Мы тронулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег
хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространилось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.
Неточные совпадения
Он вышел от нее очень поздно. Светила луна с той отчетливой ясностью, которая многое на земле обнажает как ненужное. Стеклянно
хрустел сухой снег
под ногами. Огромные дома смотрели друг на друга бельмами замороженных окон; у ворот — черные туши дежурных дворников; в пустоте неба заплуталось несколько звезд, не очень ярких. Все ясно.
Идти было неудобно и тяжело, снег набивался в галоши, лошади, покрытые черной попоной, шагали быстро, отравляя воздух паром дыхания и кисловатым запахом пота,
хрустел снег
под колесами катафалка и
под ногами четырех человек в цилиндрах, в каких-то мантиях с капюшонами, с горящими свечами в руках.
Запахло сыростью. Становилось все темнее и темнее. Деревья сгруппировались в каких-то чудовищ; в лесу стало страшно: там кто-то вдруг заскрипит, точно одно из чудовищ переходит с своего места на другое, и сухой сучок, кажется,
хрустит под его
ногой.
Пошли за город, по мелкому и чистому песку, на взморье:
под ногами хрустели раковинки.
Очевидно, что по пороше в один день не много сойдешь и убьешь зайцев; а когда первозимье устанавливается беспутно, говоря по-охотничьи, то есть снег идет днем, а не ночью и пороши ложатся неудобно, и если скоро сделается на снегу наст, который поднимает зайца, а не поднимает охотника,
хрустит под его
ногами и далеко вспугивает русака, — тогда этой заманчивой стрельбы вовсе не бывает.
Когда Петр Елисеич пришел в девять часов утра посмотреть фабрику, привычная работа кипела ключом. Ястребок встретил его в доменном корпусе и провел по остальным. В кричном уже шла работа, в кузнице, в слесарной, а в других только еще шуровали печи, смазывали машины, чинили и поправляли.
Под ногами уже
хрустела фабричная «треска», то есть крупинки шлака и осыпавшееся с криц и полос железо — сор.
Какие этой порой бывают ночи прелестные, нельзя рассказать тому, кто не видал их или, видевши, не чувствовал крепкого, могучего и обаятельного их влияния. В эти ночи, когда
под ногою хрустит беленькая слюда, раскинутая по черным талинам, нельзя размышлять ни о грозном часе последнего расчета с жизнью, ни о ловком обходе подводных камней моря житейского. Даже сама досужая старушка-нужда забывается легким сном, и не слышно ее ворчливых соображений насчет завтрашнего дня.
Ванька спросонья, разумеется, исполнял все это, как через пень колоду валил, так что Семен Яковлевич и Евлампия Матвеевна уже ушли, и Павел едва успел их нагнать. Свежий утренний воздух ободряющим и освежающим образом подействовал на него; Павел шел, жадно вдыхая его;
под ногами у него
хрустел тоненький лед замерзших проталин; на востоке алела заря.
— Так! — сказал офицер, откидываясь на спинку стула.
Хрустнул пальцами тонких рук, вытянул
под столом
ноги, поправил усы и спросил Николая...
Закутавшись в одеяло, я сидел, подобрав
ноги, на гробнице, лицом к церкви, и, когда шевелился, гробница поскрипывала, песок
под нею
хрустел.
Под ногою хрустели стеклянные корочки льда, вспыхивали синие искры — отражения звёзд.
Хрустит снег
под его тяжёлыми
ногами, кругом напряжённое молчание, обе стенки дружно обнимают бойцов широким кругом, покрикивая...
Ручейки, которые днем весело бороздили по всем улицам, разъедая «череп», [Черепом называется тонкий слой льда, который весной остается на дороге; днем он тает, а ночью замерзает в тонкую ледяную корку, которая
хрустит и ломается
под ногами.
Рука Павла, перестав дрожать, взметнулась, он весь странно оторвался от лавки, открыл рот, тихонько взвизгнул, сжался комом и бросился
под ноги большого человека, — Артамонов с наслаждением ударил его правой
ногою в грудь и остановил; мальчик
хрустнул, слабо замычал, опрокинулся на бок.
Фустов шел впереди, размахивая руками, было холодно, снег
хрустел, как соль,
под ногами.
Под ногами у него
хрустели беспрестанно сухие сучья, которые покрывали землю целым пластом.
Ночь вокруг и лес. Между деревьев густо налилась сырая тьма и застыла, и не видно, что — дерево, что — ночь. Блеснёт сверху лунный луч, переломится во плоти тьмы — и исчезнет. Тихо. Только
под ногами ветки
хрустят и поскрипывает сухая хвоя.
В сосновом лесу было торжественно, как в храме; могучие, стройные стволы стояли, точно колонны, поддерживая тяжёлый свод тёмной зелени. Тёплый, густой запах смолы наполнял воздух,
под ногами тихо
хрустела хвоя. Впереди, позади, с боков — всюду стояли красноватые сосны, и лишь кое-где у корней их сквозь пласт хвои пробивалась какая-то бледная зелень. В тишине и молчании двое людей медленно бродили среди этой безмолвной жизни, свёртывая то вправо, то влево пред деревьями, заграждавшими путь.
Идет лесом; солнце уже низко было; тишина мертвая, слышно только, как птицы чиликают да валежник
под ногами хрустит.
Уже заходило солнце, синяя полоса колыхалась над лесом и рекою. Из-под
ног во все стороны скакали серые сверчки, воздух гудел от множества мух, слепней и ос. Сочно
хрустела трава
под ногою, в реке отражались красноватые облака, он сел на песок,
под куст, глядя, как, морщась, колеблется вода, убегая вправо от него тёмно-синей полосой, и как, точно на шёлке, блестят на ней струи.
Он пустился в чащу, — ничего.
Под ногами хрустит снег. Плахи стоят рядами, точно ряды пушек с открытыми жерлами, в безмолвном ожидании.
Прояснился день к вечеру, а с утра был лёгкий заморозок — лист
под ногами хрустел и ломался, как стеклянный.
Сук
хрустнул у меня
под ногою; незнакомец дрогнул, устремил свои слепые глазенки в чащу и попятился было… да наткнулся на дерево, охнул и остановился.
Рассыпались девки по лесу,
хрустят под их
ногами сухие прутья, хлещут древесные сучья и ветки, раздвигаемые руками деревенских красавиц.
Где-то вдали
хрустнул сушник.
Хрустнул в другой раз и в третий. Чутким ухом прислушивается Петр Степаныч. Привстал, — хруст не смолкает
под чьей-то легкой на поступь
ногой. Зорче и зорче вглядывается в даль Петр Степаныч: что-то мелькнуло меж кустов и тотчас же скрылось. Вот в вечернем сумраке забелелись чьи-то рукава, вот стали видимы и пестрый широкий передник, и шелковый рудо-желтый платочек на голове. Лица не видно — закрыто оно полотняным платком. «Нет, это не Марьюшка!» — подумал Петр Степаныч.
Она прошла темными воротами, потом по аллее, которая вела от ворот к главной церкви, и снежок
хрустел у нее
под ногами, и звон раздавался уже над самою головой и, казалось, проникал во все ее существо.
В воздухе пахло снегом,
под ногами мягко
хрустел снег, земля, крыши, деревья, скамьи на бульварах — всё было мягко, бело, молодо, и от этого дома выглядывали иначе, чем вчера, фонари горели ярче, воздух был прозрачней, экипажи стучали глуше, и в душу вместе со свежим, легким морозным воздухом просилось чувство, похожее на белый, молодой, пушистый снег.
Лютый мороз трещит на дворе, но не чувствует холода Татьяна Веденеевна. Бродит она бесцельно по саду,
хрустит обледенелый снег
под ее
ногами, а то вдруг остановится как вкопанная, простоит на одном месте несколько минут, в даль воздушную вглядываясь и как бы к чему-то прислушиваясь.
Она осторожно вышла из спальни, прошла в переднюю комнату и, как была в одном платье, вышла на двор и пошла по направлению к дому, обогнула его и направилась к заднему крыльцу. Мелкий, недавно выпавший снег
хрустел у нее
под ногами и знобил
ноги, одетые в легкие туфли, резкий ветер дул ей в лицо, но она не чувствовала холодка. Твердою поступью взошла она на заднее крыльцо, открыла не запертую дверь и вошла в заднюю переднюю, через две комнаты от которой находилась комната помощника управляющего.
Вдруг доносится до Тани, бывшей уже в дальней части сада, шум чьих-то шагов, тяжелых, мужских, видимо, — снег
хрустит сильнее, не то что
под женской
ногой.