Неточные совпадения
Левин и Кити
чувствовали себя особенно
счастливыми и любовными в нынешний вечер.
Анна в этот первый период своего освобождения и быстрого выздоровления
чувствовала себя непростительно
счастливою и полною радости жизни.
Не говоря о том, что на него весело действовал вид этих
счастливых, довольных
собою и всеми голубков, их благоустроенного гнезда, ему хотелось теперь,
чувствуя себя столь недовольным своею жизнью, добраться в Свияжском до того секрета, который давал ему такую ясность, определенность и веселость в жизни.
Потребность жизни, увеличенная выздоровлением, была так сильна и условия жизни были так новы и приятны, что Анна
чувствовала себя непростительно
счастливою.
Левины жили уже третий месяц в Москве. Уже давно прошел тот срок, когда, по самым верным расчетам людей знающих эти дела, Кити должна была родить; а она всё еще носила, и ни по чему не было заметно, чтобы время было ближе теперь, чем два месяца назад. И доктор, и акушерка, и Долли, и мать, и в особенности Левин, без ужаса не могший подумать о приближавшемся, начинали испытывать нетерпение и беспокойство; одна Кити
чувствовала себя совершенно спокойною и
счастливою.
Ему казалось, что он понимает то, чего она никак не понимала: именно того, как она могла, сделав несчастие мужа, бросив его и сына и потеряв добрую славу,
чувствовать себя энергически-веселою и
счастливою.
«
Счастливая способность бездомного бродяги — везде
чувствовать себя дома», — отметил Самгин.
Воображение возобновило перед ним впечатления того
счастливого лета, которое он провел здесь невинным юношей, и он
почувствовал себя теперь таким, каким он был не только тогда, но и во все лучшие минуты своей жизни.
Он не только вспомнил, но
почувствовал себя таким, каким он был тогда, когда он четырнадцатилетним мальчиком молился Богу, чтоб Бог открыл ему истину, когда плакал ребенком на коленях матери, расставаясь с ней и обещаясь ей быть всегда добрым и никогда не огорчать ее, —
почувствовал себя таким, каким он был, когда они с Николенькой Иртеневым решали, что будут всегда поддерживать друг друга в доброй жизни и будут стараться сделать всех людей
счастливыми.
Правда и то, что и пролитая кровь уже закричала в эту минуту об отмщении, ибо он, погубивший душу свою и всю земную судьбу свою, он невольно должен был
почувствовать и спросить
себя в то мгновение: «Что значит он и что может он значить теперь для нее, для этого любимого им больше души своей существа, в сравнении с этим «прежним» и «бесспорным», покаявшимся и воротившимся к этой когда-то погубленной им женщине с новой любовью, с предложениями честными, с обетом возрожденной и уже
счастливой жизни.
Целые два часа
чувствовал он
себя почти
счастливым и попивал коньячок; но вдруг в доме произошло одно предосадное и пренеприятное для всех обстоятельство, мигом повергшее Федора Павловича в большое смятение...
— Я очень рад теперь за m-lle Розальскую. Ее домашняя жизнь была так тяжела, что она
чувствовала бы
себя очень
счастливою во всяком сносном семействе. Но я не мечтал, чтобы нашлась для нее такая действительно хорошая жизнь, какую она будет иметь у вас.
Я
чувствовал себя гордым и
счастливым, когда ее бархатные глаза при прощании глядели на меня с опасением...
Стабровский очень был обрадован, когда «слявяночка» явилась обратно,
счастливая своим молодым самопожертвованием. Даже Дидя, и та была рада, что Устенька опять будет с ней. Одним словом, все устроилось как нельзя лучше, и «славяночка» еще никогда не
чувствовала себя такою
счастливой. Да, она уже была нужна, и эта мысль приводила ее в восторг. Затем она так любила всю семью Стабровских, мисс Дудль, всех. В этом именно доме она нашла то, чего ей не могла дать даже отцовская любовь.
Всякая любовь, какая бы она ни была,
счастливая или несчастливая, — все-таки есть некоторого рода нравственные путы, но теперь Павел
почувствовал себя совершенно свободным от них.
Я
чувствую себя прекрасно, и так как я добр до сентиментальности, то и не могу быть
счастливым один.
Но я
чувствовал себя до такой степени
счастливым, что, как говорится, в ус не дул и в грош не ставил ничьих насмешек и ничьих косых взглядов.
А Санин вдруг
почувствовал себя до того
счастливым, такою детскою веселостью наполнилось его сердце при мысли, что вот сбылись же, сбылись те грезы, которым он недавно предавался в тех же самых комнатах; все существо его до того взыграло, что он немедленно отправился в кондитерскую; он пожелал непременно, во что бы то ни стало, поторговать за прилавком, как несколько дней тому назад… «Я, мол, имею полное теперь на это право! Я ведь теперь домашний человек!»
Во время этой работы я особенно
счастливым чувствовал себя на Дону, хотя не забывал Заволжских степей, Кавказа и Крыма.
Елена
чувствовала себя до того
счастливой, что ей захотелось подразнить его.
Елена
чувствовала себя глубоко
счастливою: в лазури ее неба стояло одно темное облачко — и оно удалялось: Инсарову было гораздо лучше в тот день.
Больной ее отец
чувствовал себя час от часу хуже и слабее; дочь умела его уверить, что она с каждым днем открывает новые достоинства в своем женихе, что она совершенно довольна и надеется быть
счастливою замужем.
Оленин
почувствовал себя опять, без всякой видимой причины, совершенно
счастливым.
И всё он смотрел вокруг
себя на просвечивающую зелень, на спускающееся солнце и ясное небо, и
чувствовал всё
себя таким же
счастливым, как и прежде.
Любя ее, я
чувствую себя нераздельною частью всего
счастливого Божьего мира.
Я был горд и ясен: в кармане у меня звякали три пятака, а перед глазами зеленела над снежной крышей елка, и я
себя чувствовал настолько
счастливым, насколько может
себя чувствовать усталый путник, одетый при 20-градусном морозе почти так же легко, как одевались боги на Олимпе…
Кровь и мозг совершенно покойны: вы просто
чувствуете себя почему-то
счастливым; все существо ваше невольно сознает тогда возможность тихих, мирных наслаждений, скромной задушевной жизни с самим
собою; жизни, которую вы так давно, так напрасно, может быть, искали в столицах, с их шумом, блеском и обольщениями, для вас тогда не существует: они кажутся такими маленькими, что вы даже их не замечаете…
Чувствуя тошноту и тяжесть во всем теле, он напрягал силы, чтобы отогнать от
себя эти образы, но едва они исчезали, как на Егорушку с ревом бросался озорник Дымов с красными глазами и с поднятыми кулаками, или же слышалось, как он тосковал: «Скушно мне!» Проезжал на казачьем жеребчике Варламов, проходил со своей улыбкой и с дрохвой
счастливый Константин.
Душа и сердце его все еще скрыты от меня, но отчего же я
чувствую себя такою
счастливою?
Чтобы
чувствовать себя свободным и в то же время
счастливым, мне кажется, надо не скрывать от
себя, что жизнь жестока, груба и беспощадна в своем консерватизме, и надо отвечать ей тем, чего она стоит, то есть быть так же, как она, грубым и беспощадным в своих стремлениях к свободе.
Мне шел двадцатый год. Я был студентом Петровской академии и
чувствовал себя необыкновенно
счастливым.
Я уже научился мечтать о необыкновенных приключениях и великих подвигах. Это очень помогало мне в трудные дни жизни, а так как дней этих было много, — я все более изощрялся в мечтаниях. Я не ждал помощи извне и не надеялся на
счастливый случай, но во мне постепенно развивалось волевое упрямство, и чем труднее слагались условия жизни — тем крепче и даже умнее я
чувствовал себя. Я очень рано понял, что человека создает его сопротивление окружающей среде.
И такой порядок, очевидно, нужен; очевидно,
счастливый чувствует себя хорошо только потому, что несчастные несут свое бремя молча, и без этого молчания счастье было бы невозможно.
И пока он бегал и распоряжался, в голове его звучали красивые, гордые слова: «усопший», «в бозе почивший», «новопреставленный», и от этих слов, и от всего, что делалось кругом,
чувствовал себя необыкновенно
счастливым.
— И то сказать, нельзя быть
счастливым и довольным, если не
чувствуешь себя на своем месте, — продолжала Елена Ивановна. — Каждый из вас имеет свою полосу, каждый из вас трудится и знает, для чего трудится; муж мой строит мосты, одним словом, у каждого свое место. А я? Я только хожу. Полосы у меня своей нет, я не тружусь и
чувствую себя как чужая. Всё это я говорю, чтобы вы не судили по наружному виду; если человек одет богато и имеет средства, то это еще не значит, что он доволен своей жизнью.
Мне открыла мать, розовая,
счастливая; мгновение поколебавшись, она вдруг схватила мою руку и крепко пожала ее. И меня удивило, какое у нее было хорошенькое, милое лицо, раньше я этого совсем не заметил. Ребенок
чувствовал себя прекрасно, был весел и просил есть… Я ушел, сопровождаемый горячими благодарностями отца и матери.
Опьянение не заставило долго ждать
себя. Скоро я
почувствовал легкое головокружение. В груди заиграл приятный холодок — начало
счастливого, экспансивного состояния. Мне вдруг, без особенно заметного перехода, стало ужасно весело. Чувство пустоты, скуки уступило свое место ощущению полного веселья, радости. Я начал улыбаться. Захотелось мне вдруг болтовни, смеха, людей. Жуя поросенка, я стал
чувствовать полноту жизни, чуть ли не самое довольство жизнью, чуть ли не счастье.
Вернувшись домой уже сытый и притом с фунтом стеариновых свечей под мышкой, да с пачкой папирос в кармане, Шишкин
почувствовал себя еще более довольным и
счастливым.
Он
почувствовал себя как-то жутко, болезненно-счастливым.
Впрочем, сегодня и я, переживая потерю Смелого, все-таки
чувствую себя неожиданно
счастливой… Я испытала грозу в горах, такую же грозу, от которой погибли мои отец и мать… Я была на краю гибели и видела Керима… Жаль Смелого!.. Жаль бесконечно, но без жертв обойтись нельзя… Чтобы видеть Керима, этого страшного для всех удальца-душмана, можно пожертвовать конем…
Володя кинул еще доллар, поднялся на корвет и
почувствовал себя необыкновенно
счастливым.
И как только эти слова были сказаны, и он, и она поняли, что дело кончено, что то, что должно было быть сказано, не будет сказано»… Они возвращаются с прогулки с пристыженными лицами, оба испытывают одинаковое чувство, подобное тому, какое испытывает ученик после неудавшегося экзамена… «Левин и Кити
чувствовали себя особенно
счастливыми и любовными в нынешний вечер. Что они были счастливы своею любовью, это заключало в
себе неприятный намек на тех, которые того же хотели и не могли, и им было совестно».
Анна
чувствует себя «непростительно-счастливою и полною радости жизни».
Это мы слышали и от Оленина: «Любя ее, я
чувствую себя нераздельною частью всего
счастливого божьего мира…
Нa следующий день мы расстались. Удэхейцы вошли в лодки и, пожелав нам
счастливого пути, отчалили от берега. Когда обе улимагды достигли порога, удэхейцы еще раз послали нам приветствия руками и скрылись в каменных ловушках. Мы остались одни и сразу
почувствовали себя отрезанными от мира, населенного людьми. Теперь нам предстояло выполнить самую трудную часть пути.
Иван Петрович оставил в покое Грохольского и Лизу и прилепился к своим дамам. Целый день слышался из его дачи говор, смех, звон посуды… До глубокой ночи не тушились огни… Грохольский заблагодушествовал… Наконец таки, после долгого мучительного антракта, он
почувствовал себя опять
счастливым и покойным. Иван Петрович с двумя не вкушал такого счастья, какое вкушал он с одной… Но — увы! У судьбы нет сердца. Она играет Грохольскими, Лизами, Иванами, Мишутками, как пешками… Грохольский опять потерял покой…
Он по-прежнему не отрывал от нее глаз и услаждал
себя мыслью: «Как я счастлив!» Бедняга на самом таки деле
чувствовал себя ужасно
счастливым.
Проснулся я в начале двенадцатого и долго еще лежал в постели. В комнате полумрак, яркое полуденное солнце пробирается сквозь занавески и играет на стекле графина; тихо; снизу издалека доносятся звуки рояля…
Чувствуешь себя здоровым и бодрым, на душе так хорошо, хочется улыбаться всему. Право, вовсе не трудно быть
счастливым!
В первый раз со дня кончины мамы я
почувствовала себя снова
счастливой. Мы ехали по тропинке, между рядами невысоких гор, в тихой долине Куры… А по берегам реки вырастали по временам в сгущающихся сумерках развалины замков и башен, носивших на
себе печать давних и грозных времен.
Отец его был дьякон, дед — священник, прадед — дьякон, и весь род его, быть может, со времен принятия на Руси христианства, принадлежал к духовенству, и любовь его к церковным службам, духовенству, к звону колоколов была у него врожденной, глубокой, неискоренимой; в церкви он, особенно когда сам участвовал в служении,
чувствовал себя деятельным, бодрым,
счастливым.