Цитаты со словом «юдоль»
Похожие цитаты:
Чтобы святые могли полнее насладиться собственным блаженством и благодатью Божьей, им позволено наблюдать за мучениями грешников в преисподней.
Скорбь, подобно радости, имеет свои пределы — такое у меня создалось впечатление. ...Переступить пределы радости или скорби — великий грех, и уж тем более — сходить с ума от счастья или горя.
Искусство — это прежде всего состояние души. А душа свята у всех нас, ходящих по грешной земле.
О, велик Господь наш, и велико Его могущество, и мудрости Его нет границ! И ты, душа моя, пой славу Господу твоему во всю твою жизнь.
Нередко тоска по одной утраченной радости может омрачить все прочие услады мира.
Не бойся Бога — бойся самого себя. Ты сам творец своих благ и причина своих бедствий. Ад и рай находятся в твоей собственной душе.
Небо негодует на нас за наши грехи, а мир за наши добродетели.
Духовник — это человек, который, заботясь о нашей загробной жизни, зарабатывает себе на земную.
Не могу понять людей, которые страшатся умереть. Я всегда смотрела на смерть как на избавление от земных страданий.
Страсть к познанию — вот источник высоких радостей, уготованных для благородных душ.
Я иду от тленного в нетленное царство, где не может быть волнения, никакого волнения в мире.
Это в крови у нас — тоска по раю.
Начинается жизнь радостью и кончается унынием смерти. Есть люди, которые нарочно мучают себя всю жизнь, чтобы достигнуть смерти, как радости избавления от мучений жизни.
Не ваш грех — ваше самодовольство вопиет к небу; ничтожество ваших грехов вопиет к небу!
Самая печальная радость — быть поэтом. Все остальное не в счет. Даже смерть.
Любовь — та же радость, она, как солнечный луч, светит живущему сквозь все страдания, горести, неудачи и заботы.
Невежество — лучшая в мире наука, ибо даётся без труда и не печалит душу.
Лирическая грусть очищает душу, то есть то, что люди называют душой, то, что, надеемся, вечное, языческое и модерное одновременно.
Смерть о. Павла не кончина диссидента или партизана. Это достойная смерть достойного христианина. Он принял страждущего. Заплатил за это жизнью. И получил жизнь Вечную. Такова высокая христианская норма.
Принимать близко к сердцу радости и горести Отечества способен лишь тот, кто не может пройти равнодушно мимо радостей и горестей отдельного человека.
иметь очи отверстыми на все явления природы, какие бы могли встретиться во время странствий.
Природа, в заботе о нашем счастии, не только разумно устроила органы нашего тела, но ещё подарила нам гордость, — видимо, для того, чтобы избавить нас от печального сознания нашего несовершенства.
Я обращался к Богу, не как отвергнутый грешник, в отчаянии, а спокойно, тихо.
Философия торжествует над горестями прошлого и будущего, но горести настоящего торжествуют над философией.
«…душа всегда стремится к свету! И в грешном теле ей все одно, что в клетке под замком..», — повесть «Антола»
Если бы все человеческие желания исполнялись, земной шар стал бы адом.
В горе, в несчастии утешают себя мечтами.
Счастье полезно для тела, а печаль развивает душу.
Вечно было так, что глубина любви познаётся лишь в час разлуки.
Если в жизни вообще есть смысл, то должен быть смысл и в страдании. Страдание — неотделимая часть жизни, как судьба и смерть. Без страдания и смерти человеческая жизнь не может быть полной.
Ни вечные снега, ни вечно голубые небеса меня также не вдохновляют. Я искал «совершенства» в человеческом, живом, земном («Письма другу», июль 1944)
В одиночестве человек либо святой, либо дьявол.
Как странно устроены люди: им мало своих несчастий, они и чужое счастье считают своим злополучием.
«Любовь и есть видение другого в Боге и утверждение его для вечной жизни, излучение силы, необходимой для этой вечной жизни.»
С благоговейным страхом живите в благодатном братском единении, памятуя, что оно «есть Церковь Бога живаго, столп и утверждение истины».
Там рай земной, где обитаю я.
Блажен тот, кто ничего не ждет, ибо его никогда не постигнет разочарование.
Для меня существует ещё что-то святое, пусть даже попсово святое, но прекрасное и вечное.
Бог не есть Бог эмоций, Он — Бог истины («Жизнь в христианском общении», Гл.1)
Из-за тебя даже границы моего существа меня тяготят, моё тело и моя душа меня гнетут – единым с тобой существом хотел бы я стать...
Жизнь, возведя человека на вершину благополучия, продолжает и там дразнить и мучить его. Впереди всегда остается что-то недосягаемое, вечный соблазн и вечная неудовлетворенность.
Крови, пролитой поклонниками Бога милосердия и мира со времени введения Его религии, хватило бы, быть может, для того, чтобы утопить приверженцев всех других сект, живущих на земном шаре.
Основная задача всех церквей была одна и та же: внушать бедным холопам, что для них — нет счастья на земле, оно уготовано для них на небесах, и что каторжный труд на чужого дядю — дело богоугодное.
Справедливость − прерогатива одного лишь Господа Бога. Всеведущего и всезнающего. И читающего в сердцах. Человек же может быть всего лишь − милосердным. Дальше ему идти не дано. Дальше − от лукавого.
Я хотел стать теологом, но сейчас я вижу, как Бог прославляется через мой труд в астрономии, так как небеса возвещают славу Божью.
Гибель полна славы лишь при том условии, что погибающий не утратил добродетели.
Неприкаянная, невостребованная жизнь — больший антипод жизни, чем сама смерть. Жизнь — это обязательство что-то совершить, исполнение долга, и, уклоняясь от него, мы отрекаемся от жизни.
Смерть — ничто, но жизнь в поражении и бесславии — это смерть каждый день.
Если общество обернётся к Богу, то будет жить в условиях, исполненных справедливости и покоя.