Зовущие к огню

Александр Афанасьев, 2023

Операция "Судный день"… Пожалуй, в этом искромётном боевике задействован самый неприглядный и нежелательный сценарий Судного дня – ядерное оружие в руках кровавых террористов. Спецслужбы всех стран поставлены на ноги, президенты совещаются со службами безопасности, разведки и спецназ поставлены под ружьё…

23 сентября 202… г. Чеченская республика. Грозный

Наверное, вы уже поняли, кто я. И, наверное, даже готовы сказать это мне в лицо. Я — коррупционер и вор. Оборотень в погонах. И самое смешное — если в этом вообще есть что-то смешное, что я с вами даже с вами соглашусь.

Да, я служил, воровал и брал взятки. И много. Но только вот смотрите, какая интересная вещь? Американцы пришли в Ирак, пришли в Афганистан — чего они добились? Да ничего. Вы только вдумайтесь — они в каждой стране прое…ли больше чем по триллиону долларов. Триллиону, Карл! На сраный Ирак и на еще более сраный Афганистан. И что? Да ничего! Убрались, поджав хвост, и там их сейчас ненавидят.

А у нас что?

А у нас в Грозном — строят небоскреб. Уже строят. Четыреста сорок метров. А другие — уже построили.

Представьте — Кабул и небоскребы. Представили? Нет. Потому что это не представимо. Где Кабул и где небоскребы?

А у нас есть. И элиты чеченские — они приняли правила игры, стали частью системы и работают. Про себя конечно не забывают. Но и мы не забываем.

И не стреляют на дорогах. И не взрывают. Жизнь идет, люди работают, строятся, рожают детей. А то, что тут было в 90-ые — забыто как страшный сон. Не всеми.

Я был внутри всего этого. В самой гуще. И могу сказать — это можно было сделать только так, как мы это сделали. И именно — так. Чистыми руками это было не сделать.

И мы сделали грязными. Но сделали.

А победителей не судят.

…

Садились в новом, уже расширенном аэропорту. Тут, кстати, намечалась линия скоростной дороги, правда, сейчас уже понятно, не ВСМ, а просто скоростной… 150-200 км в час. Но пока еще строить не начали — а вот аэропорт сделали.

Самолет был полон. Кроме меня, еще спецы по гражданской линии. Альфа. Некоторые летели со мной. В самолете почти не разговаривали… в какой-то момент — время перестает быть неощутимым, оно становится каким-то сжатым, как пружина. И ты чувствуешь себя в этом времени, ты проживаешь его через себя, ты двигаешь это время.

И именно так сейчас и было.

Встречали нас местные.

От аэропорта — кавалькадой машин, с мигалками — двинулись в город. На машинах — номера КРА, аббревиатура от ФИО. Мигалки. Уже от аэропорта — был едва виден, но все же виден кран. Это строят небоскреб. 440 метров. Последнее, что КРА решил сделать. И он — сделает, оставит за собой эту память.

Мне кстати КРА нравится. Знаете, чем? В отличие от многих — он не упертый. Он умеет думать. И маневрировать. И он знает полутона. Это важно, потому что для Кавказа есть только черный и белый. Но не для него.

И он много сделал для своего народа. Не знаю, что будет потом — но всё, что отстроено, восстановлено, сделано — уже останется навсегда на этой земле. Небоскреб лучше майдана. Я так считаю…

Но ехал я не к нему.

А пока едем — расскажу кое-что про джихад.

Джихад — это предписанная Кораном священная война против неверных, за ведение которой мусульманин гарантированно попадает в рай. Впервые мы столкнулись с этим в Афганистане и именно из-за этого в Афганистане мы проиграли. В Чечне… сначала это было никаким не джихадом… это было продолжение того же развала страны, который устроил Михаил Сергеевич. Чеченцы же на самом деле хотели независимости, хотя понимали они ее своеобразно, даже очень. Например, независимость — да, но деньги пусть будут русские… да и вообще в те годы все были наивными, как дети. Мне кажется, еще чеченцы просто хотели, чтобы их заметили, чтобы перед ними извинились, им воздали должное… и Москва их заметила. Им же на беду.

Как там…

Серый день, чёрный дым, да в подвалах народ,

Вот тебе Рождество! Вот тебе Новый год!

Только Кремль решил, что игра стоит свеч,

И в эфире сплелись русский мат и гортанная горская речь…

Тогда кстати… мало кто знает, что вместе с русскими подразделениями в город входили и бойцы чеченского Госсовета, который разогнал Дудаев и люди Лабазанова Руслана… это не было наступлением русских на чеченцев. Скорее это было внутренней семейной разборкой… в которой мы увидели шанс и столь трагически влезли.

Про Афганистан я не знаю, не был — но вот про Чечню, и про весь Кавказ скажу — джихад не был тем, чем он должен был быть — сражением и смертью за веру. Нет, конечно, были лохи, которые как раз за веру и умирали. Были и такие, которые мстили, были те, кто искренне хотел, чтобы Чечня была независимой… не представляя себе как, но, главное, против России. Все эти люди убивали и умирали… часто зазря. А вот рулили всем — люди очень циничные и хорошо понимающие, с какой стороны бутер икрой намазан.

На Кавказе подрывы начинались только тогда, когда проходила крупная сумма денег. Но и в этом случае — подрывались только лохи. Тот же Раздобудько — он русский, потому и лох. На самом деле поверил, что там — рай, и гурии. И подорвался. А потом его жена тоже. А среди местных лохов уже нет. Пишется флешка — я, амир такой-то такой то — напоминаю тебе об обязанности выплачивать закят и ставлю на тебя налог сорок тысяч в месяц. Или пятьдесят. Или больше — долларов конечно. Не будешь платить — похитят ребенка, подожгут дом или магазин или из гранатомета выстрелят. Многие платят. Сколько раз они находили на трупах убитых деньги пачками, в банковской упаковке — это как раз вот такой вот закят. Девяносто процентов джихада на Кавказе, это как раз такой вот сбор закята. А взрывают, чтобы запугать, но не власти, а тех, кому подбрасывают флешки. У многих амиров родственники богатые люди — один брат в горы ушел, а другой поднялся, купил дом, купил магазин, купил одну отару овец, другую, третью. На какие деньги? А на те самые.

И соскакивают — тоже за деньги. Нахапал, надоело — звонит местным ФСБшникам — все надоело, хочу соскочить. Те цену ему объявляют. Иногда миллион — это если резонансный. Деньги передаются, устраивается спецоперация. Типа убитому амиру — за часть от награбленного выписывают новый паспорт, он получает загран, уезжает — Турция, Дубай. А те, кто с ним был — те расходный материал, их по-настоящему шлепают. Пацаны, которые искренне поверили в Аллаха и в рай — им смерть. А те, кто это все организовывает — те сидят на курорте, в Дубае, попивают сок. А как вы думаете, почему то и дело во время спецопераций целые дома сравнивают с землей, вместе с боевиками? А как раз для того, други мои, чтобы непонятно было — кого на самом деле убили, а кто откупился за долю малую.

Или, например — Шамиль Басаев. Подорвался, не осталось даже генетического материала провести экспертизу ДНК. Тоже случайно? Или — и он заплатил?

А потом это все — точнее, эти все — поехали в Турцию, в Ирак на джихад. Думаете, это случайно то, что там так легко по нефти и с сыном Эрдогана договорились, и с другими. Да нет, это отнюдь не случайность. Лучшие специалисты по бизнес-джихаду — говорят по-русски.

Точно так же в свое время соскочил Адам Оздоев. Дал денег, потому что они у него были. Он первым был, у Дудаева занимался банковским делом, а до войны работал в грозненском отделении Госбанка СССР. Не самое худшее место — Салман Радуев инструктором райкома комсомола был, к примеру, а Шамиль Басаев — студентом. Занимался Оздоев и авизошками, и распилом бюджетных средств… Как думаете, почему, когда мы заходили, первый бомбовый удар нанесли не по президентскому дворцу, и не по улице Льва Толстого, где жил Дудаев, а по зданию местного Госбанка? То-то же. Мы потом еще и вывозили то, что там осталось… ФСБ, никого больше не допустили.

Оздоев уехал, разумеется — пообещал больше ничего такого… а вот сейчас его сын атомную бомбу взорвал. Это как?

…

Человека, к которому я ехал, звали Виса. Виса Арсаев.

Он в свое время был одним из тех, кто стоял у истоков создания дудаевской разведки. Потом ушел в подполье. Его переманил на свою сторону КРА, поговорил с ним по-мужски. Самурай должен кому то служить, иначе он не самурай. Чечня — вот она, Чечня. Вот Грозный. Работай. Служи.

Так, Арсаев, который много лет провел в Стамбуле, сплел немалую сеть — перешел к нам вместе со всеми своими активами. А такой сети, как у него, у американцев, я уверен — не было.

Мы его приняли. Разместили. Дали место в строю. И правильно, я считаю, сделали. Что могут американцы на Востоке? Только делов наделать. А мы можем многое…

Виса сидел в офисе, называемом Грознефтегазстрой — подразделение, которое он возглавлял, даже официально не числилось в составе СВР и не финансировалось из бюджета — на все шли нефтяные деньги. Невысокий, худой, похожий почему-то на скворца — он встречал меня во дворе своего нового офиса. На парковке — Кайены и ЛандКруизеры… хорошо живут чеченские разведчики. Хотя… Делают они немало.

— Виктор Александрович…

Я поднял палец.

— Слушай, друг. А что это у вас тут строят? Покажешь?

…

Строительство и в самом деле было — просто циклопическим.

Здание намечали сделать под чеченскую сторожевую башню, но просто огромным. Если многие небоскребы добирают высоту за счет антенн или шпилей — то тут ничего подобного не было. Суетилась техника, подъезжали и отъезжали бетоновозы… и в хмурое серое небо — этаж за этажом уходил новый памятник человеческому могуществу.

Или самонадеянности. Что почти одно и тоже.

— Сколько построили?

Виса быстро пробежался глазами

— Тридцать семь уже.

Тридцать семь этажей. А планируется ровно сто десять — как в ВТЦ, Всемирном торговом центре. Есть какая-то злая ирония в том, что ВТЦ — разрушили, но в каком-то смысле его восстанавливают здесь. Конечно, не две башни будет, пока только одна.

Но будет. Здесь, в Грозном. Который не Нью-Йорк. Который еще 15 лет назад думали — восстанавливать, или доломать до конца и строить с чистого листа?

Виса понимает, зачем я приехал. Понимает, какой у меня вопрос. Но он не спешит. И я не спешу — не стоит первым начинать тяжелый разговор.

Игра тонкая, как лезвие ножа. Мимолетная, как пламя свечи…

Мне торопиться нечего, я банкую — и мы оба это знаем. И потому я не думаю, как сказать и что и какими словами, а просто стою и смотрю… на мельтешение рабочих — муравьев, на краны, выгнувшие лебединые шеи над стремительно растущим скелетом огромного здания. Виса понимает, что вопросы будут к ним. Царнаев, который взорвал Бостонский марафон — был чеченцем. Так что американцы про чеченцев помнят. И счет предъявят. Чеченцы видели, как это бывает, в Сирии, в Ливии, в Ираке. Но все будет зависеть от того, что скажет Россия. Сдаст их — или скажет «ша»?

Если скажет, то будет всё иначе. Потому что у России — ядерных ракет побольше, чем у США будет. И в США это понимают. Одна ошибка — и гореть не Чикаго, гореть всем в адской ядерной топке, и правым, и виноватым. Требовать конечно будут — но не так.

А чеченцы всё это понимают. И видимо, впервые в жизни многие не просто понимают — а задницей простите, чувствуют, зачем нужна им Россия. Зачем им не нужна независимость, свой флаг в ООН и хоть маленький, но президент. И зачем надо налоги платить? А как раз затем, чтобы в нужный момент — можно было весомо сказать это «ша».

Так то.

Наконец Виса не выдерживает.

— Виктор Александрович… Аллахом клянусь, не знали ничего.

Я пожимаю плечами

— Знали, не знали, какая сейчас разница? Иса. Если нам предъявят — то предъявят всем без разбора. А как Америка предъявляет, ты знаешь. У нас уже ситуация с ними — аховая, под санкциями так и сидим. Для начала — что тебе известно?

— Сказали только, что наш был. Но это не мог быть наш!

Ясно.

— Вот, посмотри.

Я достал телефон — он был без СИМки, включил запись и передал его Висе.

Виса смотрел молча. Только желваки ходили, да побелели суставы — так сильно он сжимал кулаки.

— Когда это пришло?

— Получается, уже вчера. Узнал?

— Нет.

— Оздоев, младший.

Виса осторожно протянул мне телефон.

— Ну?

— Откуда он?

— От папы с мамой! Только не делай вид, а! Со старшим давно общался?

Виса прикидывал так и этак. Но видимо, решил не врать. Не до вранья сейчас.

— Четыре месяца.

— Все нормально было?

Виса пожал плечами.

— Как всегда.

— Он где был?

— Там же где и прошлый раз. В Дохе.

Тварь…

— Значит, так, Виса. Чтобы ты понимал — сейчас идет операция Трал. По всем крупным городам. По чехам. Все понял?

— За что?!

— За то! Вы выродили этого скота! А теперь он угрожает Москву взорвать! Атомной бомбой! За своего уе… а отвечать будете! По вашим же горским законам.

Виса машинально потянул руку в карман — но одумался. Он попал на свою мину. Согласно чеченским адатам, за проступки одного урода отвечает вся семья, весь род. Если какой-нибудь подонок изнасилует девушку здесь, в Грозном — тут никто не будет говорить — сама виновата. Зарежут насильника, потом пойдут резать родственников. Здесь шуток не понимают.

И я шуток не понимаю. И Виса это знает. Потому и сдержался. Он знает, что он сам установил те правила, по которым я сейчас играю. За одного в ответе все…

— Нехорошо делаете, Виктор Александрович. Мы же на вашей стороне. За что вы нас так?

— За дело. Если бы этот подонок аварцем был — я бы сейчас Магомадова грузил. Но он не аварец. А чеченец. Значит, так, Виса. Времени мало. Все ваши дети — будут сидеть, пока мы не разберемся с этим делом. Если Оздоев взорвет бомбу в Москве — вместе с нами сгорят и ваши дети. Так честно. Если не хочешь, чтобы это было — ищи, Виса. Хорошо ищи. Мне надо встретиться с Оздоевым. Старшим. Это первое… Второе. Оздоев из какого тейпа?

— Беной, — глухо сказал Виса

— Очень хорошо. Пусть старейшины запишут обращение. Мол, если ты это сделаешь, ты не чеченец и все такое. И перегонят мне. Точнее, передашь мне ты. Отныне никаких переговоров по телефону, никакой электронной почты, ничего. Американцы следят. Я буду рядом, в Ростове. Два дня тебе. И да, Иса. Прозвони конкретно своих, если попали под Трал, дай мне знать. Если поможешь мне найти Оздоева-старшего — я за них заступлюсь. Их — отпустим, отдадим тебе. Но только твоих. И только если найдешь. Ищи Виса. Хорошо ищи. Надо мне с ним поговорить…

Виса понимает, что я прав. А если даже и не прав — ничего это не меняет. Потому что мы им сейчас нужны больше чем они нам. Хотя… так или иначе, все за одну ногу висим… рядом.

— Если я Оздоева найду… Что ему сказать? — давит из себя Виса

— Оздоева? Если младшего, то ничего, стреляй сразу. Тебе зачтется, Героя сразу получишь, ну и все остальное. А если старшего найдешь… скажи ему, пожалуй, вот что. Пусть он сам своего выродка найдет и кончит. И мне в подарок голову пошлет. А если нет, то скажи, я Аллахом клянусь. Если где-то в России взорвется, я весь его тейп уничтожу, человека за человеком. Всех, от мала до велика. И ты знаешь, Виса, это не треп. Так что скажи ему — пусть лучше сам. Или Аюб — или все его родственники. Так ему и передай…