Неточные совпадения
Хлестаков (пишет).Ну, хорошо. Отнеси только наперед это письмо; пожалуй, вместе и подорожную возьми. Да зато, смотри, чтоб лошади
хорошие были! Ямщикам скажи, что я буду давать по целковому; чтобы так, как фельдъегеря, катили и песни бы пели!.. (Продолжает писать.)Воображаю, Тряпичкин умрет со
смеху…
— А кто сплошал, и надо бы
Того тащить к помещику,
Да все испортит он!
Мужик богатый… Питерщик…
Вишь, принесла нелегкая
Домой его на грех!
Порядки наши чудные
Ему пока в диковину,
Так
смех и разобрал!
А мы теперь расхлебывай! —
«Ну… вы его не трогайте,
А
лучше киньте жеребий.
Заплатим мы: вот пять рублей...
Как случится.
Однако, кто, смотря на вас, не подивится?
Полнее прежнего,
похорошели страх;
Моложе вы, свежее стали;
Огонь, румянец,
смех, игра во всех чертах.
— Да я полагаю, — ответил Базаров тоже со
смехом, хотя ему вовсе не было весело и нисколько не хотелось смеяться, так же как и ей, — я полагаю, следует благословить молодых людей. Партия во всех отношениях
хорошая; состояние у Кирсанова изрядное, он один сын у отца, да и отец добрый малый, прекословить не будет.
— Еще
лучше! — вскричала Марина, разведя руками, и, захохотав, раскачиваясь, спросила сквозь
смех: — Да — что ты говоришь, подумай! Я буду говорить с ним — таким — о тебе! Как же ты сам себя ставишь? Это все мизантропия твоя. Ну — удивил! А знаешь, это — плохо!
— Осторожность —
хорошее качество, — сказал Бердников, и снова Самгин увидал лицо его комически сморщенным. Затем толстяк неожиданно и как-то беспричинно засмеялся. Смеялся он всем телом,
смех ходил в нем волнами, колыхая живот, раздувая шею, щеки, встряхивая толстые бабьи плечи, но
смех был почти бесшумен, он всхлипывал где-то в животе, вырываясь из надутых щек и губ глухими булькающими звуками...
— Что это такое? — говорил он, ворочаясь во все стороны. — Ведь это мученье! На
смех, что ли, я дался ей? На другого ни на кого не смотрит так: не смеет. Я посмирнее, так вот она… Я заговорю с ней! — решил он, — и выскажу
лучше сам словами то, что она так и тянет у меня из души глазами.
Уж у Уленьки не раз скалились зубы на его фигуру и рассеянность, но товарищи, особенно Райский, так много наговорили ей
хорошего о нем, что она ограничивалась только своим насмешливым наблюдением, а когда не хватало терпения, то уходила в другую комнату разразиться
смехом.
— Побожитесь, еще! — говорила она, торжествуя и наслаждаясь его волнением, и опять засмеялась раздражительным
смехом. — Не оставила двух слов, а осталась сама: что
лучше? Говорите же! — прибавила она, шаля и заигрывая с ним.
О mon cher, этот детский вопрос в наше время просто страшен: покамест эти золотые головки, с кудрями и с невинностью, в первом детстве, порхают перед тобой и смотрят на тебя, с их светлым
смехом и светлыми глазками, — то точно ангелы Божии или прелестные птички; а потом… а потом случается, что
лучше бы они и не вырастали совсем!
— Тем
лучше, я и эту возьму, — слышался с другой стороны игривый голос мужчины и игривый
смех женщины, что-то не дававшей ему.
В мягких, глубоких креслах было покойно, огни мигали так ласково в сумерках гостиной; и теперь, в летний вечер, когда долетали с улицы голоса,
смех и потягивало со двора сиренью, трудно было понять, как это крепчал мороз и как заходившее солнце освещало своими холодными лучами снежную равнину и путника, одиноко шедшего по дороге; Вера Иосифовна читала о том, как молодая, красивая графиня устраивала у себя в деревне школы, больницы, библиотеки и как она полюбила странствующего художника, — читала о том, чего никогда не бывает в жизни, и все-таки слушать было приятно, удобно, и в голову шли всё такие
хорошие, покойные мысли, — не хотелось вставать.
«Ах, что ж это я вспоминаю, — продолжает думать Вера Павловна и смеется, — что ж это я делаю? будто это соединено с этими воспоминаниями! О, нет, это первое свидание, состоявшее из обеданья, целованья рук, моего и его
смеха, слез о моих бледных руках, оно было совершенно оригинальное. Я сажусь разливать чай: «Степан, у вас нет сливок? можно где-нибудь достать
хороших? Да нет, некогда, и наверное нельзя достать. Так и быть; но завтра мы устроим это. Кури же, мой милый: ты все забываешь курить».
— До сих пор одна из них, — рассказывал мне автор дневника и очевидец, — она уж и тогда-то не молода была, теперь совсем старуха, я ей накладку каждое воскресенье делаю, — каждый раз в своем блудуаре со
смехом про этот вечер говорит… «Да уж забыть пора», — как-то заметил я ей. «И што ты… Про
хорошее лишний раз вспомнить приятно!»
Соседи поднимали Мыльникова на
смех, но он только посмеивался:
хороший хозяин сначала кнут да узду покупает, а потом уж лошадь заводит.
— Ах боже мой! Что ты это, на
смех, что ли, Женни? Я тебе говорю, чтоб был
хороший обед, что ревизор у нас будет обедать, а ты толкуешь, что не готов обед. Эх, право!
— Да над чем новым! Вон Бахарева зять стальных плугов навез мужикам, — известно и надо смеяться. А
хорошего, ученого человека привезть, заплатить ему хорошо, да тогда и работу с него спрашивать —
смеху нет никакого.
Лес точно ожил: везде начали раздаваться разные веселые восклицания, ауканье, звонкий
смех и одиночные голоса многих песен; песни Матреши были громче и
лучше всех, и я долго различал ее удаляющийся голос.
— Вообще — чудесно! — потирая руки, говорил он и смеялся тихим, ласковым
смехом. — Я, знаете, последние дни страшно хорошо жил — все время с рабочими, читал, говорил, смотрел. И в душе накопилось такое — удивительно здоровое, чистое. Какие
хорошие люди, Ниловна! Я говорю о молодых рабочих — крепкие, чуткие, полные жажды все понять. Смотришь на них и видишь — Россия будет самой яркой демократией земли!
— В-вся рота идет, к-как один ч-человек — ать! ать! ать! — говорил Слива, плавно подымая и опуская протянутую ладонь, — а оно одно, точно на
смех — о! о! — як тот козел. — Он суетливо и безобразно ткнул несколько раз указательным пальцем вверх. — Я ему п-прямо сказал б-без церемонии: уходите-ка, п-почтеннейший, в друг-гую роту. А
лучше бы вам и вовсе из п-полка уйти. Какой из вас к черту офицер? Так, м-междометие какое-то…
Вон мелькнули в окнах четыре фигуры за четвероугольным столом, предающиеся деловому отдохновению за карточным столом; вот из другого окна столбом валит дым, обличающий собравшуюся в доме веселую компанию приказных, а быть может, и сановников; вот послышался вам из соседнего дома
смех, звонкий
смех, от которого вдруг упало в груди ваше юное сердце, и тут же, с ним рядом, произносится острота, очень
хорошая острота, которую вы уж много раз слышали, но которая, в этот вечер, кажется вам особенно привлекательною, и вы не сердитесь, а как-то добродушно и ласково улыбаетесь ей.
Поди-ка я с этакими полушубками не токмо что к торговцу
хорошему, а на рынок — на
смех бы подняли!
Я не любил работать в редакции — уж очень чинно и холодно среди застегнутых черных сюртуков, всех этих прекрасных людей, больших людей, но скучных. То ли дело в типографии! Наборщики — это моя любовь. Влетаешь с известием, и сразу все смотрят: что-нибудь новое привез! Первым делом открываю табакерку. Рады оторваться от скучной ловли букашек. Два-три любителя — потом я их развел много — подойдут, понюхают табаку и чихают.
Смех, веселье! И метранпаж рад — после минутного веселого отдыха
лучше работают.
Приехавшие дачники были очень добрыми людьми, а то, что они были далеко от города, дышали
хорошим воздухом, видели вокруг себя все зеленым, голубым и беззлобным, делало их еще добрее. Теплом входило в них солнце и выходило
смехом и расположением ко всему живущему. Сперва они хотели прогнать напугавшую их собаку и даже застрелить ее из револьвера, если не уберется; но потом привыкли к лаю по ночам и иногда по утрам вспоминали...
— Эта мысль развита Достоевским в романе «Подросток» (ч. III, гл. 1).] и если вам с первой встречи приятен
смех кого-нибудь из совершенно незнакомых людей, то смело говорите, что это человек
хороший.
Расправив бороду желтой рукой, обнажив масленые губы, старик рассказывает о жизни богатых купцов: о торговых удачах, о кутежах, о болезнях, свадьбах, об изменах жен и мужей. Он печет эти жирные рассказы быстро и ловко, как
хорошая кухарка блины, и поливает их шипящим
смехом. Кругленькое лицо приказчика буреет от зависти и восторга, глаза подернуты мечтательной дымкой; вздыхая, он жалобно говорит...
— Ну, если по дружбе, то я рад, я очень рад, — говорил Володин с радостным и глупым
смехом, сдавая карты, — ты
хороший человек, Ардаша, и я тебя очень даже люблю. А если бы не по дружбе, то это был бы другой разговор. А если по дружбе, то я рад. Я тебе туза сдал за это, — сказал Володин и открыл козыря.
Сестры побежали, заливаясь хохотом. Голоса их и
смех затихли за дверьми. Передонов отвернулся от калитки. Он был не совсем доволен. Он думал: болтнули что-то и ушли. Дали бы
лучше записочки. Но уже поздно тут стоять и ждать.
— Ну да, по примеру. Оттого мы, благонамеренные, и слабы, что все врозь идем. Нет чтобы
хорошему примеру подражать, а всё как бы на
смех друг друга поднять норовим!
Даже не поднимаясь на палубу, я мог отлично представить сцену встречи женщин. Для этого не требовалось изучения нравов. Пока я мысленно видел плохую игру в
хорошие манеры, а также ненатурально подчеркнутую галантность, — в отдалении послышалось, как весь отряд бредет вниз. Частые шаги женщин и тяжелая походка мужчин проследовали мимо моей двери, причем на слова, сказанные кем-то вполголоса, раздался взрыв
смеха.
— Ну, смола, чорт тебя принес с кордону! — проговорила Устенька и, отвернувшись от него, снова фыркнула со
смеху. — Проспал было абрека-то? Вот он бы тебя срезал, и
лучше б было.
Если бы в соседней комнате кричали и хохотали во все горло, было бы
лучше, чем этот раздражавший полушепот, тихий
смех и паузы.
— Ну, все-таки это, верно, не тот. Этот, например, как забрал себе в голову, что в Англии была королева Елисавета, а нынче королева Виктория, так и твердит, что «в Англии женщинам
лучше, потому что там королевы царствуют». Сотрудники хотели его в этом разуверить, — не дается: «вы, говорит, меня подводите на
смех». А «абсолютная» честность есть.
— Оставь, батюшка: я с тобой не к
смеху говорю, — сказал Петр, встряхивая волосами и смело встречая отцовский взгляд, — я говорю тебе толком: отпустишь на заработки — тебе
лучше; и сам смекаешь, только что вот на своем стоишь.
В жаркий день, когда некуда деваться от зноя и духоты, плеск воды и громкое дыхание купающегося человека действуют на слух, как
хорошая музыка. Дымов и Кирюха, глядя на Степку, быстро разделись и, один за другим, с громким
смехом и предвкушая наслаждение, попадали в воду. И тихая, скромная речка огласилась фырканьем, плеском и криком. Кирюха кашлял, смеялся и кричал так, как будто его хотели утопить, а Дымов гонялся за ним и старался схватить его за ногу.
— Ка-акой кавалер! — засмеялась она. И
смех у неё был
хороший — весёлый, ясный. Павел тоже смеялся, говоря...
Иванов. Вижу, тонко ты понимаешь жизнь! Мое нытье внушает тебе благоговейный страх, ты воображаешь, что обрела во мне второго Гамлета, а, по-моему, эта моя психопатия, со всеми ее аксессуарами, может служить
хорошим материалом только для
смеха и больше ничего! Надо бы хохотать до упаду над моим кривляньем, а ты — караул! Спасать, совершать подвиг! Ах, как я зол сегодня на себя! Чувствую, что сегодняшнее мое напряжение разрешится чем-нибудь… Или я сломаю что-нибудь, или…
Анна Петровна. Живем мы с вами под одною крышей уже пять лет, и я ни разу не слыхала, чтобы вы отзывались о людях спокойно, без желчи и без
смеха. Что вам люди сделали худого? И неужели вы думаете, что вы
лучше всех?
— Благодарность! — продолжал он с горьким
смехом. — Благодарность! Слово, изобретенное для того, чтоб обманывать честных людей!.. слово, превращенное в чувство! — о премудрость небесная!.. как легко тебе из ничего сделать святейшее чувство!.. нет,
лучше издохнуть с голода и жажды в какой-нибудь пустыне, чем быть орудием безумца и лизать руку, кидающую мне остатки пира… — о, благодарность!..
Артамонов смеялся; сын был единственным существом, вызывавшим у него
хороший, лёгкий
смех.
Мебели довольно
хорошие были покрыты пылью; паук застилал своею паутиною лепной карниз; сквозь непритворенную дверь другой комнаты блестел сапог со шторой и краснела выпушка мундира; громкий мужской голос и женский
смех раздавались без всякого принуждения.
Я предался отчаянью: тут были,
Я стану правду говорить,
И слезы и мольбы… они в нем возбудили
Один холодный
смех — о!
лучше бы пронзить
Меня кинжалом!
Сусанна Моисеевна закатила глаза и засмеялась таким
хорошим, заразительным
смехом, что поручик, глядя на нее, весело и громко расхохотался. Она взяла гостя за пуговицу и продолжала...
Выбирай, что
лучше: либо жить честно, в любви у отца, с душой своей в мире, с благодатию в доме; либо жить весело, на
смех и покор людям, на горе родным, на радость врагу человеков.
— Ну их, бабья-то! — отвечал Захар. — Терпеть не могу. Девки не в пример
лучше. С ними забавней —
смехи да песни, а бабы что! Только клохчут да хнычут… Само последнее дело!
— Попомни хоть то, над чем зубы-то скалишь? — продолжала мужа началить Аксинья Захаровна. — Домы Божии, святые обители хотят разорить, а ему шутки да
смехи… Образумься!.. Побойся Бога-то!.. До того обмиршился, что ничем не
лучше татарина стал… Нечего рыло-то воротить, правду говорю. О душе-то хоть маленько подумал бы. Да.
— Чего-с? Как же это не мое? Чудно-с… Люди безобразят, и не мое дело! Что ж мне хвалить их, что ли? Они вот жалятся вам, что я песни петь запрещаю… Да что
хорошего в песнях-то? Вместо того, чтоб делом каким заниматься, они песни… А еще тоже моду взяли вечера с огнем сидеть. Нужно спать ложиться, а у них разговоры да
смехи. У меня записано-с!
— Не жалейте эпитетов, Степан Васильевич: самодур — слабо… Уж
лучше скажите, что он антихрист, что ли, за то, что не дает вам покойной вахты! — отозвался со
смехом Лопатин, и в его веселых глазах искрилась чуть заметная насмешливая улыбка.
И везде слышался гортанный говор, прерываемый веселым
смехом, который
лучше всяких слов говорит, что люди довольны и даже счастливы.
— А ты не вдруг…
Лучше помаленьку, — грубо ответил Корней. — Ты, умная голова, то разумей, что я Корней и что на всякий спех у меня свой
смех. А ты бы вот меня к себе в дом повел, да хорошеньку фатеру отвел, да чайком бы угостил, да винца бы поднес, а потом бы уж и спрашивал, по какому делу, откуда и от кого я прибыл к тебе.