Цитаты со словом «многотомный»
Похожие цитаты:
Подлинная история писателя содержится в его книгах, а не в фактах биографии.
Даже величайший шедевр литературы — всего лишь приведённый в беспорядок словарь.
Из научных произведений читайте самые новые, из литературных — наиболее старые. Классическая литература не перестает быть новой.
Компилятор делает книги из чужих цитат; афорист сочиняет цитаты для чужих книг.
Проза занимает место в литературе только благодаря содержащейся в ней поэзии.
Нет понятия «плагиат»: само собой разумеется, что все произведения — произведения одного автора, вневременного и анонимного.
Книга должна создавать читателя.
И вот как пишется история!
«Электронные энциклопедии уже опередили по популярности своих печатных предшественников»
Публицист — это редактируемый своим журналом или газетой писатель.
Он утверждает, что в своих книгах спускается до читателя, а на самом деле читатель опускается вместе с ним.
Я вижу в себе самом не книгу, свидетельство, документ, но историю нашего времени — историю всякого времени.
Человек сделан из книг, которые он читает.
Если ты напечатал два рассказа в вечерних газетах и одно стихотворение в «Ниве» — не торопись выпускать в свет «Полного собрания» своих сочинений.
Из научных книг интересны те, которые отвергают что-нибудь общепризнанное.
С первых рассказов я хотел писать фантастику, не имеющую ничего общего с космическими кораблями, далеким будущим и тому подобной чепухой... научную фантастику, основанную на настоящем.
Сложность литературы не в том, чтобы писать, а в том, чтобы писать то, что думаешь.
Только что пролистал одну биографию. Мысль о том, что все упомянутые в ней персонажи существуют уже только на страницах этой книги, показалась мне настолько невыносимой, что я лег, дабы не упасть в обморок.
Лучшие книги те, о которых читатели думают, что они могли бы написать их сами.
Быть интересным — первая обязанность малоизвестного автора. Право быть скучным принадлежит только тем писателям, которые уже прославились.
Я часто обращаюсь к научной фантастике, потому что эта литература располагает необходимым для меня набором художественных приемов, близких сюрреализму.
Порой я читаю книгу с удовольствием, а к ее автору отношусь с ненавистью.
Журналист — это писатель, редактируемый своим журналом.
Робинзон не воспитал тысячи Робинзонов, а открыл что-то от Робинзона во всяком настоящем мальчишке: каждая литература, каждое великое сочинение порождает в самой жизни соответствующие события.
Бывает, что я читаю книгу с удовольствием и при этом ненавижу ее автора.
История — это роман, который был, роман — это история, которая могла бы быть.
Я читаю его как открытую книгу. Ну и книги же у нас издают!
Современную прозу возглавили женщины, пишущие детективы. Это несерьезно. Они ведут себя с читателями, как с мужьями: им важнее не понять его, а создать ему настроение.
Министр Геббельс исключил Генриха Гейне из энциклопедического словаря. Одному дана власть над словом, другому — над словарем.
Тот, кто не надеется иметь миллион читателей, не должен писать ни одной строки.
Большая часть издателей — неудавшиеся писатели, как и большая часть писателей.
Совершенно невозможно написать произведение, которое удовлетворило бы всех читателей.
В нормальной женской биографии до тридцати лет — хронология, после — мифология.
На поприще литературы дойдут еще до того, чтобы платить писателям за то, что они не писали.
— В чтении нужна обязательно глубокая заинтересованность и личностью автора и его рассказом, от читающего нужна какая-то окрылённость, творческий порыв.
«Книги имеют свою судьбу…» Это значит, что книги, взятые для прочтения, обратно не возвращаются.
Книги следует читать так же неторопливо и бережно, как они писались.
…Осип Перельман, который стал Осипом Дымовым, взяв себе чеховский псевдоним, как понятно, поскольку искал некоего преодоления своей биографической данности, своей биографической конкретности, входа в русскую литературу.
Жизнь и сновидения — страницы одной и той же книги.
Он занялся изучением множества наук и написал книги по многим отраслям. Он сочинял хорошие стихи. Он и прежде давал фетвы и когда их показывали имаму ан-Навави, он одобрял то, как он отвечал.
Я читаю уголовный кодекс и Библию. Библия — жестокая книга. Может быть, самая жестокая, которая когда-либо была написана.
Открыв антологию религиозных текстов, я сразу напал на такое изречение Будды: «Ни один предмет не стоит того, чтобы его желать». Я тотчас же закрыл книгу, ибо что еще читать после этого?
Роман — это история настоящего, в то время как история — это роман минувшего.
Я пишу научную фантастику, потому что она даёт безграничный простор моему воображению и могучий толчок моим чувствам; к тому же, фантастам сравнительно легко печататься.
История цивилизаций может описана в терминах истории городов.
Про каждого человека можно написать роман, но не каждый человек заслуживает некролога.