Цитаты со словом «водворять»
Похожие цитаты:
Порядок освобождает мысль.
Жертва часто возвращается на место преступления, чтобы повздыхать о старом добром времени.
Жизнь не шоссе, а искусство и приподымает человека и часто уводит его в сторону.
Вождь выходит из народа, но обратно не возвращается.
Я видел, как были сброшены оковы с рук и ног раба, чтобы можно было линчевать его...
Порядок. — Держать все свои вещи на их местах; для каждого занятия иметь свое время.
Народ, привыкший жить под властью государя и благодаря случаю ставший свободным, с трудом сохраняет свободу.
То время, что он не проводит перед зеркалом, уходит у него на пренебрежение своими обязанностями.
Надо не сидеть сложа руки, надо действовать, идите из села в село, бывайте всюду, не пропускайте ни одной крестьянской квартиры, напомните, что существует Бог.
Если вы будете отлынивать от суровой работы, не подчиняться распоряжениям — я вас упрекну; если это будет тщетным — я стану вас сечь. А если и это не поможет, я в конце концов вас расстреляю — и освобожу от вас… землю божью.
Машины скорее обнаруживают наличие беспорядка, чем наводят порядок.
Есть люди, которые мертвыми дланями стучат в мертвые перси, которые суконным языком выкликают «Звон победы раздавайся!» и зияющими впадинами вместо глаз выглядывают окрест: кто не стучит в перси и не выкликает вместе с ними?..
Нет более жестокой тирании, чем та, которая живет под сенью законов и под эгидой правосудия, когда несчастных, так сказать, топят на той самой доске, на которой они спасались.
Критика подобна почтовому голубю: она всегда возвращается обратно.
Во все времена, начиная с правления Константина и вплоть до конца XVII столетия, христиане подвергались куда более лютым преследованиям со стороны других христиан, чем некогда со стороны римских императоров.
При малейшем недовольстве, а тем паче при малейшем огорчении нужно скорее бежать на ближайшее кладбище, где сразу обретаешь такое спокойствие, которого не найдешь больше нигде. Чудесное лекарство на один прием.
Пьянство — это форма самоубийства, когда тебе позволено возвращаться к жизни и начинать всё заново на следующий день.
…Увезите меня подальше отсюда, — в этой гадкой стране я уже достаточно всего натерпелся, с меня довольно! Им удалось отнять у меня всё, даже святой восторг перед моим искусством — моё последнее прибежище.
Люди походят на слова: если не поставить их на свое место, они теряют свое значение.
На днях Тихонов мне сказал, что волна арестов — это временное явление. Религии никто не уничтожит, поэтому отказываться от сана не советую, так как скоро настанет время, когда все возвратится к старому.
Люди уподобляются детям в том отношении, что, если им спускать, они становятся непослушными.
Тот, кто живёт в стеклянном доме, не должен бы бросаться камнями в других.
Мы водили вместе, вдвоем — страстные бесстрашные колонны пацанвы по улицам самых разных городов нашей замороченной державы, до тех пор пока власть не окрестила всех нас разом мразью и падалью, которой нет и не может быть места здесь.
Жизнь сурова, одичание просто. Крышку гроба поднять иссохшей рукой, сидеть, задыхаться. Ни старости, ни опасностей: ужас — это не по-французски.
Представьте, что у вас на руках только и есть что собственная судьба. Сидя на пороге материнской утробы, вы убиваете время — или время убивает вас. А вы все сидите и славословите то, что вне вашей досягаемости. Вне. Навеки.
Клюв идеологии всегда точно попадает, когда бьёт по голове сограждан, и никогда не попадает в зерно истины.
Люди, постоянно гоняющиеся за всё большими богатствами, никогда не находят времени пользоваться ими, смахивают на голодающих, которые всё стряпают, но не садятся за стол.
От окружающего мира я спасаюсь у себя в комнате. Сажусь и занимаюсь своими делами. Дома меня почти никто не трогает, дома меня уже все знают.
Известность походит на пружину, которая поднимает или опускает нас и теряет свою упругость от покоя.
Отныне мой собственный дом из-за тебя стал мне чужим, и я охотно разрушил бы его стены, если бы снаружи меня не ждала бы та же самая тюрьма.
Конечно, у вратаря обычная работа. Представьте — приходите вы на работу, делаете маленькую ошибку и тут же над вашим столом загорается красный фонарь и 15,000 людей немедленно вопят на вас.
Бросая утопающему якорь спасения, не старайтесь попасть ему непременно в голову.
Где появляются глаза и руки, там исчезают боги.
Основная задача всех церквей была одна и та же: внушать бедным холопам, что для них — нет счастья на земле, оно уготовано для них на небесах, и что каторжный труд на чужого дядю — дело богоугодное.
Люди ищут удовольствий, бросаясь из стороны в сторону только потому, что чувствуют пустоту своей жизни, но не чувствуют ещё пустоты той новой потехи, которая их притягивает.
Смерть и любовь, как всегда, к нам приходят без стука. Смерть и любовь, как и всюду, отходят тайком.
Мы во всем и почти всегда бываем жертвами нашего воображения: оно торопится закрыть своим пестрым покрывалом малейший луч истины.
Когда народ поднимает голову, труднее всего удержаться тем, кто сидит у него на шее.
Жизнь тасует нас, как карты, и только случайно — и то не надолго — мы попадаем на своё место.
Лучше освободить некоторое число людей в чем-то виновных, чем держать в заключении и истязать тысячи невинных.
Добродетель не останется в одиночестве. У нее обязательно найдутся соседи. Надо только помнить, что чаще это будут злые соседи.
Надежда часто бывает злом; без нее спокойствие родилось бы от необходимости покориться.