Неточные совпадения
Когда Вронский смотрел на
часы на балконе Карениных, он был так растревожен и занят своими мыслями, что видел стрелки на
циферблате, но не мог понять, который
час.
Чичиков кинул вскользь два взгляда: комната была обвешана старенькими полосатыми обоями; картины с какими-то птицами; между окон старинные маленькие зеркала с темными рамками в виде свернувшихся листьев; за всяким зеркалом заложены были или письмо, или старая колода карт, или чулок; стенные
часы с нарисованными цветами на
циферблате… невмочь было ничего более заметить.
Он сидит подле столика, на котором стоит кружок с парикмахером, бросавшим тень на его лицо; в одной руке он держит книгу, другая покоится на ручке кресел; подле него лежат
часы с нарисованным егерем на
циферблате, клетчатый платок, черная круглая табакерка, зеленый футляр для очков, щипцы на лоточке.
— Эх ты, романтик, — сказал он, потягиваясь, расправляя мускулы, и пошел к лестнице мимо Туробоева, задумчиво смотревшего на
циферблат своих
часов. Самгину сразу стал совершенно ясен смысл этой длинной проповеди.
Он встал и начал быстро пожимать руки сотрапезников, однообразно кивая каждому гладкой головкой, затем, высоко вскинув ее, заложив одну руку за спину, держа в другой
часы и глядя на
циферблат, широкими шагами длинных ног пошел к двери, как человек, совершенно уверенный, что люди поймут, куда он идет, и позаботятся уступить ему дорогу.
Невольным движением он вынул
часы, но, не взглянув на
циферблат, тотчас же спрятал их.
Вынув
часы из кармана жилета, глядя на
циферблат, он продолжал лениво...
Потом он долго и внимательно смотрел на
циферблат стенных
часов очень выпуклыми и неяркими глазами. Когда профессор исчез, боднув головою воздух, заика поднял длинные руки, трижды мерно хлопнул ладонями, но повторил...
Он снял очки, сунул их в карман и, вынув
часы, глядя на
циферблат, сообразил...
Дмитрий, махнув рукой, вынул из кармана брюк серебряные
часы без цепочки и, глядя на
циферблат, сказал медленно и скучно...
— Мир вдохновляется Францией, — говорил доктор, размахивая левой рукой, а правой вынул
часы из кармана жилета и показал
циферблат Вере Петровне.
— Вообще — жить становится любопытно, — говорил он, вынув дешевенькие стальные
часы, глядя на
циферблат одним глазом. — Вот — не хотите ли познакомиться с одним интереснейшим явлением? Вы, конечно, слышали: здесь один попик организует рабочих. Совершенно легально, с благословения властей.
Из окна, точно дым, выплывало умоляющее бормотанье Дуняши, Иноков тоже рассказывал что-то вполголоса, снизу, из города, доносился тяжелый, но мягкий, странно чавкающий звук, как будто огромные подошвы шлепали по камню мостовой. Самгин вынул
часы, посмотрел на
циферблат — время шло медленно.
Зачем употреблять вам все руки на возделывание риса? употребите их на добывание металлов, а рису вам привезут с Зондских островов — и вы будете богаче…» — «Да, — прервал Кавадзи, вдруг подняв свои широкие веки, — хорошо, если б иностранцы возили рыбу, стекло да рис и тому подобные необходимые предметы; а как они будут возить вон этакие
часы, какие вы вчера подарили мне, на которые у нас глаза разбежались, так ведь японцы вам отдадут последнее…» А ему подарили прекрасные столовые астрономические
часы, где кроме обыкновенного
циферблата обозначены перемены луны и вставлены два термометра.
Не знаю, чем я больше был потрясен: его открытием или его твердостью в этот апокалипсический
час: в руках у него (я увидел это только теперь) была записная книжка и логарифмический
циферблат. И я понял: если даже все погибнет, мой долг (перед вами, мои неведомые, любимые) — оставить свои записки в законченном виде.
В углу висели стенные
часы с разрисованным цветочками
циферблатом и подтянутыми на цепочках медными гирями; на перегородке, соединявшейся с потолком деревянными, выкрашенными известкой палочками (за которой, верно, стояла кровать), висело на гвоздиках две рясы.
Наконец раздался тихий, густой звук больших стенных
часов, пробивших один раз. С некоторым беспокойством повернул он голову взглянуть на
циферблат, но почти в ту же минуту отворилась задняя дверь, выходившая в коридор, и показался камердинер Алексей Егорович. Он нес в одной руке теплое пальто, шарф и шляпу, а в другой серебряную тарелочку, на которой лежала записка.
«Семнадцать минут… восемнадцать», — считал он, обиженно поглядывая на жёлтый
циферблат стенных
часов, огромный, как полная луна на восходе, и такой же мутно-зловещий.
Высокий дьячок, стоя перед
часами, скоблил пальцем жёлтый
циферблат, густо засиженный мухами; эти мухи — большущие, синие — наполняли воздух горницы непрерывным гудением. Всё вокруг было крепко оклеено вязкою тоскою, всё как бы остановилось, подчиняясь чьей-то неведомой власти.
И вот он снова читает целыми днями, до боли в глазах, ревниво оберегая себя от всяких помех, никуда не выходя, ничем не интересуясь и лишь изредка поглядывая на чёрные стрелки
часов, отмечавших таяние времени по жёлтому, засиженному мухами
циферблату.
Ветер дул в спину. По моему расчету, через два
часа должен был наступить рассвет. Взглянув на свои
часы с светящимся
циферблатом, я увидел именно без пяти минут четыре. Ровное волнение не представляло опасности. Я надеялся, что приключение окончится все же благополучно, так как из разговоров на «Бегущей» можно было понять, что эта часть океана между Гарибой и полуостровом весьма судоходна. Но больше всего меня занимал теперь вопрос, кто и почему сел со мной в эту дикую ночь?
Директор — Сергей Валерьянович Шелковников — пил стакан за стаканом зельтерскую воду, поминутно вытаскивал
часы и, не успев взглянуть на
циферблат, тотчас же машинально прятал их в карман.
Как бы ни были велики барыши русского простолюдина, единственное изменение в его домашнем быту будет заключаться в двух-трех лубочных картинках, прибитых вкривь и вкось и на живую нитку, стенных
часах с расписным неизмеримым
циферблатом и кукушкой, и медном, раз в век луженном, никогда не чищенном самоваре.
Ирина, вероятно, заметила что-то особенное в выражении лица у Литвинова; она остановилась перед лавкой, в которой продавалось множество крошечных деревянных
часов шварцвальдского изделия, подозвала его к себе движением головы и, показывая ему одни из этих часиков, прося его полюбоваться миловидным
циферблатом с раскрашенной кукушкой наверху, промолвила не шепотом, а обыкновенным своим голосом, как бы продолжая начатую фразу, — оно меньше привлекает внимание посторонних...
И достает он тут из кармана серебряные
часы луковицей [
Часы луковицей — карманные старинные
часы с выпуклым толстым стеклом, напоминающие своей формой луковицу.], с написанным на
циферблате розаном и с бронзовой цепочкой! Я так и сомлел от восторга, — а тетка, Пелагея Петровна, как закричит во все горло...
Но в потаенном ящике моего письменного стола хранятся старинные серебряные
часы с розаном на
циферблате; я их купил у жида-разносчика, пораженный их сходством с
часами, некогда подаренными мне моим крестным отцом.
И этот «завтрашний
час дня», который еще так недавно ничем не отличался от других, был только спокойным движением стрелки по
циферблату золотых
часов, вдруг приобрел зловещую убедительность, выскочил из
циферблата, стал жить отдельно, вытянулся, как огромный черный столб, всю жизнь разрезающий надвое. Как будто ни до него, ни после него не существовало никаких других
часов, а он только один, наглый и самомнительный, имел право на какое-то особенное существование.
На стене, против меня, висели стенные
часы, устало опустив неподвижный маятник, их темный
циферблат — без стрелок — был похож на широкое лицо Шатунова, сегодня — напряженное более, чем всегда.
— Хорошо. Уж десять
часов скоро, — говорил Собакин, со спичкой разглядывая
циферблат своих
часов. — Далеко отсюда?
Это обыкновенные двухрублевые
часы с белым квадратным
циферблатом, разрисованным по углам розанами, с медными гирьками, к одной из которых подвязаны веревкой камень и железный болт, с избитым от времени, точно изжеванным, медным маятником.
Проходя мимо
часов, Меркулов смотрит на
циферблат. Большая стрелка уперлась прямо вверх, а маленькая отошла от нее чуть-чуть вправо. «После полуночи», — соображает Меркулов. Он сильно зевает, быстрым движением несколько раз кряду крестит рот и бормочет что-то вроде молитвы: «Господи… царица небесная… еще небось
часа два с половиной осталось… Святые угодники… Петра, Алексея, Ионы, Филиппа… добропоживших отцов и братии наших…»
И я тоже улыбнулся, и если бы я мог простить ей ее смех, то никогда не прощу этой своей улыбки. Это было пятого сентября, в шесть
часов вечера, по петербургскому времени. По петербургскому, добавляю я, потому, что мы находились тогда на вокзальной платформе, и я сейчас ясно вижу большой белый
циферблат и такое положение черных стрелок: вверх и вниз. Алексей Константинович был убит также ровно в шесть
часов. Совпадение странное, но могущее открыть многое догадливому человеку.
Она вынула из-за корсажа
часы, поднесла их к самым глазам и, отличив черную стрелку на белом
циферблате, нетерпеливо молвила про себя...
Георгий Дмитриевич. Все ловко, коллега. А знаешь, Алексей, вино-то крепкое: я, кажется, немного опьянел, голова кружится, и мальчики кровавые в глазах. Были при Годунове
часы? Глупый вопрос, но ты не удивляйся: я смотрю на
циферблат, и сегодня он совершенно особенный, живой и смотрит. Эх, нервы! У вас есть нервы, коллега?
Это опять касалось
часов и
циферблата, и притом одного смешного с ними случая.
И мне вспомнилось, как мы раз, подражая отцу, хотели так же умыть
циферблат на
часах в нашей детской и, к ужасу своему, увидали, что изображенный на нем Бука с корзинкою, в которой сидели непослушные дети, вдруг потерял свои очертания и наместо очень храброго лица являл что-то в высшей степени двусмысленное и смешное.
Лицо красивое, с чертами, строго размещенными, как на металлическом
циферблате длинных английских
часов Грагама.
Но странное дело, все эти распоряжения, заботы и планы, бывшие вовсе не хуже других издаваемых в подобных же случаях, не затрогивали сущности дела, а как стрелки
циферблата в
часах, отделенного от механизма, вертелись произвольно и бесцельно, не захватывая колес.
Как в
часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 160 000 русских и французов — всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей — был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно-исторической стрелки на
циферблате истории человечества.
Жизнь каждого из тех людей, кого я видел за эти дни, движется по строго определенному кругу, столь же прочному, как коридоры нашей тюрьмы, столь же замкнутому, как
циферблат тех
часов, что в невинности разума ежеминутно подносят они к глазам своим, не понимая рокового значения вечно движущейся и вечно к своему месту возвращающейся стрелки, — и каждый из них чувствует это, но в странном ослеплении уверяет, что он совершенно свободен и движется вперед.