Цитаты со словом «оплакать»
Если человек долго находится под действием солнечных лучей, он ими пропитывается, его мозг, его организм удерживают в себе надолго эти лучи, и весь его характер приобретает особую яркость, выразительность, выпуклость и солнечность. Эта насыщенность лучами солнца сохраняется на долгое время, пожалуй навсегда. Ярким примером тому может служить Сергей Уточкин — кого мы ещё так недавно искренно
оплакали. Он умер и унес с собой частицу ещё не израсходованного запаса солнца. А излучался он постоянно, и все его друзья и даже посторонние грелись в этих ярких по-южному, пышных струях тепла и радости.
Похожие цитаты:
То, что нельзя исправить, не следует оплакивать.
Здесь похоронены сны и молитвы. Слезы и доблесть. "Прощай!" и "Ура!".
Война для народов — это слёзы и кровь, это вдовы и беспризорные, это раскиданное гнездо, погибшая молодость и оскорблённая старость...
Между горем и ничего я выберу горе.
Не жалей мёртвых, Гарри, жалей живых, особенно тех, кто живёт без любви!
Не мёртво то, что в вечности живёт, Со смертью времени и смерть умрёт.
Лучшая месть — забвение, оно похоронит врага в прахе его ничтожества.
Надежда живёт даже возле могил.
Земля, природы мать, — её же и могила: Что породила, то и схоронила.
Умереть лучше, нежели жить в позоре!
Бог скорее простит удавившегося, чем погибшего ради тщеславия.
…люди скорее простят смерть отца, чем потерю имущества.
После смерти любимых людей мы как бы утешаем себя верой в то, что боль от этой потери никогда не уменьшится.
Пусть жизнь и умирает, но смерть не должна жить.
Не могу понять людей, которые страшатся умереть. Я всегда смотрела на смерть как на избавление от земных страданий.
На прошлой неделе в своей родной Филадельфии умерла богиня.
Наша нация приходит в упадок. Великие мужи перевелись. Уже столько времени ни одного торжественного погребения!
— Музыка — лучшее утешение для опечаленного человека.
Легче умереть, не думая о смерти, чем думать о ней, даже когда она не грозит.
Жизнь мудра. Героя она заставит усомниться, а тех, кто ничего не сделал, но прожил жизнь с чистым сердцем, она утешит.
Самая печальная радость — быть поэтом. Все остальное не в счет. Даже смерть.
Жертвы легендарных кораблекрушений, погибшие преждевременно, я знаю: вас убило не море, вас убил не голод, вас убила не жажда! Раскачиваясь на волнах под жалобные крики чаек, вы умерли от страха.
Три бедствия есть у человека: смерть, старость и плохие дети. От старости и смерти никто не может закрыть двери своего дома, но от плохих детей дом могут уберечь сами дети.
Лучше умереть вдали от родины, чем прожить без родины в душе.
Как и все актёры, я хочу обмануть смерть и остаться в памяти.
В горе, в несчастии утешают себя мечтами.
Конечно, это печальный повод, но думаю, Дикси был бы восхищён, узнав, что даже у своей могилы он собирает больше народа, чем «Эвертон» на стадионе. (
На похоронах Дикси Дина)
Это большое утешение для меня помнить, что Бог, к которому я приблизился в скромной и искренней вере, пострадал и умер для меня, и что он будет смотреть на меня в любви и сострадании.
Смерть — ничто, но жизнь в поражении и бесславии — это смерть каждый день.
Не так трудно умереть за друга, как найти друга, который стоил бы того, чтобы умереть за него.
Старость не может быть счастьем. Старость может быть лишь покоем или бедой. Покоем она становится тогда, когда ее уважают. Бедой ее делают забвение и одиночество.
Политик напоминает мне человека, который убил отца и мать, а затем, когда ему выносят приговор, просит его пощадить на том основании, что он — сирота.
— При жизни я был твоей чумой — умирая, я буду твоей смертью.
Жалеть виновных, значит предать невинных.
Человек может умереть благородной или подлой смертью, точно так же, как может прожить благородной или подлой жизнью.
Не бойся смерти, тогда наверное победишь. Двум смертям не бывать, а одной не миновать.
История — это союз между умершими, живыми и ещё не родившимися.
Кто живет надеждой, рискует умереть голодной смертью.
— Никто не умирает добровольно. Нас всегда подталкивает к этому кто-то живой и кто-то мёртвый. Вот почему мы нуждаемся в мёртвых и храним их в ящиках.
О Нижнем я вспоминать не могу: в нём я выстрадал самое тяжёлое, самое ужасное время своей жизни. От горя, грубых оскорблений, унижений я доходил до отчаяния, и ещё голова крепка была, что с ума не спятил...
Самый тяжелый мой грех - то, что я разрешил остаться в Чалдыране Бахрузе-ханым и матери моего наследника Тахмаса Мирзы Таджлы-бейим. Обе они сражались в мужском одеянии. Обеих их, оказывается, позвали битвы во имя славы Родины.
Смерть о. Павла не кончина диссидента или партизана. Это достойная смерть достойного христианина. Он принял страждущего. Заплатил за это жизнью. И получил жизнь Вечную. Такова высокая христианская норма.
Когда мы говорим, что страшимся смерти, то думаем прежде всего о боли, её обычной предшественнице.
Когда я не умираю от любви, когда мне не от чего умирать, - вот тогда я готова издохнуть!
Скорбь, подобно радости, имеет свои пределы — такое у меня создалось впечатление. ...Переступить пределы радости или скорби — великий грех, и уж тем более — сходить с ума от счастья или горя.
Любовь, подобно доброй репутации, будучи однажды потеряна, уже не возвратится никогда.