолюбец». Парень этого типа отчётливо понимает, чего хочет от политической власти, на какие дивиденды, дорвавшись до неё, сможет рассчитывать. Ради этой цели подобные типы мать родную продадут — вступят в любую партию, примут и начнут исповедовать любую идеологию.

— Короче, олигархи долбанные! — заклеймил их, в свою очередь, Корнев.

— Нет, Михалыч, тут ты не угадал. Есть, конечно, и среди богатеев такие, что стремятся к политической власти — Березовский, например, но я бы его всё-таки не столько к бизнесменам, сколько к вечным комсомолятам, или к первой группе типажей отнёс. А настоящие бизнесмены — и это второй тип в моей классификации, — идут во власть не ради неё самой, а ради своего дела. Это, как правило, очень головастые, хваткие ребята, технари, прагматики. Сами они обычно неспособны к публичной деятельности, говорить не умеют, предпочитают действовать. Вставать на пути у них опасно — наймут киллера, и отстрелят… М-да, клиентов такого типа приходится сдерживать… Политиков они презирают, и предпочитают их покупать. Но иногда ситуация складывается так, что им самим приходится идти во власть… Я с такими люблю работать. У них сказано — сделано. Всё чётко, конкретно…

— А ещё какие типажи есть? — заинтересовался Корнев.

— «Старые вояки». Это те, кто политическую карьеру давно начали — во времена перестройки, первых съездов, народных депутатов. С ними тоже работать легко. Всё знают, меня с полуслова понимают. Не чистоплюи, но и убивать сильного конкурента не будут. Умеют проигрывать, сохраняя достоинство.

— А меня по твоей классификации к какой группе отнести можно? — полюбопытствовал доктор.

— Г-м-м… — хмыкнул загадочно Минусов. — Может быть, к «профессиональным народолюбам»? Сейчас эти типажи редки, в конце восьмидесятых — в начале девяностых годов их большинство было. Гуманитарии, итээровцы. Бессеребренники. Завсегдатаи митингов. По многим психушки плакали… Пламенные ораторы — всё для народа, для страны старались. Именно такие в девяносто первом, а потом и в девяносто третьем году Белый Дом защищали, на баррикады лезли. Ну и получили по интеллигентским соплям. Кого ещё тогда пристрелили, кто после сам с катушек съехал, кто спился… Единицы остались… Нет, ты не из их числа, — помотал головой политтехнолог. — Ты, скорее всего, «порученец»!

— Порученец? — удивился доктор.

— Это тот, кого во власть как бы назначили.

— В смысле…

— Да очень просто. Вызывает губернатор края своего подчинённого и говорит: «Есть, Сидор Сидорович мнение: выдвинуть тебя в депутаты Госдумы. Чтоб, так сказать, ты интересы региона в высшем законотворческом органе власти страны представлял»… Или как в нашем случае — присмотрел я тебя, и уговариваю: «Давай, Михалыч, вперед! Не дрейфь, победа будет за нами!»

— И как с нами, порученцами? Хлопотно?

— Да нормально, — прихлебнул из чашки явно остывший кофе Минусов. — Звёзд с неба вы, честно говоря, не хватаете, да это от вас и не требуется… Избирательную компанию такие, как ты, рассматривают как ответственное поручение начальства с непредсказуемым результатом. Политтехнологов слушаются беспрекословно, но… в душе не верят в благоприятный исход выборной компании. Очень удивляются и искренне радуются, когда побеждают…

— Это про меня. Точно, — кивнул Корнев. — Я вот смотрю на тебя, жду чуда, и… не верю, что оно может случиться.

— Э-э, любезный Геннадий Михайлович, — утёр салфеткой пухлые губы Минусов. — Мы же с тобой профессионалы. А потому верим только в рукотворные чудеса. Так что давай-ка напряжёмся и сотворим чудо за два оставшихся месяца до выборов в Государственную Думу.