Неточные совпадения
Из животных здесь держатся изюбр, дикая козуля, кабарга, кабан, тигр, росомаха, енотовидная собака, соболь и рысь. Последняя
чаще всего встречается по реке Култухе. С 1904 года по Алчану стали производиться большие порубки и сплав леса. Это в значительной степени разогнало зверей, но все же и теперь еще
казаки по старой памяти ходят на Алчан и никогда не возвращаются с пустыми руками.
Днем четвероногие обитатели тайги забиваются в
чащу, но перед сумерками начинают подыматься со своих лежек. Сначала они бродят по опушкам леса, а когда ночная мгла окутает землю, выходят пастись на поляны.
Казаки не стали дожидаться сумерек и пошли тотчас, как только развьючили лошадей и убрали седла. На биваке остались мы вдвоем с Дерсу.
Большую
часть своего успеха я отношу к примерной самоотверженности и честной службе сибирских стрелков и уссурийских
казаков, бывших со мной в путешествиях.
Довольно сказать, что дело дошло до пушечной картечи и ружейных выстрелов. Мужики оставили домы, рассыпались по лесам;
казаки их выгоняли из
чащи, как диких зверей; тут их хватали, ковали в цепи и отправляли в военно-судную комиссию в Козьмодемьянск.
Еще когда он посещал университет, умерла у него старуха бабушка, оставив любимцу внуку в наших местах небольшое, но устроенное имение, душ около двухсот. Там он, окончивши курс, и приютился, отказавшись в пользу сестер от своей
части в имении отца и матери. Приехавши, сделал соседям визиты, заявляя, что ни в казне, ни по выборам служить не намерен, соперником ни для кого не явится, а будет жить в своем Веригине вольным
казаком.
Вскоре я тоже всеми силами стремился как можно
чаще видеть хромую девочку, говорить с нею или молча сидеть рядом, на лавочке у ворот, — с нею и молчать было приятно. Была она чистенькая, точно птица пеночка, и прекрасно рассказывала о том, как живут
казаки на Дону; там она долго жила у дяди, машиниста маслобойни, потом отец ее, слесарь, переехал в Нижний.
Веселые, буйные песни пелись только тогда, когда их заводил
казак,
чаще же пели унылые и тягучие о «бессовестном народе», «Уж как под лесом-лесочком» и о смерти Александра I: «Как поехал наш Лександра свою армию смотреть».
Маленький, медный
казак казался мне не человеком, а чем-то более значительным — сказочным существом, лучше и выше всех людей. Я не мог говорить с ним. Когда он спрашивал меня о чем-нибудь, я счастливо улыбался и молчал смущенно. Я готов был ходить за ним молча и покорно, как собака, только бы
чаще видеть его, слышать, как он поет.
Со времен Петра Великого они были употребляемы в большой
части главных военных действий России, как-то: в 1696 под Азовом; в 1701, 1703, 1704 и 1707 против шведов; в 1708 году 1225
казаков были опять посланы для усмирения башкирцев; в 1711 году 1500 человек на Кубань; в 1717 году 1500
казаков пошли с князем Бековичем-Черкасским в Хиву; и так далее» (г. Левшин).
Шорох в
чаще обратил внимание
казаков. Пестрый лягавый ублюдок, отыскивая след и усиленно махая облезлым хвостом, подбегал к кордону. Лукашка узнал собаку соседа охотника, дяди Ерошки, и вслед за ней разглядел в
чаще подвигавшуюся фигуру самого охотника.
Казак бòльшую
часть времени проводит на кордонах, в походах, на охоте или рыбной ловле.
— Гей, Лука! — послышался ему недалеко из
чащи пронзительно-звучный голос Назарки. —
Казаки ужинать пошли.
В первый день решительной битвы русских с гетманом Хоткевичем, то есть 22 августа 1612 года, около полудня, в бывшей Стрелецкой слободе, где ныне Замоскворечье, близ самого Крымского брода, стояли дружины князя Трубецкого, составленные по большей
части из буйных
казаков, пришедших к Москве не для защиты отечества, но для грабежа и добычи.
С первого взгляда можно было принять всю толпу за шайку разбойников: большая
часть из них была одета в крестьянские кафтаны; но кой-где мелькали остроконечные шапки стрельцов, и человека три походили на
казаков; а тот, который вышел вперед и, по-видимому, был начальником всей толпы, отличался от других богатой дворянской шубою, надетою сверх простого серого зипуна; он подошел к Юрию и спросил его не слишком ласково...
Совсем другая участь постигла остальную
часть гарнизона, вышедшую под начальством пана Струса на сторону князя Трубецкого: буйные
казаки, для которых не было ничего святого, перерезали большую
часть пленных поляков и ограбили остальных.
Казаки столпились вокруг своих начальников; но большая
часть из них явно показывала свою ненависть к нижегородцам, и многие решительно объявляли, что не станут драться с гетманом. Атаманы, готовые идти на помощь к князю Пожарскому, начинали уже колебаться, как вдруг один из
казаков, который с кровли высокой избы смотрел на сражение, закричал...
Остальную
часть дня и всю ночь пленные, под прикрытием тридцати
казаков и такого же числа вооруженных крестьян, шли, почти не отдыхая. Перед рассветом Зарецкой сделал привал и послал в ближайшую деревню за хлебом; в полчаса крестьяне навезли всяких съестных припасов. Покормив и своих и неприятелей, Зарецкой двинулся вперед. Вскоре стали им попадаться наши разъезды, и часу в одиннадцатом утра они подошли, наконец, к аванпостам русского авангарда.
— Немощь у меня к зелену вину, — объяснял дьячок, — а соблазн везде… Своя монастырская братия стомаха ради и
частых недуг вкушает, а потом поп Мирон в Служней слободе,
казаки из слобод, воинские люди… Ох, великое искушение, ежели человек слабеет!.. Ну, игумен Моисей и истязал меня многажды…
Лошади, коровы, овцы и ульи мало-помалу, друг за дружкой стали исчезать со двора, долги росли, жена становилась постылой… Все эти напасти, как говорил Максим, произошли оттого, что у него злая, глупая жена, что бог прогневался на него и на жену… за больного
казака. Он всё
чаще и
чаще напивался. Когда был пьян, то сидел дома и шумел, а трезвый ходил по степи и ждал, не встретится ли ему
казак…
С открытием навигации в 1854 году генерал-губернатор Восточной Сибири Н. Н. Муравьев с отрядом забайкальских
казаков и
частей 13-го и 14-го линейных батальонов спустился на баржах и плотах по реке Амуру от Усть-Стрелочного караула до поста Мариинского, основанного им у входа в озеро Кизи. [Свербеев. Описание плавания по реке Амуру. (Экспедиции генерал-губернатора Восточной Сибири 1854 г.). «Записки Сибирского отдела Русского Географического общества», 1857 г., кн. 3.]
Казаки срубили несколько больших деревьев так, чтобы открыть возможно большую
часть неба.
Сидение в фанзе Кивета особенно было тягостно для стрелков и
казаков. Они придумывали всякие способы, чтобы развлечься и
чаще всего ходили на охоту. Наиболее удачливым был из них Ноздрин. Уходил он в одиночку на целый день и возвращался совеем в темноте.
Между тем с Гусевым стало твориться что-то неладное. То он впадал в апатию и подолгу молчал, то вдруг начинал бредить с открытыми глазами. Дважды Гусев уходил,
казаки догоняли его и силой приводили назад. Цынги я не боялся, потому что мы ели стебли подбела и черемуху, тифозных бактерий тоже не было в тайге, но от истощения люди могли обессилеть и свалиться с ног. Я заметил, что привалы делались все
чаще и
чаще.
Казаки не садились, а просто падали на землю и лежали подолгу, закрыв лицо руками.
Солдаты бурно побежали в гору на юнкеров. А в спину, из леса,
частым грозовым дождем сыпались пули; люди, дергаясь в судорогах, катились с откосов. Из глубины ущелья скакали
казаки.
По дорогам двигались пехотные
части и артиллерийские парки, сновали запыленные
казаки.
Утром мы пошли дальше, к вечеру пришли в Каюань. Там скопилась масса обозов и войсковых
частей. Мы ночевали в фанзе рядом с уральскими
казаками. Они ругали пехоту, рассказывали, как дикими толпами пехотинцы бежали вдоль железной дороги; Куропаткин послал уральцев преградить им отступление, — солдаты стали стрелять в
казаков.
— Помилуй бог, как хорошо, помилуй бог, как хорошо. Вы, ребята, — обратился он к
казакам, — возьмите моего коня и засядьте в
чащу за кустарником, там вас никто не видит.
Сделав таким образом точную съемку лагеря, Александр Васильевич спрятал свою книжку, спустился с дерева и снова, то ползком, то согнувшись в три погибели, то бегом, между высокими кустами вернулся к тому месту, где его ожидали
казаки. Последние были в большой тревоге. Увидав, что их подполковник пошел прямо, на так сильно испугавший их неприятельский лагерь,
казаки послушно забрались вместе с конем Суворова в
частый кустарник и притаились там.
Чтобы добыть и то и другое, Александр Васильевич задумал отправиться к генералу Фермору и уговорить его помочь Бергу. Под вечер, с двумя
казаками и проводником, въехал он в дремучий лес, которым ему надо было пробраться до лагеря Фермора. В лесу царил мрак, так как небо было покрыто тучами. Вскоре начался дождь. Всадники все более и более углублялись в
чащу.
Александр Васильевич, по своему обыкновению, был всегда впереди и дорого поплатился бы за свою неустрашимость. Его окружили несколько турок, и он погиб бы непременно, если бы несколько
казаков и гренадер не подоспели к нему на помощь. Турки были
частью убиты,
частью обращены в бегство, но Суворов, сильно раненный в ногу, упал на землю.
Казаки забирали их по
частям.
Казаки получили так много добычи, что не могли забрать ее полностью на струга и
часть зарыли в устье Туры.
Не прошло и получаса после того, как челны причалили к берегу, вдруг из
чащи леса на
казаков полетела туча стрел.
Дойдя до ближайшей станицы враждебных чувашей, они многих из них перебили, еще более разогнали, захватили много драгоценной пушнины, самопалов, стрел и вернулись в поселок с знатной, а особенно на первый раз, добычей.
Часть мехов Ермак Тимофеевич, по приговору круга, подарил Строгановым, которые отдарили их угощением. Целый день пировали
казаки. Поразмяты были у них и ноги, и богатырские плечи.
— На нехристей! — крикнул Ермак Тимофеевич и вместе со всеми бросился в лес. В
чаще действительно укрывались остяки. Многих перебили. Остальные дали деру в глубь леса.
Казаки не стали их преследовать и вернулись на поляну досыпать.