Неточные совпадения
— Да отвори, жив аль нет? И все-то он дрыхнет! — кричала Настасья,
стуча кулаком в дверь, — целые дни-то деньские, как пес, дрыхнет! Пес и есть! Отвори, что ль. Одиннадцатый
час.
А Лютов, вынув
часы,
постукивая мундштуком по стеклу, спросил...
Затем он подумал, что вокруг уже слишком тихо для человека. Следовало бы, чтоб
стучал маятник
часов, действовал червяк-древоточец, чувствовалась бы «жизни мышья беготня». Напрягая слух, он уловил шорох листвы деревьев в парке и вспомнил, что кто-то из литераторов приписал этот шорох движению земли в пространстве.
Вообще все шло необычно просто и легко, и почти не чувствовалось, забывалось как-то, что отец умирает. Умер Иван Самгин через день, около шести
часов утра, когда все в доме спали, не спала, должно быть, только Айно; это она,
постучав в дверь комнаты Клима, сказала очень громко и странно низким голосом...
Он чувствовал себя обессиленным, оскорбленным и даже пошатывался, идя в кабинет. В левом виске
стучало, точно там были спрятаны
часы.
Однажды, воротясь поздно из театра, он с извозчиком
стучал почти
час в ворота; собака, от скаканья на цепи и лая, потеряла голос. Он иззяб и рассердился, объявив, что съедет на другой же день. Но и другой, и третий день, и неделя прошла — он еще не съезжал.
Однажды тишина в природе и в доме была идеальная; ни стуку карет, ни хлопанья дверей; в передней на
часах мерно
постукивал маятник да пели канарейки; но это не нарушает тишины, а придает ей только некоторый оттенок жизни.
Тихо; только раздаются шаги тяжелых, домашней работы сапог Ильи Ивановича, еще стенные
часы в футляре глухо
постукивают маятником, да порванная время от времени рукой или зубами нитка у Пелагеи Игнатьевны или у Настасьи Ивановны нарушает глубокую тишину.
Если б только одно это, я бы назвал его дураком — и дело с концом, а он затопал ногами, грозил пальцем,
стучал палкой: «Я тебя, говорит, мальчишку, в острог: я тебя туда, куда ворон костей не заносил; в двадцать четыре
часа в мелкий порошок изотру, в бараний рог согну, на поселение сошлю!» Я дал ему истощить весь словарь этих нежностей, выслушал хладнокровно, а потом прицелился в него.
На другой день,
часов в десять утра, кто-то
постучал к нему в комнату. Он, бледный, угрюмый, отворил дверь и остолбенел.
На другой день утром,
часов в 8, кто-то
стучит в дверь.
— Теперь только чайку испить — и дело в шляпе. Поп Савел уже наведывался, он все еще вчерашним пьян… А слышите, как меленка-то
постукивает? Капитон с трех
часов пустил все обзаведение…
— Как вы смели, милостивый государь, как решились обеспокоить незнакомую вам даму в ее доме и в такой
час… и явиться к ней говорить о человеке, который здесь же, в этой самой гостиной, всего три
часа тому, приходил убить меня,
стучал ногами и вышел как никто не выходит из порядочного дома.
Сядет, бывало, за фортепьяны (у Татьяны Борисовны и фортепьяны водились) и начнет одним пальцем отыскивать «Тройку удалую»; аккорды берет,
стучит по клавишам; по целым
часам мучительно завывает романсы Варламова: «У-единенная сосна» или: «Нет, доктор, нет, не приходи», а у самого глаза заплыли жиром и щеки лоснятся, как барабан…
Он не обедал в этот день и не лег по обыкновению спать после обеда, а долго ходил по кабинету,
постукивая на ходу своей палкой. Когда
часа через два мать послала меня в кабинет посмотреть, не заснул ли он, и, если не спит, позвать к чаю, — то я застал его перед кроватью на коленях. Он горячо молился на образ, и все несколько тучное тело его вздрагивало… Он горько плакал.
У меня так условлено, что если я сам не отворю дверь до десятого
часу и не крикну, чтобы мне подали чаю, то Матрена сама должна
постучать ко мне.
Евгения Петровна тихо прошла со свечою по задним комнатам. В другой маленькой детской спала крепким сном мамка, а далее, закинув голову на спинку дивана, похрапывала полнокровная горничная. Хозяйка тем же осторожным шагом возвратилась в спальню. Вязмитинов еще не возвращался. В зале
стучал медленно раскачивающийся маятник стенных
часов.
Она ушла в угол, где стояла кровать, закрытая ситцевым пологом, и Андрей, сидя у стола, долго слышал теплый шелест ее молитв и вздохов. Быстро перекидывая страницы книги, он возбужденно потирал лоб, крутил усы длинными пальцами, шаркал ногами.
Стучал маятник
часов, за окном вздыхал ветер.
Тихо. Отчетливо
стучит маятник
часов, мерно отсекая секунды.
На западе ежесекундно в синей судороге содрогалось небо. Голова у меня горела и
стучала. Так я просидел всю ночь и заснул только
часов в семь утра, когда тьма уже втянулась, зазеленела и стали видны усеянные птицами кровли…
— Ах, забияка! Вот я тебя! — и
стучит в стекло пальцем на воробья, который синичку клюнул… Затем идет в кабинет и работает. Перед обедом выходит в лес гулять, и за ним три его любимые собаки: Бутылка, Стакан и огромная мохнатая Рюмка, которые были приучены так, что ни на одну птицу не бросались; а после обеда спит до девяти
часов.
Ночью она ворочалась с боку на бок, замирая от страха при каждом шорохе, и думала: «Вот в Головлеве и запоры крепкие, и сторожа верные,
стучат себе да
постукивают в доску не уставаючи — спи себе, как у Христа за пазушкой!» Днем ей по целым
часам приходилось ни с кем не вымолвить слова, и во время этого невольного молчания само собой приходило на ум: вот в Головлеве — там людно, там есть и душу с кем отвести!
Ему в этом не отказали, и дело сделалось. Пред вечером чиновник секретно передал дьякону ничего не значащее письмо, а через
час после сумерек к дому отца Захарии тихо подъехал верхом огромный черный всадник и, слегка
постучав рукой в окошко, назвал «кроткого попа» по имени.
Никого не встретив и никем не замеченный, Ахилла дошел до погоста в начале двенадцатого
часа. Он посмотрел на ворота; они заперты и слегка
постукивают, колеблемые свежим весенним ветром. Черт, очевидно, ходит не в эти ворота, а у него должна быть другая большая дорога.
В передней швейцар улыбался и спрашивал: когда будет новый генерал?
Часы, приобретенные для генеральского дома за пять генералов перед сим,
стучали «тик-так! тик-так!» — как будто бы говорили: «Мы видели пять генералов! мы видели пять генералов! мы видели пять генералов!»
Наконец сегодня утром, около десяти
часов, я поднялся по лестнице со двора и, никого не встретив,
постучал к Гезу.
На другой же день можно было видеть, как тетка Анна и молоденькая сноха ее перемывали горшки и корчаги и как после этого обе
стучали вальками на берегу ручья. Глеб, который не без причины жаловался на потерянное время — время подходило к осени и пора стояла, следовательно, рабочая, — вышел к лодкам, когда на бледнеющем востоке не успели еще погаснуть звезды. За
час до восхода он, Захар и Гришка были на Оке.
Тарас смотрел на Фому равнодушно и спокойно. Смотрел, молчал и тихо
постукивал пальцами по краю стола. Любовь беспокойно вертелась на стуле. Маятник
часов глухим, вздыхающим звуком отбивал секунды. И сердце Фомы билось медленно и тяжко, чувствуя, что здесь никто не откликнется теплым словом на его тяжелое недоумение.
Чуть только где-нибудь по соседству к его нумеру, после десяти
часов вечера слышался откуда-нибудь веселый говор, смех, или хотя самый ничтожный шум, m-r le pretre выходил в коридор со свечою в руке, неуклонно тек к двери, из-за которой раздавались голоса, и,
постучав своими костлявыми пальцами, грозно возглашал: «Ne faites point tant de bruit!» [Не шумите так! (франц.).] и затем держел столь же мерное течение к своему нумеру, с полною уверенностью, что обеспокоивший его шум непременно прекратится.
— Барин, а барин! Вставать пора! Барин! Двенадцатый
час!.. — кричал поутру коридорный,
стуча в дверь номера, где спал Колесов. Но тот не откликался.
Ночь была холодная; я прозяб до костей, устал и хотел спать; следовательно, нимало не удивительно, что позабыл все приличие и начал так
постукивать тяжелой скобою, что окна затряслись в доме, и грозное «хоц таузент! вас ист дас?» [«проклятье! что это такое?» (нем.)] прогремело, наконец, за дверьми; они растворились; толстая мадам с заспанными глазами высунула огромную голову в миткалевом чепце и повторила вовсе не ласковым голосом свое: «Вас ист дас?» — «Руссишер капитен!» — закричал я также не слишком вежливо; миткалевой чепец спрятался, двери захлопнулись, и я остался опять на холоду, который
час от
часу становился чувствительнее.
Крупные дождевые капли
стучали в окна почтового двора села Завидова, в котором Рославлев уже более двух
часов дожидался перемены лошадей.
— Мы далеко ушли, дядюшка Гро, а ведь как раз в это время вы подняли бы меня с жалкого ложа и, согрев тумаком, приказали бы идти
стучать в темное окно трактира „Заверни к нам“, чтоб дали бутылку…» Меня восхищало то, что я ничего не понимаю в делах этого дома, в особенности же совершенная неизвестность, как и что произойдет через
час, день, минуту, — как в игре.
В исходе четвертого
часа в зале и в гостиной начинается движение. Это из консерватории вернулась Лиза и привела с собою подруг. Слышно, как играют на рояли, пробуют голоса и хохочут; в столовой Егор накрывает на стол и
стучит посудой.
Жаль было лишиться
часов — я их положил возле постели, на ночной столик; они так приятно и забавно
постукивали…
То раздувая ноздри, как лошадь, Цыганок по целым
часам нюхал воздух — ему чудилось, что пахнет коноплями и пожарным дымком, бесцветной и едкой гарью; то волчком крутился по камере, быстро ощупывая стены,
постукивая пальцем, примеряясь, точа взглядом потолок, перепиливая решетки.
И все стало казаться игрушечным Василию Каширину, присужденному к смертной казни через повешение: его камера, дверь с глазком, звон заведенных
часов, аккуратно вылепленная крепость, и особенно та механическая кукла с ружьем, которая
стучит ногами по коридору, и те другие, которые, пугая, заглядывают к нему в окошечко и молча подают еду.
— Поедете… по-е-де-те… —
стучали часы, но глуше, глуше…
В 6
часов утра дежурный надзиратель безмолвно проходил вдоль кроватей,
стуча рукою по громозвучным их дверцам, и тогда — о горе! — приходилось из нагретой постели, накинув халат, бежать по холодным сеням в свою палату, где неуклюжий на вид чухонец Мерт успевал уже, дурно ли хорошо ли, перечистить платье и сапоги.
Тук, тук… Бух, бух, бух… Ага… Кто? Кто? Что?.. Ах,
стучат… ах, черт,
стучат… Где я? Что я?.. В чем дело? Да, у себя в постели… Почему же меня будят? Имеют право, потому что я дежурный. Проснитесь, доктор Бомгард. Вон Марья зашлепала к двери открывать. Сколько времени? Половина первого… Ночь. Спал я, значит, только один
час. Как мигрень? Налицо. Вот она!
И всё вокруг них тихо: на полу толстые половики лежат, шагов не слыхать, говорят люди мало, вполголоса, — даже
часы на стене осторожно
постукивают. Пред иконами неугасимые лампады горят, везде картинки наклеены: страшный суд, муки апостольские, мучения святой Варвары. А в углу на лежанке старый кот лежит, толстый, дымчатый, и зелёными глазами смотрит на всё — блюдёт тишину. В тишине этой осторожной ни Ларионова пения, ни птиц наших долго не мог я забыть.
Ветер
стучал в окна, в крышу; слышался свист, и в печи домовой жалобно и угрюмо напевал свою песенку. Был первый
час ночи. В доме все уже легли, но никто не спал, и Наде все чуялось, что внизу играют на скрипке. Послышался резкий стук, должно быть сорвалась ставня. Через минуту вошла Нина Ивановна в одной сорочке, со свечой.
Но порой, особенно в сумерки, в тот
час, когда гул колоколов напоминал ему то мгновение, когда впервые задрожала, заныла вся грудь его дотоле неведомым чувством, когда он стал возле нее на коленях в Божием храме, забыв обо всем, и только слышал, как
стучало ее робкое сердце, когда слезами восторга и радости омыл он новую, светлую надежду, мелькнувшую ему в его одинокой жизни, — тогда буря вставала из уязвленной навеки души его.
Он думал это, а
часы все
стучали и
стучали, назойливо повторяя вечную песенку времени. Многое напоминала ему эта песня.
Николай мысленно обругал её, вошёл в сени и заглянул в комнату: у постели, закрыв отца, держа его руку в своей, стоял доктор в белом пиджаке. Штаны на коленях у него вздулись, это делало его кривоногим, он выгнул спину колесом и смотрел на
часы, держа их левой рукою; за столом сидел широкорожий, краснощёкий поп Афанасий, неуклюжий и большой, точно копна,
постукивал пальцами по тарелке с водой и следил, как тонут в ней мухи.
Она прижалась к юноше. Листок
Так жмется к ветке, бурю ожидая.
Стучало сердце в ней, как молоток,
Уста полураскрытые, пылая,
Шептали что-то. С головы до ног
Она горела. Груди молодые
Как персики являлись наливные
Из-под сорочки… Сашкина рука
По ним бродила медленно, слегка…
Но… есть во мне к стыдливости вниманье —
И целый
час я пропущу в молчанье.
Через
час уже он был в городке и, утомленный, разбитый, прислонившись туловищем и горячим лицом к воротам постоялого двора,
стучал скобкой. Где-то в городке спросонок лаяла собака, и точно в ответ на его стук около церкви зазвонили в чугунную доску…
Припомнил Огнев свои разъезды по волостям, пикники, рыбные ловли, поездку всем обществом в девичий монастырь к игуменье Марфе, которая каждому из гостей подарила по бисерному кошельку, припомнил горячие, нескончаемые, чисто русские споры, когда спорщики, брызжа и
стуча кулаками по столу, не понимают и перебивают друг друга, сами того не замечая, противоречат себе в каждой фразе, то и дело меняют тему и, поспорив
часа два-три, смеются...
Иван Иванович. Я приехал сюда, братец ты мой,
часов в восемь… Все еще спали… Пришел сюда, да и давай ногами
стучать… Смотрю, выходит она… смеется… Бутылочку мадерки распили. Диана три рюмочки выпила, а я остальное…
Провизор не ответил. Свойкин опустился на диван и принялся ждать. Кассир кончил считать мелочь, глубоко вздохнул и щелкнул ключом. В глубине одна из темных фигур завозилась около мраморной ступки. Другая фигура что-то болтала в синей склянке. Где-то мерно и осторожно
стучали часы.