Цитаты со словом «четвертованный»
Похожие цитаты:
Оказывается, что из ста бывших в прошлом королевских фаворитов по крайней мере девяносто пять были повешены.
Человек не будет свободен до тех пор, пока последний король не будет повешен на кишках последнего священника.
Человек — это приговорённый к смерти, казнь которого откладывается.
Лучше освободить некоторое число людей в чем-то виновных, чем держать в заключении и истязать тысячи невинных.
Закон должен быть похож на смерть, которая не щадит никого.
И осиновый кол есть вид памятника.
Я видел, как были сброшены оковы с рук и ног раба, чтобы можно было линчевать его...
Сожжение назначили на одиннадцать, чтобы после этого зрелища народ мог спокойно разойтись на обед.
Дивная старая Англия. Да поразит тебя сифилис, старая сука, ты нас отдала на съедение червям (мы сами отдали себя на съедение червям). А всё же — дай, оглянусь на тебя. Тимон Афинский видел тебя насквозь.
Нет более мучительного наказания, чем не быть наказанным.
Лучший памятник жертвам — отсутствие памятников палачам.
Политик напоминает мне человека, который убил отца и мать, а затем, когда ему выносят приговор, просит его пощадить на том основании, что он — сирота.
Раб: Я был бы на многое способен, если бы мне приказали.
— Шах сажал персов на кол до конституции, но он сажал их на кол и во время конституции, следовательно, он будет сажать их на кол и после отмены конституции.
Дорого искупается — быть бессмертным: за это умираешь не раз живьём.
Если бы Иисуса казнили двадцать лет назад, дети в католических школах носили бы на шеях вместо крестов маленькие электрические стульчики.
Я умру, если так решила моя партия. (Последние слова Моро перед казнью «Красными бригадами»)
Самой превосходной из женщин сочтена будет та, которая окажется в состоянии заменить своим детям умершего отца.
Когда я впервые подходил к приготовленному для главы правительства креслу, мои чувства напоминали те, что испытывает приговоренный, всходя на эшафот.
Некий шутник правильно заметил, что «истинная религия всегда та, на чьей стороне государь и палач».
Дай мне свой терновый венец, Христос, чтобы я истек кровью; дай мне свой крест, 100 крестов, и я буду нести их для тебя; но подари мне жизнь, потому что мне до сих пор есть, что делать для моего народа и моей страны!
Раз мы осуждены на то, чтоб есть, будем есть хорошо.
И еще я оставлю вам стихи. Если они доставят вам удовольствие, будет спокоен мой мятежный дух, я оберу в могиле покой.
Солдатом надо быть во имя отчизны или из любви к делу, за которое идешь в бой. Без цели служить сегодня здесь, а завтра там — значит быть подручным мясника, не более.
Я до предела устал быть мишенью взглядов, обсуждений и восхвалений. Как можно сделать так, чтобы о тебе забыли? После моей смерти еще будут греметь моими костями, то здесь, то там, из любопытства.
Основная задача всех церквей была одна и та же: внушать бедным холопам, что для них — нет счастья на земле, оно уготовано для них на небесах, и что каторжный труд на чужого дядю — дело богоугодное.
Нельзя избежать боли. Это часть прелести быть живым.
Если вы будете отлынивать от суровой работы, не подчиняться распоряжениям — я вас упрекну; если это будет тщетным — я стану вас сечь. А если и это не поможет, я в конце концов вас расстреляю — и освобожу от вас… землю божью.
Я предпочитаю умереть в России, чем быть спасённой немцами.
Двое-трое — это уже Общество. Один станет Богом, другой — дьяволом, один будет вещать с кафедры, другой — болтаться под перекладиной.
Крови, пролитой поклонниками Бога милосердия и мира со времени введения Его религии, хватило бы, быть может, для того, чтобы утопить приверженцев всех других сект, живущих на земном шаре.
Дано и отдано? Подарено и взято? Все погашается возвратом? Торгаши! Вы выдумали благодарность, чтобы поймать в зародыше И удушить добро!
Лживых историков следовало бы казнить, как фальшивомонетчиков.
Есть мертвецы, в которых больше жизни, чем в живых. Но есть и живые, которые мертвее всяких мертвецов.
Что касается Страшного суда, думаю, Господь Бог будет не в состоянии судить грешников, потому что знает их чересчур хорошо.
За свою короткую, отпущенную мне Богом жизнь я сделал для вас, дорогие потомки, все, что мог. Я старался силой меча объединить наш истерзанный на куски край - вот к чему были направлены все мои завоевания.
Те, кто готовы взяться за управление, должны быть готовы к тому, что их захотят умертвить.
Неужели и впрямь я способен умереть и воскреснуть, притом не один раз, а бесчисленное множество? ...Воскресший остается тем же человеком и с каждым возрождением приближается к своей сути.
Может быть, самая большая революция 20-го века – это было освобождение женщин, это все изменило. До этого был мир мужчин, жестоких мужчин. А сейчас мы видим мир, состоящий из двух частей.
Никто не может менять устройство государства. Это невозможно. Узурпаторы были строго наказаны в течение прошедших веков румынской истории. Никто не имеет права низложить Великое Национальное Собрание.