Неточные совпадения
Несмотря на то, что княгиня
поцеловала руку бабушки, беспрестанно называла ее ma bonne tante, [моя добрая тетушка (фр.).] я заметил, что бабушка была ею недовольна: она как-то особенно поднимала брови, слушая ее рассказ о том, почему князь Михайло никак не мог сам приехать поздравить бабушку, несмотря на сильнейшее желание; и, отвечая по-русски на
французскую речь княгини, она сказала, особенно растягивая свои слова...
— Вас приглашает Лаптев-Покатилов, — знаете, кто это? Он — дурачок, но очень интересный! Дворянин, домовладелец, богат, кажется, был здесь городским головой. Любит шансонеток, особенно —
французских, всех знал: Отеро, Фужер, Иветт Жильбер, — всех знаменитых. У него интересный дом, потолок столовой вроде корыта и расписан узорами, он называет это «стиль бойяр».
Целая комната фарфора, есть замечательно милые вещи.
Я обиделся на
французские хлебы и с ущемленным видом ответил, что здесь у нас «пища» очень хорошая и нам каждый день дают к чаю по
целой французской булке.
Таким образом сделалось всем известно, что Привалов провел в Петербурге очень бурную молодость в среде jeunesse doree самой высшей пробы; подробно описывали наружность его любовниц с стереотипными
французскими кличками, те подарки, которые они в разное время получали от Привалова в форме букетов из сторублевых ассигнаций, баснословной величины брильянтов,
целых отелей, убранных с княжеской роскошью.
Добрые
цели свободы, равенства и братства
французской революции тоже осуществлялись кровавым насилием, террором, свирепствовавшим в продолжение всей революции.
Целые армии пехоты разгонялись, как стада овец, несколькими сотнями всадников; до той поры, когда явились на континент английские пехотинцы из гордых, самостоятельных мелких землевладельцев, у которых не было этой боязни, которые привыкли никому не уступать без боя; как только пришли во Францию эти люди, у которых не было предубеждения, что они должны бежать перед конницею, — конница, даже далеко превосходившая их числом, была разбиваема ими при каждой встрече; знаешь, знаменитые поражения
французских конных армий малочисленными английскими пехотинцами и при Кресси, и при Пуатье, и при Азенкуре.
Года через четыре после струнниковского погрома мне случилось прожить несколько дней в Швейцарии на берегу Женевского озера. По временам мы
целой компанией делали экскурсии по окрестностям и однажды посетили небольшой городок Эвиан, стоящий на
французском берегу. Войдя в сад гостиницы, мы, по обыкновению, были встречены
целой толпой гарсонов, и беспредельно было мое удивление, когда, всмотревшись пристально в гарсона, шедшего впереди всех, я узнал в нем… Струнникова.
Ложась спать, Лаврецкий взял с собою на постель
целую груду
французских журналов, которые уже более двух недель лежали у него на столе нераспечатанные.
— А у нас
целый шкаф все какой-то допотопной
французской беллетристики, читать невозможно.
Один раз, когда мы все сидели в гостиной, вдруг вошел Иван Борисыч, небритый, нечесаный, очень странно одетый; бормоча себе под нос какие-то русские и
французские слова, кусая ногти, беспрестанно кланяясь набок,
поцеловал он руку у своей матери, взял ломберный стол, поставил его посереди комнаты, раскрыл, достал карты, мелки, щеточки и начал сам с собою играть в карты.
Павел
целовал у дяди лицо, руки; от запаха
французского табаку он счихнул.
— Эх, mon cher, мало ли в какой форме придется в жизни сделать заем… Я раз, честью моей заверяю, заем делал во
французском магазине — перчатками… Возьму в долг пару перчаток за полтора рубля серебром, а за целковый их продаю; тем
целый месяц и жил, уверяю вас!
На другом столе, покрытом другого рода, но не менее богатой скатертью, стояли на тарелках конфеты, очень хорошие, варенья киевские, жидкие и сухие, мармелад, пастила, желе,
французские варенья, апельсины, яблоки и трех или четырех сортов орехи, — одним словом,
целая фруктовая лавка.
Генеральша окружена
целою толпою придворных льстецов, которые наперерыв усиливаются очаровать ее своим остроумием, любезностью и преимущественно щегольским
французским языком.
Автор однажды высказал в обществе молодых деревенских девиц, что, по его мнению, если девушка мечтает при луне, так это прекрасно рекомендует ее сердце, — все рассмеялись и сказали в один голос: «Какие глупости мечтать!» Наш великий Пушкин, призванный, кажется, быть вечным любимцем женщин, Пушкин, которого барышни моего времени знали всего почти наизусть, которого Татьяна была для них идеалом, — нынешние барышни почти не читали этого Пушкина, но зато поглотили
целые сотни томов Дюма и Поля Феваля [Феваль Поль (1817—1887) —
французский писатель, автор бульварных романов.], и знаете ли почему? — потому что там описывается двор, великолепные гостиные героинь и торжественные поезды.
Подхалюзин. Как же! Помилуйте-с! С нашим удовольствием! Пожалуйте ручку-с! (
Целует. Молчание.) Скажите, Алимпияда Самсоновна, мне что-нибудь на
французском диалекте-с.
Француз усовершенствовал наконец воспитание Юлии тем, что познакомил ее уже не теоретически, а практически с новой школой
французской литературы. Он давал ей наделавшие в свое время большого шуму: «Le manuscrit wert», «Les sept péchés capitaux», «L’âne mort» [«Зеленая рукопись» (Гюстава Друино), «Семь смертных грехов» (Эжена Сю), «Мертвый осел» (Жюля Жанена) (франц.)] и
целую фалангу книг, наводнявших тогда Францию и Европу.
Я с завистью смотрел на них и втихомолку работал над
французским языком, над наукой кланяться, не глядя на того, кому кланяешься, над разговором, танцеваньем, над вырабатываньем в себе ко всему равнодушия и скуки, над ногтями, на которых я резал себе мясо ножницами, — и все-таки чувствовал, что мне еще много оставалось труда для достижения
цели.
Уже несколько раз в продолжение этого рассказа я намекал на понятие, соответствующее этому
французскому заглавию, и теперь чувствую необходимость посвятить
целую главу этому понятию, которое в моей жизни было одним из самых пагубных, ложных понятий, привитых мне воспитанием и обществом.
Задумал было Валерьян приняться за чтение, но в библиотеке Петра Григорьича, тоже перевезенной из его городского дома и весьма немноготомной, оказались только книги масонского содержания, и, к счастью, в одном маленьком шкафике очутился неизвестно откуда попавший Боккачио [Боккачио — Боккаччо Джованни (1313—1375) — итальянский писатель-гуманист, автор «Декамерона».] на
французском языке, за которого Ченцов, как за сокровище какое, схватился и стал вместе с супругою
целые вечера не то что читать, а упиваться и питаться сим нескромным писателем.
Анна Васильевна
поцеловала его в щеку и назвала миленьким; Николай Артемьевич улыбнулся презрительно и сказал: «Quelle bourde!» [Какая нелепость! (фр.)] (он любил при случае употреблять «шикарные»
французские слова) — а на следующее утро, в семь часов, карета и коляска, нагруженные доверху, выкатились со двора стаховской дачи.
Еще до отъезда своего в Петербург он постепенно образовал около себя
целое поколение молодых бюрократов, которые отличались тем, что ходили в щегольских пиджаках,
целые дни шатались с визитами, очаровывали дам отличным знанием
французского диалекта и немилосерднейшим образом лгали.
Согласен, можно объяснить происшествие двойным сознанием Рибо [Рибо Теодюль (1839–1916) —
французский психолог.] или частичным бездействием некоторой доли мозга, подобным уголку сна в нас, бодрствующих, как
целое.
Выступала другая сторона дела: существует русская литература, немецкая,
французская, итальянская, английская, классическая,
целый ряд восточных, — о чем не было писано, какие вопросы не были затронуты, какие изгибы души и самые сокровенные движения чувства не были трактованы на все лады!
Целая такая комната, с креслами трех замечательнейших эпох
французской государственной жизни, с водой и прислугой (которой, впрочем, de facto [В действительности (лат.).] не существовало), отдавалась за пятнадцать франков в месяц.
Я еще раз прочел письмо. В это время в кухню пришел солдат, приносивший нам раза два в неделю, неизвестно от кого, чай,
французские булки и рябчиков, от которых пахло духами. Работы у меня не было, приходилось сидеть дома по
целым дням, и, вероятно, тот, кто присылал нам эти булки, знал, что мы нуждаемся.
— О, тому причина большая есть!.. — подхватил Жуквич. — До последнего времени правительство
французское много поддерживало… в Англии тоже
целые общества помогали, в Германии даже…
Шел общий, густой говор; передвигали стульями; слышалось бряцание палашей и картавый
французский говор; румяные молодые люди, облокотясь на борты лож, громко хохотали и перебрасывались фразами с партером; кокотки представляли собой
целую выставку, но поражали не столько изяществом, сколько изобилием форм и какою-то тупою сытостью; некоторые из них ощипывали букеты и довольно метко бросали цветами в знакомых кавалеров.
По твоим словам, на каждого
французского гренадера было по
целому полку русских солдат.
Теперь мы привыкаем любить свое, не стыдимся уже говорить по-русски, и мне даже не раз удавалось слышать (куда, подумаешь, времена переходчивы!) в самых блестящих дамских обществах
целые фразы на русском языке без всякой примеси
французского.
Напротив, положение
французской армии было вовсе не завидное: превращенная в пепел Москва не доставляла давно уже никакого продовольствия, и, несмотря на все военные предосторожности,
целые партии фуражиров пропадали без вести; с каждым днем возрастала народная ненависть к французам.
Пусть современные
французские писатели, всегда готовые платить ругательством за нашу ласку и гостеприимство, кричат, что мы варвары, что, превратя в пепел древнюю столицу России, мы отодвинули себя назад на
целое столетие: последствия доказали противное; а беспристрастное потомство скажет, что в сем спасительном пожаре Москвы погиб навсегда тот, кто хотел наложить оковы рабства на всю Европу.
Сначала Григорий Иваныч не мог без смеха смотреть на мою жалкую фигуру и лицо, но когда, развернув какую-то
французскую книгу и начав ее переводить, я стал путаться в словах, не понимая от рассеянности того, что я читал, ибо перед моими глазами летали утки и кулики, а в ушах звенели их голоса, — воспитатель мой наморщил брови, взял у меня книгу из рук и, ходя из угла в угол по комнате,
целый час читал мне наставления, убеждая меня, чтобы я победил в себе вредное свойство увлекаться до безумия, до забвения всего меня окружающего…
Скажу только, что, наконец, гости, которые после такого обеда, естественно, должны были чувствовать себя друг другу родными и братьями, встали из-за стола; как потом старички и люди солидные, после недолгого времени, употребленного на дружеский разговор и даже на кое-какие, разумеется, весьма приличные и любезные откровенности, чинно прошли в другую комнату и, не теряя золотого времени, разделившись на партии, с чувством собственного достоинства сели за столы, обтянутые зеленым сукном; как дамы, усевшись в гостиной, стали вдруг все необыкновенно любезны и начали разговаривать о разных материях; как, наконец, сам высокоуважаемый хозяин дома, лишившийся употребления ног на службе верою и правдою и награжденный за это всем, чем выше упомянуто было, стал расхаживать на костылях между гостями своими, поддерживаемый Владимиром Семеновичем и Кларой Олсуфьевной, и как, вдруг сделавшись тоже необыкновенно любезным, решился импровизировать маленький скромный бал, несмотря на издержки; как для сей
цели командирован был один расторопный юноша (тот самый, который за обедом более похож был на статского советника, чем на юношу) за музыкантами; как потом прибыли музыканты в числе
целых одиннадцати штук и как, наконец, ровно в половине девятого раздались призывные звуки
французской кадрили и прочих различных танцев…
В одной из дальних комнат было очень шумно; даже кричали; слышен был хохот
целой ватаги людей; слышались какие-то скверные
французские взвизги: обед был с дамами.
Истинно страдала бедная Юлия, терзаемая досадою, любовию, обиженным самолюбием и ревностью. Не видя почти
целую неделю Бахтиарова, она решилась написать ему письмо на
французском языке, которое и имею честь представить в переводе...
Но зато он владел другими достоинствами, а именно: имел чисто
французскую выразительную физиономию, был прекрасно одет, щегольски ездил верхом и мастерски стрелял, играл довольно недурно на фортепьяно, а главное — наделен был способностью болтать по
целым дням на всевозможные тоны и насвистывать
целые оперы, причем обыкновенно представлял оркестр, всех певцов и даже самый хор.
— Ай, молодка! — кричит он. — Это не мозоль у тебя, а пожалуй,
французская болезнь! Это, православные, заразная болезнь,
целые семьи погибают от неё, прилипчива она!
Вспоминал ли Иван Ильич о вареном черносливе, который ему предлагали есть нынче, он вспоминал о сыром сморщенном
французском черносливе в детстве, об особенном вкусе его и обилии слюны, когда дело доходило до косточки, и рядом с этим воспоминанием вкуса возникал
целый ряд воспоминаний того времени: няня, брат, игрушки.
Хозаров долго мучил любопытных двух девиц и, наконец, вынул и представил им женихов. Оказалось, что они были из красного леденца. Один из них, для Пашет, был, кажется,
французский кирасир в шишаке и с руками, сложенными на груди крестообразно; для Анет же — в круглой шляпе и державший руки наподобие ферта. Кроме сего, к обоим женихам было приложено по
целому фунту конфет.
И, как только кончилась война, мы и принялись за дело: тысячи народа хлынули за границу, внешняя торговля усилилась с понижением тарифа, иностранцы явились к нам строить железные дороги, от нас поехали молодые люди в иностранные университеты, в литературе явились
целые периодические издания, посвященные переводам замечательнейших иностранных произведений, в университетах предполагаются курсы общей литературы, английского и
французского судопроизводства и пр.
В самое то время, как Москва беззаботно собиралась в театр, чтоб посмотреть на старого славного артиста, военная гроза, давно скоплявшаяся над Россиею, быстро и прямо понеслась на нее; уже знали прокламацию Наполеона, в которой он объявлял, что через несколько месяцев обе северные столицы увидят в стенах своих победителя света; знали, что победоносная
французская армия, вместе с силами
целой Европы, идет на нас под предводительством великого, первого полководца своего времени; знали, что неприятель скоро должен переправиться через Неман (он переправился 12 июня) — все это знали и нисколько не беспокоились.
Для каких-то тайных, далеких, известных только ему одному
целей изучал он по самоучителям Туссена и Лангеншейдта
французский, немецкий и английский языки.
Увлекаясь, я произнес не только
целую критику над ложным пуризмом, но и привел известный анекдот о
французской даме, которая не могла ни написать, ни выговорить слова «culotte», [штаны (франц.)] но зато, когда ей однажды неизбежно пришлось выговорить это слово при королеве, она запнулась и тем заставила всех расхохотаться.
Копии с Нефовской Наяды и с двух его же нимф, мясистая вакханка под тенью винограда,
французские гравюры, изображающие Фанни Эльслер, двух наездниц и еще что-то в этом же роде; наконец, две или три большие фотографии балетных танцовщиц с задранными ножками показывали, что сей почтенный старец ценит искусство, пластику и может претендовать на репутацию ценителя женской красоты, а
целый ряд портретов Императорского Дома, начиная с Петра Первого, убеждал всех и каждого в его благонамеренности и добрых верноподданнических чувствах.
Почти
целый день
французская морская пехота (infanterie de marine) распевала разные шансонетки; тагалы сидели на палубе молча, а китайцы — страстные игроки — с равнодушно бесстрастными, казалось, желтыми лицами играли большими кучками в кости.
— А вот, позвольте-с, я еще лучше вспомнил, — продолжал Висленев, — дело в том, что однажды
целый французский полк заснул на привале в развалинах, и чтоб это было достоверно, то я знаю и имя полка; это именно был полк Латур-д'Овернский, да-с!
Кроме того,
целая толпа красивых офицеров польских и
французских были к ее услугам.
— Один мой знакомый, — сказал он, — желая изучить новые языки, положил перед собой
французское, немецкое и латинское евангелия, читал их параллельно, причем кропотливо разбирал каждое слово, и что ж? Он достиг своей
цели меньше чем в один год. Сделаем и мы так. Возьмем какого-нибудь автора и будем читать.
Русский,
французский или немецкий народ, как историческое
целое, есть более глубокая реальность, чем русский,
французский или немецкий пролетариат.