Неточные совпадения
Еще задолго до прибытия в Глупов он уже составил в своей голове целый систематический бред, в котором, до последней мелочи, были регулированы все подробности будущего устройства этой злосчастной муниципии. На основании этого бреда вот в какой приблизительно
форме представлялся тот
город, который он вознамерился возвести на степень образцового.
Легкий головной убор держался только на одних ушах и, казалось, говорил: «Эй, улечу, жаль только, что не подыму с собой красавицу!» Талии были обтянуты и имели самые крепкие и приятные для глаз
формы (нужно заметить, что вообще все дамы
города N. были несколько полны, но шнуровались так искусно и имели такое приятное обращение, что толщины никак нельзя было приметить).
Письмоводитель стал диктовать ему
форму обыкновенного в таком случае отзыва, то есть заплатить не могу, обещаюсь тогда-то (когда-нибудь), из
города не выеду, имущество ни продавать, ни дарить не буду и проч.
Петербург — сырой
город, но в доме центральное отопление, и зимою новая мебель, наверно, будет сохнуть, трещать по ночам, а кроме того, новая мебель не нравилась ему по
формам.
В этом, пожалуй, он был сам виноват (снисходительно обвинял Марк себя), усвоив условия и
формы общежития, которые он называл свободными и разумными, презирая всяким принятым порядком, и которые
город этот не признавал такими.
Три странные
формы, как три чудовища, облегли
город.
Настоящий Гегель был тот скромный профессор в Иене, друг Гельдерлина, который спас под полой свою «Феноменологию», когда Наполеон входил в
город; тогда его философия не вела ни к индийскому квиетизму, ни к оправданию существующих гражданских
форм, ни к прусскому христианству; тогда он не читал своих лекций о философии религии, а писал гениальные вещи, вроде статьи «О палаче и о смертной казни», напечатанной в Розенкранцевой биографии.
В тот же вечер мы зашли с Гаврилой в холостую квартирку учителя. Он принял нас приветливо и просто изложил свой план: мы соберем факты и случаи крайней нужды в среде наших товарищей и изложим их в
форме записки в совет. Он подаст ее от себя, а учителя выработают устав «общества вспомоществования учащимся
города Ровно».
Было часов шесть вечера. По главной улице уездного городка шибко ехала на четверке почтовых лошадей небольшая, но красивая дорожная карета. Рядом с кучером, на широких козлах, помещался благообразный лакей в военной
форме. Он, как только еще въехали в
город, обернулся и спросил ямщика...
— Опустите руку, — сказал Дрозд. Поглядел долгим ироническим взглядом на юнкера и ни с того ни с сего спросил: — А ведь небось ужасно хочется хоть на минутку поехать в
город, к портному, и примерить офицерскую
форму?
Откупщик, обрадованный улучшением положения своего патрона, вознамерился всему обществу уездного
города задать пир велий и придумал для этого пира
форму пикника с катаньем по озеру на лодках.
Я отдавал себе вполне ясный отчет в фактической стороне этих сновидений: в какой
форме они зародились, как потом перешли через целую свиту лиц,
городов, местностей (Иван Тимофеич, Балалайкин, Очищенный, Корчева, Самарканд и т. д.), но какую связь имели эти изменения
форм с моим внутренним существом, с моим сознанием — этого я никак проследить не мог.
Лена с интересом оглянулась на полосу пара. В
городе ей надоели разговоры об этих березках, о том, имел или не имел права Смурыгин садить их по дорогам, правильно ли поступило какое-то присутствие, отменив его распоряжение. Теперь все эти отвлеченные разговоры приняли осязательную
форму: черная полоса, ряд срезанных березок, фигуры пахарей, с каким-то ожесточением выворачивающих неповинные деревца, и насмешливое злорадство в голосе ямщика.
Доктор переночевал «для
формы» и на другой день, рано утром уехал в
город. Оставляя Дубровино, он высказал прямо, что больному остается жить не больше двух дней и что теперь поздно думать об каких-нибудь «распоряжениях», потому что он и фамилии путем подписать не может.
Мешая свои краски, теряя
формы, дома
города сливались один с другим; розовела и серебрилась пыльная зелень садов, над нею курился дым, голубой и серый.
Ведь были же картофельные войны, были попытки фаланстеров в
форме военных поселений, были импровизированные, декорационные селения, дороги,
города!
Изобилие бумажных фонарей всех цветов,
форм и рисунков мешало различить подлинные черты
города.
Выписаны были коровы-холмогорки, дело поставлено было широко, и в продаже впервые в
городе появилось сливочное и сметанное масло в фунтовых
формах с надписью «Кудрявая».
Самой младшей, Касе, исполнилось недавно четырнадцать лет, но этот феноменальный ребенок перерос на целую голову свою мать, далеко превзойдя старших сестер могучей рельефностью
форм. Ее фигура давно уже вызывала пристальные взоры заводской молодежи, совершенно лишенной, по отдаленности от
города, женского общества, и Кася принимала эти взоры с наивным бесстыдством рано созревшей девочки.
Его мечты принимали простые и ясные
формы: он представлял себя чрез несколько лет хозяином маленькой, чистенькой лавочки, где-нибудь на хорошей, не очень шумной улице
города, а в лавке у него — лёгкий и чистый галантерейный товар, который не пачкает, не портит одёжи.
Пока Николай Фермор оставался в своем семействе и выходил свободно гулять по
городу в своей военной
форме, он опять мог как-нибудь встретиться с государем, и это могло дать повод к беспокойствам, между тем как с удалением его «на седьмую версту» возможность такой встречи устранялась и всем становилось гораздо спокойнее.
Тамбов на карте генеральной
Кружком означен не всегда;
Он прежде
город был опальный,
Теперь же, право, хоть куда.
Там есть три улицы прямые,
И фонари и мостовые,
Там два трактира есть, один
Московский, а другой Берлин.
Там есть еще четыре будки,
При них два будочника есть;
По
форме отдают вам честь,
И смена им два раза в сутки...
Город имеет
форму намогильного креста: в комле — женский монастырь и кладбище, вершину — Заречье — отрезала Путаница, па левом крыле — серая от старости тюрьма, а на правом — ветхая усадьба господ Бубновых, большой, облупленный и оборванный дом: стропила па крыше его обнажены, точно ребра коня, задранного волками, окна забиты досками, и сквозь щели их смотрит изнутри дома тьма и пустота.
По мере того как чуткое ухо ловило его яснее, он принимал все более определенные, хотя и призрачные
формы: то будто мерно звенел знакомый с детства колокол в родном
городе, то гудел фабричный свисток, который я слышал из своей студенческой квартиры в Петербурге…
Он видел, как все, начиная с детских, неясных грез его, все мысли и мечты его, все, что он выжил жизнию, все, что вычитал в книгах, все, об чем уже и забыл давно, все одушевлялось, все складывалось, воплощалось, вставало перед ним в колоссальных
формах и образах, ходило, роилось кругом него; видел, как раскидывались перед ним волшебные, роскошные сады, как слагались и разрушались в глазах его целые
города, как целые кладбища высылали ему своих мертвецов, которые начинали жить сызнова, как приходили, рождались и отживали в глазах его целые племена и народы, как воплощалась, наконец, теперь, вокруг болезненного одра его, каждая мысль его, каждая бесплотная греза, воплощалась почти в миг зарождения; как, наконец, он мыслил не бесплотными идеями, а целыми мирами, целыми созданиями, как он носился, подобно пылинке, во всем этом бесконечном, странном, невыходимом мире и как вся эта жизнь, своею мятежною независимостью, давит, гнетет его и преследует его вечной, бесконечной иронией; он слышал, как он умирает, разрушается в пыль и прах, без воскресения, на веки веков; он хотел бежать, но не было угла во всей вселенной, чтоб укрыть его.
Единственным развлечением Фомина было приготовление фигурок и игрушек из мятого хлеба, искусство, которое на моей памяти процветало среди заключенных за восстание поляков. Мой родной
город, Житомир, был тогда переполнен этими изделиями, так как покупка их была легальной
формой помощи арестантам.
Но затем, уже довольно далеко от
города, на одном из станков какой-то грамотей, одетый в звериные шкуры, вчитался в наше «свидетельство» и заподозрил в нем
форму знакомой «дружеской бумаги», смысл и значение которой население уже разгадало.
Затем, университет в его лучших представителях, склад занятий, отличие от тогдашних университетских
городов, сравнительно, например, с Казанью, все то, чем действительно можно было попользоваться для своего общего умственного и научно-специального развития; как поставлены были студенты в
городе; что они имели в смысле обще-развивающих условий; какие художественные удовольствия; какие
формы общительности вне корпоративной, то есть почти исключительно трактирной (по"кнейпам") жизни, какую вело большинство буршей.
Но прежний режим уже значительно поослаб, да в огромном
городе и немыслим был надзор, который и в Казани-то ограничивался почти что только контролем по части соблюдения
формы и хождения в церковь.
Известие о растрате с быстротою молнии распространилось по
городу, особенно после того, как на другой день газеты оповестили о ней в витиеватой
форме. Несколько особенно осторожных вкладчиков явились вынуть свои капиталы, но когда контора тотчас же выдала их, то на другой же день они принесли их обратно, приведя за собой и других.
Весть об этом кровавом событии достигла до К. и до Иннокентия Антиповича, давно с беспокойством и с смутным предчувствием беды ожидавшего Марью Петровну и Сабирова, от которых последнее известие он получил из Оренбурга, в
форме телеграммы о выезде из этого
города, то есть за несколько часов до их трагической кончины.
На вокзале Чита-город интересная встреча с корейцем — русским подданным в
форме министерства юстиции.
[Москва, азиатская столица этой великой империи, священный
город народов Александра, Москва — с своими бесчисленными церквами в
форме китайских пагод!]
При виде странного
города с невиданными
формами необыкновенной архитектуры, Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде
форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно,
город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого, Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в
городе и чувствовал как бы дыхание этого большого и красивого тела.
— Как, сударыня, возможно? На монументах ерои в полной парадной
форме на конях шашками машут, а энти, без роду-племени, ни к чему. Разве таких голых чертей в
город выкатишь?
Французы застали хотя Москву и пустую, но со всеми
формами органически правильно жившего
города, с его различными отправлениями торговли, ремесл, роскоши, государственного управления, религии.