Цитаты со словом «сталинградский»
Похожие цитаты:
Дядя Стёпа: Освенцимский мыловаренный завод.
В этом году — завод для Полупроводников. В следующем году — завод для Целых Проводников!
Объявляю открытие нового завода для вело… вело… Блин, для великов!
В прежние дни часто писали о том, как сладко и прекрасно умереть за родину. Но в современных войнах нет ничего сладкого и прекрасного. Ты умрешь как собака, безо всякой на то причины.
Я общалась с людьми, которые покинули Россию или сбежали из нее позже меня, и знаю, что время, которое я застала – 1926 год – было лучшим послереволюционным временем.
Как и Маркс, я считаю, что счастье — это борьба. Поэтому у меня счастливая жизнь, но я хотел бы отдать еще больше своих сил тому делу, которому посвятил себя с молодых лет.
Наш век — удивительный, по-своему счастливый, я не жалею, что живу в этот век, но все-таки он для homo sapiens — тяжелое испытание.
Люди старого времени остаются людьми и в нынешнее — но не люди люди вчерашнего дня.
Смерть, наверное, самое лучшее изобретение Жизни. Она — причина перемен. Она очищает старое, чтобы открыть дорогу новому.
В последние несколько лет я вступил в такие близкие отношения с этим лучшим другом человечества, что теперь смерть не только не является для меня чем-то страшным, а наоборот, очень утешительным.
Духовное одиночество — это подобие ада; прорыв к читателю, то есть к его пониманию, — путь через чистилище. Удовлетворение сделанным — награда за труд большая, чем зарплата и гонорары.
Не бойся Бога — бойся самого себя. Ты сам творец своих благ и причина своих бедствий. Ад и рай находятся в твоей собственной душе.
Что может быть хуже для прирожденного поэта, чем родиться в век разума!
Для человека, только что оправившегося от любовного недуга, возможность нового увлечения видится столь немыслимой, что ему кажется, будто все живые существа, вплоть до последней мошки, ввергнуты в пучину разочарования.
Я знаю теперь, в чём заключается тайна любви между нами; благодаря этому миражу, который он сотворил, я смог однажды и навсегда увидеть себя в этом мире таким, каким я был бы в Ином: я увидел себя в аду.
У каждого поколения был свой герой, свой большой талант. За последние десятилетия ими были Диего Марадона, Мишель Платини и Зинедин Зидан. Теперь пришло время Месси. Он — лучший игрок в мире.
Если в жизни вообще есть смысл, то должен быть смысл и в страдании. Страдание — неотделимая часть жизни, как судьба и смерть. Без страдания и смерти человеческая жизнь не может быть полной.
В жизни героев есть предел счастью и славе, на котором они должны остановиться; если они пойдут далее, то впадут в несчастье и презрение.
Счастливая жизнь должна быть в значительной степени тихой жизнью, ибо истинная радость может существовать лишь в атмосфере тишины.
Давно уже не был он на своей родине; уж год, как мать его уехала из города. Он приехал вечером. Зачем описывать радость матери и сына после годовой разлуки? Есть минуты, есть сцены, которые даже оскорбляют чувство в описании.
История с привидением, действие которой происходит в 12 или 13 веке может вполне быть и романтичной, и поэтической; она никогда не заставит читателя подумать: «Если я не буду осторожен, нечто подобное может случиться и со мной.»
Мы только к концу известного периода жизни, а то и к концу самой жизни, можем правильно судить о наших поступках и творениях, понять их связь и сцепление и, наконец, оценить их по достоинству.
В реальном мире фактов грешники не наказываются, праведники не вознаграждаются. Сильному сопутствует успех, слабого постигает неудача. Вот и всё. («Портрет Дориана Грея»)
Что ни говори, а исход жизни по-своему интересен. Последний акт недолгого действия жалок, страшен, гадок, но не лишён какой-то поэзии.
Такова уж человеческая натура: мы никогда не видим своего положения в истинном свете, пока не изведаем на опыте положения ещё худшего, и никогда не ценим тех благ, какими обладаем, покуда не лишимся их.
Во все времена конец героев был таким же, как и конец обычных людей. Все они умерли, и воспоминания о них постепенно изгладились из памяти людей. Но пока мы живы, мы должны понять себя, разобраться в себе и выразить себя.
Детство есть та великая пора жизни, когда кладется основание всему будущему нравственному человеку.
Будь у меня случай стать Богом, я бы отказался от такой возможности. Самая блестящая возможность, которую предоставляет нам жизнь, — быть человечным. Она охватывает целую Вселенную. Включает понимание смерти, недоступное даже Богу.
Исследуемый мною мир есть воистину мир призраков. Но я утверждаю, что эти призраки не только не бессильны, но самым решительным образом влияют на жизнь...
Наверно, эпоха умничанья переживает свой последний расцвет. Люди давно уже мечтают о покое. Скоро заурядного человека будут разыскивать, как тенистый уголок на измученной зноем земле. Заурядность станет новым видом гениальности.
Фантазия ни одного писателя не достигнет правды жизни.
Нет другой темы, кроме Непознанного, в чем бы я испытывал вдохновение и о чем мог бы писать. Жизнь никогда не интересовала меня настолько, насколько бегство от жизни.
…Стыд — это уже своего рода революция… …Если бы целая нация действительно испытала чувство стыда, она была бы подобно льву, который весь сжимается, готовясь к прыжку.
Петербург — по-прежнему мой родной город. Там я родилась, там пережила самые тяжелые годы жизни, блокаду… Там стала петь.
Начинается жизнь радостью и кончается унынием смерти. Есть люди, которые нарочно мучают себя всю жизнь, чтобы достигнуть смерти, как радости избавления от мучений жизни.
Настоящие писатели всегда стремились выразить не себя, а через себя мысли и чувства современников.
У тебя может быть величайший в мире талант, но если не будешь готовиться и работать по плану, все пойдет прахом.
Во имя добра и любви человек не должен позволить смерти овладеть его мыслями.
Не могу понять людей, которые страшатся умереть. Я всегда смотрела на смерть как на избавление от земных страданий.
Некогда были произнесены ужасные слова: «Блаженны нищие духом», из-за этого пагубного заблуждения человечество страдало две тысячи лет.
Скорбь, подобно радости, имеет свои пределы — такое у меня создалось впечатление. ...Переступить пределы радости или скорби — великий грех, и уж тем более — сходить с ума от счастья или горя.
Лирическая грусть очищает душу, то есть то, что люди называют душой, то, что, надеемся, вечное, языческое и модерное одновременно.