Цитаты со словом «шакалий»
Похожие цитаты:
Из всех зверей пусть государь уподобится двум: льву и лисе. Лев боится капканов, а лиса — волков, следовательно, надо быть подобным лисе, чтобы уметь обойти капканы, и льву, чтобы отпугнуть волков.
Самая сильная ненависть, как и самая свирепая собака, беззвучна.
Будет больше пользы, если вы уступите дорогу собаке, чем если она вас укусит. Даже убив собаку, вы останетесь укушенным.
Прощание с Матёрой (1976). Название стало крылатым выражением.
Абиссинцы с ружьями за плечами ходят без дела с независимым видом. Они завоеватели, им работать неприлично. И сейчас же за городом начинаются горы, где стада павианов обгрызают молочаи и летают птицы с громадными красными носами.
«Ты вцепишься в одного из них, а они все — в тебя» - причина, по которой большинство хищников прекращает охоту, столкнувшись с вогнутым оборонительным полумесяцем павианов.
Бегущие по следам людоеды считают, что изрядно пропотевшая человечина — непревзойдённое лакомство. Гурманы!
Из крупного самородка может получиться здоровенный выродок.
Тот не человек, кто не боролся с жизнью и не оставил в ее логове клочьев своей шерсти.
Кость, брошенная собаке, не есть милосердие; милосердие - это кость, поделенная с собакой, когда ты голоден не меньше ее.
Из всех зверей дикий человек есть самое страшное животное.
Кабан опасней медведя, после тигра самый опасный зверь. Кабан, если свалил сам, то изрубит до конца, а с медведем можно еще и побороться.
Вождь есть вождь. Он орёл, летящий высоко, и плевки всяких мерзавцев до него не долетают.
Мы водили вместе, вдвоем — страстные бесстрашные колонны пацанвы по улицам самых разных городов нашей замороченной державы, до тех пор пока власть не окрестила всех нас разом мразью и падалью, которой нет и не может быть места здесь.
С презреньем на зверей смотреть не надо,Что будто бы они не знают слов,Сбиваются и люди часто в стадо,В котором бродит множество ослов.
Он был человек осторожный и ходил по жизни на мягких кошачьих лапах.
Когда сбивается народ в баранье стадо, Идет за пастухом под свист бича и крик,Сметая на пути до пастбища преграды,Отменный из него получится шашлык.
Я это чувствую при удачной стрельбе в каждого крупного зверя: пока не убит — ничего, я даже могу быть очень храбрым и находчивым, но когда зверь лежит, я чувствую вот это самое, среднее между страхом, жалостью, раскаяньем.
Тот, кто обращается к судье, держит волка за уши.
Я самый умный? Наврятли! Но мудрый псяра рядом с вами, щенята! — «Крик III»
Песней певчие птицы «метят» свою территорию. Хищные — кровью.
Хищника надо ласкать по оружию — тогда он не боится.
Вот жизнь человека: в двадцать лет — павлин, в тридцать — лев, в сорок — верблюд, в пятьдесят — змея, в шестьдесят — собака, в семьдесят — обезьяна, в восемьдесят — ничто.
Человек — самый страшный хищник на свете, ибо только человеку свойственно охотиться на себе подобных.
Дивная старая Англия. Да поразит тебя сифилис, старая сука, ты нас отдала на съедение червям (мы сами отдали себя на съедение червям). А всё же — дай, оглянусь на тебя. Тимон Афинский видел тебя насквозь.
Наших монстров нельзя продемонстрировать. Вы не можете сказать - вот монстры моего сознания, потому что тогда они сразу превращаются в домашних животных.
Человек хуже зверя, когда он зверь.
Я не разбойник, грабящий караваны. Мужчина должен по-мужски встретить врага на поле боя, один в один.
Затравленный и прижатый к стенке кот превращается в тигра.
Людоед! Сколько в тебе человеческого!
Для каждого человека ближний — зеркало, из которого смотрят на него его собственные пороки; но человек поступает при этом как собака, которая лает на зеркало в том предположении, что видит там не себя, а другую собаку.
Никто в мире не чувствует новых вещей сильнее, чем дети. Дети содрогаются от этого запаха, как собака от заячьего следа, и испытывают безумие, которое потом, когда мы становимся взрослыми, называется вдохновением.
Любить врагов своих и творить добро тем, кто ненавидит и использует тебя - не есть ли это презренная философия спаниеля, который перекатывается на спину, когда его пнут?
Остерегайтесь морально негодующих людей: им присуще жало трусливой, скрытой даже от них самих злобы.
Если поставить баранов во главе львов, то львы баранеют, а наоборот — то даже баран будет иметь львиное сердце.
— Если потянуть осла за хвост сзади, он кричит спереди; Пуришкевича никто не тянет за хвост, следовательно, пора ему перестать кричать.
Птица была симпатичная. Она смотрела на меня, а я смотрел на неё. Потом она издала слабенький птичий звук «чик!» — и мне почему-то стало приятно. Мне легко угодить. Сложнее — остальному миру.