Цитаты со словом «представление»

До своей юности я не только не имел ясного понятия о близости полов, но никогда смутное представление об этом не возникало у меня иначе, как в отталкивающем и противном виде.

Моральный — соответствующий местному и изменчивому представлению о том, что хорошо и что плохо. Отвечающий всеобщему понятию, о выгоде. (Перевод И. Кашкина)

Я не нахожу в бедности ничего привлекательного и поучительного. Она меня ничему не научила и лишь извратила моё представление о ценностях жизни.

Человек таков, каково его представление о счастье.

Не стоит изучать язык, который не меняет вашего представления о программировании.

Позёрство — представление глупцов о славе.

Масса явлений, оставшихся без сознания, становятся объектами представлений.

Есть вещи, о которых мы имеем представление, и не имеем; а между ними — Двери.

Несчастные имеют более верное и точное представление о счастье.

Его представления о природе никогда не распространялись за пределы ухоженного городского парка.

Правильным мы называем представление, которое направлено на свой предмет.

В идеальном трудовом коллективе каждый должен иметь хоть малейшее представление о том, чем живут его коллеги.

Красоту создают не столько изображаемые вещи, сколько сама потребность их представления, и потребность эта придаёт силы в процессе работы.

Современные авторы склонны вводить различие между либерализмом и демократией. Похоже, у них нет ясного представления ни о том, ни о другом.

«Страх есть состояние дрожащей, трепещущей, падшей твари, которая находится в низинах бытия и которую со всех сторон подстерегают опасности. Страх есть ожидание страданий, ударов, лишений, наступления врага, который отнимет блага жизни, отнимет и самую жизнь, ожидание болезни, бедности, беспомощности и беззащитности. В переживание страха не входит представление о высоте бытия, которую человек хотел бы достигнуть и оторванность от которой его мучит. В переживании сильного страха человек обыкновенно забывает о всякой высоте и склонен жить в низинах, лишь бы освободили его от ожидаемых опасностей, лишений и страданий. Страх — оппортунистичен, и в состоянии сильного страха человек на все бывает согласен. Страх есть состояние унижающее, а не возвышающее человека.»

Жизнь — духовный рассол, сохраняющий тело от распада. Мы живем в ежедневном предчувствии ее потери; все же, будучи потерянной, она не пропущена. Вопрос «стоит ли жизнь прожить?» долго обсуждался; особенно теми, кто придерживается отрицательного ответа. Многие из них написали немало в поддержку своих представлений и путем осторожного соблюдения законов здоровья наслаждались долгие годы честью успешного противоречия теории.

Наше сознание устроено кичливо: существующим оно считает лишь то, что ему уже известно. Однако и то, что уже известно, и то, что еще неизвестно, и то, что никогда не будет известно, есть единая, неразъятая реальность, в которой, по сути, нет чего-либо более, а чего-либо менее главного. Меня иногда охватывает небольшой смех при представлении о том, какой бесформенный, криво и косо обгрызенный познанием кусок содержим мы в своей голове как представление о реальности. Этот кусок кажется нам, однако, вполне гладким и круглым — вмещающим в себя. Предположение реальности, поглощающей крупицу наших сведений, и есть научный подвиг. Духовный смысл научного открытия не в расширении сферы познания, а в преодолении ее ограниченности.

Кажущиеся теперь столь наивными представления о небесном своде — по сути, точная внутренняя граница нашего знания, которую объявили внешней. Этот непрозрачный колпак, который мы несем с собою, чуть колышется при каждом шаге.

Только одно может двигаться так же быстро, как свет, и это ангелы. Одни ангелы могут передвигаться со скоростью света. Тысячу световых лет потребуется, чтобы добраться до Урана, но никто никогда не бывал там и никогда не будет. Возьмите американскую воскресную газету. Кто-нибудь обращал внимание, как читают воскресные газеты? Сперва смотрят картинки, потом страничку юмора, потом спортивную колонку, потом объявления, потом театральные новости, потом книжное обозрение, потом заголовки статей. Схватывание главного. Онтогенез-филогенез. Будь точным, и никогда не придётся употреблять такие слова, как время, смерть, мир, душа. В каждом высказывании кроется маленькая неточность, и эта неточность растет и растет, пока высказывание не потеряет смысл. Безупречна одна поэзия, давшая представление о времени. Стихотворение — это паутина, которую поэт, вытягивая нить из собственного тела, ткёт в соответствии с высшей математикой интуиции. Поэзия всегда права, потому что поэт начинает из сердцевины и идёт во вне...

С основными проблемами бытия я разобрался, но мелочи жизни ставили меня в тупик. Отупение накатывало на меня прежде, чем я успевал понять смысл происходящего. Нормальные люди гораздо быстрее оценивают ситуацию, поскольку их «я» полностью согласуется с их жизненными запросами; мир почти не отличается от их представлений о нем. А человек, идущий не в ногу с остальным миром, либо страдает манией величия, либо подавляет своё «я» до полного уничтожения.

Я едва ли ошибусь, если скажу, что среди актёров существует два различных представления о сцене, на которой они проводят бόльшую часть своей жизни. Для одних — это простое пространство. Время от времени оно заполняется актёрами, рабочими, декорацией и бутафорией. Для них всё, что появляется на сцене, видимо и слышимо. Другие знают, что это не так. Они иначе переживают сцену. Для них это маленькое пространство — целый мир, насыщенный атмосферой, такой сильной и притягательной, что они нелегко могут расстаться с ней и часто проводят в театре больше времени, чем это нужно, до и после спектакля. А старые актёры даже не раз проводили ночи в пустых тёмных уборных, за кулисами или на сцене, освещённой дежурной лампочкой, как трагик в чеховском «Калхасе». Всё, что было пережито ими за многие годы, приковывает их к этой сцене, всегда наполненной невидимым чарующим содержанием; им нужна эта атмосфера театра. Она даёт им вдохновение и силу на будущее. В ней они чувствуют себя артистами, даже когда зрительный зал пуст и тишина царит на ночной сцене.

В каком-то смысле мне никогда не приходилось «создавать» историю... Я вижу картины. Некоторые из них чем-то — может быть, запахом — похожи друг на друга, и это их объединяет. Не нужно им мешать — наблюдай тихонько, и они начнут сливаться воедино. Если очень повезет (со мной так ещё не бывало), целая серия картин сольется до того здорово, что получится готовая история, а писателю ничего и делать не придется. Но чаще (это как раз мой случай) остаются незаполненные места. Вот тут-то самое время подумать, определить, почему такой-то персонаж в таком-то месте делает то-то и то-то. Я представления не имею, так ли работают другие писатели и вообще так ли нужно писать. Но я по-другому не умею. У меня первыми всегда появляются образы.

Может быть, неоднозначно это покажется, но дело заключается в том, что очень мало кто в то время понимал и верил в то, что вопрос идет не об идеологии, учитывая ваш вопрос, вопрос не идет о формах собственности, о хозяйствовании, о реформах, а вопрос идет о государстве. Что основная проблема, основной удар направлен против единого государства, а вовсе не против реформирования общественно-политического устройства государства. Наши, так сказать, как их тогда называли, диссиденты, сегодня, я не знаю, как они себя предпочитают называть, но большинство из них откровенно в последние годы признавались, что они метили в социализм, а попали в российское государство. На самом деле ведь вопрос заключался именно в том, будет единая страна или не будет. И все разногласия заключались именно в этом между, скажем, ГКЧП и Горбачевым, только в этом. И разногласия между Горбачевым и Ельциным были тоже только в этом. Все остальное это было, я бы сказал, некорректное использование различных форм и методов воздействия на общественное мнение в личной цели, в популярности личной. Вопрос стоял о государстве и о власти. Между нами и Горбачевым вопрос стоял — будет ли у нас единое союзное государство федеративное или будет конфедеративное. И этот процесс продолжался, грубо говоря, примерно два года. Наши конфликты они просто не выплескивались до поры до времени, но на самом деле это так и было. Потому что он, проиграв по сути дела референдум, тут же взял и организовал так называемый новоогаревский процесс, где, по сути дела, консолидировались все националистические силы и националистические лидеры. Это было известно, и эта борьба шла все время, вплоть до Верховного Совета. В официальных выступлениях на Верховном Совете и на съезде Горбачев проигрывал. Но, видимо, уже он далеко зашел в этом проигрыше. Потому что мое было представление, и оно остается, он страшно боялся потерять власть. Боялся потерять власть именно в силу того, что он видел реального на тот момент противника на президентский пост в лице Ельцина, это был для него реальный противник. И вот тут они как раз, грубо говоря, расходились именно с точки зрения уже личной власти. Ельцин готов был во имя власти, наверное, на все. А Горбачев тоже соглашался поступиться, как он говорил, принципами во имя только одного — удержаться на плаву в качестве президента или председателя чего угодно, какого-то нового союза, который он был готов создать в обмен на ликвидацию Советского Союза. Я думаю, что вы слышали, что в то время его очень активно пропагандировали в виде председателя Организации Объединенных Наций, откровенно ему предлагали пост президента нового так называемого союза, на который его как бы изберут по принципу выбора председателя Организации Объединенных Наций. И он на это был готов.

То, как я выгляжу — по большей части генетика, и я, скорее, люблю с этим играть вместо того, чтобы бороться. Я игнорирую множество гендерных барьеров, и это кажется вызовом консервативному представлению о том, как должен выглядеть мужчина. Я вовсе не декларирую то, что все мужчины должны быть похожи на меня, но в этой мужской гонке я отношусь к тем, кто намного меньше ограничен устаревшими и нелепыми социальными нормами.

… робот является проекцией желаний, особенно в версии Азимова, в качестве машины, подобной человеку, которая могла бы считаться «партнером судьбы», а одновременно идеализацией такого союзника, слуги или даже раба, для которого его статус — безусловного подчинения людям — является совершенным. Робот — это «успокаивающее», поскольку надежное, в соответствии с предписаниями Азимова, существо. В то же время андроиды «по-человечески непредсказуемы». Если мы сопоставим оба эти одновременные воплощения гомункулогического мифа, нам обнаружится двойственность проекции представлений в типичной амбивалентности бессознательной психической жизни.

«Апокалиптизм» моих песен связан со вполне рациональным видением того, что в постиндустриальной цивилизации история народов с их архетипами кончается, уступая место некой статичной длительности одномерного «общества спектакля».

Единение людей с людьми, основанное на реальном различии между людьми, понятие человеческого рода, перенесённое с неба абстракции на реальную землю,— что это такое, как не понятие общества!

Тот факт, что для меня существует природа, мир культуры, человеческий мир с его социальными формами и т. д., свидетельствуют о том, что для меня существуют возможности соответствующего опыта.

Народы Европы сделали удивительные успехи в том, что называют искусствами и науками, и, кажется, они остаются невежественными в отношении элементарных понятий общественной морали; они знают всё, кроме своих прав и своих обязанностей.

Самые ошибочные умозаключения людей суть следующие: вещь существует, следовательно, она имеет право на это.

Средневековые образы и символы - отличная пища для воображения. Они пытаются описать мироздание так, как будто в нём больше логики и порядка, чем на самом деле. И эта идея западает в голову куда лучше, чем реальный мир.

К сожалению, современная театральная педагогика удовлетворяется некоей полумерой: из людей средних способностей получаются актёры. Но это вовсе не означает, что эта работа не должна проводиться.

Театральное произведение это движение, потому что в нём есть эволюция в состоянии душ и фактов.

Из психического склада рас вытекает их понятие о мире и жизни, а следовательно, их поведение и, наконец, их история.

Существует некто, «человек», и затем существует изображение. Кино это нечто, происходящее между тем и другим.

Для меня философия — нечто имеющее отношение к сверхчувствивтельной реальности и смыслу жизни. («Свихнувшееся время»)

Я протестую против терминов «фантазия» и «символизм». Наш внутренний мир реален, быть может, даже более реален, чем мир, окружающий нас.

Религия есть не что иное, как искусство занимать ограниченный ум человека предметом, которого он не в состоянии понять.

— Именно исторические традиции пронизывают нашу отнюдь не простую нынешнюю жизнь, всё нынешнее состояние культуры региона не позволяет эти традиции игнорировать. Все понимают, что в них — наше спасение.

Проблема смысла… — это последнее аналитическое понятие, венчающее общее учение о психике, так же как понятие личности венчает всю систему психологии.

…если синтез не просто пустое слово, а обозначает реально существующий в природе детского развития факт, то педология приобретает в признании этого факта свою неоспоримую объективную прочную основу.

Только проследив явление от самого истока, мы можем получить о нем верное понятие.

Вообще можно сказать, что величие народов зависит главным образом от уровня их нравственности.

...Почти каждый новый шаг в развитии естествознания достигается ценой отказа от чего-либо предшествующего... Таким образом, по мере расширения знаний у ученых в известной степени уменьшаются притязания на полное «познание» мира.

Искусство имеет смысл, если оно правдивее действительности.

Я гораздо больше верю в законы театрального синтаксиса, чем в законы сценической композиции; я верю, что на сцене можно играть даже гражданский кодекс, только следовало бы написать его немного иначе.

«Таким образом, связь и управление являются сущностью внутренней жизни человека, в не меньшей мере, чем его общественной жизни». (Человеческое использование человеческих существ: Кибернетика и общество)

…эти принципы суть положения условные; но они не произвольны, и если бы мы были перенесены в другой мир (я называю его неевклидовым миром и стараюсь изобразить его), то мы остановились бы на других положениях.

Иными словами, во всех сферах современной жизни, если только — систематически, исторически или философски — мы входим в суть дела, мы наталкиваемся на духовные структуры, восходящие к античности или христианству.

Никто никогда не доказывал, что человек, по его происхождению от определённой группы людей, должен обязательно иметь определённые умственные характеристики.

Лучшая теория права — добрая нравственность, и она должна быть в сердце независимо от этих отвлеченностей и иметь своим основанием религию.

Общепринятые мнения могут служить руководством для здравых мыслей лишь в том случае, если принимать их в обратном смысле.

Кто может сказать, что реально, а что — нет? «Реально» — определение наивного разума, я думаю. Мы не ограничены подобными рамками.

Подчас внушение и прививка идей играет гораздо более видную роль, чем логическое убеждение. Всякий общавшийся с народом знает это хорошо по собственному опыту.

Мысль, при соблюдении известных принципов, можно превратить в материальные ценности.

Мы действуем под влиянием неизменных свойств нашего характера, под влиянием мотивов и сообразно со способностями делая, в силу абсолютной необходимости, лишь то, что нам в данную минуту представляется правильным и должным.

Массовое мышление — это мышление тех, у кого на любой вопрос заранее готов ответ, что не составляет труда и вполне устраивает.

...народы, очень похожие по своему внешнему виду, могут сильно отличаться своими способами чувствовать и действовать, и, следовательно, своими цивилизациями, своими верованиями и своими искусствами.

…Религия сама по себе лишена содержания, её истоки находятся не на небе, а на земле, и с уничтожением той извращенной реальности, теоретическим выражением которой она является, она гибнет сама собой.

Реальность существует лишь в том виде, в каком представляется тебе.

Философия может существовать лишь в том случае, если признается философская интуиция. И всякий значительный и подлинный философ имеет свою первородную интуицию. Этой интуиции не могут заменить ни догматы религии, ни истины науки.

Человеческая природа составлена таким образом и допускает такие бесконечно многочисленные модификации, что ее формирование от дьявола до ангела позволяет ожидать появления всех ступеней совершенства.

Если называть вещи своими именами, то наиболее цельные, значительные и благородные роли в Театре Жизни исполняются актёрами-любителями и вызывают у зрителя лишь ленивую зевоту.