Неточные совпадения
При этом тема эта превращается в довольно банальный вопрос о том, оправдывает ли христианство
творчество культуры, то есть, другими словами, не
является ли христианство принципиально обскурантским?
И у них
являлось сомнение в оправданности культуры, в оправданности их собственного
творчества.
Вместе с выздоровлением у меня
явилась неудержимая потребность к
творчеству.
Плодом этого нового подъема моего
творчества явилась небольшая повесть «Межеумок», которую я потихоньку свез в Петербург и передал в знаменитую редакцию самого влиятельного журнала.
Собственно говоря, в своей странной детской работе старик
являлся не ремесленником, а настоящим художником, создававшим постоянно новые формы и переживавшим великие минуты вдохновения и разочарования — эти неизбежные полюсы всякого
творчества.
Ясное дело, что, решая задачу, как наивыгоднейшим образом воспользоваться данными, сплавщик
является не ремесленником, а своего рода художником, который должен обладать известного рода
творчеством.
Заявляя о неудовлетворительности упомянутых форм, и в особенности напирая на то, что у нас они (
являясь в виде заношенного чужого белья) всегда претерпевали полнейшее фиаско, он в то же время завиняет и самый процесс
творчества, называет его бесплодным метанием из угла в угол, анархией, бунтом.
И задачей земного человеческого
творчества является, в конце концов, найти свой подлинный, вечносущий лик, себя выявить.
Вот важнейшее место, сюда относящееся: «если душа благодаря ускоренному уходу освобождается от тела, то она ни в каком отношении не терпит ущерба и познала природу зла с тем, чтобы открылись заключенные в ней силы и обнаружились энергии
творчества, которые оставались бы втуне при спокойном пребывании в бестелесном, ибо никогда не могли бы перейти в действие, и от души осталось бы скрытым, что она имеет» (Enn. IV, Lib. VIII, cap. 5).], а в неблагоприятном душа загрязняется и, для того чтобы освободиться от телесных оков, должна подвергнуться очистительному процессу, которым
является многократное перевоплощение в различные тела.
Всякое проявление
творчества, каковым
является творческий акт, насколько он закрепляется в продукте, всякое выхождение духа из трансцендентности в имманентность, совершенно его не исчерпывает.
Тварное
творчество, которое
является актуальным выражением тварной свободы, есть не
творчество из ничего, но
творчество в ничто из божественного что.
Восстановление прежнего положения для искусства потому не может
явиться желанным для современности, что отношения между религией и искусством, потребностями культа и внутренними стремлениями
творчества тогда имели все-таки несвободный характер, хотя это и не сознавалось.
Однако достижение искусства, самое
творчество красоты не
является созданием этой техники, ее закономерным результатом, как в хозяйстве.
Для христианства же положительным мотивом общественности
является милосердие, жалость, сострадание, вообще благотворительность, по существу имеющая, однако, только паллиативный характер, а потому и христианская политика (или, если угодно, «христианский социализм» [Об отношении Булгакова к «христианскому социализму» см.: Акулинин В. Н. С. Н. Булгаков: вехи жизни и
творчестваБулгаков С. Н. Христианский социализм.
В свете его они
являются только разными сторонами одного и того же целостного жизненного процесса, жизни в гармонии и красоте, причем и сама она становится непрерывно совершающимся
творчеством красоты, произведением искусства.
Эти задачи состоят уже не в «возвышающем обмане», который, как и всякий обман, в действительности
является унизительным и ядоносным, но в преображающем жизнь
творчестве.
Но новым и вечным
является стремление к свободе, состраданию и
творчеству.
Основной, изначальной проблемой
является проблема человека, проблема человеческого познания, человеческой свободы, человеческого
творчества.
Никогда блаженство, счастье не
является целью
творчества, и
творчество знает свои муки и страдания.
Но жертва любовью, подавление ее в себе во имя
творчества может
явиться источником человеческого
творчества.
И тут
является то, что в
творчестве называется мастерством, искусством.
Только любовь обращает человека к будущему, освобождает от тяжелой скованности прошлым и
является источником
творчества новой, лучшей жизни.
Но, в сущности, духовность всегда есть
творчество, ибо признаком духа
является свобода и активность.
Особенностью символизма
является то, что он вносит условность и повторяемость, что в нем нет постоянного
творчества, что он в конце концов есть одно из орудий объективации.
Творчество этой эпохи по существу направлено на последнее, а не на предпоследнее, все ее достижения должны уже быть не символическими, а реалистическими, не культурными только, а бытийственными [Очень интересно говорит о культуре Н. Ф. Федоров: «Если объединение живущих для всеобщего воскрешения не совершается сознательно, то объединение сынов превращается в цивилизацию, в чуждость, враждебность, в разрушение, а вместо воскрешения
является культура, т. е. перерождение, вырождение и наконец вымирание» («Философия общего дела», с. 142–143).
Новый Иерусалим
явится катастрофически, а не эволюционно, из
творчества духа богочеловеческого, а не из «мира», не из ветхой общественности.