Цитаты со словом «декокт»
Похожие цитаты:
Наука — великолепное снадобье; но никакое снадобье не бывает столь стойким, чтобы сохраняться, не подвергаясь порче и изменениям, если плох сосуд, в котором его хранят.
И самое лучшее лекарство не поможет больному, если он отказывается его принять.
...Чересчур хорошая жизнь часто портит характер так же, как чересчур обильная еда портит желудок, и в этих случаях как тело, так и душу с успехом исцеляют лекарства не только неприятные, но даже противные на вкус.
Значительная часть моей жизни прошла с русскими. Сначала я училась готовить их блюда, а потом попробовала водку, один из самых здоровых алкогольных напитков.
Я все время холеры пил самые крепкие бургонские вина, ел много говядины с перцем и солями, не давал никак себе долго голодать — и не ел за раз много и был совершенно здоров.
Невежество не так отвратительно, как глупость, но когда оно берётся прописывать лекарства, то может причинить больше вреда.
Обиды нужно наносить разом: чем меньше их распробуют, тем меньше от них вреда; благодеяния же полезно оказывать мало-помалу, чтобы их распробовали как можно лучше.
Чем больше вы глотаете пилюль, тем они кажутся менее горькими.
Бывают люди, которые поправляются от одного вида лекарств.
Сластями, печеньями и конфетами нельзя вырастить из детей здоровых людей. Подобно телесной пище, духовная тоже должна быть простой и питательной.
Если, возвратясь ночью домой, ты по ошибке выпил вместо воды проявитель, выпей и закрепитель, иначе дело не будет доведено до конца.
Вот здесь, на этой полке, у меня стоит Библия. Но я держу её рядом с Вольтером — как яд и противоядие.
Чем лучше врач, тем больше он знает бесполезных лекарств.
Да уж… чтобы знать вкус вина в бочке, не обязательно выпивать всю бочку. Гурману достаточно глотка.
Голод — лучшее лекарство.
Когда становилось уже совсем невыносимо, оставалось в запасе одно средство — пойти в автомат на Киевской и выпить два или три стакана белого крепленого проклятого, благословенного портвейна № 41.
В каждом человеке намешано всего понемножку, а жизнь выдавливает из этой смеси что-нибудь одно на поверхность.
С тех пор как люди научились варить пищу, они едят вдвое больше, чем требует природа.
Работа — лучшее лекарство от всех бед.
Доброе дело надо делать или с совершенно холодным расчетом, или же беспамятно: сделал на ходу и забыл. Но когда сделавший чувствует некоторую усладу и приятность, то тогда всегда это доброе дело ему потом обернется злом.
Единственный рецепт для любого дела — быть искренним. Когда ты увлечен, делаешь что-то искренне, тогда все получается.
История — как мясной паштет: лучше не вглядываться, как его приготовляют.
«Признаться, моя логика велит лучше пить вино, чем описывать, как пьют,»
Из всех лекарств лучшее — хорошая жена.
Я же — человек русский, полумер не знаю. Если что делаю, так то и люблю и увлекаюсь им ото всей души, и уж если что не по-моему, лучше сдохну, сморю себя в одиночке, а разводить розовой водицей не стану.
Кофе должен быть горяч, как пекло, черен, как дьявол, чист, как ангел и сладок, как любовь.
На полюсе я не раз благодарил судьбу за то, что она меня многому научила. Недаром говорят: знания плечи не оттянут. В свое время я лудил посуду, тачал сапоги, стирал, мыл полы, свежевал медведя, готовил обед. Все пригодилось.
Э-тто что? ! ― заорал как-то властитель за утренним чаем. Слуги, не понимая, в чём дело, притащили к начальству испуганного Филиппова. ― Э-тто что? Таракан? ! ― и суёт сайку с запечённым тараканом. ― Э-тто что? ! А?
Много ли вы, граф, знаете господ, достойных быть цирюльниками?
Жизнью следует наслаждаться как превосходным вином, глоток за глотком, с передышкой. Даже лучшее вино теряет для нас всякую прелесть, мы перестаём его ценить, когда пьём как воду.
Напиваться целыми днями намного тяжелее, чем просто колоться героином. Алкоголь — это настоящий яд.
Напился так, что уже мог творить различные мелкие чудеса.
Есть престранные люди, которые поступают с друзьями, как с платьем: до тех пор употребляют, пока износится, а там и кинут.
Странное дело: я всегда могу разобрать счет, который выписал врач, и никогда не могу разобрать рецепт.
Цой был настоящий поэт и маг; из всех, кого вообще можно воспринимать и кого я знала лично, магов только двое: он и Земфира.
Я знал 94-летнего старика, который всю жизнь пил, пьет и сейчас, и при этом здоров, как бык. А его брат капли в рот не брал и умер в два года.
Жил долго. Одной посуды пересдавал — страшное дело. Если бы всю сразу, то хватило бы на машину и дачу. Но поскольку сдавал малыми порциями. то всякий раз едва хватало на опохмелку.