Неточные совпадения
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на другом каком языке… это уж по вашей части,
Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто заболел, которого дня и числа… Нехорошо, что у вас больные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда войдешь. Да и
лучше, если б их было меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или к неискусству врача.
— Евгений, — продолжал Василий Иванович и опустился на колени перед Базаровым, хотя тот не раскрывал глаз и не мог его видеть. — Евгений, тебе теперь
лучше; ты, бог даст, выздоровеешь; но воспользуйся этим временем, утешь нас с матерью, исполни долг
христианина! Каково-то мне это тебе говорить, это ужасно; но еще ужаснее… ведь навек, Евгений… ты подумай, каково-то…
Полемизируя с правым христианским лагерем, Вл. Соловьев любил говорить, что гуманистический процесс истории не только есть христианский процесс, хотя бы то и не было сознано, но что неверующие гуманисты
лучше осуществляют христианство, чем верующие
христиане, которые ничего не сделали для улучшения человеческого общества.
— Мефи? Это — древнее имя, это — тот, который… Ты помнишь: там, на камне — изображен юноша… Или нет: я
лучше на твоем языке, так ты скорее поймешь. Вот: две силы в мире — энтропия и энергия. Одна — к блаженному покою, к счастливому равновесию; другая — к разрушению равновесия, к мучительно-бесконечному движению. Энтропии — наши или, вернее, — ваши предки,
христиане, поклонялись как Богу. А мы, антихристиане, мы…
— Не
лучше ли, — начал он с глубокомысленным выражением в лице, и видимо, придумав совершенно другой способ, — не
лучше ли, чем строить козни, написать этому старому дураку строго-моральное письмо, в котором напомнить ему об его обязанностях
христианина и гражданина?
Греков крестил чёрт для того, чтобы
лучше запутать все дела
христиан.
Мирясь с Давидовичами, великий князь посылает за советом к брату, князю смоленскому, и тот отвечает — по летописи: «Брат, ты меня старше, то как хочешь, так и делай; если же ты удостоиваешь спрашивать моего совета, то я бы так думал: ради русских земель и ради
христиан мир
лучше…», и пр.
Да, в то время
Стекалось в Киев много женихов.
Другая Ярославна за Индрика
Французского пошла, а третья дочь —
За короля венгерского Андрея.
Всем трем отец дал волю выбирать.
Тогда у нас свободней,
Христиан,
И
лучше было. В те поры у немцов
Был мрак еще, а в Киеве считалось
Уж сорок школ. Татары все сгубили.
Столыгин взял лучшее перо и несколько дрожащей рукой подписал. Думать надобно, что первая бумага была очень красноречива и вполне убеждала в необходимости подписать вторую. Предводитель, прощаясь, сказал Столыгину, что он искренно и сердечно рад, что дело кончилось келейно и что он так прекрасно, как истинный патриот и настоящий
христианин, решился поправить поступок, или,
лучше, пассаж.
Тот бог настоящий и верный, у которого люди хороши, а чем мы,
христиане рекомые,
лучше татар, чуваш, мордвы и других иноверных народов?
Для
христианина в крайнем случае
лучше быть убитым, чем убийцей.
И потому заповедь любви всегда и всеми
христианами должна быть исполняема, — всегда
лучше подвергнуться насилию, чем самому насильничать.
То, что представлялось прежде
хорошим и высоким — любовь к отечеству, к своему народу, к своему государству, служение им в ущерб благу других людей, военные подвиги, — всё это представляется
христианину уже не высоким и прекрасным, а, напротив, низким и дурным.
—
Лучше бы вам миролюбно как-нибудь с дядей-то покончить, — думчиво промолвила Манефа. — Что
хорошего под иноверный суд идти? Выбрать бы обоим кого-нибудь из наших
христиан и положиться бы во всем на его решенье. Дело-то было бы гораздо праведнее.
Свободомыслящая, атеистическая и материалистическая буржуазия
лучше, чем
христиане, сочувствующие коммунизму, она может быть использована для социалистического строительства, она обычно бывает равнодушна к «миросозерцанию», в то время как христиане-коммунисты разбивают целостность коммунистического миросозерцания.
По-видимому, он был прост или
христианин хороший, потому что верил честности ближнего, как своей душе.
Князь Вадбольский. Разве совесть твоя нечистенька? Не верю этому. Неизменный слуга царский, православный
христианин словом и делом,
хороший муж, добрый отец…
Будь это все проще и не вызывай такой суеты, разумеется, было бы
лучше; тогда перед нами, может быть, прошло бы течение более чистое, в котором мы могли бы разглядеть что-нибудь более достойное внимания и забот благочестивого человека вообще, а
христианина в особенности.
Вот тогда дiд Опанас закрутил себе чуб и стал навыдумливать: нарыл прудов, насажал рыбы с Остра и завел баштаны да огороды и как стал собирать жинок и дiвчат на полотье, то за их помочью, — пожалуйте, — еще больше людей намножил, и стало уже так много,
христиан, что, как хотишь, а довелось построить для них и церковь и дать им просвещенного попа, чтобы они соблюли закон христианский и знали, какой они породы и чем их вера
лучше всех иных вер на свете.
Так, Максимилиан, приведенный в присутствие по отбыванию воинской повинности, на первый вопрос проконсула о том, как его зовут, отвечал: «Мое имя —
христианин, и потому я сражаться не могу». Несмотря на это заявление, его зачислили в солдаты, но он отказался от службы. Ему было объявлено, что он должен выбрать между отбыванием воинской повинности и смертью. Он сказал: «
Лучше умру, но не могу сражаться». Его отдали палачам.
И, кончая эту главу объяснением того, что
христиане приносят пользу своею мирною жизнию более, чем солдаты, Ориген говорит: «Итак, мы воюем
лучше, чем кто-нибудь, за спасение императора.
Христианин сокрушался об этом и горько плакал, говоря: «
Лучше бы я ему совсем ничего о Христе не говорил, — он бы тогда на него не раздражался и ответа бы в том не дал».